Институциональные особенности трудовой миграции в современной России



С.А.Барков, О.В.Дорохина

институциональные особенности трудовой миграции В современной России

ющими особенности поведения как самих мигрантов, так и коренных жителей страны.

Институциональная среда, в рамках которой развиваются миграционные процессы, в первую очередь связана с оценкой обществом базовых целей данных процессов и, соответственно, общего отношения к ним. В этом плане первая и важнейшая институциональная особенность трудовой миграции в России заключается в том, что люди едут в страну, чтобы работать, а не жить на пособия. В этом заключается существенное отличие современной миграции в России от того, что происходит в странах Западной Европы и Северной Америки. У мигрантов в России отсутствуют иждивенческие настроения, часто присущие выходцам из развивающихся стран, приезжающих в Швецию, Францию или США. Низкая степень социальной зашиты населения, являясь сама по себе не слишком положительной чертой современной отечественной действительности, избавляет страну от людей, желающих жить не за счет своего труда, а за счет принимающего государства.

Данная ситуация сближает Россию с нефтедобывающими странами Персидского залива, где мигранты создают львиную долю общественного богатства. Объединенные Арабские Эмираты, Кувейт, Катар и др. никогда не стали бы странами с высоким уровнем жизни без мигрантов, которые составляют подавляющую часть населения страны. Сюда тоже едут, чтобы работать и зарабатывать, а не искать «легкой жизни». Безусловно, значение трудовых мигрантов для экономики России никак не может сравниться с тем, что имеет место в вышеперечисленных странах, но в ряде случаев их роль весьма заметна. Так, в докризисный период бурно развивающейся отраслью стало строительство, значение мигрантов для которого трудно переоценить. Роль мигрантов также высока и в таком проблемном секторе Российской экономики, как малый бизнес. Мелкая розничная торговля, ремонтные фирмы различного профиля, предприятия общественного питания активно используют труд мигрантов. Можно с уверенностью утверждать, что, если бы не мигранты, в России, где количество малых фирм невелико по сравнению как с западными, так и восточными странами, малый бизнес оказался бы еще в худшем состоянии.

Следует также обратить внимание на то, что миграция в Россию не ограничивается только низкоквалифицированной рабочей силой. В целом, характер трудовой миграции в современной России отражает специфику процессов формирования рынка труда. По некоторым оценкам, в период экономического роста на рынке квалифицированного труда сформировался лишь один сегмент – рынок труда управленческо-административного персонала, финансово-банковской сферы, торговли, посреднических услуг. Именно здесь сформировались категории российских работников нового рыночного типа, востребованные рынком труда, уровень зарплаты которых приближен к европейскому [1. С. 49]. В этом плане интересным процессом является активное использование зарубежных менеджеров отечественными компаниями. В Советском Союзе руководящие работники предприятий по понятным причинам были только гражданами страны. За немногим более, чем 15 лет реформ, российский рынок труда высших менеджеров и ведущих специалистов корпораций полностью вписался в глобальный рынок. Миграция здесь идет по двум направлениям: с одной стороны, наши соотечественники активно ищет трудоустройства за рубежом, с другой, что не менее важно, – зарубежные менеджеры активно приглашаются на работу отечественными компаниями. Происходит реальная конкуренция между отечественными и зарубежными руководителями. Одной из важных причин, сформировавших данную ситуацию, является размещение ценных бумаг российских компаний на западных биржах (IPO и последующее обращение). Наличие иностранцев в советах директоров и на ключевых постах в корпорациях стало символом качества менеджмента, надежности компании и ее информационной прозрачности. Другой причиной стало активное развитие бизнеса многонациональными компаниями на территории России в XXI в. В российских филиалах и представительствах данных компаний формируются интернациональные команды высших менеджеров, что характерно для всех регионов мира.

В период экономического роста работа в России перестала восприниматься зарубежными менеджерами как нечто экстремальное. Иностранцы, работающие в России, прежде всего ценят возможность сделать карьеру гораздо быстрее, чем в компании на Западе. Удачный проект в России обеспечивает молодому амбициозному менеджеру имя в международных деловых кругах (на Западе, благодаря отлаженной десятилетиями карьерной иерархической лестнице, такое чаще всего не возможно) [2] .

