Избирательные кампании в советской провинции во второй половине 1930-х гг. (на материалах Нижнего Поволжья)

Во многих современных научных и учебнометодических работах советский политический режим второй половины 1920-х – начала 1950-х гг. определяется как тоталитарный, которому было свойственно стремление к полному контролю всей жизни общества и каждого человека, или же характеризуется как «всеобщее государство», осуществляющее тотальный контроль всех сторон частной и общественной жизни. Однако в этих обстоятельствах граждане политически участвовали в жизни страны.

По определению Д.В. Ольшанского, «выборы и избирательные кампании – основная форма политического участия. Под политическим участием понимается неотъемлемое свойство политической или иной управляющей (или самоуправляемой) деятельности людей, служит одним из средств выражения и достижения их интересов. Политическим участие становится тогда, когда индивид или группа вовлекаются во властные политические отношения, в процесс принятия решений и управления, носящих политический характер» [10].

Типологию форм политического поведения можно свести к следующему делению: а) политическое отчуждение представляется как отстранение большинства сознательных граждан от реальных процессов формирования власти и контроля над ней, сосредоточение усилий человека на решении проблем личной жизни. Часто это происходит при излишней бюрократизации аппарата, а следстви-

ем этого может быть неудовлетворенность, разочарование и безразличие в отношении политических лидеров, политики правительства и самой системы; б) политическая пассивность проявляется, когда субъект не реализует собственные интересы, а находится под влиянием другой социальной группы либо безучастно относится к политической жизни, старается уклониться от политического участия; в) политическая активность рассматривается как стремление и возможность воздействовать на политическую власть или непосредственно использовать ее для реализации своих интересов.

Сводки, отчеты и донесения партийных организаций, протоколы общих собраний трудящихся позволяют нам «услышать» живые голоса горожан, проследить их повседневное политическое поведение в ходе избирательных кампаний. Наша исследовательская задача – выявление доминирующих форм политического поведения населения в ходе избирательных кампаний, что поможет определить повседневное отношение горожан к органам представительно-законодательной власти. Опираясь на вышеперечисленные источники, мы рассмотрим, насколько советское общество было однородно и монолитно (тоталитарно) в поддержке государственной политики.

В период избирательных кампаний активную политическую позицию в области пропаганды и поддержки государственной политики занимала такая часть горожан, как агитаторы-пропагандисты. В их задачу входило разъяснение новых «Положений о выборах в Верховный Совет СССР» (далее – «Положения…»), Конституции и других идеологических программ населению.

На одном из крупных предприятий Астрахани – заводе им. Сталина (количество персонала около 1000 человек) – в предвыборной кампании в Верховный Совет СССР (ВС СССР) участвовали 117 агитаторов, из которых 51 человек агитировал на самом предприятии, 10 человек – в учреждениях и 56 – в районах. По партийной принадлежности состав агитаторов выглядел следующим образом: 23 человека являлись членами ВКП(б), 15 были кандидатами в члены ВКП(б), сочувствующих – 7, комсомольцев – 43 и беспартийных – 29 человек. Из общего состава агитаторов 12% имели среднее и 88% – начальное образование [6. Д. 352. Л. 57].

В основном агитаторами становились рабочие и служащие, чаще всего коммунисты и комсомольцы с начальным образованием, прошедшие предварительно обучение на кратко- срочных курсах. Далее часть агитаторов оставалась на своих предприятиях и организациях, другие распределялись по учреждениям, где требовались дополнительные силы пропагандистов, а также отправлялись в предписанные районы города.

Одной из форм их активного политического поведения были агитация и обучение остальной части городского населения новым правилам выборов, а вместе с этим агитаторы должны были отвечать на вопросы трудящихся и разъяснять другие общие установки советской идеологии.

В связи с этим на всех предприятиях и во всех организациях Астрахани проводились общие агитационные собрания трудящихся. После этих вводных мероприятий организовывались семинары, рассчитанные на 5–6 занятий для более углубленного изучения и разъяснения «Положений…». К каждому предприятию прикреплялась определенная жилая часть города. Агитаторы от предприятий через ЖАКТы проводили разъяснительную работу среди так называемого «неорганизованного» населения курируемой территории, т.е. тех, кто не состоял в партии, профсоюзах, кооперативах и других организациях. В общем методика процесса политической пропаганды и агитации в ходе выборов в ВС СССР была схожа с техниками, применявшимися при изучении и утверждении новой Конституции в 1936 г. Таким образом, основная часть населения страны должна была принять активное политическое участие в избирательной кампании.

