Иконозначимость православной духовной музыки в контексте традиций и новаций отечественной культуры XXI века

Автор: Двинина-Мирошниченко Наталья Евгеньевна

Журнал: Вестник Московского государственного университета культуры и искусств @vestnik-mguki

Рубрика: Культурология

Статья в выпуске: 6 (74), 2016 года.

Бесплатный доступ

Статья посвящена проблеме экологии культуры в области православной духовной музыки. С одной стороны, межкультурный диалог, расширение коммуникативных возможностей церкви выполняет миссионерскую функцию, с другой стороны, забвению предаётся наша история: истинные шедевры православной духовной культуры, которыми являются древнерусские распевы, монастырские распевы, уникальные авторские интерпретации древних распевов в творчестве композиторов конца XIX века. Реформы Петра I и Екатерининское время подготовили почву для проникновения западных тенденций в сферу искусств. Не принижая достоинств произведений искусств эпохи русского барокко в области храмового зодчества, иконописи, церковной музыки, мы поднимаем проблему искажения шедевров Древней Руси. В настоящее время мы наблюдаем расцвет храмовой архитектуры и иконописи, однако в области церковного пения почти ничего не меняется. Только на хоровых фестивалях мы слышим знаменный и другие древние распевы, строчное трёхголосие, аранжировки распевов композиторами Синодальной школы. Для того чтобы осветить высокую роль православной духовной музыки, нами вводится термин «иконозначимость» православной духовной музыки, которая, подобно иконе, относит к Первообразу, констатирует о трансцендентной реальности.

Еще

Православная духовная музыкальная культура, возрождение традиций, иконозначи-мость православной церковной музыки

Короткий адрес: https://sciup.org/144161061

IDR: 144161061

Текст научной статьи Иконозначимость православной духовной музыки в контексте традиций и новаций отечественной культуры XXI века

ДВИНИНА-МИРОШНИЧЕНКО НАТАЛЬЯ ЕВГЕНЬЕВНА – аспирантка кафедры истории, истории культуры и музееведения социально-гуманитарного факультета Московского государственного института культуры, член Союза Московских композиторов

DVININA-MIROSHNICHENKO NATALYA EVGENYEVNA – doctoral student of Department of history, cultural history and museology, Faculty of Social Sciences and Humanities, Moscow State Institute of Culture, the member of the Moscow Composers Union

Отечественная культура XXI века как целостный феномен складывается из многих явлений, находящихся в сложной системе отношений новой культурной парадигмы XXI века: ориентации на научнотехнический прогресс, материальные ценности и глобальную компьютеризацию.

В век технологизма, вызванного процессами урбанизации и индустриализации, более того – трансформации человеческого восприятия мира и себя самого в сторону «технологического расширения сознания [9, с. 69]»; в век ускоренной коммуникации , которую Д. Харвей называет «пространственно-временной компрессией [18, p. 160]» – временем электронных инноваций и замены традиционных вербальных и письменных средств на электронные (в том числе на аудиовизуальные) коммуникации; наконец, в век своеобразного культурного шока для современной российской культуры – в век коммерциализации культуры, глобального роста индустрии развлечений и массмедиа, масштабов шоу-бизнеса, сравнимых по обороту с крупными промышленными отраслевыми комплексами, – значительно возрастает роль духовной среды в формировании человеческой личности, наблюдается массовое стремление российских граждан к обретению духовных ценностей, утраченных за годы советской власти, к возрождению церковной культуры, в частности православной духовной музыкальной культуры.

Если «настоящая культура имеет собственное художественное достоинство», то современная «массовая культура лишь ... паразитирует на ней [2, с. 267]», и более того – спекулирует на ценностях культуры. Одним из косвенных её проявлений явилось популярное в XXI веке «осовременивание классики», направленное якобы на привлечение к классике массового зрителя, но, по существу, продиктованное коммерческой выгодой «нездорового интереса»

и данью моде. Даже столь прославленный театр, как Мариинский, нисходит до того, что показывает нам образ юродивого из оперы М. Мусоргского «Борис Годунов» – образ страдающей Руси – в джинсах и с сигаретой в руках... Передовые культурологи рассматривают эту тенденцию как «кощунственную миссию» так называемых новаторов [1, с. 31]. В связи с этим не теряют своей актуальности слова академика Д. С. Лихачева: «Убить человека биологически может несоблюдение законов биологической экологии, убить человека нравственно может несоблюдение законов экологии культурной [6, с. 85]». В контексте новой культурной парадигмы особенно остро встаёт вопрос духовного воспитания молодёжи.

