Интерпретации истины в уголовном процессе: компаративный анализ

DOI:

В ходе уголовного судопроизводства суд и органы предварительного расследования не всегда в состоянии установить не только объективную (материальную), но даже формально-юридическую истину. Однако это не означает, что нужно отказаться от установления истины; необходимо минимизировать трудности и создать бла-

гоприятные условия для достижения поставленной цели.

Вопрос о характере истины, устанавливаемой в уголовном процессе, издавна интересовал выдающиеся умы. Об истине писали во все времена. Истина – высший закон правосудия, стремлением к ней должны быть проникнуты все его меры, отмечал И.Я. Фой-ницкий [10, c. 179–180]. Отцы судебной реформы в России прекрасно понимали, что без истины правосудие не может быть правым и справедливым. Составители Устава уголовного судопроизводства 1864 г. в пояснительной записке к нему определили цель уголовного процесса как обнаружение материальной истины и наказание действительно виновного в совершении преступления или проступка. Согласно ст. 613 Устава уголовного судопроизводства председатель суда должен направлять ход дела к тому порядку, который наиболее способствует раскрытию истины [8, c. 42–47].

По замечанию А.В. Гриненко, «все познавательные процессы проходят в человеческом сознании и поэтому являются субъективными, то есть относящимися к области деятельности разума. Поэтому вопрос о характере истины – объективном либо субъективном – уводит нас в направлении проверки умозаключений с заранее неверными посылками. Истина сама по себе, являясь продуктом умственной деятельности, не может быть объективной, как не может быть объективным любое отражение предмета взамен самого предмета» [4, c. 102].

Принимая Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (далее – УПК РФ), законодатель исходил из желательности достижения истины. При этом, с учетом возможностей и организации системы юстиции, он нашел наиболее оптимальным обязать органы уголовного преследования в каждом случае обнаружения признаков преступления принимать предусмотренные УПК РФ меры по установлению события преступления, изобличению лица или лиц, виновных в его совершении (ч. 2 ст. 21 УПК РФ), то есть стремиться к установлению истины по каждому уголовному делу.

Если Устав уголовного судопроизводства 1864 г. фактически исходил из того, что исти- на единственна и не может быть множества истин об одном и том же предмете, то современный УПК РФ исходит из признания плюрализма мнений и истин, обусловленного, прежде всего, различием интересов участников уголовного процесса. В этом случае за основу берется истина победителя состязания. Если же нет спора по существу обвинения, тогда возможен упрощенный порядок, в котором установление истины не представляет самостоятельной ценности.

В настоящее время в юридической практике на повестку дня вновь выходит вопрос необходимости объективной истины в российском уголовном судопроизводстве. Так, в Государственную думу Федерального собрания Российской Федерации представлен Законопроект № 440058-6 «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением института установления объективной истины по уголовному делу», разработанный Следственным комитетом Российской Федерации, глава которого А.И. Бастрыкин считает, что только на основе истинных знаний об обстоятельствах преступления возможно справедливое осуждение виновного, и что восстановление этого института позволит обеспечить конституционные гарантии на справедливое правосудие и повысит степень доверия граждан к суду [8, c. 42–47]. Объективная истина идеологически нейтральна. Между тем действующий УПК РФ тяготеет к чуждой традиционному российскому уголовному процессу англо-американской доктрине «чистой состязательности». В таком процессе приоритетной является не объективная, а формальноюридическая истина, определяемая позицией стороны, победившей в споре, даже если эта позиция не отражает объективного положения вещей.

Статус объективно-истинной модели уголовного процесса выше формализованной состязательной (выигрышно-проигрышной) модели уголовного судопроизводства, поскольку первая предполагает объективное, справедливое соблюдение прав и законных интересов личности в уголовном процессе, являющееся целью истинного правосудия.

В этой связи удачным и заслуживающим одобрения представляется предложение

Н.В. Пальчиковой выделить в уголовном процессе такой вид истины, как «процессуальная истина», которая сочетала бы в себе черты, с одной стороны, объективной истины, а с другой – формально-состязательной. Представляется, что с введением термина «процессуальная истина» в УПК РФ будет найден способ включения концепции объективной истины в современное уголовно-процессуальное познание [7, c. 244]. Кроме того, такая интерпретация истины в уголовном судопроизводстве объясняет правомерность закрепления на законодательном уровне разумных сроков ее достижения.

Современная тенденция ускорения судопроизводства связана с серьезной проблемой затянутости сроков уголовного процесса, перегруженности судов. Несоблюдение сроков судопроизводства, с одной стороны, нарушает права и законные интересы участников процесса, а с другой, не позволяет достичь целей судопроизводства, в частности, ограничивает возможность установления истинных обстоятельств дела и принятия правосудного решения [1, c. 38–44; 7; 10, c. 15–25].