Суть активного политического поведения агитаторов можно охарактеризовать следующими высказываниями их кураторов в Астрахани: «Дело заключается не только в том, чтобы агитатор прослушал курс лекций, он должен настойчиво разъяснять, а для этого требуется самому изучить все материалы»; «партийная организация отвечает не только за свой завод, но и за весь участок. Поэтому необходимо разбить агитаторов по участкам, собирать население и систематически проводить свою работу. Ознакомиться с населением своего участка, проводить лекции на разные темы» [8. Д. 6. Л. 56–57].

В Саратове руководители избирательных кампаний обращали внимание агитаторов на следующий момент: «Главное нужно охватить частные домовладения. Там главная работа. Ни одного избирателя не пропустить» [3. Д. 793. Л. 90–92]. Это было важно, т.к. во многих городах Нижневолжского региона частновладельческий сектор достигал 50% от всей жилой площади. Таким образом, одной из распространенных форм политической активности у агитаторов был процесс разъяснения населению новых законодательных актов и идеологических установок, а у остальной части горожан – посещение занятий с целью повышения своего уровня политических знаний и культуры в целом.

Итогом этой формы политической активности агитаторов должен был стать рост их собственного политического сознания, который можно охарактеризовать высказыванием пропагандиста астраханского гормолзавода: «Избиратели ко мне относились хорошо, особенно домохозяйки. Разъясняя избирательный закон, я сама стала выше на целую голову. После исторического дня 12 декабря я подала заявление о принятии меня в ряды ВКП(б)» [6. Д. 352. Л. 74].

Насколько же политически активны были горожане в ходе предвыборного процесса при посещении пропагандистских занятий? В Астрахани на общем собрании агитатор жаловался: «Я работаю на нефтескладе №8. По списку у меня 23 домохозяйки, а на собрании присутствовало 13 человек. Во время митинга одни агитаторы дают свою установку, а другие свою, отсюда получается неясность» [8. Д. 6. Л. 65]. В Саратове на общем собрании член избирательной комиссии недоумевал: «На нашем участке 69 домовладений, а охвачено учебой только 18, то есть из 1200 человек кружки посещают всего 160 человек»[3. Д. 793. Л. 115].

Нередко встречалось крайне негативное отношение населения к деятельности агитаторов. В отчете Сталинского районного комитета (РК) ВКП(б) Астрахани конкретно указывались такие моменты при работе с горожанами в частном секторе: «Все 34 избирательные участка снабжены агитаторами. Занятие с неорганизованным населением проводилось в красных уголках ЖАКТов. Где не было ЖАКТов, лекции читались в школе, либо приходили на квартиры к избирателям. Это неудобно, так как вызывает недовольство избирателей, большинство говорят: “Придут, насодо-мят и уйдут”. На отдельных агитаторов спускали собак, чтобы не заходили в дом, случается, что запирают квартиры и говорят “я знаю” или “нет керосина” [6. Д. 294. Л. 90–91, 96–97].

В Астрахани в беседе с пропагандистом инвалид аргументировал свое нежелание участвовать в выборах ВС СССР следующим образом: «Я не буду изучать Сталинскую конституцию и Положение о выборах, это ничто иное, как чепуха, и что хотите, делайте со мной, вплоть до расстрела. Раньше я жил лучше, чем в настоящее время, а поэтому вы изучайте и выбирайте кого хотите» [Там же. Д. 352. Л. 87].

В некоторых донесениях фиксировались негативные поступки граждан в ходе избирательной кампании. В Астрахани гражданка К., проживающая в кладбищенском поселке, при уточнении списков избирателей заявила: «Долго ли вы будете ходить еще, вы уже мне надоели». Рабочий Б. заявил агитатору: «Когда вы бросите беспокоить рабочих» и стал грубить, а потом добавил: «Начхал я на вашу власть» и стал выгонять из дома с угрозами. Агитатор избирательного участка № 89 А. стала приглашать на занятие кружка гражданку К. Однако К. стала оскорблять ее и выгонять, а вслед уходящему агитатору полетели камни [Там же. Л. 88].

