Христианское представление о суде и правосудии

В своем «Савойском викарии» Ж.Ж. Руссо заметил: «Правосудие людей состоит в том, чтобы воздавать каждому должное, правосудие творца в том, чтобы требовать у каждого отчета в том, что ему было дано» [11].

Право и нравственность имеют общий источник – христианство. В его основе древнейший юридический кодекс – Ветхий завет, нормы которого вошли в законы всех государств.

И право, и христианство регулируют нормы поведения и обязательны для соблюдения. Их отличия – в принудительной обязанности права, в то время как нравственные воззрения реализуются в соответствии со своими представлениями о добре и зле. У мирского и Божьего суда есть общая цель – нравственное воспитание граждан и прихожан [30].

«Предки наши были обязаны христианству… лучшею без сомнения нравственностью», – писал в своем труде «История государства Российского» Н.М. Карамзин [9].

Поэтому многие христианские заповеди вошли в быт народов мира, а затем нашли закрепление в законодательных актах: судебник 1497 г., судебник 1550 г., Устав уголовного судопроизводства 1864 г. и др. [18]. Основатель христианства, безусловно, является самым великим человеком, который когда-либо жил на земле.

Александр Македонский, Карл Великий и Наполеон Бонапарт были могущественными правителями. Благодаря масштабу своей личности они пользовались большим влиянием на подвластных. Однако Наполеон однажды заметил: «Иисус Христос влияет на своих подданных и управляет ими без личного, видимого присутствия» [27]. Своими динамическими учениями и тем, что его образ жизни соответствовал им, Спаситель две тысячи лет мощно влиял на жизнь людей. Один писатель умело выразил это: «Все армии, маршировавшие когда-либо, и все строившиеся когда-либо флоты, и все парламенты, заседавшие когда-либо, все цари, правившие когда-либо, все это вместе взятое не повлияло так мощно на жизнь людей на земле» [27].

Право совпадает с христианством в главном – в отношении к человеку. В Святом писании (Библии) сказано, что суд как божье дело существует для регулирования споров в сфере соблюдения нравственных заповедей: «Дело рук его – истина и суд; все заповеди его верны, тверды навеки, основаны на истине и правоте» [3].

В дохристианскую эпоху Аристотель (384– 322 до н. э.) определил место суда в системе го-сорганов: «Душой государства являются военные и те, на кого возложено отправление правосудия при судебном разбирательстве» [1]. Недаром говорится, что все профессии от людей, только три от бога: учить, лечить, судить.

Христианское представление о Суде Божьем существенно отличается от суда мирского: «В земле черви, в воде черти, в лесу сучки, в суде крючки – куда пойти?» [7], «Не судите, да не судимы будете; ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какой мерой мерите, такою и вам будут мерить» [29].

Правовые воззрения христиане всегда связывали с нравственными идеалами, которые обязаны были защищать юристы. В своем наказе «Властителям и судьям» первый в истории России министр юстиции Гавриил Романович Державин (1743–1816) наставлял судей: «Ваш долг законы сохранять, на лица сильных не взирать» [8]. Непременная заповедь любого судьи во все времена – поиск истины. Отличает судей нравственное мужество: мужество искать правду и провозглашать её, мужество противостоять искушению, мужество исполнять свой долг. Эти нравственные идеалы созвучны ныне принципам уголовного судопроизводства.

Справедливость – главенствующий принцип в профессиональной деятельности судей. Требование справедливого суда в России провозглашалось и закреплялось в законодательных актах времен Петра I, Екатерины II, Александра II, в советский период и в действующем законодательстве Российской Федерации. Как правильно подметил французский лексикограф П. Буаст, «Несправедливый судья – хуже палача» [31].

