Интеграция ирландцев в городские сообщества на территории пэрства Ирландия в XIV–XV веках

Natalia A. Lagoshina

Integration of the Irish into urban communities in the lordship of Ireland in the 14th and 15th centuries

Пэрство Ирландия, которое охватывало территорию четырех англизированных графств, с XII в. находилось под управлением английской короны. На протяжении Средних веков степень политического и культурного влияния англичан на острове менялась, поэтому границы колонии не были четко фиксированы. Часть ирландской знати была связана с английской короной вассально-ленными отношениями. И хотя в XIV в. им удалось добиться большей степени независимости, большая часть острова находилась под юрисдикцией английского общего права. Вместе с тем в некоторых областях пэрства продолжали действовать брегонские законы, а в приграничных землях – марковое право. С XII в. во всех городах колонии действовали королевские суды, а городские жители получили особые хартии, дарованные Генрихом II, освобождающие их от «ирландского рабства» и обеспечивающие доступ к общему праву Англии1. Привилегии и свободы горожан неоднократно подтверждались пожалованиями Иоанна Безземельного и Генриха III2. Сосуществование английской правовой системы и местных обычаев привело к возникновению групп населения, отличающихся по степени правоспособности. И в этом отношении более всего привлекает внимание население городов, которое отличалось пестротой этнического состава, разнообразием статусов, ментальностей и культур.

К XIV в. в колонии сформировалась сложная сеть социальных, экономических и правовых отношений между потомками англо-нормандских поселенцев и ирландцами. Проблема взаимодействия этих двух основных групп населения давно находится в центре внимания исследователей, и в историографии нет единого мнения относительно степени гэльского культурного влияния, а также специфики англо-ирландских отношений. Первый подход в историографии подразумевает обширную культурную гэллизацию англичан в Ирландии, перенявших ирландский язык, традиционную одежду и местные обычаи3. Представители данного направления утверждают, что благодаря интенсивным контактам с местными жителями, а также заключению браков и политических союзов с ирландцами, англичане были полностью ассимилированы4. Представители другого направления полагают, что степень ассимиляции «старых англичан» явно преувеличена, и к XIV в. они были враждебны к гэллам, подчеркивали свое происхождение от англичан и, стремясь сохранить самобытность колониальной общины, издавали законы, ограничивающие доступ ирландцев в колонию5. В частности, С. Эллис и Р. Фрейм подчеркивали тесные связи колонистов с Англией и английскую идентичность общины поселенцев6. По мнению Д. Лайдона, использование на территории пэрства английского общего права также свидетельствовало о тесных связях с метрополией7. В настоящее время историки рассматривают сообщество четырех графств в более широком контексте британской истории, сравнивая данный регион с другими пограничными территориями, где существовали тесные взаимоотношения разных этнических групп8.

Несмотря на то, что проблема взаимоотношения англичан и ирландцев в колонии является актуальной среди зарубежных историков, большинство работ посвящено развитию отдельных регионов пэрства и идентичности англичан9. В этой связи представляется важным изучить интеграцию ирландцев в городские сообщества на территории пэрства Ирландия в XIV–XV вв., проанализировав специфику англо-ирландского взаимодействия и политику городских советов в отношении ирландцев.

Большинство полноправных горожан являлись потомками «старых англичан», англо-нормандских поселенцев, прибывших в колонию в первые века ее существования, либо происходили из смешанных семей англо-ирландского происхождения. Ирландцы, получившие права горожан, обретали свободный статус, получали избирательные права, могли владеть землями и вступать в ремесленные гильдии региона, а также получали доступ к королевским судам, освобождаясь от феодальных повинностей. Последнее привлекало в города население с полусвободным статусом. Согласно постановлению Совета Дублина 1305 г., «вилланы или бетаги, которые с разрешения мэра и местных жителей проживут в городе один год и один день», по истечению этого срока освобождались от всех притязаний со стороны своих бывших лордов10.

