Инклюзия в перспективе мировой политики: актуальные вызовы и стратегии их преодоления

Российской Федерации, Москва, Россия, ,

Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration, Moscow, Russia, ,

укрепить свои позиции на мировой арене. Анализируя происходящие изменения, Тьерри де Мон-бриаль, основатель и председатель Конференции по мировой политике (World Policy Conference), заключает, что «если международные отношения превратились в кулачный бой, где эмоции (или воля – по выражению Паскаля и Августина) преобладают над разумом в период, когда сотрудничество необходимо как никогда, риск Третьей мировой войны становится более отчётливым»1, и этот его взгляд совпадает не только с точкой зрения автора данного исследования, но и многих современных аналитиков.

В сложившейся ситуации ориентирование на инклюзивность, разнообразие, социальную солидарность, межкультурное сотрудничество, а также укрепление диалоговых позиций являются не только необходимыми условиями мира на планете, но и основой новых цивилизационных прорывов, возникновение которых является результатом сложного взаимодействия множества творчески реализующих себя индивидов, где самый ценный актив – человеческий капитал.

Масштаб последствий Второй мировой войны вынудил человечество провозгласить необходимость преодоления обесценивания человека по признакам расы, религии, пола, национального происхождения, состояния здоровья или каких-либо личностных особенностей, что воплотилось в принятии Всеобщей декларации прав человека в 1948 г., Декларации о правах инвалидов 1975 г., Саламанкской декларации «О принципах, политике и практической деятельности в сфере образования лиц с особыми образовательными потребностями» 1994 г. и ещё ряда значимых документов, указывающих на то, что впервые в истории человеческой цивилизации максимально масштабно акцентировалось внимание на ценности всех людей, в связи с чем конкретизировалась проблематика ценности человеческого сосуществования и катализировался процесс инклюзивного развития сообществ.

Международный формат гуманитарного сотрудничества реализуется сегодня при участии одного из главных игроков, задающих векторы развития международной политики – ЮНЕСКО. Этот орган Организации Объединённых Наций, празднуя своё 75-летие сегодня2, расставляет акценты сообразно стратегической позиции 193 стран мира, настаивающих на том, что укрепление межкультурного диалога, расширение сотрудничества наций в сфере образования, науки, культуры и технологического развития максимально способствует преодолению неравенства между людьми и народами, обесценивающего их роль для развития человечества, а следовательно, ведёт к экономической и политической стабильности на планете.

Дипломатические отношения получают своё развитие в приемлемом для всех формате, где ведущая роль ЮНЕСКО очевидна. Искоренение дискриминации человека во всех возможных ситуациях и сферах жизнедеятельности социума постепенно стало главной задачей всего мирового сообщества, где получил своё развитие новый политический инструмент, феномен современной культуры – инклюзия3 (Sudakova, Astafyeva, 2019; Судакова, 2018; Астафьева, Судакова, 2019; Судакова, 2018). Актуальная трактовка данного понятия обусловлена становлением сложной формы мышления4, способной диагностировать любые проблемы, связанные с дискриминацией, изоляцией и другими формами обесценивания человека, проявляющимися во всех областях жизнедеятельности общества.

Инклюзия как инструмент глобальных трансформаций . Инклюзия как исследовательская проблема максимально актуальна, о чём свидетельствует множество работ, индексируемых международными реферативными базами – Scopus и WoS. Несмотря на свой юный возраст, феномен инклюзии стремительно эволюционирует. Зародившись в середине XX века в США⁵, измерив собой проблемы расовой сегрегации, инвалидности, миграции и других видов дискриминации, он нашёл своё применение как инструмент диагностики и преодоления обесценивания человека по какому-либо признаку во всех возможных контекстах. Сегодня он занимает значимое место в жизни международного сообщества, раскрывая свой потенциал в экономике, политике, финансах, культуре, образовании, спорте, медицине, лингвистике и многих других сферах жизнедеятельности.

