Историко-религиозные предпосылки формирования историософского дискурса отечественной мыслительной традиции

,

зистенциальное, смысложизненное значение. Причем в целом проблематика культурной, цивилизационной, ценностной идентичности, превалирующая сегодня в философском, культурологическом, историческом и гуманитарном дискурсах, актуализируется наиболее явно в сложные, кризисные, переломные моменты. Безусловно, конец XX – начало XXI вв. – один из таких периодов. Особое внимание современной гуманитаристики к вопросам идентичности, осмысления места различных цивилизаций в мире, их значения и роли заставляет исследователей рассматривать их в исторической перспективе, выявляя истоки и специфику осмысления данной темы.

В фокусе данной статьи – выявление предпосылок формирования историософского дискурса в рамках отечественной культурной традиции.

Вопросы национальной идентичности, осмысления себя в цивилизационном, политическом, геокультурном аспектах стоят перед всеми культурами и интеллектуальными традициями, однако именно в России они принимают онтологический статус и наполненность, ибо без четкого ответа на них невозможно само существование как таковое, выстраивание вектора развития и определение аксиологических доминант.

Каковы причины такого внимания к теме самоосмысления и самопонимания России? Чем вызвано доминирование историософской проблематики в русской культуре? На наш взгляд, одной из основных предпосылок является специфика исторического развития русского государства. Эта специфика оформилась уже на начальных этапах зарождения Руси.

В геополитическом отношении «Русь с давних времен представляет собой заслон, предполье, буферную зону Европы на восточном направлении» (Монина, 2011: 92). Подобное положение на географической карте мира, между Европой и Азией, Западом и Востоком, предполагает тесный контакт (военный в том числе), взаимодействие между различными культурными мирами и, как следствие, формирование особого менталитета, мировоззрения и, используя термин А.С. Панарина, «цивилизационного типа сознания». Неоднородная цивилизационная идентичность России уже с самых первых веков существования постоянно актуализирует дискуссии и размышления о сущности и принадлежности русской цивилизации к ареалам Востока или Запада. Цивилизационная, культурно-историческая идентичность трактуется в данном случае как «компонент национального самосознания социального субъекта (индивида, общности), в котором выражена его Самость, индивидуальная целостность, отличающая его от других аналогичных субъектов» (Чупина, Шерпаев, 2015). Идентичность не задается изначально, а формируется в исторической перспективе, на основе анализа и сравнения «своего» и «чужого».

Помимо специфики геополитического положения Руси-России, следует отметить и еще одну особенность исторического развития, обусловившую, на наш взгляд, доминирование историософской проблематики в отечественной интеллектуальной традиции. Русское государство формировалось в условиях постоянных, перманентно возникающих военных конфликтов. Объединение славянских племен в единую общность было вызвано в том числе и необходимостью давать отпор кочевым племенам, терзающим южные границы расселения восточных славян. Согласно подсчетам В.К. Трофимова, «Россия воевала две трети своего исторического бытия» (Трофимов, 2004: 98). Иными словами, как верно отмечал русский философ И. Ильин, русская история развивалась так, что у нее не было никакого выбора: или «стереться и не быть, или замирить свои необозримые окраины оружием и государственной властью» (Ильин, 2002: 428). Необходимость постоянно отвечать на «вызовы истории» в виде военных конфликтов и столкновений также формирует особенность национального сознания, обусловливающую наклонность рассматривать военно-исторические перспективы «через призму рефлексии о различных путях исторического развития страны» (Бажов, 2020: 179).

«Ход русской истории подобен движениям маятника, его инверсивная социокультурная динамика формирует новые исторические и культурные вызовы, требующие немедленного ответа. Ответ этот, чаще всего, представлен в виде общественно-религиозных теорий или концепций. Такова специфика отечественной традиции: ход истории, рефлексия по поводу места России в мировом историческом и культурном процессе, осмысление собственной истории представляется в религиозно-философском ключе, ибо в основе исторического бытия русского народа всегда лежит вера – в предназначение, в особую судьбу, в высшие ценности и смыслы» (Монина, 2019: 7).

