Использование труда спецконтингента в Сталинградской области в 1942-1945 годах

DOI:

Цитирование. Сидоров С. Г., Шевченко В. В. Использование труда спецконтингента в Сталинградской области в 1942–1945 годах // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4, История. Регионоведение. Международные отношения. – 2018. – Т. 23, № 1. – С. 105–115. – DOI: jvolsu4.2018.1.10

Великая Отечественная война является одним из ключевых событий отечественной истории. Безусловно, в ее историографии, несмотря на наличие определенного общественного консенсуса в отношении значения события в целом, присутствует немало дискуссий, касающихся тех или иных отдельных аспектов. Одной из наиболее остродискуссионых проблем в историографии является судьба советских военнослужащих, освобожденных из фашистского плена. В ходе полемики на страницах журнала «Россия XXI век» между Г.Г. Вербицким и В.Н. Земсковым впервые был поднят вопрос об использовании труда и судьбе бывших военнопленных после прохождения спецпроверки.

В целом для авторов, занимающихся данной проблемой, характерно сосуществование прямо противоположных мнений. Так, в исследованиях Л.П. Белякова [1] и И.В. Кузнецова [13] отражаются наиболее распространенные стереотипы, касающиеся тотальных масштабов репрессий по отношению к бывшим военнослужащим, а также полного произвола органов, проводивших спецпроверку. В работах И.В. Пыхалова, напротив, фактически отрицаются какие-либо акты репрессий в отношении бывших военнопленных со стороны советского руководства [25].

Неудачи на фронтах в первые дни Великой Отечественной предопределили складывание у советского руководства однозначного негативного отношения к гражданам, оказавшимся в плену. 16 августа 1941 г. выходит знаменитый приказ № 270 «Об ответственности военнослужащих за сдачу в плен и оставление врагу оружия», предписывающий про- должать борьбу в любой ситуации любыми средствами. Сам факт попадания в плен означал невыполнение данного приказа и позволял зачислить всех оказавшихся в плену в разряд «изменников Родины».

Вместе с тем в ходе дальнейшего развития событий на фронтах стала явной несостоятельность проводимой репрессивной политики. Наиболее ярко порочность сложившейся практики проявилась во время битвы за Москву. Только на участке одного Можайского укрепрайона за три дня (с 16 по 18 октября), по данным органов госбезопасности, из окружения или плена вышло более 23 тысяч красноармейцев [32, c. 65].

Объявлять такую массу людей «врагами народа» было, по меньшей мере, расточительно, особенно в условиях военного времени. Вместе с тем обстановка не позволяла им безоговорочно доверять, поскольку некоторые военнопленные добровольно шли на сотрудничество с разведорганами противника. Например, уже в октябре 1941 г. НКВД располагал информацией об организованных на оккупированных территориях разведшколах противника, в которых проходили обучение курсанты, завербованные из числа советских военнопленных [32, c. 63].

Поиски путей наиболее эффективного решения обозначенной проблемы привели к тому, что оптимальным вариантом было признано создание института фильтрации. Для ее осуществления согласно решению ГКО № 1069сс от 27 декабря 1941 г. были созданы спецлагеря НКВД СССР и армейские сборно-пересыльные пункты [16, л. 29]. На следующий день, 28 декабря, увидел свет приказ

Народного Комиссара внутренних дел СССР № 001735, предусматривавший прохождение в вышеупомянутых учреждениях специальной проверки всеми без исключения военнослужащими, вышедшими из плена или окружения.

Вопросы, связанные с организацией спец-лагерей и содержанием в них спецконтингента, соблюдением режимных требований, были отнесены к компетенции управления НКВД СССР по делам о военнопленных и интернированных. Обеспечение спецлагерей помещениями, питанием, обмундированием и т. п. было возложено на Наркомат обороны [7, л. 119]. Освобожденные из плена граждане, направленные в спецлагеря, получали статус «спецконтинген-та» или «бывших военнослужащих».