Многие отчеты констатировали различные недостатки в подготовке и проведении политических занятий. В Саратове в отчете «О ходе подготовки к выборам в Верховный Совет СССР» докладчик отмечал: «На большинстве предприятий города (завод комбайнов, СарТЭЦ, шарикоподшипниковый завод и др.) две трети от общего числа агитационных стенгазет вообще не выходят, а только числятся в отчетах» [4. Д. 1304. Л. 41].

В докладной записке от 15 августа 1937 г., подготовленной для отдела пропаганды Астраханского городского комитета (ГК) ВКП(б), говорилось, что «существует много недостатков в работе по разъяснению “Положений…”. В частности, собрания проводятся в обеденное время и многие рабочие не заинтересованы в их посещении. На некоторых заводах, к примеру, на заводе им. X лет Октября до сих пор не организовано ни одного кружка, а на многих предприятиях ограничились формальным зачитыванием “Положений…”. Безучастными остаются профсоюзы и райсоветы. Ни один райсовет в городе не знает, сколько в его районе граждан старше 18 лет» [6. Д. 352. Л. 51]. «На Мясокомбинате очень маленькая явка рабочих и низкое качество занятий» [8. Д. 6. Л. 65].

Работу территориальных агитаторов можно было признать неудовлетворительной. В информационной сводке «О выборах в Верховный Совет СССР», направленной в Саратовский ОК ВКП(б), констатировалось: «Основная масса избирателей, живущая в центре города, не была охвачена пропагандистско-агитационным разъяснением» [5. Д. 565.

Л. 8]. Стоит отметить, что основные трудности у агитаторов встречались в частновладельческом секторе, который находился на окраинах города или рядом с центральным районом.

Многие трудящиеся не желали тратить свое время, даже рабочее, на изучение «Положений…», старались избегать занятий. Обучение носило формальный «кампанейский» характер – горожане «прослушивали» курсы. Агитатор на общем собрании делился своими впечатлениями с товарищами: «Классовые враги пытаются сорвать выборы… во время занятий часто слышен кашель, некоторые откровенно пытаются сорвать занятия, либо не явиться на них под различными предлогами» [8. Д. 6. Л. 65].

В реальности только сами агитаторы изучали «Положения…» и другие документы. В отчете Фрунзенского РК ВКП(б) Саратова в 1939 г. после выборов в горсовет говорилось о следующих нарушениях: «В ходе выборов в местный совет Саратова можно отметить некоторые общие недостатки: а) многие избиратели плохо еще знакомы с техникой голосования. Некоторые свои бюллетени оставляли в кабинах, а другие вообще не знали, что делать с бюллетенями. При этом в основном это были рабочие; б) были случаи отказа от голосования, некоторые об этом заявляли до выборов» [3. Д. 895. Л. 120].

Кроме пропаганды и обучения населения, другой формой политической активности агитаторов была «борьба с врагами». В общем, многие горожане также принимали участие в «борьбе с врагами», но в ходе избирательных кампаний возглавить этот процесс должны были пропагандисты.

Руководители избирательных кампаний обращали внимание агитаторов на действия «врагов народа»: «Если мы не работаем, то работает враг в наших ЖАКТах, используя нашу беспечность» [Там же. Д. 793. Л. 90–92]. Агитаторы не могли применять карательные санкции к «врагам», поэтому методом их борьбы были отчеты о встречах с горожанами, в которых фиксировались действия «вражеской руки».

Некоторые доклады пропагандистов были обезличены, как, например, в Саратове, где активист сообщал: «Враг не дремлет, портреты наших депутатов, вывешенные на улицах, срывают» [Там же]. С других участков поступали аналогичные сведения: «Все наши агитки и объявления на другой день оказываются сорваны. Это говорит, что, кроме хулиганства, здесь работает вражеская рука» [Там же.

Л. 115]. Стоит отметить, что подобные примеры «работы врага» были достаточно распространены в ходе избирательных кампаний в городах Нижнего Поволжья.

