История российской педологии: к проблеме поиска новых интерпретационных моделей развития науки в авторитарных системах. Часть первая: "К постановке проблемы"

Страницы отечественной истории психологии ХХ в. содержат существенные лакуны, которые были связаны как с недоступностью источников, так и с идеологическими искажениями в восприятии и интерпретации реальной действительности. По мысли автора, педология, как и другие антропологические науки, могут быть отнесены к «репрессированному знанию». Однако научные идеи не исчезали после разгрома исследовательских направлений, расформирования коллективов, даже физического уничтожения ученых, перетекая в дисциплинарные поля смежных наук, эволюционируя в качестве малых исследовательских традиций. Педологические идеи были интегрированы в философию образования, возрастную и педагогическую психологию, исследования детского развития. Показано, что методология латентных изменений помогает сфокусировать внимание историков науки на этих «малых», маргинальных исследовательских традициях и «неочевидном движении» идей. Автор обосновывает необходимость применения «сетевой» историографической модели, адекватно отражающей процессы, происходившие в психологии и педагогике после разгрома в годы репрессий целого ряда направлений, течений и школ. Доказывается, что использование при анализе эволюции психолого-педагогического знания новых схем интерпретации, учитывающих динамику сложных и противоречивых социокультурных контекстов, позволяет сфокусировать «оптику» исследования на латентных течениях в культуре и обнаружить не схватываемые ранее процессы самоорганизации науки, включающие в себя подпольные культурные и интеллектуальные течения, исподволь и «незаметно» подготавливающие смену ценностей и стилей повседневной жизни. Применяя методологию латентных изменений к анализу истории развития педологии в России и СССР, автор получает множество свидетельств того, что мощная волна развития детской психологии, пришедшаяся на 1950-1960-е гг., имела своими предпосылками не только очевидную преемственность научных школ, но и выпавшие из поля зрения официальной истории науки интеллектуальные потоки. Автор обосновывает важность реконструкции неполной и идеологически искаженной картины развития психологии в ХХ веке через совмещение макроисторического уровня анализа с микроисторическим, что, на его взгляд, может способствовать преодолению двадцатилетнего отставания русскоязычной историографии психологии и смежных дисциплин от большинства ее международных (в первую очередь, англоязычных) аналогов.