В связи с этим основополагающим принципом правосудия Президент России напомнил исторический факт: в ХVIII веке император Фридрих хотел у мельника отобрать мельницу. Мельник ему сказал: «Господин император, кроме Вас, в нашей стране есть еще и судьи». И Фридрих, оставив мельника с миром, распорядился на своей резиденции начертать: «Господин император, кроме Вас, в нашей стране есть еще и судьи». Хорошо было мельнику. У него, кроме императора, были судьи [20]. Приведенный юридический казус свидетельствует о том, что уровень нравственности не существует независимо от бытия. Еще Руссо заметил, что «пустая цивилизация разрушает нравственность» [5].

Во времена Моисея от судей требовали, чтобы судили народ судом праведным, и давали наставления: «…не извращай закона, не смотри на лица и не бери даров, ибо дары ослепляют глаза мудрых; правды, правды ищи, дабы ты был жив и овладел землею, которую господь бог твой дает тебе» [30].

Безупречный образ судьи восходит к Новому завету: «Святые будут судить мир». Требование осуществлять профессиональную деятельность честно, добросовестно и «в страхе божьем» содержится в Божественном напутствии судьям: «Пусть наказывает меня праведник: это милость; пусть обличает меня – это лучший елей, который не повредит моей голове». Безукоризненное выполнение семейного долга служило немалою и вполне целесообразною подготовкою для публичной жизни: считалось, что человек, который любит свою семью, будет не менее исправно любить свое отечество и служить ему.

Согласно христианскому наставлению «праведно» осуществлять правосудие могли лица, заключившие брак с «благочестивыми» особами. Еще Соломон в своих притчах наставлял: «Кто сможет найти добродетельную женщину? Ценность её превышает рубины… Высшее благо, которое бог может дать «жрецу» правосудия, есть обладание доброй и благочестивой женой, которой можно доверить все, чем мы владеем, даже нашу жизнь и благосостояние» [4]. Поэтому с особым вниманием во многих странах относились к созданию семейного союза «жрецов» правосудия. В частности, совет уважаемого английского Лорда Берлэйема кандидату в судьи звучал так: «Если богу угодно будет продлить вашу жизнь на столько, что достигните зрелого возраста, то приступите с величайшей предусмотрительностью и осторожностью к выбору жены; ибо этот выбор – источник всякого будущего блага или бедствия. В этом важном шаге, как и в правосудии, в военной хитрости, человек может ошибаться только раз в свою жизнь… Прилежно осведомляйтесь о той женщине, которую избираете себе в жены, и о том, какими наклонностями обладали её родители в их молодости. Не женись на бедной, как бы ни было благородно её происхождение, ибо человек ничего не может купить на рынке с одним благородством. А также не бери особу вульгарную и низкого происхождения ради её состояния, ибо она будет возбуждать презрение в других и отвращение к тебе. Еще постарайся не выбирать себе в жены карлицы или дуры. Первая подарит тебя племенем пигмеев, а вторая будет твоим постоянным бесчестием, и тебе будет невыносимо досадно слушать её разговоры. К величайшему своему горю, ты скоро убедишься, что нет ничего отвратительнее женщины-дуры» [4].

Христианское воззрение на брак, требования, предъявляемые к «благочестивой» жене судьи, которая должна иметь очень сильное влияние на нравственный характер своего мужа, нашли отражение и в художественной литературе.

Шотландский поэт Бернс, говоря о качествах, необходимых для хорошей, благочестивой жены «жреца» правосудия, разделял их на десять частей. Четыре из них он приписывал доброму нраву, две – здравому смыслу, одну часть – остроумию, одну – красоте; остальные две части он делил между другими принадлежащими жене или сопровождающими её преимуществами, как-то: образование, состояние, родовитость и т. д.; но к этому он прибавлял: «Делите эти две части, как вам заблагорассудится, только не забывайте, что все эти меньшие пропорции должны быть выражены дробями, ибо ни одна из них не имеет права на достоинство целого числа» [4].

Повышенные требования к профессиональной этике российского судьи восходят к христианским заботам судей о собственной праведности: «Лицемер! Вынь прежде бревно из своего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего» [29].

Не утратили актуальности законоположения, закрепленные в Канонах Моисея, относительно оценки доказательств с точки зрения их относимости, допустимости, достоверности и достаточности для разрешения уголовного дела, признания вины преступника.