Некоторые отчеты агитаторов фиксировали конкретные случаи «вражеских вылазок» с указанием фамилий и адресов проживания. В докладной записке, поданной в ГК ВКП(б) Астрахани, говорилось: «За пример можно взять следующие: а) на избирательном участке № 89 по ул. Бакинской во время беседы с агитатором гражданка К. при разъяснении ст.133 Конституции стала сочувствовать врагам народа Тухачевскому, Якиру, Эйдеману и др., а также пояснила, что ее отец был революционер и если бы он был жив, то он был бы, может быть, причислен тоже к указанным врагам народа; б) после предвыборного митинга домохозяйка Л. избирательный участок № 63 заявила: “Я не хочу защищать вонючую Россию, которая моих братьев расстреляла”, а потом добавила: “Политическую литературу умные люди давно бросили читать”; в) гражданка Б. 1 декабря до сбора митинга на участке пришла в клуб и стала вести дезорганизаторскую агитацию, направленную против избирательной комиссии, в результате этого, улица, где проживает Б. не явилась на митинг» (не уточняется, каким способом гражданка Б. смогла сорвать явку на митинг) [6. Д. 352. Л. 86–88].

В ходе предвыборной кампании агитаторами отмечались не только «вражеские» высказывания, но и конкретные действия «врагов», также с указанием фамилий: «В Астрахани на площади им. 12 Марта была наклеена автобиография кандидата с фотопортретом, установлено было, что у портрета были вырваны лицо и глаза. У входа на избирательный участок №94 была вылита бочка нечистот, в результате этого вокруг помещения избирательного участка образовалось зловонье. Гражданином Ф. были сорваны объявления извещающие население о месте и времени голосования, при выяснении оказалось, что Ф. недавно освобожден из тюрьмы» [Там же].

Житель Саратова прислал в местную газету «Коммунист» письмо, в котором приводил конкретный пример «вражеской» агитации в ходе предвыборной кампании: «Последние дни в Саратове увеличилось количество нищенствующих. Многие из них с виду здоровые и неплохо одеты. Эти люди догоняют прохожих и просят помощи. Только сегодня на центральных улицах города мы видели 6–7 нищих. Можно предположить, что здесь орудует враг, использующий нищих для антисо- ветской агитации. Нужно принять меры для устранения этой контрреволюционной агитации, которая в период подготовки выборов в ВС СССР имеет особое значение» [1, c. 3].

Можно констатировать, что среди горожан были как активные «борцы с врагами», поддерживающие политику государства, так и недовольные властью. В отчетах случаи открытого негативного отношения к власти встречаются редко, а все вышеперечисленные эпизоды идентифицировать как формы активного протестного поведения нельзя, т.к. уничтожение предвыборной агитации, скорее всего, носило хулиганский характер. И все же некоторая часть горожан в своих действиях и высказываниях в ходе избирательных кампаний проявляла протестную политическую активность.

Формой активного политического поведения горожан можно считать утверждение кандидатов в депутаты на общих собраниях. Стоит отметить, что кандидатуры предварительно обсуждались и выдвигались общественными и партийными организациями, а дальше безальтернативно предлагались на утверждение коллективам. Некоторые горожане пытались оспорить предложенные кандидатуры.

При утверждении кандидата в депутаты в областной и окружной советы депутатов в Астрахани в школе № 34 разгорелся спор. Из отчета в ГК ВКП(б) следовало, что «учительница К., дочь бывшего торговца, заявила: “Я ничего не имею против товарища Г. Но у нас в школе имеются свои работники, которых мы можем выбрать кандидатами, и я предлагаю кандидатом заведующего учебной частью товарища Е. После выступления директора школы, который отметил, что в совет требуются более подготовленные люди, учительница К. все равно предлагает свою кандидатуру. Тогда слово для выступления взял я, и попытался разъяснить, что кандидатуру товарища Г. обсуждали по ряду крупных предприятий, и он единогласно утвержден, а если все учреждения будут протаскивать своих, то получится неразбериха. Однако учительница К. уже с обидой стала говорить, что получается, нам нельзя выдвигать своих кандидатов. Вопрос поправил сам товарищ Е., который заявил, что он не дает своего согласия на участие в выборах и считает, что товарищ Г. вполне заслуживает стать депутатом. На Пролетарском рыбозаводе повторилась такая же история. Многие работники, еще настойчивее, требовали провести свои кандидатуры, многие затаили обиду» [6. Д. 387. Л. 169]. Стоит отметить, что подоб- ные ситуации в отчетах о предвыборных кампаниях встречались редко.

