Исследования культовых сооружений пахомовской культуры (восточный вариант)

Древние святилища – крайне важный и пока весьма загадочный и слабо изученный феномен сибирской археологии. В значительной степени это объясняется проблемой распознания исследователями таких объектов, а также, очевидно, различной ритуальной нагрузкой, которая находила отражение в дошедших до нашего времени археологических реалиях. В отличие от поселенческих и погребальных комплексов, святилища могут содержать признаки характерные и для поселений, и для могильников, что крайне затрудняет семантическое определение таких памятников.

Имея значительный опыт изучения культовых комплексов (см., напр.: [Молодин, Ефремова, 2010]), авторы отдают себе отчет в проблемности идентификации оригинального пахомовско- го комплекса на памятнике Тартас-1. Раскопки, проводимые здесь на протяжении двух последних лет, наглядно демонстрировали отличие комплекса от поселений, не говоря уже о могильниках [Молодин, Наглер и др. 2012; Молодин, Кобелева и др., 2013]. Продолженные здесь в 2014 г. исследования дали принципиально новые данные, свидетельствующие о существовании на объекте сооружений, связанных с активным бронзолитейным производством, что, впрочем, не исключает первой версии (согласно которой мы имеем дело со святилишем), а скорее дополняет ее, поскольку феномен семантической связи литейного и кузнечного производства с культовым центром не раз отмечался в археологической литературе [Эдинг, 1940, с. 14; Сальников, 1949, с. 94–95], а также был замечен этнографами у ряда народов, находящихся на ранней стадии освоения металлообработки [Cline, 1937; Childs, Killick, 1993, p. 332].

В сезоне 2014 г. продолжены работы на ранее выявленных ритуальных комплексах пахомовской культуры. У юго-западной оконечности занимаемой памятником надпойменной террасы правого берега р. Тартас, на берегу старицы выявлено каркасно-столбовое сооружение, близкое по своим конструктивным особенностям постройке, исследованной раскопом 2012 г. [Молодин, Наглер и др., 2012, с. 231–232, рис. 1]. Данное строение непосредственно примыкает к исследованным в 2012–2013 гг. ритуальным комплексам № 3 и 4 [Молодин, Кобелева и др., 2013, с. 265–267, рис. 1, 1 ] и составляет с ними единый архитектурный ансамбль.

Раскопанное в этом году сооружение представляет собой ориентированную длинной осью по линии С – Ю прямоугольную прямостенную наземную конструкцию размером 15 на 8 м и площадью приблизительно 120 м². Об этом свидетельствует система столбовых ям, расположенных по ее периметру. Менее отчетливо читается два ряда ям во внутренней части конструкции. Ближе к центру строения выявлен овальный прокал. К нему примыкала круглая ритуальная яма, заполненная костями мелкого рогатого скота. Судя по тому, что некоторые столбовые ямы накладываются друг на друга, а одна из них перерезает прокал, описанное сооружение в ходе эксплуатации подвергалось ремонту и перепланировке.

В культурном слое постройки найдены многочисленные обломки керамики эпохи поздней бронзы (см. рисунок , 1–13 ), кости животных, фрагменты глиняных литейных форм (см. рисунок , 16, 17 ), кусочки охры. Особенный интерес представляют обломок каменной створки литейной фор-

Могильник Тартас-1. Ритуальный комплекс.

1–13 – керамика; 14 – фрагмент каменной литейной формы; 15 – бронзовый наконечник стрелы; 16, 17 – фрагменты глиняных литейных форм.

мы (см. рисунок , 14 ) и полуфабрикат бронзового наконечника стрелы (см. рисунок , 15 ).

Наконечник относится к типу двухлопостных втульчатых стрел раннескифского облика. В районе конца жала сохранился не отделенный литник в виде круглого вертикального, слегка сужающегося канала-стояка. Аналогии таким изделиям известны в материалах предскифского времени Северного Причерноморья и Сибири [Тереножкин, 1976, с. 133–139, рис. 82, 4, 97; Грязнов, 1956] . Нахождение на территории культовых сооружений пахомовской культуры бронзовых вещей (часто без следов использования) является характерной чертой, зафиксированной на других ранее раскопанных участках ритуального комплекса данного памятника [Молодин, Наглер и др., 2012, с. 233; Молодин, Кобелева и др., 2013, с. 266–267]

Внутри помещения, вплотную к его северной стене, помещались три скопления болотной железной руды*, а также два земляных сооружения. Первое из них (конструкция № 3) представляло собой круглое чашеобразное углубление диаметром 1,95–2,2 м и глубиной от уровня материка 0,08–0,15 м. Его дно слегка понижается к центру. У северо-восточной стенки углубления находились два крупных скопления предметов. Первое из них состояло из крупных обломков технической керамики. Второе включало крупные фрагменты литейных форм, свода плавильной печи и находящиеся под ними две бронзовых бусины и кость животного. По-видимому, бусины являются своего рода «прикладами», аналогичными ранее выявленным бронзовым наконечникам копий и кельту.