Кроме того, в России выгодно работать: с учетом премий и участия в прибыликомпаниизарубежныеменед-жеры в России получают больше, чем на Западе. Топ-менеджерам и специалистам из-за границы в России платят неплохо, даже по западным меркам. Еще одна далеко не последняя причина, вынуждающая зарубежных менеджеров обратить взоры на Россию, — высокие налоги, которые приходится платить в родной стране: например, в Англии — 40%, а в Германии — 53%. По сравнению с ними российские 13% подоходного налога воспринимаются весьма позитивно. Исключением в данном случае являются американцы: США взимают со своих граждан налог даже в том случае, если они работают в другой стране. Европейские страны придерживаются иного принципа: человек платит налоги в соответствии с законодательством той страны, где он находится (если срок пребывания составляет более 180 дней). И за 2–3 года работы менеджерам удается накопить хорошие суммы. Данное обстоятельство свидетельствует еще об одной институциональной тенденции – «европеизации» российского менеджмента. Если в 1990-е годы непререкаемым авторитетом в области организации эко- номических процессов для россиян служили США, то сегодня (вследствие соответствующей политической ориентации и численному превосходству менеджеров из Европы) европейские модели ведения бизнеса и социальной политики начинают восприниматься как наиболее актуальные для российской действительности. Исходя из этого можно прогнозировать некоторое усиление (явное или подспудное) социальной ориентации в регулировании рынка труда, характерной для стран «старой» Европы.

Если бы все цели и последствия трудовой миграции в Россию ограничивались вышеописанными особенностями, институциональная среда для развития данного процесса была бы самой благоприятной. Но это не так. Очевидно, что миграция приносит не только «дивиденды» российской экономике и российскому обществу. Она порождает серьезные социальные проблемы (наркоманию, преступность, конкуренцию за рабочие места и др.), которые болезненно воспринимаются жителями страны и вызывают соответствующее отношение к мигрантам.

Важнейшей институциональной основой такого отношения является оценка трудовой миграции в целом как процесса второстепенного, не определяющего развитие страны и ее регионов. Такая институциональная среда очень непохожа на ту, которая сложилась в США, Канаде, Австралии и Новой Зеландии, а также в упоминавшихся странах персидского залива, где миграция представляет собой системообразующий социально-экономический процесс, влияющий буквально на все сферы общества.

Исходя из вышесказанного, в качестве общего методологического вы- вода по характеристикам институциональной среды миграции можно выделить 4 группы стран.

Первая группа характерна своим отношением к миграции как системообразующему процессу, принципиально влияющему не только на экономическое, но и на культурное развитие страны. Эти страны могут быть названы «странами иммигрантов», и само их существование и процветание зависело в прошлом и во многом зависит сегодня от эффективного использования труда мигрантов.

Вторая группа (например, богатые арабские страны) отличается тем, что здесь миграция не играет культурообразующую роль, но жизненно необходима для хозяйственного развития. С институциональной точки зрения, такие страны также весьма благоприятны для мигрантов, хотя совсем не нацелены на их натурализацию.

Третью группу составляют государства, где миграция не играет какой бы то ни было существенной роли – ни в экономическом, ни в социальном, ни в культурном смысле.

Наконец, четвертая группа стран отличается тем, что негативные аспекты миграции оказываются столь же или даже более видимыми обществу, сколь и позитивное ее значение. Здесь институциональная среда начинает быть весьма враждебной, несмотря на то что большинство этих стран исповедуют либерально-демократическую идеологию и на государственном уровне не могут вести себя по отношению к мигрантам агрессивно. Это прежде всего страны западной Европы (ее теперь часто называют «старой» Европой). На уровне правовых институтов недружественность среды начинается с пресловутой «Шенгенской визы», которая не очень способствует ограничению миграции (те, кто хотят остаться в Европе, правдами и неправдами ее все равно получают), но получение которой вызывает у людей ощущение «прорыва в обороне противника». Стоит вспомнить о том, что наиболее резонансные антимусуль-манские акции в прессе, литературе и культурном пространстве в целом имеют место в Нидерландах, Дании и других странах, в наибольшей степени «пострадавших» от миграции. Это яркие симптомы, показывающие, что на уровне неформальных правил и стереотипов институциональная среда для мигрантов здесь. Несмотря на всю внешнюю риторику, оказывается весьма враждебной. О таком положении вещей свидетельствуют также и успехи правых партий на выборах в Европарламент и многие другие органы власти в Евросоюзе.

Россия традиционно относилась к третьей группе стран. Однако сегодня демографическая ситуация, а также специфика географического и отраслевого строения экономики, начинают существенно повышать социально-экономическую значимость трудовой миграции и в некоторой мере подготавливают почву для смещения институциональных характеристик в направлении тех, которые свойственны странам второй группы. На этом пути возникает не только множество проблем, но и множество новых возможностей для самобытного развития страны.

Россия никогда не была и не будет «страной иммигрантов», она имеет в своем названии «титульную» нацию, обладает не государственной, но официальной религией. Миграция в страну, подобную России, традиционно вызывает ксенофобию. Политика по привлечению иностранцев не может стать доминирующей в регулировании рынка труда именно из-за социокультурных особенностей внутреннего уклада страны.