Одним из первых по вышеупомянутому приказу должен был быть создан Ново-Аннинский спецлагерь в Сталинградской области. Он предназначался для обслуживания Южного фронта. Однако в Новоаннинском не удалось подобрать подходящие свободные помещения, пригодные для дислокации лагеря, поэтому было принято решение перенести его во Фролово. Но и здесь развертывание лагеря не удалось в полной мере: в частности, не были обеспечены необходимыми отдельными помещениями управление лагеря и его особый отдел. В результате сотрудникам последнего пришлось допрашивать часть проверяемых непосредственно в занимаемых ими бараках [26, л. 6].

Впрочем, как видно из документов, проблемы с размещением были не самыми серьезными в работе Фроловского спецлагеря. Без преувеличения катастрофической была и ситуация со снабжением лагеря. Так, начальник лагеря капитан госбезопасности П.М. Фокин в рапорте в УПВИ НКВД сообщал, что «на контингент 3 000 человек имеется 1 000 штук кроватей, нар нет, умывальников нет... <...> ...обмундирование получено только 200 комплектов старого, белья нет, постельной принадлежности нет, люди лежат на голых железных кроватях и на полу, тарелок 1 500, кружек 3 000, ложек приобрели сами 3 000 штук» [26, л. 6]. Ответственность за сложившееся положение Фокин возлагал на военных, которые, по его мнению, ненадлежащим образом исполняли свои обязанности: «военный совет Сталинградского Военного округа... только сочувствует, выслушивая трудности лагеря, но реальной помощи не оказывает».

Данное явление нельзя назвать характерным исключительно для Сталинграда. С подобными проблемами в той или иной степени сталкивались начальники практически всех спец-лагерей. Во многом оно было предопределено нечетким разграничением ответственности между УПВИ НКВД и Наркоматом обороны в вопросах снабжения лагерей.

Начальник тыла Красной Армии А.В. Хрулев в служебной записке по вопросам снабжения спецлагерей разделял ответственность военных округов за проблемы со снабжением с самими же спецлагерями: вторые ждут разного рода материальных благ, тогда как первые – «детальных заявок на предмет снаб-жения»(цит. по: [14, c. 54]). Выходом из сложившегося положения стала директива Главного управления тыла Красной Армии от 31 марта 1942 г. о разграничении полномочий снабжения спецлагерей между НКВД и НКО. Кроме того, следуя известной пословице, что «спасение утопающих – дело рук самих утопающих», НКВД дал спецлагерям установку на самообеспечение и самостоятельное снабжение. Для этого лагерям выделялись участки под подсобные хозяйства, из проверяемых формировались рыбацкие команды.

Таким образом, во всех спецлагерях, не исключая и Фроловский, должны были появиться подсобные хозяйства, использовавшие труд спецконтингента. Фактически же администрацией целого ряда лагерей данное указание выполнено не было. Вместе с тем, хотя использование труда переменного состава носило единичный характер, мы можем говорить о появлении экономической составляющей в функционале спецлагерей. Безусловно, речи о производственном характере данных учреждений в указанный период не идет.

К весне 1942 г. обострились проблемы в экономике страны, связанные, в частности, с элементарной нехваткой рабочих рук.

Это привело к новому явлению в деятельности спецлагерей – созданию лагерей сугубо производственного характера. Первым подобным лагерем стал развернутый согласно Приказу НКВД № 00567 от 20 марта 1942 г. Тульский спецлагерь НКВД на 5 000 человек для использования спецконтингента на работах в Подмосковном угольном бассейне [22, л. 290]. Второй производственный лагерь был создан на территории Сталинградской области, становившейся ключевой в кампании лета 1942 года. Для строительства железной дороги Камышин – Иловля, являвшейся важным участком Волжской рокады и сыгравшей важную роль в снабжении войск в ходе Сталинградской битвы, приказом № 001465 от 11 июля 1942 г. за подписью Меркулова был создан Камышинский спецлагерь № 170 [21, л. 54]. По окончании работ, в сентябре 1942 г., Камышинский спецлагерь был расформирован.