Проблема соотношения истины с разумным сроком актуальна в том плане, что истину в уголовном процессе целесообразно рассматривать как результат поиска доказательств. А это означает не только предмет, но и средства обнаружения истины и этапы ее установления. Когда речь идет об этапах, то закономерно возникает вопрос о сроках их прохождения. В частности, выделяют четыре этапа поиска истины:

• –    1-й этап начинается с момента поступления информации о совершенном преступлении и заканчивается вынесением постановления о возбуждении уголовного дела;

• –    2-й этап начинается с возбуждения уголовного дела, включает в себя предварительное расследование и заканчивается вынесением обвинительного заключения в отношении лица, совершившего преступление;

• –    3-й этап установления истины – это стадия подготовки уголовного дела к судебному разбирательству;

• –    4-й этап – само судебное разбирательство, это центральная стадия уголовного процесса и наиболее важный этап в установлении истины.

Все эти этапы установления истины характеризуются определенными сроками, предусмотренными законодательством. В юридической науке предприняты попытки определить «разумный срок» как правовое понятие. При этом большинство исследователей подходят к этому понятию, во-первых, «от обратного», то есть через предусмотренные законом критерии превышения разумных сроков, а потому дающие представление о неразумных сроках; во-вторых, путем соотнесения «разумного срока» с уже установленными законом процессуальными сроками [3, c. 183– 184; 9, c. 34].

И.С. Дикарев и П.С. Гордеев полагают, что разумный срок – это срок, продолжительность которого является оптимальной (достаточной и необходимой) для того, чтобы принятие процессуального решения, выполнение процессуального действия, завершение отдельной стадии уголовного процесса или производства по уголовному делу в целом обеспечивали реализацию назначения уголовного судопроизводства [5, c. 115–117]. На наш взгляд, такое определение не проливает свет на суть проблемы. Достаточность и необходимость как критерии разумности срока в предложенном выше определении являются оценочными и потому, в свою очередь, требуют уточнения.

Ряд ученых считают, что когда речь идет о разумных сроках судопроизводства, то имеется в виду его быстрота (срочность). Так, А.В. Смирнов и К.Б. Калиновский, признавая разумность срока принципом процесса, замечают, что он «издавна именуется в теории принципом срочности, а срочность по Далю значит “совершаемый быстро, безотлагательно, спешно”» [6, c. 35–38]. Термин «быстрота», в отличие от «разумности», позволяет объективно характеризовать продолжительность. «Разумность» же – слишком сложное (многокомпонентное) понятие, не предполагающее объективного измерения.

Представляется, что правы те ученые, которые в содержание понятия разумного срока вкладывают не просто временной критерий, а более глубокий смысл. В частности, следует согласиться с М.Т. Аширбековой и С.Б. Никеновой, которые под правовым понятием «разумный срок судопроизводства» кро- ме его видимой темпоральной характеристики и выявляемой эффективности действий публичных субъектов, ведущих уголовный процесс, подразумевают более мощный заряд – некое благо, обусловливающее интерес лица, связанный не только с исходом уголовного дела. По их мнению, разумный срок судопроизводства отражает нематериальное благо, принадлежащее человеку от рождения, которое предстает как личный неимущественный интерес, а его нарушение со стороны публичных субъектов уголовного процесса влечет юридические санкции [2, c. 30].

Таким нематериальным благом выступает спокойствие и душевное равновесие лица, его чувство безопасности, исключающее длительность тревожного состояния как психотравмирующий фактор.

Подобный подход к определению разумного срока позволяет сделать вывод о целесообразности его соотнесения с процессуальной истиной. Именно процессуальная истина может быть достигнута в разумные сроки. Объективная истина предполагает весьма продолжительный период установления, который не сможет вписаться в сроки процессуальные. Законодатель не может пренебрегать интересами быстрого расследования и рассмотрения уголовных дел в угоду их полного и всестороннего исследования. Быстрота и полнота производства по уголовным делам должны найти оптимальное соотношение.

Признание формально-состязательной истины также не решает данной проблемы, поскольку жесткие сроки, без учета их разумности, неизбежно ведут к ущербности в полноте установленных обстоятельств.

В связи с этим наиболее удачной и правильной будет постановка вопроса о возможности установления процессуальной истины в уголовном процессе в разумный срок.

Компаративный анализ истины позволил прийти к выводу о том, что применение термина «процессуальная истина» наиболее полно подчеркивает специфику предмета уголовного процесса. Эвристическая ценность понятия «процессуальная истина» определяется тем, что отвергается всякая возможность выдавать за истину в судебных делах то, что отвечает определенным юридическим условиям, но относительно чего нет гарантий, что это есть истина в действительности. Кроме того, наименование «процессуальная истина» верно отражает концепцию объективной истины в условиях существующего уголовнопроцессуального законодательства [7, c. 245].

Влияние сроков на установление процессуальной истины обусловлено тем, что поиск истины предполагает не только предмет и средства ее обнаружения, но и разделенную на этапы процедуру. Когда речь идет об этапах, то закономерно возникает вопрос о сроках их прохождения. Разумный срок должен отвечать двум требованиям: с одной стороны, обеспечивать установление объективной истины, а с другой – спокойствие и душевное равновесие участвующих в процессе лиц, чувство безопасности, исключающее длительность тревожного состояния как психотравмирующий фактор.

Таким образом, достоинством процессуальной истины, обусловливающим эффективность ее использования в уголовном процессе, является соединение в ней требования объективности с требованием разумных сроков ее достижения.