Интерпретация Альфреда Кребера

Т.А. Фолиева, О.А. Шинкарь

Альфред Кребер наряду с Франсом Боасом, Маргарет Мид, Рут Бенедикт, Мелвилом Херсковитцем, Лесли Уайтом и другими учеными составляет «цвет» этнологической науки в США. И если о Франсе Боасе мы можем говорить, как об основателе американской исторической этнологии 1, то Альфред Кребер, его «самый последовательный из учеников»2, является первопроходцем многих «отраслей антропологических исследований», и порой проще перечислить те проблемы, которыми он не занимался, чем «охватить весь круг вопросов, поднимавшихся Кребером в его работах»3. На сколько трудно охарактеризовать круг научных интересов автора, на столько же трудно описать его авторитет среди ученых в Соединенных Штатах, признание мировой научной общественностью, его почетные звания, должности и посты. Новаторские исследования автора и широта взглядов, междисциплинарный подход, высокая работоспособность и плодовитость позволили отнести его рядом биографов к «величайшим антропологам XX века»4.

Альфред Кребер родился в 1876 году в семье немецких эмигрантов второго поколения. В детстве и юношестве он получил хорошее классическое образование в частных школах и у частных преподавателей, именно в этот период у него появился интерес к естественной истории, языкам, филологии и истории культуры. В 1892 году А. Кребер поступает в Колумбийский университет, в 1896–1897 годах он получает диплом бака- лавра и защищает магистерскую работу, а уже с 1897 года начинает свою университетскую карьеру в качестве преподавателя английского языка. В том же году А. Кребер посещает лекционный курс Франса Боаса и, увлекшись культурой американских индейцев, решает заниматься этнологией. В 1901 году, под руководством Ф. Боаса, он защищает докторскую диссертацию по искусству арапахо и получает место смотрителя частной коллекции в Беркли (сегодня крупнейший антропологический музей) и преподавателя Калифорнийской академии наук в Сан-Франциско. С 1911 года А. Кребер становится адъюнкт-профессором, в 1919 году – «полным профессором», а с 20-х годов в течение многих лет возглавляет первый в Америке факультет антропологии Калифорнийского университета. Читал он лекционные курсы и в лучших университетах США – Гарварде, Йеле, Колумбийском и Чикагском университетах.

Именно в сотрудничестве с Ф. Боасом ученый начинает полевые исследования, но в отличие от своего учителя, который интересовался индейцами северо-западного побережья, А. Кре-бер изучает индейские племена Калифорнии и особенно уделяет внимание двум племенным группам – юрок и мохаве. Именно полевые исследования легли в основу фундаментального «Справочника индейцев Калифорнии»5, в котором автор использовал не только этнографические, но и лингвистические, археологические и исторические данные. В 1920-х годах А. Кре-

* Работа выполнена при поддержке Волгоградского государственного университета (грант № 212005 р/ВолГУ).

бер неоднократно ездит на археологические раскопки в Перу и Мексику и разрабатывает периодизацию перуанской археологии, которая легла в основу многих исследований и не утратила своего значения до сих пор.

В 1923 году он публикует один из фундаментальных и классических учебников «Антропология»6, в конце 30-х годов выходят в свет его основные труды «Естественные и культурные ареалы туземной Северной Америки» и «Конфигурация культурного роста»7, в 40–50-е годы его интерес концентрируется на «взаимосвязи истории и антропологии, а также на современных цивилизациях»8.

В 1946 году ученый уходит из университета в Беркли, но продолжает читать краткие лекционные курсы в ведущих вузах США, участвует в научных конгрессах, симпозиумах и конференциях. Умер А. Кребер в 1960 году в возрасте 84 года.

