Интуитивное познание и научное предвидение как методы эпистемологического исследования

В современную эпоху развития и распространения постнеклассической науки актуальными в эпистемологии стали темы, связанные с интуитивным познанием и научным предвидением. Богатство и сложность объективного мира, непрерывный и кумулятивный характер развития науки, становление «общества знания» предполагают использование различных форм и методов как интуиции, так и предвидения. В философской литературе широко распространены теории и концепции, рассматривающие эвристические возможности человеческой интуиции и научного предвидения. «Термин “интуиция” обычно встречается со словами “знание” и “познание”: интуиция – это вид знания, специфика которого обусловлена способом его приобретения. Это непосредственное знание, не нуждающееся в доказательстве и воспринимаемое как достоверное» [6, с. 135]. Интуитивное познание обладает, во-первых, возможностью преодолеть ограни- ченность известных подходов к решению проблем и выйти за рамки привычных, одобряемых логикой и здравым смыслом представлений, увидеть ее в целом; во-вторых, оно позволяет рассмотреть познаваемый предмет целиком, в результате чего раскрывается его сущность, вся его бесконечная содержательность; в-третьих, в интуиции дана творческая изменчивость, текучесть действительности; в-четвертых, интуитивное знание следует понимать как особую форму проявления единства знания интеллектуального.

По нашему мнению, сфера интуиции представляет собой особую область сознания индивида, своеобразный «прорыв» сквозь ментальную оболочку в иные слои. Для объяснения природы сверхсознания используется понятие энграмм (следов в памяти субъекта), трансформация и рекомбинация которых составляют нейрофизиологическую основу сверхсознания. Признаем, что «только «в мире под- сознания» можно найти объяснение самого механизма интуиции. В нем накапливается вся история и предыстория процессов, практически не проявляющих себя, и отбор различных вариантов решений направляется подсознательными установками. В силу того, что на стадии отбора играют роль интуиция, спонтанность, свободное движение ума, возможно присутствие непредсказуемых и случайных элементов. Эффективность решения усиливается особой мотивацией, более того, когда исчерпаны нерезультативные приемы решения задач и чем менее автоматизирован способ действия, а поисковая доминанта еще не угасла, тем больше шансов решить задачу. Интуицию понимают и как проявление субдоминантного уровня организации действия, не привязывая ее жестко к неосознаваемому уровню [3, с. 136].

К.Г. Юнг называл интуицию той материнской почвой, из которой вырастают мышление и чувство как рациональные формы [10, с. 125].

Для современной постнеклассической эпистемологии характерен синергетический подход. В нем интуитивное познание можно представить как нелинейный процесс самоорганизации, са-модостраивания визуальных и мысленных образов, идей. Под самоорганизацией понимается процесс установления в системе порядка, происходящий исключительно за счет кооперативного действия и связей ее компонентов и в соответствии с ее предыдущей историей, приводящий к изменению ее пространственной, временной или функциональной структуры [4, с. 35]. «Самодостраивание целостной структуры, по-видимому, происходит как в процессе научного, так и в процессе художественного творчества... Управлять интуицией значит инициировать самопроизвольное достраивание, переструктурирование сенсуального и интеллектуального материала» [5, с. 112].

Решение проблемы, найденное интуитивным путем, представляется ученому самоочевидным уже в момент догадки, когда еще нет ее логического обоснования. У ученого возникает чувство уверенности в истинности результата. Истина открывается ему посредством мгновенного акта. Непосредственность также является важной особенностью интуитивного познания. «Однако ссылка на интуицию, по мнению многих ученых, не может служить твердым основанием для принятия каких-то утверждений. Интуиция приводит к интересным новым идеям, но она нередко порождает ошибки, вводит в заблуждение. Следовательно, с помощью интуиции человек способен получать поразительные результаты, но интуитивные догадки нуждаются в логическом обосновании. Поэтому разгадать механизмы “работы” интуиции хотели бы многие исследователи» [8, с. 119]. Ученый никогда не знает заранее: осуществится интуитивное познание или нет. Возможно, когда человек научится управлять своей интуицией, ему удастся избежать множества проблем при решении общенаучных, конкретно научных, творческих и других проблем и задач. В процессе интуиции происходит трансформация, аккумуляция, преломление информации, в результате чего и появляется новое знание. «Интуиция – это знание, которое окружено ореолом “правильности”, но не имеет ясно артикулируемых причин своего возникновения» [12, с. 219].

Важные результаты по определению механизма и локализации интуитивных процессов и подсознания были получены в рамках программ исследования головного мозга [11, c. 723– 733]. При изучении интуиции выяснилось, что в человеческом сознании и памяти есть особые центры, в которых в процессе жизни, практики, в результате тысяч повторений различных воздействий, процессов, обеспечивается аккумуляция информации и осуществляется внезапное решение вне сознания. При этом необходимо отличать интуицию от автоматических действий нашего разума, которые человек приобретает в результате многократных повторений, так называемых автоматизмов.