Безусловное требования Канона – наличие множественности доказательств вины: «Не достаточно одного свидетеля против кого-либо в какой-нибудь вине, и в каком-нибудь преступлении, и в каком-нибудь грехе, которым он согрешит: при словах двух свидетелей или при словах трех свидетелей состоится всякое дело». Как верно заметили в своем труде профессор А.А. Толкаченко и К.В. Харабет, таких требований к свидетелям защиты Канон не предъявлял [30].

Независимость суда считалась в Библии фундаментальным принципом при рассмотрении спора, дела. её гарантией была несменяемость судьи. Срок библейского судейства заканчивался его смертью. На безусловное соблюдение этого принципа судопроизводства обратил внимание экс-глава российского государства: «Никакого правового государства у нас не будет, если руководители любого уровня, начиная от президента и заканчивая сельским старостой, будут поучать, требовать давить на суд. Надо сделать так, чтобы суд был максимально независим от властей и в то же время абсолютно зависим от общества» [19]. Такой принцип уголовного судопроизводства, как независимость судей, введен ФЗ № 166 от 02.07.2013 в Уголовно-процессуальный Кодекс РФ. Причем в Законе предусмотрено, что информация о внепроцессуальных обращениях, поступивших к судьям (по уголовным, гражданским, административным делам, находящимся в производстве), будь то в устной или письменной форме, подлежит преданию гласности и доведению до сведения участников судебного разбирательства путем размещения данной информации на официальном сайте суда в сети Интернет.

Законность – важнейший принцип судопроизводства – признавалась христианством: «Где нет закона, нет и преступления. Грех не вменяется, когда нет закона». Понимая важность последствий для самодержавной власти принятия фундаментальных законов, российская императрица Екатерина II (1729–1796) лично контролировала их издание. Она заявляла: «Адвокаты и прокуроры у меня не законодательствуют и законодательствовать не будут, пока я жива, а после меня будут следовать моим началам».

Уместно в связи с этим вспомнить слова юриста В. Ульянова-Ленина (в статье «О «двойном» «подчинении и законности»): «Есть ли высокомерие в том взгляде, что законность не может быть

Калужская и Казанская, а должна быть единая – всероссийская» [14].

С принципом законности тесно связан принцип гласности и доступности закона, судопроизводства и судебного акта [26]: «И вынес первосвященник Ездра Закон ко всему народу – от мужчины до женщины, чтобы слушали закон, и читал им его перед воротами храма с утра до полудня, и весь народ внимал закону»[30].

К сожалению, серьезной проблемой современного уголовного судопроизводства является ограничение доступа к правосудию лиц, пострадавших от преступлений, прежде всего путем необоснованных и незаконных отказов в возбуждении уголовного дела. В 2008 г. только в органах внутренних дел постановлений об отказе в возбуждение уголовного дела было вынесено 5 317087 (на 6,2 % больше, чем в 2007 г.). Тогда как в 2012 г. эта цифра достигла 6 412425, т. е. на полтора миллиона больше, чем в 2007 г. Количество возбужденных уголовных дел в очередной раз снизилось и составило 1 871362 (-6,1 %). Трудно не согласиться с профессором Академии Управления МВД России П.А. Скобликовым в том, что без малого 80 % тех, кто считает себя потерпевшим (несколько миллионов граждан), не получают доступ к правосудию и уголовно-правовую защиту, гарантированные ст. 52 Конституции РФ [28].

Важнейший принцип Библейского правосудия – его беспристрастность: «Один суд должен быть у вас, как для пришельца, так и для туземца».

В истории немало примеров беспристрастности, объективности и мужества судей, несмотря на оказанное давление в отношении жрецов правосудия. Французский судья отказал королю, просившему оказать ему в судебном деле услугу: «Ваше Величество! Суд постановляет приговоры, а не оказывает услуги». А.Ф. Кони повторил эти слова по делу Веры Засулич министру юстиции графу К.И. Палену, который убеждал в необходимости добиться от суда присяжных обвинительного приговора [11, 30].