Так сложилось в ходе исторического развития науки, что кроме междисциплинарного размежевания, мы можем говорить о четкой градации в ученой среде: в науке есть теоретики, есть «полевые» ученые и есть практики, находящиеся на стыке теоретических построений и эмпирических данных. В классическом понимании теория – это комплекс взглядов, представлений, идей; целостная система, которая направлена на объяснение и понимание какого-либо явления. Теория характеризуется взаимозависимостью элементов, основа ее в совокупности понятий и утверждений, из которых логико-методологическим путем выводится ее содержание 9. Теория как формула, которая доказывает нам, что «А + B = С», но при этом «С» только тогда является «С», когда «А» и «В» условно вариативны и ограниченны жесткими рамками мировоззренческих установок. В гуманитарных науках теория, «вошедшая в анналы и учебники»10, подчас ценится больше, чем полевое исследование, и от крупных ученых априорно ожидается решение теоретических вопросов, новых методологических подходов и терминологической ясности. Подобные требования предъявляют исследователи и к сочинениям А. Кребера. Предъявляют и разочарованно добавляют, что «он не был теоретиком в прямом смысле слова... Кребер – настоящий мастер ограничений, уточнений и оговорок»11. Хорошая теория в науке подобна хорошей военной стратегии, которая позволяет выиграть битву с лучшим результатом и меньшими потерями. А. Кребер – полководец, всегда придерживающийся одной стратегии «боасовской школы: главный предмет этнографии – это человеческая культура, точнее – культура человеческих «групп»12, и его «ограничения, уточнения и оговорки» – это лишь адаптация теории к научной реальности. В то же время А. Кребер – аналитик, который подбирает варианты «А» и «В», чтобы доказать лишний раз, что именно «С» является априорно истинным значением формулы.

Эта научная стратегия А. Кребера наиболее ярко проявляется во введении к сборнику мелких статей «Этнографические интерпретации», который был издан Калифорнийским университетом незадолго до смерти автора 13. Во введении ученый затрагивает самый острый вопрос – определение объекта и предмета этнографической науки. Через уточнение понятий, через определение специфики методов, через критику новых тенденций в науке, через сравнение с другими науками определяет автор место, роль и сущность этнографии как науки, тем самым закрепляя ее теоретический статус. То есть он говорит об этнографии как о научном знании, которое дает целостное представление о значении, существующих связях и области действительности ее объекта 14.

С.А. Токарев отмечал, что понятийные «споры об объеме и предмете этнографической науке... принесли больше вреда, чем пользы, потому что они долгое время отвлекали внимание этнографов от задач положительной исследовательской работы в сторону абстрактных рассуждений и игры в дефиниции»15. Подобное утверждение известного советского ученого справедливо и для отечественной, и для зарубежной науки: определение понятия «этнография» – один из самых острых вопросов, который не решен и в наши дни. Приведем лишь небольшой ряд примеров, как эта проблема рассматривалась на протяжении XIX–XX веков в зарубежной и отечественной науке. Так, например, Р. и Ф. Кисинги полагали, что антропология занимается «как физической (биологической), так и культурной и социальной характеристикой человека»16. В большинстве университетов США общая антропология распадается на 4 дисциплины – культурная антропология (иногда называемая социальной антропологией), археология, антропологическая лингвистика и физическая антропология 17. В Англии культурную антропологию называют социальной антропологией, и между учеными англоязычных стран ведется многолетняя полемика по вопросу о соотношении этих наук 18. Как результат споров для обозначения обоих разновидностей антропологии употребляется сдвоенное наименование: культурная-социальная антропология. Ю.В. Бромлей указывает, что в западных странах «сам термин “этнография”... употребляется в неодинаковых значениях. В некоторых случаях он используется для обозначения описательного уровня исследования в отличие от этнологии, рассматриваемой в качестве теоретической, обобщающей науки. В Америке этнология, как правило, это сравнительное изучение примитивных народов»19. В отечественной науке господствовала точка зрения, что «этнография – наука, описывающая или изучающая народы»20. При этом считалось, что «этнография в СССР – это то же самое, что этнология в Восточной Европе, социальная антропология в Западной Европе и культурная антропология в США»21. В 90-е годы прошлого столетия в науке стал активно употребляться термин «этнология, чтобы устранить различия с терминологией, принятой в мировой науке»22.

Все это порождает терминологическую сумятицу и продолжает многолетнюю традицию «игры в дефиниции», когда понятийный аппарат зависит либо от методологических пристрастий автора, либо от «моды», либо от стремления разрешить некие противоречия между европейской, отечественной и американской наукой. В таком контексте интересна точка зрения осторожного теоретика и блестящего «полевика» Альфреда Кребера.