Научное предвидение следует рассматривать как отражение сознанием человека событий будущего и ситуаций, детерминированных знанием общих и конкретных физических и социальных законов, принципов развития мышления. Во многом оно связано с осознанием общественных потребностей и способов их удовлетворения на определенном уровне общественного, культурного, научного, технического и информационного развития человечества. Если обратиться к историческим аспектам теории познания, то мы заметим, что процесс научного исследования никогда не обходился без предвидения. Предвидение всегда было важнейшей, но и одновременно ес- тественной чертой развития научной мысли. Ф. Бэкон писал о том, что научные предсказания нельзя отождествлять с пророчествами, которые не могут быть научно объяснимы. «Впрочем, – говорит Ф. Бэкон, – советуя презирать их, я хочу только сказать то, что они не заслуживают веры; но появлением их и распространением пренебрегать нельзя; ибо они причиняют много вреда, и существует немало законов, коими они строго караются. А причин их распространения можно указать три. Во-первых, людям свойственно замечать те предсказания, которые сбываются; так же бывает у них со снами. Во-вторых, смутные предания или догадки подчас облекаются в форму пророчества, ибо человеку свойственно стремление предугадывать будущее и, следовательно, умозаключения обращать в предсказания... Последняя и главная причина состоит в том, что почти все эти бесчисленные пророчества суть не что иное, как обман, порождение праздных и лукавых умов, сочиненные уже после события» [1, c. 108].

Исходным, начальным моментом в формировании предвидения являются факты, составляющие его эмпирическую базу. Лишь после определенной фиксации, систематизации, обобщения факты становятся научными. Количество и разнообразие фактов, а также степень их обоснованности теоретическим знанием определяют характер предвидения. В марксистской философии факт рассматривается как первоначальный элемент научного знания «в любой научной области – как области природы, так и в области истории – надо исходить из данных нам фактов...» [7, c. 370].

Исследования показывают, что предчувствие в некоторой степени можно отнести к чувственной интуиции. В жизни человека происходит бесконечное количество явлений, событий, фактов. Многие воздействия на нервную систему остаются без внимания или не осознаются со всей четкостью. Часто человек не в состоянии объяснить причину своего беспокойства, нахлынувших эмоций, положительного и негативного настроения. К предчувствию способны все люди, но далеко не в равной мере. У одних эта способность может оставаться на уровне несознаваемого беспокойства, у других – принимать форму предсказания.

Предчувствия далеко не всегда сбываются. Для адекватного отражения действительности одной тонкой психофизиологической организации недостаточно, необходимы опыт и знания, предполагающие навык в использовании средств и приемов выражения. На основе предчувствия возникает интуитивное предвидение, которое представляет собой более высокий уровень способности предвосхищать результаты познавательной или практической деятельности. Если фундамент предчувствия составляет чувственная интуиция, то фундамент предвидения – интеллектуальная. Как правило, о предчувствии говорят на уровне обыденного познания, в то время как предвидение предполагает научное познание – познание сущности явлений, закономерностей их возникновения, становления и развития. Однако психофизиологический механизм предчувствия и предвидения в принципе одинаков – способность отражательного аппарата улавливать такие изменения во внешней среде, которые не сознаются. И когда незначительные воздействия объективной реальности на органы чувств включаются в систему бессознательного, обусловливая его активность, то это приводит к чувственной или интеллектуальной интуиции, словом, к предчувствию и предвидению.

Подчеркнем, что за человеческой способностью – предчувствовать и интуитивно предвидеть – находятся такие воздействия внешнего мира, которые он отражает, но пока не осознает, во всяком случае, не осознает достаточно четко. Предчувствие и предвидение сопряжены, соответственно, с чувственной и интеллектуальной интуицией. Предчувствию свойственно преобладание интуитивного момента над интеллектом, что проявляется в отсутствии четкого предметного содержания. Предвидение характеризуется четким предметным содержанием, что означает доминирование интеллектуального момента в процессе выражения. Степень точности предвидения, по мнению Т. Гоббса, целиком зависит от опытности того, кто предсказывает. «Иногда, – пишет Гоббс, – человек желает знать последствия какого-нибудь действия, и тогда он представляет себе подобное действие в прошлом и его результаты, предполагая, что одинаковое действие приводит к одинаковым последствиям. Например, тот, кто предвидит, что последует за преступлением, вспоминает, какие по- следствия подобного преступления он наблюдал раньше, при этом ход его мыслей следующий: преступление, представители власти, тюрьма, судья, виселица. Этот род мыслей называется предвидением, благоразумием или предусмотрительностью, а иногда – мудростью, хотя такая догадка вследствие трудности наблюдать все обстоятельства бывает очень обманчива. Но несомненно одно: чем богаче опыт человека, тем он более благоразумен и реже обманывается в своих ожиданиях» [2, c. 8].

В заключение следует обратить внимание на необходимость поиска интегральной методологии, которая позволила бы с единых позиций рассматривать как собственно научное знание, так и ненаучные формы [9, с. 23]. В этих условиях исследовательский интерес к интуитивному познанию и научному предвидению будет только возрастать.