Самым масштабным проектом инклюзии стал новый механизм оценки развития сообществ – индекс инклюзивного развития1 (Шарафутдинов и др., 2018), предложенный на Всемирном экономическом форуме в г. Давос в 2018 г. для использования в качестве альтернативы индексу физического объёма ВВП в ситуации усугубляющегося кризиса мировой экономики. Именно он даёт возможность объективно увидеть перспективы развития современного мирового сообщества, поскольку выводит на первый план возможности всех граждан государства иметь доступ к необходимым ресурсам для развития своего потенциала. Вскрывая проблематику образовательного, медицинского, цифрового и других видов неравенства, этот индекс предлагает нам иначе оценить потенциал сообществ, не опираясь на традиционные макроэкономические показатели, отражающие рыночную стоимость произведённых товаров. Индекс инклюзивного развития является порождением концепции инклюзивного роста (Ranieri, Ramos, 2013), которая предлагает за основу развития принимать равномерное распределение ресурсов между всеми гражданами, являющимися, по сути, самым значимым ресурсом сообществ, устремлённых к устойчивому росту.

Бразильские исследователи Р. Раньери и Р.А. Рамос (Ranieri, Ramos, 2013) концептуализируют инклюзивное развитие как инструмент политической справедливости, где экономический рост и справедливость не противоречат друг другу, а сокращение неравенства и бедности способствует развитию сообществ.

Цифровая экономика предполагает высочайший уровень квалификации специалистов, реализующих её стратегию, которого невозможно достичь без грамотного равномерного распределения ресурсов внутри сообществ, способствующего улучшению качества жизни населения (Садовая, 2021). Четыре базовые составляющие этого индекса, вскрывающие количественные показатели роста и развития государств, инклюзивности распределения ресурсов и устойчивости развития с учётом стратегии ESG2 (Данилов, 2021), которой предусмотрено, что государство, общество и бизнес вместе несут совместную ответственность за развитие сообществ, позволяют оценить уровень социально-экономического развития, а следовательно, и политического равновесия внутри сообщества, а также его место в общемировом рейтинге устойчивого развития.

Сегодня уже можно судить и о серьёзном потенциале нового вектора развития данного феномена – инклюзивном правительстве. Это решение было предложено Советом безопасности ООН3, а вслед за ним и С.В. Лавровым4 для разрешения сложившейся в Афганистане ситуации. Данный орган должен включать в себя представителей всех групп населения, в том числе женского пола, чтобы максимально задействовать свой управленческий потенциал с учётом интересов всего сообщества и достичь политической стабильности в стране.

Права человека стали важнейшей частью инклюзивного мышления как продукта антропо-социокультурной эволюции, получившего своё масштабное распространение благодаря глобальным вызовам XX в. Вторая мировая война, вынудившая человечество осознать ценностную значимость каждого индивида, простимулировавшая создание Организации Объединённых Наций и её рупора ЮНЕСКО, подтолкнула мир к формированию инклюзивно-обусловленной системы мировоззренческих установок, постепенно наполнивших собой всю ткань современной культуры, неотъемлемой частью которой является и определяемая обществом политическая повестка, и выработанная экономическая стратегия.

Все существующие сегодня инклюзивные инициативы демонстрируют потенциал данного феномена как универсалии современной культуры (Sudakova, Astafyeva, 2019; Судакова, 2018), представленной сложным комплексом мировоззренческих установок5 (Судакова, 2018), способных измерять и изменять социокультурный континуум, устранять неравенство возможностей, дискриминацию по какому-либо признаку, преодолевать обесценивание человека, а следовательно, серьёзно преобразовывать всю мировую политическую архитектонику.

Обращая внимание на то, что инклюзия является сегодня инструментом глобальной политики ООН, направляющей мировое сообщество в сторону «лучшего и более устойчивого будущего для всех»6, стоит отметить, что цели в области устойчивого развития пронизаны инклюзивными трансформациями, устремлёнными к преодолению существующей дискриминации в самом широком контексте, но их значение в жизни сообществ неоднородно (Судакова, 2018), а следовательно, вопрос о том, какие эффекты от масштабирования инклюзивных практик нам ещё предстоит ощутить, требует серьёзного обсуждения.