Характерно, что принцип комплектования переменным составом Тульского и Камышинского спецлагерей в корне отличался от действовавшего ранее. В I квартале 1942 г. переменный состав большинства лагерей специального назначения НКВД СССР комплектовался из бывших бойцов РККА, направляемых в них со сборно-пересыльных армейских пунктов. Спецконтингент производственных лагерей стал формироваться путем перевода в них бывших военнослужащих из других аналогичных учреждений. При этом существовал строгий отбор по физическому состоянию людей. Кроме того, поскольку офицерский состав к труду не привлекался, в данные лагеря попадали, как правило, рядовые и младший начсостав.

Использование труда спецконтингента в 1942 г. не носило массовый характер. Из 27 созданных тогда спецлагерей лишь 4 являлись производственными[7, л. 119]. На это указывает и тот факт, что в данный период какая-либо нормативная база, регламентирующая труд бывших военнослужащих, отсутствовала. В ней еще не было острой необходимости.

В феврале 1943 г. на Сталинградской земле появился Урюпинский спецлагерь № 256. Трудовое использование контингентов данного лагеря не планировалось, он должен был выполнять приемно-распределительную функцию, ориентируясь на скорейший сбор всех бывших военнослужащих. При этом из Урюпинска все «подозрительные лица» должны были направляться для проверки в Рязанский спецлагерь, а «не внушающие подозрений» – в военкоматы [2, л. 49].

Необходимость восстановления Сталинграда привела к созданию на территории города спецлагеря производственного характера. Уже в феврале 1943 г. на территории Сталинградского тракторного завода создается лагерное отделение численностью 300 человек, спец-контингент которого привлекался к работам по восстановлению предприятия. Однако рабочих рук остро не хватало, и в марте 1943 г. было принято решение об организации в составе управления лагеря № 108 для военнопленных лагеря № 0108 для бывших военнослужащих Красной Армии [23, л. 197–198], который первоначально был развернут на территории СТЗ.

Комплектовался лагерь из контингента, отобранного в Калачском и Урюпинском спец-лагерях, а также переменного состава вышеупомянутого лаготделения. Общая численность бывших военнослужащих, содержащихся в лагере, изначально должна была достичь 3 000 человек. Фактически же к июню в спец-лагерь № 0108 поступило всего 1 888 человек. Из них 331 человек был принят от лагот-деления при СТЗ, 500 человек – из спецлаге-ря НКВД № 258 (Калач), 1 038 человек – из спецлагеря НКВД № 256 (Урюпинск) и 4 человека – из госпиталей. Кроме того, 15 человек поступило от комендатуры Сталинграда и УНКВД Сталинградской области [5, л. 2]. Стоит отметить, что организация учетной работы в лагере имела свои недостатки, из-за чего один и тот же человек попадал в две категории учета одновременно. Это приводило к имеющимся в документах разночтениям с количеством принятого спецконтингента. Впрочем, это было характерно не только для спецлагеря № 0108, но и для ряда других лагерей [4, л. 37].

Численность лагеря не была статичной – он расширялся, что было обусловлено тем, что рабочие руки требовались не только на СТЗ, но и на других объектах Сталинграда. По состоянию на начало июля 1943 г., до 20 % переменного состава лагеря № 0108 было занято на работах на дополнительных участках вне основной зоны, располагавшейся на СТЗ: стройучастке УНКВД «Сталинград II», участке при Сталгрэссе и в подсобном хозяйстве в хуторе Репьено [30, л. 46].

В конце июля 1943 г. создается лаготде-ление при заводе № 221 расчетной числен- ностью 1 500 человек [20, л. 40]. Оно было автономно в вопросах использования труда и организации фильтрации спецконтингента, однако финансовое и материальное обеспечение получало через Управление лагеря № 108, а затем через финчасть лагеря № 0108.

К моменту развертывания лагеря № 0108 уже была создана соответствующая нормативная база: Приказом НКВД СССР № 00675 от 6 апреля 1943 г. был установлен порядок трудового использования, который распространялся и на военнопленных, и на спецконтингент.