Точное количество ирландских горожан трудно установить, так как некоторые поселенцы носили английские фамилии, созвучные местности происхождения или профессий, такие как Керри, Корри-зер. Во второй половине XIV–XV в. в английскую колонию шел постоянный поток переселенцев с гэльского запада и севера Ирландии.

Их привлекали экономические возможности городских центров колонии, а также городов «второй черты оседлости», особенно после эпидемий Черной смерти и неурожаев. Прибывающее население привносило на территорию пэрства гэльский язык и культуру, стремилось интегрироваться в городские сообщества и повысить свой статус. Тем не менее, для ирландцев незнатного происхождения, а также тех, кто не мог подтвердить свое происхождение в колонии доступ в органы местного самоуправления, гильдии и церковные приходы был закрыт. Обычно простолюдины зарабатывали себе на жизнь сельским хозяйством, пасли скот, либо служили в семьях зажиточных поселенцев. Многие для успешной адаптации использовали личные связи и покровительство влиятельных семей региона. Сеньориальный способ миграции был широко востребован, поскольку поддержка магнатов облегчала трудоустройство и обеспечивала защиту от антиирландских законов.

Ирландское население колонии отличалось по степени ассимиляции и интеграции в городские структуры региона. Часть ирландцев, происходивших из смешанных семей, либо давно проживающих в колонии, была в достаточной степени ассимилирована. Они приобретали хартии английского права, пытаясь скрыть гэльское происхождение, поскольку внешне их легко можно было принять за англичан. Так, представители гэльского клана Кирванов стали одной из влиятельных семьей торговцев в городе Голуэй эпохи Тюдоров11.

Законодательная политика в отношении ирландских жителей колонии была направлена на ограничение доступа новоприбывших к привилегиям городских жителей и торговле в городах. Реализация законодательных мер зависела от уровня доверия к ирландцам, частоты набегов гэльских лордов, а также притока гэллов в колонию. Укрепленные города пэрства оставались уязвимыми перед вторжением клановых вождей и англо-нормандских лордов. Так, в 1504 г. граф Кланрикард Улик Берк восстановил контроль своей семьи над Голуэем, нарушив права и привилегии города, закрепленные в королевской хартии 1484 г12.

В периоды обострения англо-ирландских отношений вводились запреты на продажу оружия и лошадей ирландцам, живущим за пределами колонии13. Ряд постановлений были направлены на запрет продажи конкретных видов товаров ирландцам. Так, в 1470 г. городской совет Дублина запретил продажу хлеба ирландским мелким торговцам, которые скупали хлеб целыми партиями, а затем перепродавали его по завышенным ценам14. Кроме того, пекарям предписывалось продавать продукты только торговцам, относящимся к числу горожан. Данный закон защищал экономические привилегии полноправных городских жителей, забота о которых была целью городского законодательства. В другом законе того же года, направленном против ирландских перекупщиков, которые продавали товары с наценкой, подчеркивается ирландское происхождение переселенцев. Это свидетельствует о том, что для городского совета этническая принадлежность имела значение15. Законодательные акты в отношении ирландцев, проживающих в пэрстве, были продиктованы не столько военными целями и этнической враждой, сколько протекционистской экономической политикой.

Основные меры парламентского законодательства 1508–1509 гг. были направлены на борьбу с инфляцией цен и предотвращение передачи монеты ирландцам, поскольку нехватка валюты была постоянной проблемой в колонии16. Закон Генриха VIII 1539 г. ограничивал торговлю дублинцев с иностранцами, а гэльское население также попадало под эту категорию17. Отдельно оговаривались меры, направленные против перекупщиков. В частности, товары иностранцев, которые не имеют лицензии и не платят налоги, подлежали конфискации18. Регламентировалась торговля иностранцев шерстью, шкурами и оловом, разрешалась только в специально отведенных для этого местах19. Также запрещалось покупать у иностранцев вина, железо и соль. За нарушение данного предписания был предусмотрен штраф: за первое нарушение – двадцать шиллингов, за второе – сорок шиллингов, за третье нарушение покупателя изгоняли из города на один год и один день20. За продажу мяса и рыбы иностранным перекупщикам также предусматривались штрафы21. В документах городского Совета Дублина упоминаются случаи «сговора горожан с целью дать возможность иностранцам уклоняться от уплаты таможенных платежей»22. Это указывает на то, что, несмотря на законодательные предписания, горожане имели тесные связи с иностранными торговцами, и ирландцы не были исключением.