Ветхозаветный канон требовал от суда обеспечения для сторон равной возможности при состязании в споре: «Буду судиться с вами лицом к лицу».

Поэтому принятие нового УПК РФ в части обеспечения принципа равноправия сторон и их состязательности (ст. 15) имеет под собой «богоугодную основу, а его умаление идет вразрез с «библейским установлением» [30]. В России принцип состязательности сторон был выстрадан. Российский император Петр I (1672–1725) считал, что «когда адвокаты у сих дел употребляются, оные своими непотребными пространными приводами судью более утруждают, и оные дело только паче к вящему пространству, нежели к скорому приводят окончанию». Посетив Вестминстер-Холл (суд), Петр увидел там «законников», т. е. адвокатов, в их мантиях и париках, спросил: «Что это за народ и что они тут делают? – Это все законники, Ваше Величество. Законники! – удивился Петр. – К чему они? Во всем моем царстве есть только два законника, и то я полагаю одного из них повесить, когда вернусь домой» [16].

Петру вторил император Николай I (1794– 1855): «Кто погубил Францию, как не адвокаты?... Кто был Мирабо, Марат, Робеспьер и другие?! Нет, пока я буду царствовать, России не нужны адвокаты, и без них проживем». К счастью, не все сановные правители в состязательности, как принципе судопроизводства, видели угрозу своему трону.

Начинающий юрист В. Ульянов после сдачи всех экзаменов экстерном, получив в 1892 г. диплом по первому разряду об окончании юридического факультета Петербургского императорского университета, выступал в качестве защитника в самарских судах: три раза по гражданским и 18 раз по уголовным делам. В пяти случаях после выступления Ульянова коллегия присяжных принимала решение: «Нет, не виновен» [15].

Оправдание невиновного – вершина адвокатского успеха. Остается только сожалеть, что в последующем юрист В.И. Ульянов-Ленин (1870– 1924) (Председатель Совнаркома) писал: «Адвоката надо брать ежовыми рукавицами, ставить в осадное положение, ибо эта интеллигентская сволочь часто паскудничает» [10].

Отсутствие эффективных механизмов сдержек и противовесов в судопроизводстве приводило к тому, что в кабинетах руководителей силовых структур можно было встретить плакаты со словами: «Отсутствие у вас судимости – это не ваша заслуга, это наши недоработки» [17].

Многие основополагающие принципы уголовного судопроизводства были преданы забвению в годы сталинских репрессий. Де-юре они декларировались в Конституции СССР, де-факто находились между молотом и наковальней. Всевозможные репрессивные приказы и инструкции НКВД СССР вытесняли процессуальное законодательство. Один из таких приказов НКВД за № 00447 от 30 июля 1937 г. – о массовых репрессиях граждан СССР.

Во исполнение этой чудовищной директивы («об операции по репрессированию») руководители регионов направляли Сталину и Ежову секретные шифровки с просьбой утвердить увеличение лимита на вынесение приговоров внесудебными органами (коллегия ОГПУ, особые «двойки» и «тройки», особые совещания) по первой категории (расстрел) и второй категории (лишение свободы).

Процесс собирания доказательств вины в отношении так называемых «антисоветских элементов», или «врагов народа», сводился к самооговору с помощью вымогательств и пыток. Защитники не допускались, «расстрельные» приговоры приводились к исполнению немедленно – после оглашения. О.С. Дивиев, занимавший в тот период должности наркома внутренних дел, наркома юстиции, прокурора Крымской области (арестован 15.08.1937), в последующем вспоминал, что нарком НКВД Н.И. Ежов в доверительной беседе однажды сообщил ему, что «лично разработал инструкцию из 22 пунктов, то есть разработал 22 метода мучений, пыток людей с одной целью – вынудить их давать нужные нам показания. «Эта инструкция, – говорил Ежов, – войдет, несомненно, в историю под моим именем, и имя это будет проклято невинными жертвами и предано презрению теми, кто внушил мне это чёрное дело».