Приказом предписывалось обеспечить правильную расстановку спецконтингента по рабочим местам, с тем, чтобы каждого из них использовать на производстве в полном соответствии с его физическим состоянием и профессиональными навыками. Однако перед тем, как быть допущенным к работе на объектах вне лагеря, спецконтингент (впрочем, как и военнопленные) должен был пройти карантин [19, л. 69–71].

Для бывших военнослужащих устанавливался 8-часовой рабочий день с четырьмя выходными в месяц. При этом ночной отдых должен был длиться не менее 8 часов без перерыва. Начальники же спецлагерей должны были таким образом осуществлять расстановку контингента на работы, чтобы не было необходимости в проведении допросов в ночное время [19, л. 69–71]. Вместе с тем порядок трудового использования спецконтин-гента на местах имел свои особенности. Определялись они спецификой региона и назначения лагеря, поскольку частные случаи порядка трудового использования регламентировались внутренним распорядком лагеря, приказами НКВД СССР и директивами Управления по делам военнопленных и интернированных НКВД СССР.

Так, например, зимой 1943/44 гг. в Сталинграде из-за отсутствия в лагере достаточного количества теплого обмундирования при температуре ниже -15 °C рабочий день должен был сокращаться до 6 часов, а при температуре воздуха ниже -25 °C выводить спец-контингент на работы вообще запрещалось [33, с. 100]. В летнее время для переменного состава спецлагеря № 0108 рабочий день, напротив, был увеличен и составлял 10 часов. Рабочий же день, к примеру, вольнонаемных работников СТЗ в этот период составлял 12 часов. Меньшая продолжительность рабочего дня спецконтингента объясняется в данном случае вышупомянутой необходимостью проведения тех или иных оперативных мероприятий, не затрагивая вместе с тем время отдыха.

К трудовому использованию, как уже отмечалось, должен был привлекаться только рядовой и сержантский состав. Вместе с тем в Сталинграде отмечались отдельные факты привлечения к работам офицерского состава, имевшего гражданскую специальность, необходимую на том или ином участке работ. Безусловно, что подобные отступления от принятых норм не приветствовались УПВИ НКВД, хотя и строгих взысканий на руководителей спецлагерей, допускавших подобные нарушения, не налагалось [18, л.16 об.].

Тот факт, что с началом применения труда спецконтингента в экономике гражданская специальность становится первой статьей учета в лагере, говорит о том, что ей придавалось большее значение, чем военной. Объясняется это тем, что она была ключевой при определении сферы наиболее эффективного применения труда каждого конкретного бывшего военнослужащего.

Руководству спецлагерей предписывалось обеспечить правильную расстановку спецконтингента [19, л. 69–71]. Например, в спецлагере № 0108 шоферы, трактористы и механики, которых из-за войны не хватало в хозяйстве региона, работали, как правило, исключительно по своей специальности.

Бывшие военнослужащие, заканчивающие прохождение карантина либо имеющие квалификацию повара, портного, сапожника и т. д., привлекались главным образом к внут-рилагерным работам [10, л. 3]. В качестве конкретного примера можно привести портного Акимцева, который из-за большой загруженности в лагере не выводился на основные производственные работы, а его спецпроверка явно затягивалась [12, л. 203].

Однако профессию, востребованную на производственном объекте или в спецлагере, имели отнюдь не все проходящие в нем проверку бывшие военнослужащие. Как правило, в таком случае они зачислялись в разнорабочие. При этом доля данной категории переменного состава была довольно высока: по состоянию на апрель 1945 г. в лагере № 0108 из 2 891 человека к разнорабочим было отнесено 1 449 человек, что составляет 50 % списочного состава, хотя по социальному положению относились к рабочим и служащим (а следовательно, имели гражданские специальности) 2 059 человек [29, л. 58–59]. Такие военнослужащие зачастую осваивали новую специальность непосредственно в процессе работы на промышленных предприятиях и стройках. Поскольку срок пребывания в лагере не превышал три-четыре месяца, то и новые профессии были, как правило, из числа не требующих длительной подготовки: слесари, каменщики и т. д.