Инклюзивные стратегии в эпоху COVID-19 . Сегодня инклюзивная проблематика по актуальности уступает место лишь теме COVID-19, поскольку пандемия в значительной степени обострила проблемы неравенства, сделав их ещё более значимыми и масштабными. Инклюзивный дискурс постепенно прирастает новыми аспектами преодоления проблемы обесценивания человека, беспредельно её усложняя и расширяя. Но сама ситуация незаконченности и трансформационной предопределённости не позволяет рассуждать об инклюзии, не учитывая специфику её социального развёртывания, которое трактуется современными исследователями посредством категории сложностности (Аршинов, Свирский, 2015), обусловленной становлением новой формы социального мышления, способного «схватить суть феномена в присущей ему динамике». Такой подход позволяет адекватно оценить беспрерывно множащиеся инклюзивные инициативы с точки зрения их системности и взаимозависимости в контексте актуализации глобальной политической повестки. Последние события, спровоцированные пандемией COVID-2019, демонстрируют нам её изменение, вместе с тем подчёркивая трансформационный характер феномена инклюзии, что показывает, насколько он, укрепляя свои позиции за последние десятилетия как сложная система ценностно-смысловых детерминант универсального характера, способен не только диагностировать существующие проблемы, но и провоцировать создание механизмов их преодоления. Инклюзия как ценностный ресурс, стимулирующий общество к солидарности, оказывается максимально востребованной в условиях разрастания кризисов современности.

Проблематика социальной ответственности постепенно выходит на первый план. Мировые тренды на инклюзивные трансформации актуализируют значимость инклюзии как философии независимой жизни1, которая обретает в эпоху COVID-19 новое звучание. Данный подход акцентирует внимание на возможности каждого человека, в том числе с дефицитами в области здоровья, вести независимый образ жизни. Но пандемия изменила его суть, поскольку с негативными эффектами социальной изоляции пришлось столкнуться очень большому количеству людей по всей планете.

Не смогли избежать данной участи даже главы современных государств, вынужденные на какой-то период времени соблюдать ограничения. Они принимали решения, обусловленные максимальной степенью ответственности за жизнь сообществ, в соответствии с вновь полученным опытом социальной изоляции, что сделало их более весомыми. Этот эффект вполне вписывается в концепцию Э. Тоффлера «Футурошок» (1997), указывающего на пределы адаптации психики современного человека, столкнувшегося с глобальными вызовами. Тьерри де Монбриаль, рассуждая о последствиях пандемии2, напоминает нам о том, что даже такие мощные политические лидеры, как президент США Д. Трамп находились в ситуации предела своей адаптации, поскольку вызовы были столь масштабны, что психика реагировала на них слишком ярко. Д. Трамп делал заявления, которые отрицательно сказались на имидже США в современном мире. Многие политические решения были связаны с необходимостью реагировать на угрозы пандемии, которые изменили всю архитектонику взаимодействия, в том числе политического характера. Все эти ситуации так или иначе поспособствовали формированию системы инклюзивно обусловленных мировоззренческих установок, которые иллюстрируют уязвимость современного человека, а также тот факт, что ему весьма непросто выбраться из ситуации дискриминации, изоляции от социума и обесценивания.

Инклюзивная политика, обеспечивающая равный доступ к образованию, помогающая сообществам продвигаться к устойчивому развитию, получила своё развитие в новом формате. Сегодня все инициативы ЮНЕСКО так или иначе связаны с восстановлением образовательного процесса, который был остановлен или переведён в дистанционный формат во многих странах мира. ЮНЕСКО настаивает на том, что самая актуальная задача – это не только компенсировать потери в обучении, но и максимально эффективно управлять преобразованиями в области преподавания и обучения, вызванными пандемией COVID-19. ЮНЕСКО призывает нас осознать3, что отдавая должное учительскому сообществу, взявшему на себя всю ответственность по обеспечению инклюзивности и равенству возможностей в кризисной ситуации, которое оказалось способно внедрять инновации в весьма сложных условиях неопределённости и сохраняло спокойствие тогда, когда все были подвержены волнению, чем обеспечило стабильность во всех странах, пострадавших от опасного вируса, мы способствуем максимально безболезненному выходу из социального, экономического и политического кризиса, спровоцированного COVID-19. ЮНЕСКО впервые обращает внимание мирового сообщества на проблему вакцинации учителей, и если в России эта задача была и остаётся приоритетной, то 59 стран мира проигнорировали ее значимость.