Поэтому еще одним аспектом, формирующим доминирование историософской проблематики в русской философской и культурологической мысли, является, на наш взгляд, религиозный аспект. Еще П.А. Флоренский отмечал, что православием пронизана вся отечественная история и культура, тип которой сущностно определяется как культ, т. е. тип деятельности и онтологонравственное средоточие для других сторон деятельности (Флоренский, 2014). Неслучайно уже первые памятники Древней Руси трактуют историю в религиозном контексте. Так, например, автор «Повести временных лет» пытается и выяснить проблему происхождения Руси («откуда есть пошла Русская земля…»), и уяснить, какое место занимает Русь в контексте библейской истории.

Митрополит Илларион в своем «Слове о законе и благодати» рассматривает исторический процесс исключительно как процесс «приобщения новых народов к христианской вере». Здесь же «отражается еще один немаловажный аспект восприятия русской истории и русской культуры – идея спасения Благодатью. После крещения Руси при князе Владимире Благодать распространилась и в русские пределы» (Монина, 2019: 17). Как Божья кара за нарушение заповедей понимается монголо-татарское нашествие и все ужасы, с ним связанные. Историософский характер имела и концепция инока Филофея «Москва – третий Рим», провозгласившая, что «два Рима пали, третий стоит, а четвертому – не быть». «Не будет России как православного царства – не будет и остального мира, наступит конец истории» (Монина, 2019: 10–11). Провозглашение Москвы третьим Римом произошло не из гордости или желания декларировать свои амбиции, но «было формой, с помощью которой она демонстрировала свою верность эпохе первоначального христианства и вселенских Соборов, когда сохранялось единство христианского мира, а также пыталась осознать свое место в мировой истории, положение Москвы в ряду мировых священных центров и церковных престолов после катастрофы 1453 года» (Синицына, 1998: 12).

Религиозный аспект содержания историософской тематики русской культурной и интеллектуальной традиции представлен в том числе и дихотомией «Россия – Запад». А.С. Панарин в своей фундаментальной работе отмечал: «Уникальность современной православной цивилизации в современном глобальном мире состоит в том, что она имеет в своем генезисе первоначально тождественное Западу, но преданное и подавленное им греческое ядро» (Панарин, 2003: 188–189). Таким образом, после разрушения базисного единства России и Запада сформировались два цивилизационных и культурных мира. Различия этих двух миров и попытка осмысления их сущности и причин формирования и становятся главным содержанием историософского дискурса в России. Здесь мы можем говорить, в первую очередь, о работах представителей славянофильского направления отечественной мысли, а также о трудах историософской направленности представителей русской религиозной философии рубежа XIX–ХХ вв. Например, историософские по своему характеру работы Н.А. Бердяева, среди которых «Судьба России», «Русская идея», «Истоки и смысл русского коммунизма», «Новое средневековье», полны размышлений о судьбе России и Европы. В них артикулируются сегодня уже хорошо известные идеи об антиномичности России, о неспособности России вместить рационалистический тип мышления, формальное право, прагматизм в силу ее иных ценностных установок и моральных принципов. Базисом подобного самобытного характера русской цивилизации выступает православие. Философ, размышляя о европейской культуре и цивилизации, приходит к выводу, что старый, складывавшийся из века в век, устойчивый общественный и культурный порядок, подорван рождением и торжеством «человекобога». Его природа коренится в различных проявлениях свободы, продуцирующих индивидуализацию, гуманистическую мораль, рационалистическую философию и то, что мыслитель назвал «безудержной похотью жизни» (Бердяев, 1994: 416). В данной системе координат человек отдаляется не только от Бога, от сферы сакрального, но и от мира природы.

В результате исследования мы пришли к выводу о доминировании двух основных предпосылок формирования историософской направленности отечественной мысли: исторической и религиозной, существующих взаимосвязано и нераздельно, ибо сам ход истории рассматривается и оценивается мыслителями через призму православного мировосприятия.

Историософская парадигма отечественной философской и культурологической мысли представлена достаточно широкой палитрой работ, от летописцев и мудрецов Древней Руси до представителей русского религиозного направления философской мысли рубежа XIX–ХХ вв. и современных философов (А.С. Панарина, В.Н. Расторгуева, Д.Е. Музы, А.Л. Казина, А.В. Трухана, А.С. Филатова и др.). Конституирование цивилизационной идентичности происходит через призму христианского мировоззрения в определенной контрадикторности западному миру, западной цивилизации.