Вместе с тем работа по специальности допускалась лишь тогда, когда такие специалисты требовались на предприятиях, где использовался спецконтингент. Поэтому квалифицированным работникам невостребованных на производстве профессий чаще всего приходилось трудиться в качестве разнорабочих, что вело к снижению эффективность труда в целом. Кроме того, использование редких специалистов как простых неквалифицированных разнорабочих вместо их основной специальности значительно тормозило восстановление определенных отраслей экономики страны. По этой причине отдельные специалисты, например, сотрудники рыбной отрасли, передавались на соответствующие предприятия специальными директивами, независимо от того, закончена их проверка или нет [27, л. 41]. В таких случаях спецпроверку они проходили по месту работы. В подобном же положении оказались, например, ветеринары [33, с. 103]. В начале 1945 г. выходит директива №768/8, согласно которой все лица, имеющие медицинское образование, могли использоваться в спецлагерях только в соответствующих должностях; при отсутствии же вакантной должности в лагере – передаваться в систему здравоохранения [3, л. 117].

Согласно Приказу НКВД № 00675 спец-контингент на производственных объектах должен был изолироваться от вольнонаемных рабочих [19, л. 70]. Однако реальная обстановка, конечно, вносила определенные коррективы, обусловленные фактической потребностью в рабочей силе на том или ином участке работы. Например, в спецлагере № 0108

некоторые бывшие военнослужащие работали в бригадах вместе с рабочими заводов [17, л. 103]. Кроме того, с сентября 1944 г. вместе со спецконтингентом в стройотделе НКВД работало 200 немецких военнопленных, что также нормативными документами запрещалось [9, л. 66]. Несмотря на ряд предписаний о недопустимости подобных нарушений, данное явление было практически повсеместным. Подтверждением тому служат предписания начальникам других спецлагерей, направленные в лагерь № 0108 в качестве предупреждения. Поскольку невыход на производство спецконтингента вел к тяжелым последствиям, то зачастую нарушался и порядок конвоирования.

В Сталинграде особенно были востребованы профессиональные навыки монтажников и токарей из числа бывших военнослужащих. Представители этих профессий, например, на СТЗ, работали группами по 2–3 человека отдельно от остального переменного состава лагеря. Столь малочисленные группы, как правило, не конвоировались и не изолировались от работников предприятия. Более того, квалификация отдельных бывших военнослужащих позволяла им фактически руководить вольнонаемными сотрудниками на отдельных участках работ [8, л. 54–55].

К началу 1944 г. на работы по восстановлению СТЗ спецлагерем № 0108 выводилось около 2,5 тыс. человек. Что касается завода № 221, то здесь на работы выводилось в среднем 1,2 тыс. человек [8, л. 54–55]. Говоря о показателях эффективности, отметим, что средняя норма выработки переменного состава лаготделения несколько уступала аналогичному показателю на СТЗ. Если данный показатель на СТЗ в 1944 г. составлял 121 % [28, c. 97], то на заводе № 221 – 114 %. Объясняется это тем, что, как видно из документов, наиболее квалифицированный спецконтингент оставался в основной зоне лагеря, обеспечивающей рабочей силой СТЗ. Кроме того, администрация завода № 221 допускала гораздо больше нарушений при обеспечении труда спецконтингента, снижая тем самым его эффективность [28, c. 93].

Кроме того, из-за острого «кадрового голода» в народном хозяйстве Сталинградской области в 1944 г. спецконтингент привлек- ли к работам по обеспечению вывоза хлеба из районов, задействовав при этом практически всех механиков и водителей, содержавшихся на тот момент в лагере. Кроме людей, был частично задействован и автотранспорт лагеря. Ввиду того, что задействованный спец-контингент проявил себя на данных работах весьма достойно, зачастую превосходя по эффективности труд гражданских лиц, начальник лагеря № 0108 ходатайствовал о передаче части бывших военнослужащих в постоянные кадры Союззаготтранса [15, л. 144].

Проведенный анализ позволяет говорить о том, что эффективность организации труда спецконтингента в Сталинграде постоянно возрастала. Так, доля бывших военнослужащих, выполнявших производственные нормы, в Сталинграде в 1943 г. составляла 48,6 % (в среднем по стране – 48,9 %), а в 1944 г. этот показатель достиг уже 51 % (по стра-не– 49,1 %) [33, с. 107].