Одной из ведущих позитивных тенденций XXI века можно считать направление государственной политики на сближение с Русской православной церковью. Федеральный закон от 26.09.1997 N 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» наметил пути ликвидации духовного вакуума постсоветского периода, «признавая особую роль православия в истории России, в становлении и развитии её духовности и культуры [15]», а Федеральный закон от 29.12.2012 N 273-ФЗ «Об образовании в Российской Федерации» в статье № 87 указывает, что «в целях формирования и развития личности в соответствии с семейными и общественными духовно-нравственными и социокультурными ценностями в основные образовательные программы могут быть включены ... учебные предметы, курсы, дисциплины (модули), направленные на получение обучающимися знаний об основах духовно-нравственной культуры народов Российской Федерации... [16]».

Православная христианская культура, в которой сохраняются этические нормы и ценности, основополагающими из кото- рых являются православная вера, любовь к ближнему и любовь к Отечеству, воплощает собой доступные пониманию и наблюдению формы достижений человеческого духа. Согласно установкам православной культуры, «одним из самых важных проявлений культуры человека является чувство любви к родному краю [19, с. 6]», его языку, традициям, произведениям искусства.

Философия И. Ильина открывает нам горизонты православного отношения к культуре, которая, по его мнению, «есть явление внутреннее ... захватывающее самую глубину человеческой души... В духовном делании человек учится ... видеть и ценить духовность во всех людях и желать творческого раскрытия и осуществления духовной жизни на земле. Это и есть сущая культура [4, с. 592]», для каждого русского человека она – «... живая, духовная, творческая, содержательная дорога наверх к святыне, к совершенству человека [4, с. 592]». Русский народ, «создавая свою особую национальную культуру, доказал – и свою силу творить новое, и свой талант претворять чужое, и свою волю к качеству и совершенству, и свою даровитость [5]».

Будучи долгое время элитарной культурой в недрах внегосударственной системы, церковная культура также столкнулась в XXI веке с проблемами глобализации и взаимодействия с массовой музыкальной культурой. Особенно сложно в условиях современного расширения акустических средств, использования компьютерных технологий, глобально-эклектического интонационного музыкального мышления, ассимиляции различных музыкальных культур складываются отношения между ортодоксальной церковной культурой и современной академической музыкой.

С одной стороны, межкультурный диалог, расширение коммуникативных возможностей церкви выполняет миссионерскую функцию, с другой стороны, забве- нию предаётся наша история: истинные шедевры православной духовной культуры, которыми являются древнерусские распевы, монастырские распевы, уникальные авторские интерпретации древних распевов в творчестве композиторов конца XIX века.

XXI век насыщен крупными событиями в области отечественной духовной музыки. Начали работу международные и всероссийские музыкальные конкурсы на исполнение произведений православной духовной тематики, открылся интернет-сайт «Церковный композитор». Огромный межкультурный резонанс имело выступление 29 марта 2007 года в Ватикане Московского Синодального хора и Большого симфонического оркестра имени П. И. Чайковского под управлением Вл. Федосеева, которые исполнили «Страсти по Матфею» митрополита Илариона (Алфеева). Говоря словами современного православного историка и философа В. Никитина, «в этом контексте столь актуальным является здоровая и естественная предпосылка – диалог религий и диалог внутри религий – диалог межконфессиональный, успешное развитие которого позволяет ощущать единство в области духовной культуры [10, с. 438]».

Своеобразным «мостом» между тремя музыкальными культурами – церковной, академической и массовой – явилась оратория композитора А. Микиты «Семь песен о Боге» (в основу которой положены песни поэта и рок-певца Бориса Гребенщикова). Синкретизм прошлого и настоящего, реального и трансцендентного, обыденного и великого, сплав различных признаков, приёмов, особенностей разнообразных стилей в новом контексте стал неким типологическим признаком новой музыкальной эпохи, новой авторской формой.

На фоне столь разноплановой музыкальной панорамы духовной музыки XXI века проблемы качества песнопений маленького церковного прихода кажутся незначитель- ными. Однако именно эти приходы в каждом конкретном случае выполняют главную и, по сути, единственную задачу православной церковной музыки: подобно святым иконам, констатировать о Божественной реальности. Это – тяжёлая невидимая борьба между ложной «красивостью» и истинной духовной красотой, отсылающей к Первообразу.