Проблематика инклюзии актуализируется пониманием того, что многие школы во всем мире перестали функционировать, и это спровоцировало рост неравенства, насилия, ухудшения состояния здоровья детей, эксплуатацию труда несовершеннолетних и возросший тренд на ранние браки. Но одной из самых серьёзных проблем стало отсутствие возможности детей из самых бедных семей и регионов получить свой единственный полноценный приём пищи в день. Безусловно, все эти аспекты повлекли за собой ухудшение экономической ситуации, а следовательно, и политической. Инклюзивное мышление как стратегический ресурс развития сообществ стало максимально востребовано в эпоху COVID-19, поскольку любое ухудшение в сторону увеличения неравенства приводит к дестабилизации мировой ситуации в целом.

Ещё одной значимой проблемой стала невозможность обратиться за медицинской помощью, что нашло отражение даже в нашей стране. Разные регионы мира находятся в неравных условиях по борьбе с вирусом. Перечисляя в своей вступительной статье к сборнику французского института международных отношений Ramses кризисы XX в., Тьерри де Монбриаль, упоминает много проблем1, но особо акцентирует внимание на том, что сотрудничество в сфере здравоохранение является самой приоритетной задачей для всех государств, столкнувшихся с пандемией, поскольку именно оно позволяет избежать глобальной катастрофы.

В тяжелейшем положении оказались мигранты, приехавшие на заработки со своими семьями. Многие из них вынуждены были вернуться к себе на родину, несмотря на отсутствие там возможности заработка; другие погибли, так и не получив медицинской помощи. Этот фактор повлиял на обострение социально-экономической и политической ситуации в общемировом формате. Закрытие школ также сказалось на мигрантах самым худшим образом, поскольку большинство из них не могут оснастить своих детей техническими устройствами для обеспечения дистанционного формата обучения, а значит, их образование стало невозможным. Закрытие границ, трансформация рынка труда, переход к моделям дистанционного взаимодействия повлияли на миграционные потоки, но все последствия этих ограничений нам ещё только предстоит ощутить.

Модели взаимодействия меняются, что в самом ближайшем будущем скажется и на политической ситуации в целом. В ситуации ограниченности ресурсов инклюзивные принципы декларируются, но уже подвергается сомнению возможность их практического применения. Даже самые экономически сильные сообщества предпочли закрыть свои границы и выбрали собственные модели преодоления кризиса, где принципы сотрудничества и солидарности в буквальном смысле испытываются на жизнеспособность. Мы находимся на новом витке общемирового кризиса, где каждый пытается решить актуальные проблемы в соответствии с имеющимся опытом. Таким образом, проблема социальной изоляции человека, дискриминируемого по признаку расы, пола, социального положения, финансовой обеспеченности, этнического происхождения, религиозного вероисповедания, а также возможностям здоровья и способностям, максимально актуализируется.

Впервые так остро за последние десятилетия зазвучала проблема инвалидности. Не имевшие хронических заболеваний люди, перенесшие COVID-19, получили серьёзные осложнения, сделавшие их инвалидами. Постковид (Дойчев, 2021; Евстифеева, 2020) – одна из самых обсуждаемых проблем в современном обществе, в этот политический диспут включены абсолютно все. Мировое сообщество активно обсуждает проблемы оказания медицинской помощи, необходимости вакцинации. Ни один политический лидер не может избежать темы ковидных ограничений, борьбы с последствиями пандемии. COVID-19 испытывает на прочность наши ценностно-смысловые паттерны, парализуя политическую волю. Люди, находящиеся на пределе возможностей адаптации психики, демонстрируют максимальную степень агрессии (Яппарова, Каримова, 2021), критикуя необходимость соблюдения ограничений, массовой вакцинации в пространстве как живого, так и виртуального социального взаимодействия.

Рассматривая проблематику экономической политики в ракурсе инклюзии, можно заметить, что на первый план выходит понимание значимости инклюзивных инструментов, которые служат сокращению бедности в регионах, где выявлен максимальный уровень экономического неравенства. Этот ракурс инклюзивной проблематики ярко представлен в странах БРИКС. Л. Дюбуа (Du Bois, 2021), в одной из своих последних работ предлагает нам обратиться к опыту Бразилии, которая, решая проблемы бедности, вызванной COVID-19, реализует политику солидарной инклюзивно ориентированной экономики посредством цифровых платформ центров CESOL1. Данные центры фокусируют своё внимание на трёх аспектах выражения бедности: как отсутствия дохода, как социальной изоляции и как дисбаланса возможностей. CESOL позволяют, используя цифровые ресурсы, преодолеть трудности пандемии всем слоям населения, включая мелких предпринимателей. Ярмарки, организованные под девизом сознательного потребления на благо себя и общества, ресурсы фестивалей «Экономика солидарности» позволяют гражданам не только купить продукты местного производства, поддержать фермеров, но и, попробовав разнообразные блюда под этнические мотивы, избежать синдрома социальной изоляции, который теперь испытывают не только люди с дефицитами в области здоровья, но и многие другие, попавшие под те или иные ограничения. Экономика солидарности и поддержка фермерства в этом контексте – это новые форматы инклюзивной экономики, позволяющей преодолевать разрывы в доходах, возможностях коммуникации и самореализации.

