История изучения и элементы историографии погребальных памятников тюркского времени на территории Барабинской лесостепи

Период раннего Средневековья ознаменовался в Барабинской лесостепи началом новых этнокультурных процессов. В жизни автохтонного населения появляются новые черты, сначала в материальной, а позже и в духовной культуре. Эти изменения ученые связывают с началом «тюрки-зации» данной территории [Могильников, 1965, с. 281; 1987, с. 112; Бараба…, 1988, с. 167; Савинов, 1994, с. 4; 2016, с. 29; Троицкая, Новиков, 1998, с. 85; и др.].

Основным источником для изучения влияния пришлого населения на культурогенез местного служат археологические материалы, среди которых наиболее изучены и показательны погребальные комплексы и сопроводительный инвентарь, включающий в себя маркеры тюркской культуры: вооружение, предметы личной атрибуции, конскую упряжь и др. Важным аспектом в изучении погребального обряда является анализ процесса накопления материалов, полученных в ходе полевых исследований, а также рассмотрение выводов, ставших результатом интерпретации памятников. Данная работа посвящена анализу накопленного материала по изучению погребального обряда тюркского населения. Кроме того, предпринята попытка выделения отдельных этапов, критерием для этого стали как значительные временные разрывы в изучении тюркских памятников Бара-бы, так и скачкообразные изменения количества и качества полевых исследований и теоретических обобщений.

Этап 1 (1866–1899 ᴦᴦ.) – начало знакомства с раннесредневековыми памятниками и накопление первоначальных знаний о процессах, протекавших на данной территории в древнетюркское время. В отличие от прародины тюркской культуры – Центральной Азии и Южной Сибири – в Бара-бе в дореволюционное время проводилось активное изучение погребальных комплексов. Особый интерес исследователей XIX в. к захоронениям объясняется наличием в данной группе памятников сопроводительного инвентаря, который был наиболее ярок и интересен в этот период не только специалистам, но и обывателям.

Впервые средневековые курганы Барабин-ской лесостепи привлекли исследователей еще в середине XIX в. В 1866 г. археологическими работами здесь начал заниматься выдающийся ученый, академик В.В. Радлов. Позднее полученные им результаты были специально рассмотрены Д.Г. Савиновым, который отмечал, что раскопки были весьма значительными по объему выполненных работ, но произведены на достаточно низком методическом уровне, что не позволяет с должной точностью идентифицировать большинство находок [1988, с. 5]. Исследователь относит раскопанные курганы у д. Кызыль к двум хронологическим периодам: IX–X вв. – сросткинская культура; начало II тыс. н.э. [Там же, 1988, с. 6].

В 1884 г. начаты полевые исследования Г.О. Ос-совским. Им были раскопаны три средневековых кургана [Отчет…, 1896, с. 139–141]. Захоронения совершены по обряду трупоположения с чучелом коня. Исследователь отнес данные погребальные комплексы к началу II тыс. н.э. Подробно изучив материалы из этих раскопок, Д.Г. Савинов согласился с датировкой, уточнив ее рамками XI–XII вв. н.э. [1988, с. 10]. Данные памятники оставлены носителями двух культурных традиций: местной, представленной самодийскими племенами, которые жили в Западной Сибири; и пришлой – связанной с проникновением в Барабу с территории Северного и Восточного Казахстана тюркоязычного населения (кимакских племен) [Бараба…, с. 112].

В 1895 г. захоронения Барабинской лесостепи привлекли внимание С.М. Чугунова. В течение двух лет им частично был изучен Усть-Тартасский могильник. Всего было раскопано 15 курганов: 4 в 1895 г. и 11 в 1896 г. Описания погребальных комплексов и находок из них были опубликованы в отчетах императорской археологической комиссии [Отчет…, 1898, с. 100–103, 224; Собранные С.М. Чугуновым сведения…, 1897]. Исследователь отнес один из курганов приблизительно к VIII в. н.э. [Отчет…, 1898, с. 102]. Более детальное изучение и интерпретация были проведены во второй половине XX в. Д.Г. Савиновым [1988, с. 10–12]. В начале XXI в. к анализу материалов Усть-Тартасского могильника обратились Т.Н. Троицкая и А.Л. Автушкова [2010, с. 54–55]. Д.Г. Савинов отнес курган № 3 с пятого участка памятника к древнетюркской культуре. Он выделил несколько комплексов сопроводительного инвентаря: общетюркские предметы – гладкие бляхи-оправы с округлой верхней частью, пряжки с гладким щитком, трехперые наконечники стрел; предметы сросткинской культуры – ременные на- конечники с растительным орнаментом на подвесных ремешках, костяные псалии с окончанием в виде «рыбьего хвоста», сосуды с характерной орнаментацией. По приведенным аналогиям ученый предложил датировать курган IX–X вв. Т.Н. Троицкая и А.Л. Автушкова дали подробное описание впускного погребения № 2 в кургане 1 [Там же, с. 52]. Могила сильно потревожена, в ней обнаружены ко сти человека и лошади (ребра и обломки двух тазовых ко стей). В целом они согласны с ранее предложенной датировкой.