Категории абстрактности, невербаль-ности и процессуальности музыкального искусства в трактовке православного церковного пения как «окна» духовного мира, через которое мы соприкасаемся с трансцендентной реальностью, дают нам основание говорить о весьма значительной силе воздействия церковного песнотвор-чества как на человеческое сознание, так и на сферу бессознательного. Современные культурологи делают акцент на возможностях музыкальной терапии, направленной на «психологическую коррекцию» человека, где речь идёт о «перестройке всей структуры личности, при которой на смену психологической подавленности и неуверенности в себе приходит позитивное мироощущение с высокой самооценкой и верой в свои силы [12, с. 125]». Музыке православной церкви отводится важная роль в процессе духовного самосовершенствования человека: «одухотворённая христианскими идеалами, она запечатлевает образ жизни как духовное созидание, ведущее к возрастанию души человеческой в Добре и Любви [8, с. 299]». Особое значение придаётся категориям пространства и времени, понятие музыкальной реальности рассматривается как тождественное «понятию “временная”, “длящаяся” или “ткущаяся во времени” ... любую реальность в широком философском смысле можно соотнести с музыкальной [3]». Малейшее изменение пространственно-временных характеристик музыкального материала влечёт за собой существенные перемены, так, например, «при изменении метра меняется сам процесс – это уже совсем другой процесс, отличный от первоначального, качественно иная реальность [3, с. 273–274]».

Освещение некоторых мировоззренческих положений и эстетических качеств духовной музыкальной культуры в православной философии творчества мы находим в философии Н. Бердяева, В. Зень-ковского, П. Флоренского; здесь цель художественного творчества видится в «преодолении чувственной видимости ... случайного и проявлении ... общеценного и общезначимого действительности [17, с. 320]», а также в языковой концепции «иконической риторики» Ю. Лотмана, «когда словесному тексту приписываются черты несловесного (иконического) ... в этом случае на участке вторичного удвоения происходит резкое повышение меры условности [7, с. 75]».

Для того чтобы осветить высокую роль духовной музыки, поднять проблематику феномена забвения канонического церковно-певческого искусства, найти пути исправления столь сложной ситуации, сложившейся на сегодняшний день в области практического применения нашего русского духовного музыкального наследия, нами вводится и рассматривается понятие иконозначимости православной духовной музыки.

Такой аспект анализа церковной музыкальной культуры даёт возможность по-новому оценить соотношения устной и письменной традиции, профессионального и любительского творчества, канонического и свободного искусства. Параллели с церковным художественным творчеством, в частности с иконописным каноном, выявление общих, исторически сложившихся закономерностей ортодоксального музыкального мышления призваны выявить одну из позитивных тенденций в духовной музыкальной культуре XXI века – сознательную аскетизацию музыкаль- ного языка в творчестве современных церковных композиторов-регентов.

Церковное художественное творчество – фрески, мозаики, иконопись, росписи по храму – повествует нам о событиях Ветхого и Нового Завета. Совокупность изобразительных приёмов, свойственных традиционной иконописи, образует особую знаковую систему, или, иными словами, язык иконы (в семиотическом значении этого слова). Многоглавие шедевров русской архитектуры – собора Воскресения Христова на Крови (известного как храм Спаса-на-Крови) в Санкт-Петербурге, Покровского собора на Рву (более известного как храм Василия Блаженного) в Москве, деревянной Преображенской церкви в Кижах – языком архитектуры призывает к соборности, единению людей во Христе, «никакие слова не в состоянии передать красоты и мощи этого несравненного языка религиозных символов ... наша отечественная “луковица” воплощает в себе идею глубокого молитвенного горения к небесам, через которое наш земной мир становится причастным потустороннему богатству [14, с. 10–11]», – пишет князь Е. Трубецкой. Духовная музыка по своему определению должна говорить нам своим особенным, невербальным языком о несказанной красоте этой реальности. Она находится в полном подчинении Слову, которое и призвано нести свет Божественной истины. Кроме того, особая – ведущая – роль отведена в литургии музыке, олицетворяющей ангельское пение, это – «Аллилуйя» и «Херувимская песнь».