Реестры завещаний позволяют определить уровень благосостояния некоторых ирландских жителей колонии, а также восстановить экономические отношения и партнерские связи, существующие между ними и англичанами. В завещании колониста англо-нормандского происхождения Джона Хаммонда из Дублина конца XIV в. содержатся имена двух должников с англизированными ирландскими фамилиями, Роджера Бренна и Ричарда Каррена23. Зажиточные жители колонии Реджинальд Уэстон и его супруга Элис Йонг из Западного Дублина, как видно из завещания, составленного в 1474 г., одалживали деньги как у англичан, так и у ирландцев. Душеприказчикам следовало вернуть 2 шиллинга 8 пенсов Джону Райану и 4 пенса Томасу Оггу24. Николас Кетинг из Клондолкина в Южном Дублине также задолжал деньги ирландцам, Манусу Кени и Томасу Келли25. Завещания дублинцев показывают, что городские жители выстраивали отношения исходя из экономических интересов и гэльское происхождение не являлось препятствием для взаимодействия.

В 1476 г. Ричард Голдинг из прихода в северном Дублине упомянул в своем завещании покойного Томаса Мачарни , предоставив 3 шиллинга 4 пенса на помин «его души»²⁶. Роберт Уолш в 1474 г. оставил четыре коровы семье Кеди, которая вела свое происхождение от древнего гэльского рода Мак Эдейт. Многие поселенцы оставляли в наследство ирландцам часть урожая²⁷ или скот, а некоторые завещали имущество ирландским семьям, что может свидетельствовать о тесном родстве в результате смешанных браков²⁸.

Завещания ирландцев проливают свет на их торговую, экономическую деятельность и позволяют установить связи внутри городского сообщества. Интересно, что они принадлежали к числу наиболее состоятельных жителей колонии, и, преимущественно, происходили из известных англизированных семей Дублина29. В 1471 г. имущество Томаса Келли из Скиду в северной части Дублина включало 7 лошадей, несколько коров, 3 молодых бычков, 30 овец и 15 свиней, общая сумма которого составляла 11 фунтов стерлингов, 6 шиллингов30. Уильям Нил из Клондолкина являлся владельцем кожевенной мастерской, располагал большим имуществом и проявлял щедрость к бедным и церкви31. В его завещании указано, что он задолжал 2 шиллинга 3 пенса за аренду своего дома, расположенного в пригороде Дублина, где он занимался кожевенным ремеслом32. В 1471 г. имущество Нила оценивалось в 33 фунта стерлингов, 13 шиллингов и 3 пенса33. Предки Уильяма были процветающими фермерами в Клондолкине с XIV в. иНилстоун в этом районе был назван в их честь. Другой представитель семьи Нилов, Саймон являлся владельцем магазинов и земель на Нью-стрит в Дублине. В процессе профессиональной деятельности Томас Келли и Уильям Нил тесно сотрудничали с англичанами и ирландцами34.

Анализ завещаний жителей Дублина показывает, что для городских жителей было обычной практикой одалживать небольшие суммы денег у знакомых, либо приобретать товары в долг. Это указывает на то, что торговцы и производители крупных городов колонии выстраивали деловые отношения исходя из экономических, партнерских, профессиональных интересов и тесно взаимодействовали с ирландцами. Как показывают документы, ирландцы активно выступали в качестве кредиторов и должников, что указывает на высокий уровень интеграции в местное сообщество, а также демонстрирует, что многие из них располагали значительными доходами.

Коллекция завещаний жителей Лаута начала XVI в. подтверждает наличие тесных взаимоотношений между англичанами и ирландцами, а также свидетельствует о большем количестве ир- ландцев с гэльскими именами в графстве. В 1485 г. священнослужитель Джон Стакболл передал по завещанию Кристоферу Даудаллу, джентльмену из Дандолка, право владения всеми своими обширными поместьями и землями в Лауте, назначив его главным лордом и распорядителем своих земель35.