Рабочим определением для А. Кребера является мысль, что «этнография занимается изучением культур народов, не имеющих пись-менности»23, при этом для него априорна мысль, что «культура народа имеет большее значение», чем его этногенез, поскольку именно культура отдельного народа – это то, что сохраняется как отдельный компонент в истории человечества 24. Но культура народа не только является ценностью, но и некой частью пространственно-временного континуума, поэтому, полагает автор, деление народов на письменные и бесписьменные условно и нужно лишь постольку, поскольку «наш ум устроен так, что он любит такие общие разделения»25.

Второй важной характеристикой этнографии является тот момент, что она не анализирует документы, но сама их создает в ходе практических «полевых» исследований «путем непосредственного наблюдения за жизнью»26. Данная характеристика, с одной стороны, наделяет эту науку «позитивистской» значимостью, но с другой – привязывает ее к существующему моменту, лишая тем самым динамичности. Избежать такой статики можно лишь применяя два метода, которые А. Кребер обозначает, как «микроскопический и телескопический». Первый изучает культуру на уровне отдельных людей, что позволяет «добавить “глубину” к общему взгляду», второй, «напротив», переключается на другие культуры и сравнивает их друг с другом»27.

Ученый утверждает, что для этнографа существует огромная область неисследованных знаний, поскольку «новые ситуации возникают постоянно». При этом исследователь должен обладать только двумя стремлениями – получать информацию и познавать культуру. Впрочем, этнограф не может изучать нацию или национальное меньшинство, поскольку это придает исследованию либо недосказанность и расплывчатость, либо эгоцентрический характер: «я не верю, – пишет А. Кребер, – что открытия, даже в совокупности, произведут переворот в нашем понимании таких крупных социальных образований»28. Изучение же примитивных народов «становится кирпичиком, который встраивается в понимание общечеловеческой культуры в пространстве и времени, что делает его чем-то большим, чем просто еще одно описание»29.

Позитивистский характер этнографии позволяет А. Креберу считать ее «естественной наукой, занимающейся явлениями, обычно относимыми к предмету гуманитарных наук», при этом ближе всего к ней находится зоология, поскольку она первоначально так же сводилась к описанию и накоплению материала, что лишь потом дало ей создавать фундаментальные теории, подобно эволюционизму Ч. Дарвина. Так и этнография, владеющая «теоретическим уровнем знания и уровнем накопления фактов», в конце концов достигнет уровня, позволяющего решать фундаментальные вопросы развития человечества и культуры 30.

Этнография не тождественна культурной антропологии, по мнению ученого, – она ее ядро, практическая часть, которая позволяет объединить все гуманитарные науки, поскольку «мы все изучаем продукты человеческой культуры»31. Ученый выступает против разделения гуманитарных наук, а следовательно, против понятийных споров и перманентных дискуссий о «значимости» той или иной науки, полагая, что ценность не в нормативной базе науки, а в объекте исследования – результате человеческой деятельности 32.

Несомненно, позиция Альфреда Кребе-ра является актуальной и в наши дни. Положение об этнографии как о практической науке распространяется все больше 33 и свидетельствует, что Альфред Кребер «предугадал» возможные пути выхода этнологии из методологического кризиса.

Другой вопрос, может ли его позиция быть воспринята полностью. Несомненно, возражения вызывает понимание этнографии как дисциплины естественной с гуманитарным предметом. Эта позиция ученого – явное влияние неопозитивизма, с его стремлением наполнить науку конкретикой и практикой. В конечном итоге такое положение этнографии может свести ее к статусу метода или чисто прикладной дисциплины, лишенной теоретических перспектив. С другой стороны, вызывают возражения и ограничения в предмете исследования, действительность требует от ученых не только изучения примитивных племен, но и малых этнических групп и отдельных общностей, составляющих большие нации. Впрочем, непопулярность указанной теории в отечественной науке не вызвана этими недостатками, скорее это объясняется недоступностью работ Альфреда Кребера – до сих пор лишь малая часть их переведена на русский язык 34. Эта статья и последующая публикация – попытка восполнить указанный пробел.