Оценивая вышеприведенные показатели, необходимо иметь в виду, что нормы выработки, поставленные перед спецконтингентом, были аналогичны нормам выработки вольнонаемных рабочих. При этом рабочий день переменного состава спецлагеря, как говорилось выше, составлял 10 часов, в то время как работники предприятий трудились по 12 часов. Хотя отклонения от указанной продолжительности рабочего дня, безусловно, были, однако массовыми их назвать достаточно сложно. В противном случае это создавало бы препятствия для проведения спецпроверки.

Таким образом, вышесказанное позволяет нам утверждать, что бóльшая часть спец-контингента в Сталинграде работала с высокой отдачей, и его вклад в восстановление города был весьма значителен.

Как уже упоминалось, срок проверки в спецлагерях был ограничен 3–4 месяцами, после чего военнослужащие, успешно прошедшие проверку, направлялись к новому месту службы. Если изначально успешно прошедший проверку спецконтингент практически полностью передавался военкоматам, то позднее вместо действующей армии бывшие военнослужащие начинают отправляться в промышленность вне зависимости от их желания.

В Сталинграде передача прошедших проверку бывших военнослужащих в постоянные кадры промышленности началась с лаготде-ления при заводе № 221 в феврале 1944 года. Переменный состав данного отделения был полностью передан в кадры завода к июлю, после чего лаготделение было перепрофилировано для содержания военнопленных [28, c. 98].

Массовая передача спецконтингента, трудившегося на СТЗ, в кадры промышленности началась несколько позднее, в IV квартале 1944 года. При этом в постоянные кадры промышленности передавалось до 100 % проверенного рядового и сержантского состава. Поскольку восстановление разрушенного города требовало большого количества строителей, то спецконтингент передавался в основном в кадры строительного треста – Сталинградского тракторостроя, а не в кадры самого предприятия [11, л. 4].

В кадры СТЗ попадали только бывшие военнослужащие, прошедшие тщательный отбор исходя из имевшейся у них квалификации. Например, в одной из телефонограмм УПВИ НКВД СССР напрямую предписывается отобрать 75 наиболее квалифицированных человек спецконтингента для последующей его передачи в постоянные кадры СТЗ [31, л. 10].

Кроме основных предприятий промышленности, бывший спецконтингент передавался и на другие гражданские объекты, на которых существовала острая нехватка рабочих рук. В качестве примера можно привести передачу шоферов Союззаготтрансу. Помимо этого, в Сталинграде бывшие военнослужащие направлялись в организации, занятые в жилищном строительстве. Не оставались в стороне и другие жизненно важные сферы жизни региона – например, пожарная охрана, в которую после окончания проверки были направлены на службу 388 человек [6, л. 59–66].

Основной состав спецконтингента Бекетовского лагеря № 0108 был передан в постоянные кадры в начале 1945 г., после чего Приказом НКВД СССР № 0058 от 3 февраля лагерь был расформирован [24, л. 381]. 32 человека, не прошедшие проверку, были переданы лагерному отделению при УНКВД по Сталинградской области [24, л. 381].

Для завершения проверки оставшегося спецконтингента и окончания строительства дома УНКВД по Сталинградской области

НКВД СССР приказало организовать лагот-деление при Стройотделе УНКВД по Сталинградской области с лимитом в 1 000 человек [24, л. 381].

Таким образом, переменный состав спецлагерей, располагавшихся на территории Сталинградской области, внес заметный вклад в восстановление города и его основных заводов. Этому немало способствовала как возрастающая грамотность организации труда, так и улучшение материального снабжения спецлагерей. С распространением практики передачи проверенного спецконтингента в постоянные кадры промышленности проверочно-фильтрационные лагеря сыграли роль учреждений, организовавших трудовые мобилизацию и миграцию в соответствии с интересами страны в целом. Промышленность Сталинграда, получившая от спецлагеря № 0108 более 3 000 не только разнорабочих, но и квалифицированных специалистов, не стала исключением.