После выборов в многочисленных отчетах констатировалась практически 100-ная явка избирателей на участки, что должно было подчеркнуть еще раз единство и активную политическую позицию всего советского народа.

В целом по стране в выборах участвовали свыше 91 из 94 млн избирателей, или 96,8%. Из них за блок коммунистов и беспартийных проголосовало 98,6%. Только 632 тыс. человек (менее 1%) голосовали против коммунистов [9]. В Астрахани в целом приняло участие в выборах в ВС СССР 94,4% населения [6. Д. 352. Л. 76].

Аналогичная картина наблюдалась на местных выборах. 24 декабря 1939 г. состоялись выборы в Астраханский городской совет. В отчете ГК ВКП(б) Астрахани «О ходе голосования в городской совет» говорилось: «Ход голосования выглядел следующим образом: на двенадцать часов дня проголосовало – 45% избирателей, на 14.00 – 62,5%, на 20.00 – 95,35% и на 23.00 – 98% горожан» [Там же. Д. 394. Л. 25]. В Вольске в 1939 г. в ходе выборов в горсовет явка избирателей составила 99,51% [2. Д. 165. Л. 92].

Явка избирателей была основным показателем одобрения и поддержки политики власти, а также ее кандидатов. За посещением избирательных участков строго следили. Для максимальной явки населения на участки агитаторы и члены избирательных комиссий должны были сделать все возможное. Поэтому выборы в различные советы представляли собой праздничное действие.

Выборы в ВС СССР, как и в республиканские и местные советы, проходили в торжественной обстановке. На избирательных участках выступал оркестр или играл патефон, из радиоузла доносились призывы к активному участию горожан в выборах. Большинство участков было украшено транспарантами и стенгазетами, функционировали буфеты, также проводились краткие агитационные митинги, где выступали избиратели.

В отчете ГК ВКП(б) Астрахани говорилось: «Около избирательного участка № 5 с утра и до вечера для избирателей демонстрировались кинокартины. Играл духовой оркестр, молодые и пожилые радостно танцевали под музыку. По избирательному участку №30 в детской комнате играют дети, а две агитмашины подвозят каждые полчаса престарелых избирателей для голосования и т.д.» [6. Д. 394. Л. 88]. Официальные отчеты конста- тировали практически абсолютную политическую активность горожан.

Но каковы причины столь высокой явки избирателей в день голосования? Избирательные комиссии строго следили за посещаемостью в день голосования. В этой связи в предвыборный период большой проблемой было точное формирование списков избирателей. Многочисленные отчеты постоянно отмечали искажение фамилий или невнесение в списки избирателей каких-либо горожан. В информационной сводке, направленной Саратовскому ОК ВКП(б) «О выборах в Верховный Совет СССР», говорилось: «В городе было организовано 117 избирательных участков. Отрицательным моментом явилось то, что при составлении списков были допущены неточности, то есть искажались фамилии или отсутствовали полные сведения об избирателе» [5. Д. 565. Л. 6].

Несмотря на создание атмосферы праздника (кино, танцы, работа буфетов с большим количеством продуктов, что важно в условиях постоянного дефицита), к горожанам, не явившимся на участки, приходили домой агитаторы с требованием принять участие в голосовании.

В сводке, подготовленной для ГК ВКП(б) Астрахани, говорилось: «По избирательному участку № 82 избиратель А. обещал прийти на избирательный участок, однако в 21 час 40 минут еще не явился, поэтому к нему пошел заместитель председателя избирательной комиссии. Гражданин А. обругал его нецензурными словами и отказался идти голосовать. По участку №92, агитатор отправился к избирателям Пролетарского острова, где встретил группу подвыпивших водников. Агитатор обратился к ним с просьбой пройти проголосовать, но в ответ услышал нецензурную брань. По избирательному участку №104 семь человек не принимало участие в выборах, из которых одна семья заперлась в квартире и никого к себе не пускала» [6. Д. 394. Л. 88].