Последними исследованиями в XIX в. были раскопки у оз. Убинское, которые проводились летом 1899 г. С.М. Чугуновым. Материалы не были опубликованы, они были проанализированы Д.Г. Савиновым и отнесены к IX–X вв. н.э. [1988, с. 12].

Этап 2 (1957–1988 гг.). Как и предыдущий этап, это время накопления материала. Различия между этапами заключается в том, что за время перерыва в активных археологических исследованиях на рассматриваемой территории коренным образом меняется методика изучения археологических памятников, что позволяет получать больший объем информации.

Для археологии Барабинской лесостепи это поворотное время в истории изучения этнокультурных и этногенетических процессов, протекавших в регионе с эпохи палеолита и до прихода русского населения. Активные изыскания начинаются в 1957 г. с работ Новосибирской экспедиции Новосибирского государственного педагогического института, организатором и руководителем которой была Т.Н. Троицкая, и Западно-Сибирского отряда Северо-Азиатской экспедиции СО АН СССР (начальник отряда – В.И. Молодин).

На данном этапе осуществлены самые крупные работы по обследованию археологических объектов, оставленных тюркоязычным населением. Были проведены раскопки таких памятников, как Базово-1, -2, Венгерово-1, Туруновка-3А, Ходуне-ково, Преображенка-3, Чулым-2, Большие Луки-1, -3, Третье Отделение-1, -2, Осинцево IV и Венге-рово VII (карта памятников древнетюркского времени опубликована в статье: [Молодин и др., 2018, с. 100]). Погребальные комплексы раннего и развитого Средневековья исследовались Т.Н. Троицкой, В.И. Молодиным, Д.Г. Савиновым, А.И. Соловьевым, Н.В. Полосьмак, В.С. Елагиным, В.А. Захом, В.И. Соболевым, Е.А. Сидоровым, Л.И. Копытовой [Копытова, 1974; Савинов, 1983; Савинов, Моло-дин, 1979; Сидоров, Соболев, 1977; Молодин, Савинов, Елагин, 1981].

Полученные источники начинают интерпретироваться [Могильников, 1965, с. 281; и др.]. Рассмотрены памятники Новосибирского Приобья 684

и Барабы, по которым сделаны выводы о существовавшей дифференциации внутри тюркской среды, о хозяйственной деятельности и характере взаимоотношений пришлых племен с местным населением [Троицкая, Молодин, Соболев, 1980, с. 164–167].

Этап 3 (с 1988 г. до наших дней) – период широких обобщений, когда издаются крупные монографические работы, посвященные тюркоязычному населению, пришедшему в Барабинскую лесостепь. Рассмотрены вопросы хронологии, интерпретации полученных материалов. Кроме того, как отмечалось выше, дан анализ полевых исследований XIX в. Широко применяется методика раскопок могильников сплошными площадями (Сопка-2, Преображенка-6, Тартас-1), что позволяет выявить все нюансы погребальной практики [Молодин, 2016, с. 99]. В археологических изысканиях стали использоваться естественно-научные методы, главным образом геофизические исследования, они были проведены на памятниках Аул-Кошкуль-1, Сопка-2, Преображенка-6, Тартас-1 [Чемякина, 2008].

Крупной обобщающей работой стал коллективный труд, опубликованный в 1988 г., куда вошли материалы археологических исследований, проводимых на данной территории с 1960 по 1980 г. [Ба-раба…, 1988]. Целью работы было определение хронологии памятников; помимо этого, выделены отличия погребальной практики автохтонного и пришлого населения, намечены связи с предшествующим периодом, установлена степень влияния пришлых тюркоязычных племен на местное население, прослежено дальнейшее взаимоотношение данных этносов и результаты их длительного сосуществования. Среди изученных погребальных комплексов выделяются три хронологические группы: древнетюркская, куда относятся памятники Базово-1, -2, Венгерово-1, Сопка-2, Туруновка-3А, Ходунеково; памятники сросткинской культуры: Преображенка-3, Чулым-2, Большие Луки-1, -3, Третье Отделение-1, -2; более поздние памятники начала II тыс. н.э. – Осинцево IV и Венгеро-во VII. Авторами было установлено, что на рассматриваемой территории обитали две культурно и этнически различные группы населения: местное – носители горносталевского этапа потче-вашской культуры и пришлое – тюркское. Первая группа проживала здесь с VII по X в. н.э.; помимо погребальных ими оставлены еще и поселенческие комплексы. Проникновение в регион тюркских племен началось с территории Северного Алтая в середине VIII в. н.э. Причиной передвижения их на север лесостепи стало возникновение в Центральной Азии нового Уйгурского кагана- та. В Барабу с Алтая начали проникать носители сросткинской культуры. На факт смешения пришлого и местного населения указывает наличие потчевашской посуды в погребениях с характерным тюркским инвентарем [Молодин, Савинов, Елагин, 1981, с. 135]. Исследователи отмечают, что длительное сосуществование разных этнических групп было возможно благодаря различной хозяйственной деятельности. Таежное население горносталевского этапа потчевашской культуры занималось отгонным скотоводством, охотой и рыбалкой, а что касается тюрок, то у них ведущее место в хозяйстве отводилось отгонному скотоводству. Результатом длительного взаимодействия стало формирование в регионе двух этнических групп: барабинских татар и южных ханты [Бара-ба…, 1988, с. 164–169].