Исторически неизбежное обмирщение церковной культуры вследствие Петровских реформ и модных течений Екатерининской эпохи привело к так называемым «благолепным обновлениям», нанёсшим существенный вред шедеврам русской церковной культуры. В русском деревянном зодчестве мода на барочный стиль повлекла за собой не только серьёзные искажения облика старинных церквей, но и демонтаж самой бревенчатой конструкции, где узкие горизонтальные, «косящатые» окна были заменены на вертикальные «итальянские» – полуциркульные, а массивные двери, вытесанные из одной плахи, лёгкими двустворчатыми дверьми с остеклением. Внешняя и внутренняя обшивка «под камень» закрыла стены почти всех деревянных церквей. «Тесовые кровли по потокам и курицам, лемеховые покрытия глав и бочек заменяются железными. Повалы превращаются в карнизы с модульонами и триглифами. Крыльца и галереи с их резными столбами обшиваются тёсом ... к обезличенным, ставшим совсем невдохновенными фасадам обновлённых церквей пристраивают для украшения классические портики, пилястры, арки [11, с. 34]», – сетует реставратор Е. Ополовникова. Не принижая достоинств архитектуры, иконописи и музыкального творчества эпохи русского барокко, мы хотим поднять проблему искажения самого понятия предназначения церковного искусства, которое призвано утверждать иные – Божественные реалии, свидетельствовать о красоте иного мира.

«Понятие красивого подменяется понятием дорогого материала, а в случае неимения последнего – имитацией ... сокрытие старинной иконописи под металлическими окладами – богатыми и небогатыми – превращается в повсеместное действо. При этом остаются лишь лики святых, их руки, ступни. Они смотрятся однородными тёмными пятнами на фоне обычно блистающих окладов. Случается и худшее; на подлинное изображение наносится новое, нередко совершенно иное по своему религиозноэстетическому содержанию [11, с. 34]». Пафос современных реставраторов, ежедневно сталкивающихся с последствиями кощунственного обращения с предметами церковной культуры, созвучен голосам композиторов конца XIX – начала XX века, открывших, по признанию Н. Римского-Корсакова, «всем глаза на правильную и естественную гармонизацию напевов… [цит. по: 13, с. 155]».

К сожалению, эту подмену понятий мы видим и в наши дни, выраженную в негласном постулате современного клиросного пения: богослужебный текст уже наполняет музыку духовным содержанием, поэтому якобы можно исполнять любые ноты, написанные на церковный текст. Без сомнения, наполняет. Но несёт ли музыка в себе это духовное содержание или подминает его под себя? Как невербальное искусство – музыка, представляющая развлечение для души – слащавая, чувственная, наполненная мирской красивостью, далёкой от Божественной красоты, способна нивелировать смысл текста, затмить его своей вычурной мнимой выразительностью и, что ещё горестнее, сделать слово пресным, безвкусным, а «если же соль потеряет силу, то чем сделаешь её солёною? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить её вон на попрание людям» (Мф 5:13).

Возрождение древнерусских иконописных канонов и церковного песнотворче-ства мы видим на рубеже XIX–XX веков. В 1904–1905 годах под руководством иконописца и реставратора В. П. Гурьянова были сделаны расчистки, которые показали нам, что икона Святой Троицы была как минимум трижды зарисована, в том числе в стиле палехской манеры XIX века. Были переписаны одежды Ангелов, приписаны ангельские сандалии, ещё одна чаша в виде тарелки, бокал, две ветки зелёного винограда, кудрявый дуб позади фигур Ангелов. Только по частично незаписанным ликам можно было судить, что икона принадлежит кисти Андрея Рублёва. «Мы проходили мимо иконы, но не видели её, она казалась нам тёмным пятном среди богатого золотого оклада; лишь в качестве таковой мы её знали. И вдруг – полная переоценка ценностей. Золотая или серебряная риза, закрывавшая икону, оказалась весьма поздним изобретением; она прежде всего произведение того благочестивого безвкусия, которое свидетельствует об утрате религиозного и художественного смысла [14, с. 39]», – пишет Е. Трубецкой.

В наше время особую ценность представляет реабилитация старинной техники деревянного зодчества: Преображенская церковь в Кижах вновь радует глаз узорчатой орнаментикой лемеховой кровли глав, отрадно видеть, как реконструируются старинные храмы и возводятся современные по примеру древних построек. Реставрируются старинные иконы, нынешние иконописные мастерские изучают строгие каноны греческого, византийского, афонского, древнерусского письма. Отливаются новые колокола, соответствующие нужным акустическим параметрам, облачение священства демонстрирует высокое мастерство наших золотошвейных мастерских, красота резьбы деревянных киотов (ящиков для икон) не уступает тонкой работе по металлу, представленной в оформлении подсвечников или паникадил (многоярусных люстр).