Высокий процент голосовавших горожан выступал внешним проявлением политической активности, ее формальной стороной. На одном из астраханских избирательных участков житель города взял бюллетень и сказал: «Вот вам и демократия – вычеркивай, а кого вычеркивать, когда одна кандидатура и то напечатанная. По-моему, зачем нас обманывать, лучше бы сказали, вот кого мы хотим выбрать и поставить к управлению. Да и сколько расходу на эти тряпки и безделушки (показал рукой на лозунги). Зачем обманывать православный народ, говорят одно, а делают совсем другое» [6. Д. 286. Л. 315].

Один из агитаторов докладывал: «В моей работе был такой факт, врач отрывал людей, якобы больных, но они совершенно были здоровы. В частности и меня приглашали на попойку, я, конечно, не пошел, а довел эти факты до сведения соответствующих организаций» [8. Д. 7. Л. 4–5]. Многие горожане соглашались формально политически поучаствовать («отдохнуть», «отметиться», «купить продуктов») в безальтернативных выборах (итог уже известен), однако не стремились повышать свою политическую культуру на занятиях, что тоже определяло степень политической активности.

В отчете Сталинского РК ВКП(б) Астрахани «О выборах в Верховный Совет СССР» было отмечено: «На избирательном участке № 94 в одном бюллетене были зачеркнуты фамилия кандидата и написано: “кукольная комедия”… На участке № 84 в одном из бюллетеней была обнаружена надпись: “очковтирательство”» [6. Д. 59. Л. 75]. Данные высказывания и действия не только являлись протестной формой политической активности, но и характеризовали отношение части горожан к голосованию.

Что же волновало горожан в первую очередь в ходе избирательных кампаний? Многочисленные отчеты констатировали, что больше всего вопросов, задаваемых населением при встречах и беседах с агитаторами и кандидатами, касались повседневных материальных проблем и, в первую очередь, снабжения продовольствием.

В Саратове председатель собрания на заводе им. Кагановича критиковал партком за его поверхностное отношение к разъяснительной работе: «Партком завода им. Кагановича мало болеет душой за организационные вопросы. Я сам общался с избирателями. Они задают очень острые вопросы об очередях, о мануфактуре, о воде, о свете» [3. Д. 793. Л. 90– 92]. С ним соглашался агитатор саратовского избирательного участка №87, который высказал свои опасения: «У нас в момент подготовительной работы стали наблюдаться очереди за хлебом и керосином» [Там же. Л. 115].

На одном из общих партийных собраний саратовского предприятия докладчик, анализируя ситуацию в области снабжения, рассуждал: «По-моему не случаен такой факт, как непорядки в торговой сети Саратова. Помните, когда надо было утверждать Сталинскую Конституцию, были тысячные очереди за хлебом.

А что мы имеем на сегодня, чем лучше положение? За керосином очереди, нет ни растительного, ни животного масла, начинаются перебои с хлебом. Это один из элементов, озлобляющих хозяек. Торгующие организации надо проверить» [4. Д. 1304. Л. 34].

В отчете ГК ВКП(б) Астрахани говорилось, что «на ряду с хорошими показателями по всем районам города были зафиксированы отрицательные моменты. На избирательном участке № 65, на одном бюллетене была сделана надпись: “больше сахара, керосина, хлеба, а потом голосовать”, на другом также была обнаружена надпись: “не создавать очередей”. На избирательном участке № 225 на бюллетене обнаружили запись: “навести порядок по снабжению продовольствием, изжить очереди и снабжать бесперебойно хлебом, маслом, молоком, картошкой и всеми съестными продуктами” [6. Д. 394, Л. 25–26]. Таким образом, население волновало решение личных повседневных проблем. В условиях постоянного дефицита это было естественно и близко горожанам. Они использовали любую возможность для общения с властью и в этих вопросах занимали активную политическую позицию.

А.К. Соколов, рассуждая о приложении тоталитарной модели к истории советского общества, обращается к западным концепциям описания ее структурных элементов, где отмечается, что «цель (создание тоталитаризма. – А.Т.) достигается тогда, когда тоталитарная власть или государство поглощает все общество… В результате возникают люди-атомы, своеобразные обезличенные микроорганизмы тоталитарного общества, как правило, объединенные различными организациями, от которых требуется демонстрация лояльности по отношению к власти. Для массового человека на первом месте стоят не личные интересы, не семья, а чувство общности, принадлежности к организации, к партии» [11, c. 124]. Но насколько в ходе избирательных кампаний и по результатам выборов общество было едино в поддержке государственной политики, проводимой властью, и представляло собой «всеобщее государство»?