Финансовая инклюзия также находит своё применение в странах БРИКС, где новая дорожная карта для цифровых инструментов в Индии отражает разнообразные инклюзивные потребности современного общества, борющегося с последствиями пандемии. Констатируя максимальный за последние тридцать лет уровень безработицы в Индии в 2020 г., М. Срикант с соавторами оценивает прогресс по восьми критериям развития стран Большой двадцатки и приходит к выводу, что инструменты финансовой доступности позволяют сократить неравенство даже в условиях глобальных кризисов2. Финансовая доступность получает своё развитие благодаря развитию цифровых инструментов, совокупный эффект от применения которых приводит к пониманию, что доступность и стабильность – две взаимозависимые категории.

Выводы . Значимой задачей современного сообщества становится осмысление масштаба инклюзивно обусловленных изменений в различных областях жизнедеятельности общества, происходящих по всей планете, для адекватного ответа на общеполитические и экономические кризисы, спровоцированные пандемией COVID-19. Этот контекст позволяет не только увидеть весь комплекс проблем, связанных с развёртыванием инклюзивных инициатив в разных странах, понять их специфику, обусловленную социокультурными отличиями регионов, кризисами, с которыми они столкнулись, но и, посмотрев на данный вопрос системно, выработать стратегию в сфере инклюзивной политики, ведущую к стабилизации социально-экономических и политических взаимоотношений.

Стратегические цели ООН, ведущие сообщества к устойчивому развитию, актуализируют глобальные инклюзивные трансформации, которые должны опираться на политические институты, гарантирующие как индивиду, сообществам, так и экономическим единицам безопасность и защиту интересов, политическое равенство, непредвзятость правовых механизмов регулирования жизнедеятельности, создание возможностей для развития, предпринимательства, личностного и профессионального роста, равное распределение ресурсов. Становление инклюзивных политических институтов поспособствует разнообразию во всех возможных контекстах, сохранению равенства возможностей для реализации своего выбора, права на самовыражение, обеспечению в сообществе места каждому Другому, в том числе людям с дефицитами в области здоровья, представителям разных культур, рас, пола, социальных прослоек и т. д.

Эпоха COVID-19 – это век стремительных трансформаций во всех сферах нашей жизни, век максимальной асинхронии, которая относится не только к индивидам, но и к целым сообществам. Вместе с тем различные темпоральные характеристики развития сообществ, показывают, что сложность взаимодействия между индивидами и социальными группами непрестанно возрастает, а вместе с ней увеличивается и ответственность за результат, в первую очередь – в сфере политических решений. Практически все современные достижения так или иначе связаны с ростом коммуникативного пространства в различных его проявлениях, но оно не обеспечивает обязательность понимания, а чаще всего вызывает обратный эффект: усиление недоверия к Другому – индивиду, народу, государству. И если ранее этот аспект влиял на развитие сообществ не столь очевидно, то сегодня мы находимся на пороге понимания, что возросший уровень недоверия никак не способствует преодолению постковидного кризиса, что возможно лишь в масштабах всего человечества и при условии активного сотрудничества всех субъектов, пока же мир демонстрирует соперничество по всем значимым аспектам.

Главная цель инклюзии как универсалии современной культуры, имеющей потенциал эффективного инструмента глобальной политики, заключается в том, чтобы максимально эффективно использовать ресурс каждого человека как творца, как созидателя, как активного гражданина, берущего ответственность за свою жизнь и жизнь сообщества на себя, что позволит ощутить максимальные синергические эффекты и выйти на новый этап общественного развития всему мировому сообществу, в рамках которого максимально безболезненно будет пройден пик политических и экономических кризисов современности.