Историзм романов Ц.-Ж. Жимбиева 1960 - начала 1970-х гг

Автор: Серебрякова Зоя Александровна, Чимитова Ирина Зоригтоевна

Журнал: Вестник Восточно-Сибирского государственного института культуры @vestnikvsgik

Рубрика: Культурология

Статья в выпуске: 1 (25), 2023 года.

Бесплатный доступ

Статья посвящена проблеме историзма романов «Степные дороги» (1967) и «Год огненной змеи» (1972) Ц.-Ж. Жимбиева. Хотя первый из романов написан на современную тему, а второй относится к историческому жанру, их объединяет адекватное отображение событий и раскрытие характеров героев в тесной связи с жизнью страны.

Бурятский роман, исторический роман, роман о современности, историзм, писатель, герой, событие, характер

Короткий адрес: https://sciup.org/170198013

IDR: 170198013   |   DOI: 10.31443/2541-8874-2023-1-25-65-72

Текст научной статьи Историзм романов Ц.-Ж. Жимбиева 1960 - начала 1970-х гг

Важным этапом истории бурятской прозы было появление в конце 1950-х-1960-е гг. романов о современности, одним из свойств которых явился историзм как «способность схватывать ведущие тенденции общественного развития, проявляющиеся в общенародных событиях и индивидуальных судьбах» [1, с. 227].

Обращение национального романа к современности дало писателям, прежде всего, возможность освободиться от необходимости беспощадного разоблачения дореволюционного прошлого, которое неукоснительно требовалось от них вплоть до 1960-х гг., а отдельные литераторы продолжали следовать этому требованию и позже.

Правда, конфликт как движущая сила сюжета имманентен подавляющему большинству романов, но опыт освоения современной темы показал, что его стороны иные, чем прежде. Имеет место уже коллизия «прогрессивное – отсталое», и носители последнего – отнюдь не классово чуждые элементы: напротив, они живут рядом с положительными персонажами, но в силу разных причин заблуждаются. Исследование этих причин было частью зарождавшихся в то время в отечественной литературе тенденций углубления психо- логизма и большего внимания к феномену времени.

Одним из пионеров современной темы в этом жанре бурятской прозы был Ц.-Ж. Жимбиев. Основной конфликт его романа «Степные дороги» (1967) связан с непониманием между молодыми энтузиастами Оюной, Булатом, Дугаржабом, Розой и их последователями, и ветеранами в лице Сокто-ахая, Бальжимы и др., привыкшими жить по старинке. Первым в конце концов удается доказать свою правоту. И тем, и другим приходится бороться с некомпетентными начальниками Гур-дармаевым и Цынгуевым, выполнять необдуманные распоряжения.

Вместе с тем показана чрезмерная ретивость комсорга Булата, единственного в колхозе откликнувшегося на очередное веяние сверху и поспешно отказавшегося от содержания личного скота, что подкосило его мать Бальжиму.

Отметим необычно впечатляющий для соцреализма масштаб времени романа, который достигается благодаря экскурсам в историю, лирическим отступлениям, посвященным народным песням, родникам и ручьям, засухе, степным дорогам, святости огня, верности персонажей давним обычаям, наличию в жилищах даже не слишком набожных людей божниц, а также табунам как украшению степей, зеленому чаю. В той же тональности выдержаны упоминания о забайкальском солнце, крепких, закаленных табунщиках, войлочной юрте, ее обстановке и др. Многие из таких деталей носят сугубо обыденный характер, но помогают воспроизвести узнаваемый мир реалий тех лет, сделать наглядной идею связи времен.

Картине степной дороги с такими зримыми деталями, как старушка с девочкой в седле, упряжка быков, везущая бидоны, парнишка-велосипедист, разные виды автотранспорта, предшествует такое вступление:

«Дороги …

На все четыре стороны бескрайней равниной легли степи. Из конца в конец избороздили их тропы, выбитые скотом, колеи от телег, широкие дороги для машин. Пересекаются, переплетаются, разбегаются, сходятся вместе эти пути-дороги …» [2, с. 232].

Думается, не случайно автор выбрал название своего романа. Оно обусловлено глубоким смыслом хронотопа дороги, о котором М. М. Бахтин писал: «На дороге … пересекаются в одной временной и пространственной точке пространственные и временные пути многоразличнейших людей

… Здесь … могут возникнуть любые контрасты, столкнуться и переплестись различные судьбы … Это точка завязывания и место свершения событий … метафори-зация дороги разнообразна и мно-гопланова, но основной стержень – течение времени» [3, с. 392].

Диалоги одной из центральных героинь с каменным изваянием, олицетворяющим далекое прошлое, также не вписываются в схему типичного романа тех лет на колхозную тему.