Реестры завещаний также проливают свет на основные виды деятельности ирландцев, живущих в городах колонии. В большинстве случаев в документах упоминается скот и орудия труда, и можно предположить, что многие из них зарабатывали на жизнь сельским хозяйством. Все они платили аренду за землю, а некоторые арендовали помещения для занятий ремеслом.

Впрочем, в городах пэрства проживали ирландцы и с более высоким статусом. Например, потомственные ученые и доктора гэльской Ирландии. В 1531 г. грант «английской свободы» был пожалован доктору медицины Малахии О’Харни, который арендовал землю и, по-видимому, работал в колонии36. Приграничные территории колонии населяли поэты-барды и юристы, работающие в сфере английского и брегонского права37. Генрих VIII пожаловал освободительную хартию юристу Чарльзу Рейнольдсу, в прошлом Магренил-лу, получившему степень бакалавра в области права. Данная хартия освобождала Чарльза «от всяких ирландских служб», предоставляла право «пользоваться английскими законами, а также приобретать земли и имущество»38.

Самой многочисленной прослойкой были ремесленники и торговцы. В списках торговых лицензий Дублина упоминается много ирландских ремесленников, работавших в городе с 1468 г. по 1512 г., в частности, золотых дел мастера, перчаточники, портные, кожевники, а также мясники39. К XV в. в крупных городах колонии сформировалось несколько ирландских общин. Л. Мюррей описал деятельность общины ирландских кожевников в Дроэде в 1518 г.40 Кроме того, в Дублине и Мите существовали объединения ирландских сапожников и кожевников. Интересно, что среди ирландских торговцев, получивших лицензии, часто встречаются фамилии с частицами Og, Mac и О. Это указывает на то, что во второй половине XV в. ирландцы, живущие в черте оседлости и приграничных районах, все чаще носили неанглизированные имена. Сведения из списков патентов дополняют данные завещаний жителей колонии, в которых также фигурирует много гэльских имен41. Возможно, это связано с наплывом ирландцев в города колонии и повышением их статуса.

Некоторые ирландские мастера и ученики различных профессий, работающие в Дублине, получили статус горожан в последние десятилетия XV в. Несмотря на то, что в 1454 г., 1469 г. и 1475 г. го- родской совет запретил нанимать ирландских учеников под угрозой потери избирательных прав, многие ирландцы служили подмастерьями у английских мастеров42. Культурная англизация и использование английских имен помогали подмастерьям обходить законодательные запреты, а приобретение хартий английского права открывало возможности для обретения статуса горожанина. Ирландские подмастерья работали в сфере торговли, суконной и швейной промышленности и обеспечения продовольствием. В реестре завещаний Дублина встречаются ирландские кузнецы, мясники, пекари, мельники, портные, рыбаки и кожевники43. Ирландские женщины также осваивали ремесла и нанимались на службу в качестве подмастерьев к английским мастерам.

Вдокументах крупных землевладельцев колонии содержатся сведения об ирландских подмастерьях в Дроэде, Дандолке, а также в небольших городах графства Лаут44. В 1358 г. бюргер из Дандолка Джон Раткулл нанял в качестве ученика Николаса О’Молгалли-на на девятилетний срок. По условиям договора упомянутый Джон согласился «усердно обучать Николаса торговому делу и другим необходимым искусствам», «относиться к нему уважительно и обеспечивать его пищей и напитками, одеждой из льна и шерсти, обувью и постельными принадлежностями»45. В договоре также были прописаны особые условия. Так, в течение первого года службы Николас должен был обеспечивать себя одеждой и «необходимым» самостоятельно, а в случае неуважительного отношения к домочадцам торговца срок ученичества мог быть продлен еще на девять лет46. Несмотря на запреты, горожане Лаута активно взаимодействовали с ирландцами и нанимали их на службу, однако не всегда на выгодных условиях47. Нередко ирландцам предоставлялись худшие условия ученичества, чем английским подмастерьям, что приводило к ухудшению их экономического положения. На это указывает и тот факт, что ирландские арендаторы платили ренту ниже средней стоимости.