В центре конструкции находилась овальная яма размером 0,7 × 0,58 м и глубиной 0,2 м. На ее дне находился служивший, по-видимому, ал-тариком крупный плоский кусок болотной руды, размером 15 на 23 см и толщиной 0,3–0,4 см. В заполнении присутствовали окатанные фрагменты руды, обломок литейной формы, кусочек охры, кости животных. Слой был насыщен золой и мелкими вкраплениями прокаленной почвы.

Конструкция № 4 представляла собой подквадратное углубление размером 2,40 на 2,15 м. Его глубина у северной и восточной стенок составляет 5–6 см. Дно незначительно понижается к центру углубления. У восточной стенки прослеживается скопление обломков свода печи, фрагменты болотной руды, костей животных и бронзовый сплеск.

В центре сооружения находилась круглая чащеобразная яма. Ее диаметр по верхнему краю равнялся 0,67–0,64 м, а глубина – 0,24–0,27 м. Заполнение содержало зольные включения, мелкие фрагменты технической керамики, кости животных, окатанные фрагменты болотной руды.

Таким образом, оба описанных сооружения идентичны как по конструкции, так и по характеру заполнения и инвентаря. Их сооружение, несомненно, вызвано схожими потребностями хозяйственно-ритуальной практики.

Культурно диагностирующими и наиболее массовыми находками являются мелкие и крупные фрагменты керамики, содержащиеся в верхних слоях, столбовых ямах и конструкциях всего комплекса. Без учета полной обработки керамического комплекса можно констатировать факт присутствия фрагментов пахомовской и позднеирменс-кой посуды.

Позднеирменская керамика выявлена в виде фрагментов горловин от нескольких (6–8) сосудов-горшков, орнаментированных двумя рядами жемчужин с разрядкой из 2–4 вытянутых, семечковидных вдавлений (см. рисунок , 1–3 ). Такая керамика типична для позднеирменских комплексов [Молодин, 1985].

Состав пахомовской посуды более вариативен, представлен «нарядной» и «ненарядной», по классификации О.Н. Корочковой [2010, с. 58], группами. Первая характеризуется андронойдным орнаментом, состоящим из различной формы заштрихованных треугольников, зигзага и «елочки», нанесенных мелкозубчатым гребенчатым штампом (см. рисунок , 4–6 ). Вторая представлена посудой, орнаментированной по всей поверхности отпечатками крупного гребенчатого штампа, много реже отпечатками гладкого штампа. Среди мотивов преобладают «зигзаг» и «елочка», кроме того присутствуют «ямки» и косые семечковидные вдавления (см. рисунок , 7–12 ). Часть фрагментов имеет явный сузгунский колорит.

В составе керамического комплекса имеется небольшая группа фрагментов плоскодонных сосудов баночной формы, орнаментированных крупной «елочкой», выполненной в резной технике, имеющая черты посуды раннего железного века (см. рисунок , 13 ).

Техническая керамика представлена многочисленными мелкими фрагментами литейных форм, сердечников, возможно, свода очажного устройства, обмазки сопла. Основная масса материала зафиксирована в заполнении и на уровне дна конструкций ритуального комплекса и в верхнем слое почвы над ними, а также в несколь- ких столбовых ямках. Бинокулярное исследование показало наличие в глинистой массе большого количества некалиброванного песка, в двух случаях выявлен шамот. Органика зафиксирована в небольшом количестве, в качестве естественной примеси. Формовка производилась на деревянной модельной плите (сохранились обломки с отпечатками древесной структуры на разъемах створок).

Следует отметить, что значительная часть находок связана с бронзолитейным производством. Эта особенность уже отмечалась ранее как характерный признак культовых мест пахомовской культуры [Труфанов, 1983, с. 66; Молодин, Кобелева и др., 2013, с. 267], однако в таком количестве они встречены впервые.

Таким образом, исследование нового культового сооружения памятника Тартас-1 показывает, что перед нами долго функционировавшее и грандиозное по своим масштабам пахомовское святилище, занимающее значительную площадь.

Найденные в ходе работ материалы позволяют уточнить датировку пахомовской археологической культуры. Исходя из вещевого комплекса (наконечник стрелы раннескифского типа), двухкомпонентного состава керамического материала, включающего обломки сосудов позднеирменской культуры, можно говорить о синхронности поздне-ирменских и пахомовских памятников на территории Центральной Барабы. Следовательно, данный комплекс относится к переходному от бронзы к железу времени, что свидетельствует, вероятно, о достаточно длительном существовании пахомов-ской культуры в правобережном Прииртышье.