Но основное место занимают, конечно, реалии первых послевоенных десятилетий, о которых автор знал не понаслышке, проработав несколько лет в колхозе в описываемых им местах в годы, о которых повествует в романе: нелегкий труд чабанов на далеких стоянках, их более чем непритязательный быт, бригады коммунистического труда и социалистическое соревнование, сочетающиеся с бесхозяйственностью и очковтирательством, память о близких, не вернувшихся с войны, занятия колхозников в кружке по освоению сельхозтехники, заочная учеба молодежи в вузах и т.д.

Большинство их органично вписано в атмосферу времени, ставшего сегодня историей. Это можно видеть на примере такого нечастого в те годы предмета изображения, как буддийский храм. Отталкиваясь от рефрена дороги, автор переходит к маршруту одной из машин, везущих паломников в дацан, который называет необычным. Писатель емко, так, что в личной судьбе матери Булата прослеживаются вехи истории страны, пишет: «Когда ей было лет двадцать, боевая комсомолка Бальжима стороной обходила дацан, на смех поднимала всех верующих. Много горького было в ее судьбе – убили отца бандиты, не вернулся с фронта муж, никудышным стало здоровье. Ничто не наводило ее на мысль о боге. А вот отдал Булат весь скот в колхоз, и что-то затосковала Бальжима-абгай, стала подумывать, не наказание ли ей это за прошлые прегрешения. Надумала съездить на молебен, задобрить судьбу» [2, с. 367].

Интерпретация этой темы двойственна. С одной стороны, писатель пытается дать объективную оценку, говоря о процветании дацанов в прошлом, их упадке в советские годы, о том, что в описываемом им храме служат уцелевшие в вихре времени одряхлевшие ламы, а сам он – предмет заботы прихожан. Автор констатирует, что молебен наполняет героиню благостным чувством, побуждает к добрым делам.

С другой – в духе идеологии тех лет он отмечает, что верующие – старые и немощные люди, а везущих их транспорт называет машинами-бездельницами. Соответствующую атмосферу отражает и собрание, на котором Булата прорабатывают за поездку матери на молебен.

Однако новаторство Жимби-ева очевидно, особенно по сравнению с раскрытием аналогичной темы в трилогии Д.-Р. Батожабая «Похищенное счастье» (1965). Так, у Аламжи в дацане пестрит в глазах, и в его впечатления вклинивается замечание повествователя о числе пудов масла, которые расходуются в храме за год на светильники.

Другая деталь романа-эпопеи – публицистическое отступление в духе раннего соцреализма: «Самый страшный враг на пути к прозрению людей – буддизм … Обуздай свои страсти, человек, повесь на них замок, не помышляй о счастье – и ты займешь место в одном ряду с небожителями! Под грохот барабанов и лязг медных тарелок такие мысли вбивают в головы ламы всех степеней и званий – вот почему смельчаки в одиночестве» [4, с. 325].

И хотя концепция современного Ц.-Ж. Жимбиеву села мало отличается от той, которая представлена в двух других первых романах о современности, «Хи-лок наш бурливый» Б. Мунгонова (1959) и «Голубые сопки» (1962) Ж. Балданжабона, бытие колхозников в рассматриваемом произ- ведении, несмотря на избыток ненужных подробностей и чересчур колоритный образ тунеядца Дон-дока, по своим художественным достоинствам, большему богатству красок, разнообразию и выразительности деталей, воплощению человеческой субъективности, творческой свободе и мастерству письма ближе к манере Ж. Балданжабона, нежели Б. Мунго-нова.

Отражение в «Степных дорогах» аспектов, оказавшихся в исторической перспективе преходящими («идей советского времени, методов руководства колхозами, надежды рядовых тружеников на мудрость партии, которая, вопреки ошибкам колхозных и районных руководителей, поможет решить все проблемы, конкретики сельскохозяйственного производства и т.п.» [5, с. 33]), было неизбежным и закономерным, оно отвечает принципу историзма.

Однако непреходящими оказались глубокое понимание автором чаяний своих героев, искреннее уважение к их нелегкой жизни, желание для них лучшей судьбы и вполне заслуженного благополучия.

Жимбиев верен принципу историзма и в своем втором романе «Год огненной змеи» (1972), особенностью которого является то, что отрезок истории, ставший предметом отображения, относится к совсем недалекому прошлому, и связан с биографией прозаика, бывшего тогда подростком. Не случайно повествование ведется от лица главного героя, юного Батожаба. Принадлежность романиста к поколению литераторов, переживших в детстве и юности опосредованный опыт войны, подчеркивал Ю. Ло-пусов, который писал, что «картины народного бедствия, преломленные в сознании подростка, потрясают не меньше, чем батальные сцены, ибо безмерна трагедия поколения, у которого война отняла счастливое детство» [6, с. 443].

