Истребование и изъятие предметов и документов в ходе проведения проверки сообщения о преступлении

Возможность истребовать и изымать предметы и документы в порядке установленном УПК РФ появилась с момента вступления в силу в 2013 году Федерального закона «О внесении изменений в статьи 62 и 303 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации». Так, данным федеральным законом было регламентировано, что «при проверке сообщения о преступлении дознаватель, орган дознания, следователь, руководитель следственного органа вправе истребовать документы и предметы, изымать их в порядке, установленном УПК РФ» [1].

Положение, дающее возможность истребовать документы и предметы однозначно не предполагает выполнение данной процедуры в рамках какого-либо следственного действия, а истребование необходимо производить путем направления соответствующих запросов. Неисполнение запроса об истребовании документов влечет административную ответственность по ст. 17.7 КоАП РФ, что мотивирует лицо или организацию к исполнению соответствующего запроса. Вопрос об истребовании документов в данном контексте является наиболее простым и не вызывающим, каких-либо споров, потому мы не будем на нем особо заострять свое внимание.

В свою очередь, наибольший интерес вызывает вопрос об изъятии предметов и документов. Неправильное понимание положения о возможности изъятия предметов и документов в порядке установленном УПК РФ, которое было введено в марте 2013 года, тут же привело к множественным процессуальным нарушениям. Так, А.Б. Судицын, проводивший исследование практики по данной теме отмечает, что уже в апреле 2013 года один из следователей СУ СК РФ по Красноярскому краю произвел выемку в рамках проведения проверки сообщения о преступлении, изъяв холодное оружие [2]. О производстве выемок и обысков в рамках проведения проверки сообщений о преступлении на практики, в своих работах упоминали Р.А. Чеботарев, О.В. Челышева [3] и Л.В. Казаринова [4].

Ряд подобных нарушений даже разбирался в Конституционном суде Российской Федерации, которым также была изложена официальная позиция, о «невозможности подмены изъятия следов преступления, предметов, документов в ходе одного следственного действия в стадии возбуждения уголовного дела иными процессуальными (в том числе следственными) действиями, для которых уголовнопроцессуальным законом установлены специальная процедура, а также другие основания и условия проведения» [5].

Также в связи с частотой подобных нарушений в 2014 году, Генеральной про- куратурой Российской Федерации было составлено информационное письмо о недопустимости изъятия предметов и документов вне рамок следственных действий, предусмотренных до возбуждения уголовного дел [6].

Однако по-прежнему можно встретить нарушение законодательства в этой области, в том числе и при вынесении судебных решений. Приведем пример из судебной практики. Так, адвокат «Ц», обратился в суд с целью обжаловать постановление следователя и его действия по производству выемки в ходе проверки сообщения о преступлении, произведенной у гражданина «А». В свою очередь, суд данную жалобу отклонил, сославшись на законность действий следователя. Суд апелляционной инстанции также оставил жалобу без удовлетворения, посчитав действия следователя законными [7].

Кроме того, в ходе проведения исследования нами обнаружено информационное сообщение на сайте Прокуратуры Липецкой области, в котором прокурор отдела А.С. Лукинов, утверждает, что возможно проводить такие следственные действия как обыск и выемка в рамках проверки сообщении о преступлении. При этом критикуется судебная практика одного из судов не удовлетворившего ходатайство следователя о проведении выемки документов, содержащих государственную тайну в рамках проведения проверки сообщения о преступлении, по причине невозможности проведения данного следственного действия на этой стадии [8]. Публикация данного сообщения стала возможной, несмотря на наличие официального информационного письма Генеральной прокуратуры Российской Федерации, на которое мы указали выше и позицию Конституционного суда Российской Федерации. Подобное информационное сообщение на сайте органа осуществляющего надзор за соблюдением закона мы считаем недопустимым.

Также необходимо отметить, что подобная судебная практика, а также подобное информационное сообщение являются исключением из правил. В целом суды признают незаконность подобных след- ственных действий, а правоприменитель сам отказывается от производства таких следственных действий как обыск и выемка до возбуждения уголовного дела, о чем говорит общий анализ судебной практики по данному вопросу.

Несмотря на вышеизложенное существует ряд работ, в которых авторами излагается мнение о возможности производства таких следственных действий как обыск и выемка в момент проведения проверки сообщения о преступлении. Так, А. Халиков утверждает не только, что выемку до возбуждения уголовного дела проводить, возможно, но говорит о необходимости ее проведения в случаях, когда речь идет об изъятии документов у физических лиц [9]. О возможности проведения не только выемки, но и обыска до возбуждения уголовного дела пишет И.В. Малофеев [10]. Авторы научных работ утверждающие, что производство таких следственных действий как выемка и обыск возможно в рамках проверки сообщения о преступлении, как правило, основываются на том, что ст. 144 УПК РФ предусматривает возможность «изымать предметы и документы в порядке установленном УПК РФ». Однако в ст. 182 и 183 УПК РФ указывается на то, что обыск и выемка производятся в целях отыскания объектов имеющих значение для уголовного дела, а потому производство данных следственных действий до его возбуждения невозможно, поскольку их проведение как раз и будет противоречить порядку установленному УПК РФ [11].

Необходимо отметить, что абсолютное большинство авторов, писавших работы по данной тематике, солидарны с мнением относительно того, что производство изъятия предметов и документов в рамках проверки сообщения о преступлении возможно только при одном следственном действии - производстве осмотра места происшествия. Производство других следственных действий в целях изъятия предметов и документов, на данном этапе недопустимо. В таком случае возникает вопрос относительно необходимости указания законодателем на возможность изъятия предметов и документов в ходе прове- дения проверки сообщения о преступлении в порядке, установленном УПК РФ. Ведь осмотр места происшествия и так предполагает возможность изъятия предметов и документов, так зачем же законодатель дополнительно сделал подобное указание? На наш взгляд, в данном случае, возможно, согласиться с мнением Н.С. Соколовской и И.В. Чадинова [12] на которое в своей работе также ссылается А.Б. Судицын [2], относительно того, что данный казус является «следствием небрежности законодателя».

Однако, наличие не только мнения отдельных авторов относительно возможности проведения выемок и обысков в ходе проверки сообщения о преступлении, но и появление аналогичного мнения, реализуемого на практики в органах прокуратуры и некоторых судебных инстанциях вызы вает у нас обоснованные опасения, по скольку подобное мнение напрямую про тиворечит закону.

В связи с вышеизложенным, считаем необходимым принять ряд мер по купированию данной ситуации:

- во-первых, считаем необходимым законодателю убрать из ч. 1 ст. 144 слово «изымать» поскольку оно принципиально не приносит в данную норму ничего нового, а лишь вводит в заблуждение правоприменителя;

- во-вторых, считаем, что Пленуму Верховного суда Российской Федерации необходимо вынести постановление, в котором четко изложить ответ на вопрос возможно ли проведение обыска и выемки до возбуждения уголовного дела.