Время русского барокко, по существу, кануло в Лету. В музейные залы помещены пышные живописные полотна, где на холсте на фоне пейзажа со всеми закономерностями мирского трёхмерного пространства, имитирующего картину из Ветхого и Нового завета, написаны розовощёкие ангелы и святые, обмирщённые лица которых трудно назвать ликами. Старинные иконы вынимаются из прокрустова ложа позолоченных риз. Однако некоторый застой мы наблюдаем в практике церковного пения.

Исторически велика заслуга Алексея Львова, директора Придворной певческой капеллы в 1847–1861 годах, и его труда «О свободном и несимметричном ритме» (1856), в котором осуществлена попытка вызволить из искусственного расчленения и тактирования древние распевы, вернуть традиции церковного пения с точки зрения метроритма. Однако его же «Обиход простого церковного пения, при Высочайшем Дворе употребляемого», хотя и дополненный и пересмотренный в 1869 году новым директором капеллы Н. Бахметьевым, весьма обеднён в отношении мотивно-мелодического строения и гармонии.

Даже в наше время, спустя полтора века, этот обиход, составляя большую часть богослужения, демонстрирует нежелание современного клироса обратиться к истокам нашей духовно-певческой культуры: знаменному, путевому, демественному распеву, строчному трёхголосию, позднему трёхголосию XVII века, к неисчерпаемой сокровищнице аранжировок этих распевов в произведениях композиторов XIX века: Санкт-Петербургской (Н. Римского-Корсакова, М. Балакирева, М. Мусоргского) и Синодальной школ (Н. Данилина, А. Кастальского, П. Чеснокова), наконец, к лучшим достижениям композиторов-регентов рубежа XX–XXI веков: дьякона Сергия (Трубачева), А. Лапаева, Г. Печенкина, Е. Кустовского, композитора Вл. Довганя, чьи работы своей формой, мотивно-мело-дическими, ритмическими, гармоническими и фактурными особенностями отражают характер вышеперечисленных древних песнопений православной церкви.

Анализ этих явлений в фокусе возрождения и сохранения исторически сложившихся традиций отечественной культуры позволяет углубить теоретические представления о канонических особенностях духовного песнотворчества в сопоставлении с иконографическим каноном: главенству Слова над музыкой соответ- ствует иконография гораздо большей величины фигур Господа и Богородицы по сравнению с другими изображёнными фигурами и объектами вне зависимости от их удалённого или близкого положения; попе-вочности (или мотивной комбинаторике) мелодического строения песнопений, алгоритму пролонгации мотивных звеньев распева созвучно изображение предметов в обратной, параллельной и прямой перспективах; метроритмической (временной) свободе песнопений близко иконографическое совмещение в одном изображении разновременных и разнопространственных событий и явлений; экспозиционности крупного плана с преобладанием музыкальных форм единого строения и строфического (незамкнутого) типа соответствует плоскостность изображений; развитой гете-рофонной (подголосочной) фактуре, расширяющейся до полиаккордовых образований (т.н. полиаккордовые «гроздья»), созвучно создание многомерного пространства; модальности гармонического языка отвечает условность изображения. Популяризацию древних русских распевов необходимо оценить как важный фактор сохранения нашего культурного наследия, а возврат композиторов к этим каноническим нормам русского духовного письма – как фактор приумножения его в творчестве современных композиторов-регентов.

В связи с этим понятие иконозначимо-сти православной духовной музыки необходимо рассмотреть в разных контекстах: а) как организацию музыкального материала согласно каноническим установкам церковного искусства, б) как трансцендентную реальность, подобно церковному художественному творчеству, относящую нас к Первообразу, в) как уникальный личный духовный опыт композитора-регента.

На рубеже XX–XXI веков мы наблюдаем формирование группы композиторов-регентов, музыка которых отличается строгой красотой, неспешностью, отсутствием какой-либо вычурности, ненормированным многоголосием, редким своеобразием, выраженным в ортодоксальной аскетизации средств музыкальной выразительности. Немаловажное значение для формирования этой тенденции, на наш взгляд, имеет социокультурная деятельность композитора как регента, аранжировщика, дирижёра, издателя, редактора, автора теоретических, музыкальных и служебных пособий, организатора певческих и регентских курсов, имеющего своё философское мировоззрение.