«Двадцать два метода активного ведения следствия товарища Ежова» применялись в НКВД повсеместно и независимо от имевшихся заслуг перед страной и должностного положения. Дипломат, академик АН СССР И.М. Майский вспоминал: «Меня допрашивал сам Берия. Бил цепью и плеткой. Требовал, чтобы сознался, что все время работал на Интеллидженесервис. И я в конце концов признал, что давно стал английским шпионом» (в 1956 г. Майский был реабилитирован) [12].

При изуверских методах ведения следствия невиновные были вынуждены признаться в таких абсурдных обвинениях, как «подготовка туннеля из Мордовии до Хельсинки с целью выхода МАССР под протекторат буржуазной Финляндии» [13].

Современное общество ещё долго будет интересовать, почему ни христианские заповеди в набожной России, ни принятие законов для трудящихся в стране победившего социализма, где так «вольно дышит человек», не сработали против репрессий. Почему оказался бессильным прокурорский и судебный надзор, а многие, кто заявлял о недозволенных методах следствия, были обречены на арест?

Выяснение этих вопросов имеет актуальное значение и в наши дни, еще и потому, «чтобы власть не была сосредоточена в одних руках, что- бы реально существовала и работала система взаимных сдержек и противовесов».

Из уроков истории надо делать богоугодные выводы, и, как справедливо отмечал Святейший Патриарх Алексий II, «правовые акты должны находить отклик в сердцах граждан, не противоречить справедливости и здравому смыслу» [23].

Например, на ярко выраженный обвинительный, карательный уклон в правоохранительной системе вынужден был обратить внимание Президент Российской Федерации [25].

В своем Послании Федеральному Собранию РФ 12 декабря 2012 г. Президент России потребовал от правоприменителей «навсегда отказаться от обвинительного уклона в правоохранительной и судебной практике» [24].

В связи с этим вспоминаются строки из «Былого и дум» А.И. Герцена, который психологически точно описал состояние судопроизводства и отношение к нему гражданского общества того времени: «Неумеренная любовь раскрывать истину, добираться до подробностей в делах уголовных, преследовать с ожесточением виноватых, сбивать их – все это чисто французские недостатки. Судопроизводство для них – кровожадная игра, вроде травли для испанцев. Прокурор, как ловкий тореадор, унижен и оскорблен, ежели травимый зверь уцелеет. В Англии нет ничего подобного: судья смотрит хладнокровно на подсудимого, не усердствует и почти доволен, когда присяжные не дают обвинительного приговора» [6].

О действенности принципа состязательности в отдельно взятых регионах и в целом по Российской Федерации свидетельствует судебная статистика.

За последние 8 лет только вердиктом присяжных Верховным Судом Республики Мордовия оправдано 14 лиц. По Российской Федерации в 2011 г. оправдано 8,5 тысяч, в отношении 166 тысяч производство по делу прекращено, в отношении 15 тысяч – возвращено прокурору, 284 тысяч лиц осуждены.

Во все времена судебная ошибка влекла особую ответственность, потому что её можно объяснить, но ни одну из них нельзя оправдать. Святитель Филарет в Казанском Соборе в связи с избранием судей в 1818 г. напомнил христианский завет: «Видите, что вы творите», отмечая, что судья должен быть надежным охранителем жизни человека и врачом его болезней, и предупреждал одновременно: «Если мы бываем осмотрительны в избрании врача для легкой болезни, даже малейшей нашего тела, какая осмотрительность потребная в избрании судьи, которому более или менее вверяется здравие и жизнь великого тела общества» [30].

«Не исправление ошибки, а упорство в ней роняет честь любого человека или организации людей», – отмечал Бенджамин Франклин, американский философ, ученый, журналист, издатель, политик [31].