Был проведен антропологический анализ материалов могильников Чулым-2, Большие Луки, Третье Отделение-1 [Там же, с. 129–163]. Анализ сборной серии черепов показал, что антропологический тип исследуемых особей является смешанным с преобладанием черт европеоидной расы, хотя наблюдаются и противоположные комбинации. Рассмотренные могильники исследователи отнесли к кругу памятников новосибирского варианта сросткинской культуры, чем подтвердили общую интерпретационную концепцию этих материалов.

С 1979 по 2000 г. производились археологические раскопки на разновременном могильнике Сопка-2. В ходе исследования было выявлено 58 погребений, отнесенных к эпохе Средневековья. Полученный материал был детально рассмотрен В.И. Молодиным и А.И. Соловьевым [2004], а краниологические исследования проведены Т.А. Чи-кишевой и Д.В. Поздняковым [2004, с. 162–180]. Результатом работы явилось определение хронологии и культурной принадлежности памятников. Авторами было выделено несколько культурнохронологических групп населения, о ставившего погребальные комплексы. К первой группе относятся два погребения горносталевского этапа пот-чевашской культуры, они датируются в рамках VI–VIII вв. Вторая группа связана с таежным населением и относится к XIII–XIV вв. Третья группа – носители сросткинской культуры [Молодин, Соловьев, 2004, с. 123–124]. Для нее характерен сопроводительный инвентарь кочевников: поясные наборы со специфической орнаментацией, серьги, поясные пряжки, предметы экипировки всадника – и помещение в погребение чучела коня [Там же, с. 126].

За по следние десятилетия специальных исследований на территории Обь-Иртышского междуречья с целью изучения раннесредневековых памятников не проводилось. Здесь продолжает работу Западно-Сибирский отряд Северо-Азиатской экспедиции ИАЭТ СО РАН. В рамках археологических исследований могильников более ранних эпох были выявлены памятники, на которых присутствуют захоронения, оставленные тюркоязычным населением. Сюда отно сятся три погребения с памятника Преображенка-6 [Моло-дин, 2006], шесть погребений с памятника Тар-тас-1 [Молодин и др., 2008, с. 206; Молодин и др., 2011, с. 210], одно захоронение на поселении Вен-герово-2 [Молодин и др., 2018], а также частично обследованный курганный могильник Аул-Кош-куль-1 [Молодин и др., 2010]. Все комплексы отнесены к середине I тыс. – началу II тыс. н.э. Курганные насыпи фактически везде разрушены долгой распашкой под посевные угодья, за исключением памятника Аул-Кошкуль-1. Здесь исследователи зафиксировали шесть погребальных комплексов [Там же, с. 46–48].

Продолжаются исследования, посвященные вопросам тюркизации, а именно времени проникновения на данную территорию кочевников и их роли в жизни местных племен. Ю.Ф. Кирюшин и В.В. Горбунов выделяют несколько периодов тюркизации: 1) тюрко-кыпчакский (вторая половина VIII – первая половина X в.); 2) сросткинский (вторая половина X – первая половина XI в.); 3) кыпчакский (вторая половина XI – XII в.). По их мнению, взаимоотношения аборигенного и пришлого населения носили характер культурной ассимиляции, но не привели к полному слиянию тюркоязычного и самодийского населения [Кирюшин, Горбунов, 2007, с. 62]. В недавней работе Д.Г. Савинов отмечает, что появление предметов тюркского облика на рассматриваемой территории в VII–VIII вв. связано с проникновением сюда ранжированной (воинской) субкультуры, способствовавшей формированию потестарных военнополитических объединений, но еще не является свидетельством ассимиляции населения. Наиболее серьезным событием в истории населения Южной Сибири стала гибель Уйгурского каганата и складывание самого позднего северного древнетюркского этносоциального объединения – государства кимако-кыпчаков с центром на Иртыше, что произошло в середине IX в. [2016, с. 29].

На сегодняшний день погребальные комплексы, оставленные тюркоязычными племенами, являются основным источником для реконструкции социокультурных и этнокультурных процессов, протекавших на данной территории. Рассмотрев историю изучения памятников тюркского времени и некоторые проблемы историографии, можно выделить несколько этапов, отличающихся друг от друга методами и исследовательскими подходами. Дальнейший анализ материалов раскопок позволит дополнить и расширить уже существующие концепции.

Исследование выполнено за счет гранта РНФ (проект № 20-18-00111).