Однако специальных исследований по данному направлению, а именно – по выявлению специфики поликультурных явлений духовной музыкальной культуры XXI века, в частности, новых форм развития современной православной музыки; по изучению деятельности композитора-регента в контексте духовной культуры XXI века, включающей всю совокупность православных духовных ценностей, особенности пространственно-временного бытования, особые акустические условия трансляции, нормы поведения и степень православной культуры исполнителей, нормы соблюдения и отклонения от церковного устава, иерархию песнопений, личные качества регента, которые призваны обеспечить жизнеспособность трансцендентных реалий, – нам обнаружить не удалось.

Современные культурологические исследования рассматривают отечественную духовную музыку достаточно разносторонне, но последовательно и многопланово исследована преимущественно только западная тенденция «русского космизма» в векторе А. Скрябин – А. Караманов (Ю. Холопов, С. Савенко, В. Валькова, Т. Мусаев, Т. Чередниченко), звучит эпатаж отрицания композиторского духовного творчества (В. Мартынов). Однако поликуль-турным направлениям, таким как фолк- арт («Реквием памяти Д. Покровского» Т. Михеевой) или «славянофильским» сторонам творчества А. Головина, А. Ларина, К. Волкова, масштабным вокально-инструментальным композициям на православные тексты («Празднество» А. Вустина), чисто инструментальной музыке с опорой на православные символы («Успение» для ударных В. Екимовского), деятельности высокопрофессиональных фольклорных коллективов, исполняющих современные композиции и древнерусскую музыку (ансамбль «Сирин», ансамбль имени Д. Покровского, ансамбль «Светилен» и другие), уделяется мало внимания. Несмотря на наличие некоторых исследований в области современной православной церковной музыки (Е. Тугаринов, Ю. Паисов), философии духовного музыкального творчества (В. Медушевский), композиторское творчество регентов также не получило должного освещения. На сегодняшний день нам представляется актуальной и перспективной разработка данной проблемы.

Завершая обзор состояния православной духовной культуры в контексте традиций и новаций XXI века, нам представляется также важным рассмотреть некоторые явления в фокусе упомянутых выше «благолепных обновлений» в области церковной музыки. Несомненно, время расставляет всё по местам: гармонизации знаменного распева конца XVII века, с выразительными подголосками и свободной метрикой – на порядок выше статичной хоральной, исключающей исторически сложившиеся канонические нормы русского письма гармонизации свящ. В. Зиновьева – композитора начала XX века; и шедевры Синодальной школы в области гармонизации древних распевов на сегодняшний день так и остаются непревзойдёнными. Однако всё же к некоторым современным церковным произведениям нужно отнестись с большой осторожностью. Так, появив- шаяся в последнее время огромным тиражом Литургия митрополита Илариона весьма эклектична по музыкальному материалу, а опус «Во Царствии Твоём» на тему С. В. Рахманинова монахини Иулиании (при всём уважении к духовному лицу) выглядит по меньшей мере легкомысленным отношением к гениальной теме 3-го фортепианного концерта на основе знаменного распева, где из неё вычленен четырехтакт и многократно тиражируется в весьма далёкой от стиля С. В. Рахманинова гармонизации. «Аранжировки С. Трубачева», представляющие собой хоральное заполнение дублировкой верхнего голоса и теноровой педалью прекрасного своей строгостью и красотой интервалики двух-голосия, показывают всю пропасть нашего невежества, дилетантизм и результат поверхностного изучения истории нашего русского церковно-певческого искусства.

Одной из важных составляющих на пути к утверждению высоких идеалов церковной музыки, к возрождению и приумножению нашего национального культурного наследия является, на наш взгляд, осознание иконозначимости православной духовной музыкальной культуры.

Список литературы Иконозначимость православной духовной музыки в контексте традиций и новаций отечественной культуры XXI века

  • Аронов А. А. Великая культура России: объективная реальность или «фигура речи»?// Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2016. № 2 (70). С. 30-34.
  • Волков Ю. Г., Поликарпов В. С. Массовая культура // Человек: энциклопедический словарь. Москва: Гардарики, 2000.
  • Голубева Н. А. Музыка и временные процессы // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2008. № 5. С. 273-277.
  • Ильин И. А. О русской культуре // Собрание сочинений: в 10 томах. Том 6, Книга 2 / сост. и коммент Ю. Т. Лисицы; худож. Л. Ф. Шканов. Москва: Русская Книга, 1996. 672 с.
  • Ильин И. А. Почему мы верим в Россию? // О России: Избранные статьи / предисл., сост. М. Г. Жуковой. Москва: Изд-во Сретенского монастыря, 2010. 320 с.
Статья научная