Одним из способов повышения статуса ирландцев было вступление в ремесленные гильдии. Гильдии защищали экономические интересы своих членов, поскольку контролировали политику цен и регламентировали производство. Они также были социальными институтами и корпорациями, члены которых тесно взаимодействовали друг с другом. Гильдии предоставляли помощь и обеспечение вдовам, а некоторые организовывали школьное обучение для детей своих членов48. Вступление в корпорации являлось важным элементом социальной интеграции ирландцев в городах колонии. Больше документации сохранилось по гильдиям Дублина, их учредительные уставы показывают, что ирландские торговцы были среди членов-основателей49. В 1474 г. одним из учредителей гильдии кузнецов был ирландец Уильям Доногер, Джон Райли фигурирует в списке основателей гильдии портных, а Филипп Легелин числился среди членов-основателей гильдии парикмахеров в 1446 г.50 К концу XVI в. в рядах этой гильдии состояло несколько ирландцев. Многочисленный ирландский состав был также характерен для гильдии плотников в началеXVI в.51 Каждая корпорация имела свой устав и руководство, их политика по отношению к ирландцам также отличалась. В некоторые гильдии было запрещено принимать ирландцев, например сообщества пекарей и ткачей52, однако в их уставах нередко встречаются ремесленники с ирландскими фамилиями53. Трудно определить, как именно им удавалось попасть в гильдии, но можно предположить, что приобретение хартий английского права, культурная англизация и длительное проживание в колонии являлись предварительными условиями для получения привилегий.

Члены ремесленных гильдий и торговых корпораций обретали желанный статус горожанина, а иногда удостаивались должности в городском совете, и ирландцы не были исключением. Они повышали свой статус, несмотря на постановления 1448 г. и 1463 г., запрещающие ирландцам (“of the Irishnation”) доступ к привилегиям городского сообщества54. Анализ документов городских корпораций показывает, что реальное отношение к ирландцам в колонии отличалось от законодательных предписаний. Термин «ирландская нация» действительно имел политические и культурные коннотации, и, возможно, не применялся по отношению к тем культурно англизированным ирландским жителям Дублина, которые имели доступ к английскому праву.

В 1468–1469 гг. лицензии получили ювелир Патрик Кенн, бондарь Морис Малган и башмачник Лаглин Доулин55. Они являлись искусными ремесленниками, и принятие их в ряды горожан, возможно, было обусловлено особой потребностью города в их ремеслах. Все трое были приняты «по особой милости» мэра, а не в результате ученичества или семейных связей. Как показывают источники, мэр и городской совет охотно принимали ирландцев, если в этом была польза для экономического благополучия города.

Впрочем, принятие ирландских ювелиров в ряды горожан было нередким явлением. По наблюдениям ирландского историка Рагналла О’Флоинна, с XIII в. в гильдию ювелиров Дублина стали допускать мастеров гэльского происхождения, а к XV в. ирландские специалисты в ювелирном деле встречаются и в других крупных городах колонии56. Сведения из источников подтверждают данную тенденцию. Двое ювелиров Дублина, вошедших в число горожан, Дермонт Линчи и Малахия также носили гэльские имена57. Можно предположить, что высокий уровень англизации не требовался для тех специалистов, чьи навыки были более востребованы. Однако, необходимо учитывать, что многим семьям ювелиров покровительствовали меценаты и священнослужители, которые могли поспособствовать получению избирательных прав данной категории ре-месленников58.