Мигрант в России в большинстве случаев воспринимается как «чужой». Само общество, а не только и не столько государство, никак не нацелено на его натурализацию и создание для него комфортных условий. Здесь стоит привести два небольших наблюдения, подтверждающих этот тезис и ярко свидетельствующих об отличии институциональной среды миграции в России от ее аналогов в «странах иммигрантов».

Всем хорошо знаком образ строительного рабочего, покупающего в магазине самые дешевые продукты (хлеб, «бомж-пакеты», молоко и др.), ютящегося со многими своими сотоварищами в неприспособленном для жизни жилье и отсылающего практически все деньги на родину. Ни у одного предпринимателя, задействующего такого рода рабочую силу, пока не возникает желания что-то изменить в данной ситуации.

В Америке Генри Форд в свое время наблюдал аналогичную картину, но он предпринимал самые активные действия по изменению такого положения вещей. При этом конвейерные рабочие тоже не отличались высокой квалификацией, а определенная часть из них ехала в США не на постоянное жительство, а на заработки. Но Форд бесплатно учил их и их детей английскому языку, организовывал больницы, создал специальный отдел, представители которого ходили по домам, где жили рабочие, и следили за тем, в каких условиях они существуют, что едят, не играют ли в азартные игры, не отсылают ли слишком много денег родным. При этом, с одной сторо- ны, он преследовал прагматическую цель – повысить качество работы на своих предприятиях, но, с другой – у него была и сверхзадача – сделать из своих рабочих «хороших» граждан страны, представителей среднего класса. Такое отношение к мигрантам характерно для тех, кто когда-то сам был в подобной ситуации. В США и других «странах иммигрантов» оно является следствием национальной памяти и создает вокруг мигрантов особую институциональную среду.

Другое наблюдение касается такой специфической части мигрантов, как учащиеся. В университетах России учатся многие тысячи иностранных студентов, но нигде не сложилось практики обеспечения комфортного их пребывания, характерной для самого «заштатного» американского университета. Там вновь приехавшего студента тут же снабжают множеством брошюр, облегчающих все аспекты жизни. В них содержатся ответы на самые разные вопросы – как пользоваться общественным транспортом, где что в городе расположено, как переводить размеры одежды в привычные для приехавшего цифры, сколько оставлять официанту «на чай» и в каких условиях.

Иностранные студенты в России все это должны узнавать либо друг от друга, либо самостоятельно путем проб и ошибок. Не стоит говорить, что в России никому не придет в голову закреплять иностранного студента за семьей преподавателя, с которой он мог бы проводить досуг, посещая всякие «культурные» мероприятия и отмечать праздники. Преподавателей российских университетов нельзя заподозрить в повальной ксенофобии или отсутствии соответствующих знаний. Просто для россиянина судьба мигрантов никогда не будет существенной проблемой.

В этих условиях государству и правительству, в частности, приходится решать «неразрешимую» проблему, связанную, с одной стороны, с необходимостью привлечения человеческих ресурсов из-за рубежа, а, с другой – с предотвращением ксенофобских реакций и соблюдением определенных прав представителей титульной национальности или людей, примкнувших к ней, в конкуренции с мигрантами. В Западной Европе, где институциональная среда в этом аспекте весьма схожа с российской, данная проблема приобрела в последнее время особую остроту. При этом исторический опыт нашей страны на протяжении нескольких столетий формирует факторы, которые явно препятствуют взрывообразному развитию ситуации с мигрантами.

Российская империя изначально складывалась как полиэтническое, многоконфессиональное государственное образование. Прочность империи обусловливалась не только точностью политики центра по отношению к национальным окраинам, но и исключительной толерантностью титульной нации к другим народам и иным религиям. Стоит вспомнить, что на главной улице Санкт-Петербурга – Невском проспекте – располагались храмы всех главных конфессий в стране.

В Советском Союзе талантливые представители национальных меньшинств занимали высшие государственные посты, становились звездами советской культуры, науки, спорта. Межнациональные браки и интернациональные трудовые коллективы были обычным общественным явлением, не вызывали у обычных граждан агрессивных реакций и поощрялись властью.

Поколения советских граждан целенаправленно убеждались в том, что представители разных национальностей должны жить в мире, что никто другого ничем не хуже, что история и культура каждого народа СССР заслуживает внимания и уважения.

Наличие такого опыта может сформировать институциональную среду, оптимальную для привлечения трудовых мигрантов. Хотя данная задача остается исключительно сложной, российское государство в определении политики относительно миграции может опираться на уникальный опыт российской империи и советских времен, фактически отсутствующий у большинства стран Европы.