Однако войне, принесшей утраты и лишения, потребовавшей от всех непосильного труда, самопожертвования, а от детей и подростков – раннего взросления, не удалось лишить Батожаба присущих его возрасту черт психики. Вспоминая рассказы отца, он мечтает побывать в большом городе. Гордый своей самостоятельностью, в одиночку охраняет ночами табун, уходя в мир грез, чудес и волшебства, навеянный образами родного фольклора.

Это не мешает ему защитить табун волков, обнаружить дезертира-конокрада, раскрыть тайну почтальонши, изымавшей письма неугодных ей людей, вскрывавшей почту, спекулировавшей на тревоге жителей улуса за родных-фронтовиков, их страхе перед бедами войны и выдававшей себя за святую и пророчицу, дабы манипулировать ими из эгоизма, корысти зависти. Слыша похвалы в свой адрес, подросток переживает личную драму: дезертир оказывается отцом его первой любви, Зины.

Повседневная жизнь маленького, затерянного в степи улуса и судьбы персонажей раскрываются в неразрывной связи с событиями отечественной и мировой истории. Девушки становятся механизаторами. Юноши уходят на фронт, в том числе и добровольцами. Годовщину Октября жители отмечают в клубе торжественно, в нарядной национальной одежде. Они сдают в помощь фронту все, чем располагают, а Батожаб – заработанные трудодни. Подростки читают стихи К. Симонова, верят в победу над фашизмом и хотят принять в этом участие, и эта мечта Батожаба в финале сбывается. Он знает о призыве его прадеда на тыловые работы в I мировую войну, о деде, организаторе колхоза, убитом кулаками, о комсомольской молодости родителей, репрессированном отце и др.

Вместе с тем персонажи знают свою родословную, сведущи в деталях лунного календаря, внимают улигершину и хурчи, любят коней, дают свои имена объезженным скакунам, соблюдают другие народные традиции и обычаи. Некоторые персонажи используют амулеты, проводят обряды, что соответствовало реальному росту религиозности в описываемый период. Писатель воспроизвел и традиционное почитание старейших и самых мудрых людей, среди которых и бабушка главного героя, прообраз бабушки писателя. «Образы стариков в романе служат олицетворением связи настоящего с прошлым, с историей народа» [7, с. 13].

Запечатлев в событиях и судьбах героев рассмотренных произведений основные этапы истории нашего государства не только в ее конкретной определенности, но и художественно убедительно, свежо и увлекательно, писатель справился с одной из важнейших функций литературы, заключающейся, по мнению Ч. Айтматова, в выявлении «опыта, приобретенного каждым народом в процессе его исторического развития, чтобы глубже оценить новую историческую действительность в ретроспекции пройденных эпох» [8, с. 7].

Несмотря на недостатки советского бытия, довольно корректно отображенного в романах, с высоты сегодняшнего дня понятно, почему у многих представителей старших поколений воспоминания о нем окутаны флером позитивных эмоций: существовали в те годы и социальные лифты, и коллективизм, и единство общества, и меньшая, чем ныне, дистанция между властью и народом, а обычный человек не был, главным образом, лишь частью электората. Реальностью были и широта духовных и культурных интересов как массовое явление, и дружба народов, и многие другие подлинные ценности, актуальные всегда. Ц.-Ж. Жимбиеву в значительной мере удалось воспроизвести дух того времени, создать и одновременно и реалистический, и поэтически возвышенный мир своего родного народа, выразить свою любовь и признательность к нему.

Список литературы Историзм романов Ц.-Ж. Жимбиева 1960 - начала 1970-х гг

  • Кожинов В. В. Историзм в литературе // Краткая литературная энциклопедия. Т. 3. М.: Советская энциклопедия, 1966. С. 227-230.
  • ▼ Контекст
  • Жимбиев Ц.-Ж. Степные дороги / пер. А. Китайника // Год огненной змеи: романы. М.: Известия, 1980. С. 189-439.
  • ▼ Контекст
  • Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. М.: Худож. лит., 1975. 504 с.
  • ▼ Контекст
  • Батожабай Д. О. Похищенное счастье / пер. с бурят. Н. Рыбко. М.: Современник, 1973. 599 с.
  • ▼ Контекст
  • Серебрякова З. А. Пути воплощения национального характера в бурятском романе о современности. Улан-Удэ: Изд-полигр. комплекс ФГОУ ВПО ВСГАКИ, 2009. 94 с.
  • ▼ Контекст
  • Лопусов Ю. Прислушиваясь к времени // Год огненной змеи: романы / Ц.-Ж. Жимбиев. М.: Известия, 1980. С. 440-445.
  • ▼ Контекст
  • Серебрякова З. А. Личность и история в бурятском романе первой половины 1970-х гг. // Вестник Бурятского государственного университета. 2015. Вып. 10 (1). Филология. С. 11-14.
  • ▼ Контекст
  • Айтматов Ч. Плач перелетной птицы // Литературная газета. 1972. 15 нояб. С. 7.
  • ▼ Контекст
Статья научная