Покровительство членов совета и влиятельных горожан увеличивало шансы успешной интеграции, и многие ирландцы получали городские права благодаря личным связям или содействию влиятельных адвокатов59. В Коллекции древних рукописей Ирландии упоминается большое количество ирландцев, принятых в городскую общину «по особой милости» мэра и бейлифов. В ряде случаев избирательные права «по особой милости» предоставлялись нескольким членам одной семьи. Так, в 1479 г. йомен Джон Малган получил доступ к городским свободам, через три года городские права обрели еще двое представителей семьи Малган – Уильям и Томас.60 Впрочем, статус городского жителя можно было унаследовать от родителей или через супругов. Так, портной Джон Келли был принят в городское сообщество «по праву жены» в 1471 г.61, сапожник Николас Нагл стал горожанином, так как являлся «мужем Джоанны Райан»62, а Патрик Фиц Рери – в результате происхождения от свободного человека63.

В XV в. статус горожан получили несколько членов семей Кенан, Кенни, Малган, а фамилия Келли была особенно популярна среди жителей колонии. В списках лицензий упоминается девять горожан с данной фамилией64. Они являлись специалистами разных профессий – шерифы, адвокаты, клерки, портные, сапожники, торговцы и пекари. Сведения о таких англизированных ирландских семьях, как Нилы, Райаны и Логаны содержатся в разных документах Дублина, что свидетельствует об большой известности этих семей в городе65.

Благодаря культурной англизации и доступу к городским свободам ирландцы могли претендовать на должности в управлении колонией. Хотя в колониальной администрации подавляющее большинство должностей было зарезервировано за поселенцами и чиновниками, прибывшими из Англии, низшие должности в управлении занимало несколько ирландцев с англизированными именами – посланники казначейства, сборщики субсидий. Выходец из известной семьи Дублина Дэвид Доног служил посланником казначейства (нунцием) с 1416 г. по 1429 г.66 Николас Роддан, состоявший в той же должности в течение двадцати восьми лет, получил вознаграждение за службу в 1402 г. и 1407 г.67

Но чаще ирландцы занимали должности в местном управлении. В 1530 г. пост мэра (Mayor of the Staple) Дублина занимал ир- ландец Уолтер Келли.68 Уолтер Доног являлся бейлифом Дублина в 1449–1450 гг., а в 1469 г. служил казначеем.69 Джон Хеган занимал пост констебля в 1469–1470 гг.,70 а Джон Доуган и Уильям Таган являлись привратниками в 1460-х гг.71

В источниках также имеются свидетельства об ирландских горожанах и бюргерах, получивших должности в городском управлении Мита и Лаута. Некий Филипп Офинан числился среди бюргеров Дроэды в 1404 г.⁷² Роберт Браган , занимавший в 1394 г. должность бейлифа, а в 1401 г. ставший главным констеблем Дроэды, также имел ирландское происхождение⁷³, как и Роджер Мэллон , сборщик таможенных пошлин и шериф Дроэды в 1410х и 1420-х гг.⁷⁴ В документах казначейства Дублина отмечается, что бюргер Джон О’Файган был «избран мэром Трима, хотя он и является ирландцем»⁷⁵.

Назначение лиц ирландского происхождения на административные должности указывает на то, что в большинстве городов пэрства были проигнорированы предписания, исключающие ирландцев из органов местного самоуправления. При этом большинство мэров и бейлифов данного периода носили англизированные фамилии. На их фоне резко выделяются потомственные бургомистры из известной семьи Рот. Их предки давно жили в колонии и снискали уважение среди бюргерской верхушки76. Многие члены этой семьи получили образование в сфере права. Николас Рот числился среди юристов Дублина в 1500 г.77 Джон и Кристофер были окружными судьями78. Уроженец епархии Мит, Кормак Рот принадлежал к семье, которая на протяжении нескольких поколений была англизированной. Его близкий родственник Уильям в 1490-х гг. состоял в должности капеллана епископа Мита, а в 1520-х гг. – стал священником епархии. Сам Рот учился в Оксфорде, где получил диплом по каноническому праву. Став архидиаконом и главой англиканской церкви в Арме, он вел активную политическую деятельность вплоть до своей смерти в 1539 г.79 В 1536 г. Кормаку Роту и его слугам, «прибывшим для обсуждения важных вопросов с лордом Греем», была предоставлена охранная грамота80.