Безусловно, судебные ошибки необходимо минимизировать [22]. К сожалению, их допускали во все времена: так, за подтверждение своего мессианского достоинства, за право иметь свое суждение иудейский Верховный Суд (синедрион) 7 апреля 30 г. нашей эры вынес смертный приговор путем мученической смерти – через распятие на кресте – в отношении самого великого человека, который когда-либо жил на земле. Римский прокурор Понтий Пилат этот явно незаконный и несправедливый приговор утвердил. И спустя две тысячи лет после этого события в мире нет однозначного ответа на вопрос: как это могло случиться [21]. Но, несмотря на допускаемые злоупотребления, судебные ошибки, повлекшие тяжкие последствия, христианское вероучение наставляло паству: «Народ, переставший питать уважение к правосудию, честности, правдивости, неподкупности, не имеет право на жизнь» [4].

Мздоимство судей порицали Ветхозаветные законы. «Доколе будете вы судить неправедно и оказывать лицеприятие нечестивым?», – вопрошал царь израильский Давид (1055–1015 гг. до н. э.)». Жрецы правосудия, уличенные в коррупции, каре подвергались лютой. Из истории Геродота: Сисамн – один из царских судей, подкупленный деньгами, вынес несправедливый приговор. Царь Камбис повелел судью казнить и с живого содрать кожу. Кожу приказал выдубить, нарезать из нее ремней и обтянуть ими судейское кресло, на котором тот восседал в суде. Камбис назначил судьей сына казненного Сисамна, повелев ему помнить, на каком кресле, восседая, он судит [30].

В научной литературе отмечено, что важнейшими достижениями библейского правосудия являлись такие правовые аспекты, как: личная ответственность за содеянное («Каждый понесет свое бремя и судим был каждый по делам своим»); процессуальное равенство при привлечении к уголовной ответственности («Одинаковым судом был наказан раб с господином, и простолюдин терпел одно и то же с царем»); предупреждение споров, конфликтов, их мирное разрешение («Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы он не отдал тебя судье» – чем не нынешняя процедура медиации);

гуманизм («милость к падшим»; «Сотня ненаказанных для Господа лучше одного невиновного наказанного»); отделение суда от исполнительной власти («ты не исполнитель закона, но судья»); стремление отказаться от обвинительного уклона («Вы между тем суд превращаете в яд, и плод правды – в горечь».); профилактическая деятельность судопроизводства («когда я врачевал Израиля, открылась неправда Ефрема и злодейство Самарии»); библейскому осуждению подлежит зло, а не согрешивший человек; христово прощение адресовано не «признавшимися» в грехе (преступлении), а искреннее раскаявшимся («Блаженны плачущие») [30].

Приведенные богоположения должны быть для УПК РФ правовым ориентиром.

Споры о достоинствах и недостатках судопроизводства в России, в том числе и повышении качества правосудия, велись издавна и, видимо, не утихнут в ближайшее время. Постоянные стрессы, вызванные физическими и психическими нагрузками у «жрецов» правосудия, привели Оноре де Бальзака к мысли в рассказе «Мараны», что «судьи – несчастнейшие из людей, они обязаны всех подозревать, до всего доискиваться, всюду предполагать дурные намерения и раскрывать их, чтобы добраться до правды, скрывающейся под самыми противоречивыми поступками. Может ли выполнение жрецами правосудия своего страшного долга в конце концов не иссушить в них источники тех великодушных чувств, которые сами они вынуждены брать под сомнения? Если чувства хирурга, вечно копающегося в тайнах человеческого тела, в конце концов притупляются, что же становится с совестью судьи, которому постоянно приходится исследовать малейшие изгибы человеческой души? Первые – мученики своей миссии, а судьи ходят всегда в черном, словно носят траур по своим погибшим иллюзиям, и преступление ложится на них такой же тяжестью, как и на самих преступников» [2].

Христианские заповеди остаются верным определением идеального общества, в постоянном стремлении к которому и должна развиваться история человечества.

Я полностью солидарен с утверждением авторов труда «Христианское учение о преступлении и наказании» [30] в том, что идеи христианства все в большой мере находят отражение в отечественном процессуальном законодательстве по мере его совершенствования.