Как правило, доступ в городскую администрацию был открыт для тех ирландцев, кому покровительствовали влиятельные горожане. Некоторые ирландцы, занимающие высокие должности, выступали в качестве поручителей для своих соотечественников. Так, Уолтер Доно, будучи бейлифом в 1449–1450 гг., являлся поручителем нескольких ирландцев, претендующих на должность в городе81. Юрист Уильям Доног также покровительствовал своим соотечественникам в 1475 г.82 Как правило, поручителями выступа- ли активные деятели городского сообщества, либо лица, какой-то период занимающие должности в управлении. Один из поручителей Дональд О’Линг был единственным городским служащим, сохранившим ирландскую приставку к фамилии, что выделяло его среди представителей городской элиты83.

Служба в администрации была ценной привилегией, и ряд ирландских семей, которые упоминаются в списках городских служащих Дублина, такие как Келли и Малганы, почетно несли ее целыми поколениями84. Существовали и возможности для повышения на службе. Томас Малган много лет прослужил констеблем и судебным приставом, прежде чем стать мэром в 1481–1482 гг.85 И все же, это был исключительный случай, и в процентном соотношении ирландские городские чиновники составляли меньшинство. Тем не менее, ирландцы принимали активное участие в городском управлении, а некоторые из них занимали самые высокие посты в Атбое, Триме и Дроэде.

Влиятельные ирландские семьи, прочно обосновавшиеся в колонии, успешно интегрировались в местные городские общины. При этом ирландское происхождение некоторых семей, таких как Ниллы, Келли и Мэллоны, оставалось общеизвестным и часто на суде присяжных им приходилось подтверждать свою правоспособ-ность86. В 1355 г. Саймон Нил подал иск на некоего Уильяма Нью-легея за то, что тот вторгся в его владения в Клондолкине. Уильям утверждал, что Нил является «простым ирландцем», а не представителем благородного рода. Опровергая обвинения, Нил заявил, что он происходит от древнего клана О’Нилов из Ольстера, которые пользовались английскими свободами, и присяжные вынесли решение в его пользу87. Этот случай указывает на то, что даже после обретения статуса городских жителей и получения королевских хартий положение ирландцев колонии было нестабильно.

В XIV–XV вв. в городах английской колонии проживало много ирландцев, которые были интегрированы в общество на высоком уровне, о чем свидетельствует их регулярное участие в социальной и экономической жизни колониальной общины. Анализ текстов завещаний и списков патентов показал, что англичане и ирландцы, живущие на территории пэрства, тесно сотрудничали друг с другом. Торговцы и производители крупных городов колонии выстраивали деловые отношения исходя из экономических, партнерских, профессиональных интересов и тесно взаимодействовали с ирландцами. На отношение к ирландцам в колонии оказывали влияние особенности местной политики, которая гибко подстраивалась под меняющие условия в королевстве и во многом была продиктована экономическими интересами городов. По этой причине городские постановления и акты парламента, которые дискриминировали ирландцев в экономических вопросах, часто игнорировались, а некоторые постановления применялись только к ирландцам, живущим за пределами колонии.

Для успешной интеграции в городские структуры ирландцы использовали личные связи и покровительство влиятельных горожан. Клиентарно-патронажные отношения и институт поручительства открывали доступ к городским свободам и должностям в местном управлении.

В результате многолетних союзов, смешанных браков и торговоэкономических связей ирландцы, живущие на территории пэрства, стали восприниматься как неотъемлемая часть общины колонистов. Родственные связи и партнерские отношения были особенно важны в корпоративном обществе, где люди отождествляли себя с местностью происхождения, профессиональными и торговыми сообществами, социально-экономическим слоем. Внутри этих сообществ этническая принадлежность не имела превалирующего значения, а к XV в. «ирландскость» перестала восприниматься как нечто враждебное. На это указывает повышение статуса ирландцев с гэльскими именами и их инкорпорация в общину поселенцев. Вместе с тем этническая идентичность являлась инструментом колониальной политики, и могла быть использована против ирландских подданных короля с целью ограничения потока поселенцев в колонию.