Анализ повседневного политического поведения в ходе избирательных кампаний показал, что население было неоднородно в своем отношении к власти, выборам и законодательным органам. Часть горожан активно участвовала в избирательном процессе, в ходе предвыборной кампании искренне агитировала других горожан и выявляла различные недостатки. Агитатор из Саратова докладывал, что вскрыл серьезное преступление – расхищение социалистической собственности, а колхозное правление всего лишь приняло решение взыскать с расхитителей сумму ущерба, тогда как «в Сталинском законе о Конституции РСФСР записана ст. 135, что лица, покушавшиеся на общественную социалистическую собственность, являются врагами народа» [4. Д. 1383. Л. 220].

Такие активисты осознанно приняли новые сформировавшиеся законодательно-представительные органы всех уровней, верили в их функциональную эффективность и открыто выражали поддержку государственной власти в целом. Поэтому в будущем они часто сами становились депутатами или работали в других управляющих структурах, например, в региональных партийных организациях.

Также существовала часть горожан, которая была недовольна политикой власти. Свое недовольство, т.е. протестную политическую активность, они проявляли при помощи мелких хулиганских действий: срывали агитационный материал, портили бюллетени и т.д. Они критиковали власть в приватных разговорах или обезличенно возмущались в очередях за продуктами. Более смелые трудящиеся открыто высказывали свое мнение на общих собраниях – чаще всего их оценки фиксировались, а сами выступающие брались под наблюдение.

Как было показано выше, абсолютную явку избирателей на участки в исторических условиях второй половины 1930-х гг. нельзя характеризовать как форму политической активности в полной мере, т.к. многие горожане посещали их не всегда добровольно и не для осознанного политического волеизъявления.

Основная часть населения страны не могла реально влиять на государственную политику через выборные законодательные органы, т.е. была отчуждена от власти. В связи с этим интересна характеристика политического поведения железнодорожников, данная саратовским агитатором в период избирательных кампаний: «Население поселка состоит из железнодорожных рабочих и их семей. Живущие на станции люди должны быть более развитыми, с повышенным культурным уровнем. Однако в поселке, как и в большинстве колхозов, никакой просветительской работы. Вообще все кажутся отсталыми и недисциплинированными. В поселке есть клуб… По вопросу использования клуба для бесед с избирателями я всегда наталкивался на пассивность и косность. Темой выборов совершенно никто не интересовался» [4, Д. 1383, Л. 220, 234–236]. В крупных городских центрах политическая активность населения была несколько выше, чем в небольших городках и рабочих поселках, но в целом ситуации были схожи.

По мнению А.К. Соколова, «если в теории власть провозглашалась народной, то на деле она все более сосредоточивалась в руках партийно-государственного аппарата, а значит бюрократии, вернее, ее верхушки — номенклатуры. Это обстоятельство не только не способствовало преодолению отчуждения рядовых тружеников от власти, но скорее углубляло его. Неизбежным следствием этого становится возрастание социальной и политической апатии общества» [11, c. 138]. Политическое отчуждение порождает критическое отношение к законодательной власти и государственной политике.

В период кризиса снабжения продовольствием в 1939–1940 гг. в Саратовский горсовет пришло письмо следующего содержания: «Стоя в очереди за булками, один товарищ, выражаясь, покрыл трехэтажным матом весь состав нового созыва депутатов. Я, конечно, постарался возразить, но к нему примкнули другие» [5. Д. 121. Л. 2]. Таких высказываний и писем по поводу деятельности горсовета в этот период было много, и не только в Саратове.

Основные проблемы населения были связаны не с политической интригой хода и итогов избирательных кампаний, а с решением повседневных проблем. Политическая активность большинства горожан проявлялась в обсуждении с кандидатами и агитаторами вопросов о снабжении продуктами питания и товарами первой необходимости. Впоследствии деятельность депутата оценивалась не по законам и постановлениям, им инициированным или отвергнутым, а по решению социальноэкономических проблем населения своего округа при помощи своего депутатского статуса.

В реальности решение повседневных проблем во многом не зависело от депутатов, что порождало определенное разочарование в их деятельности. Негативные и безразличные настроения по отношению к работе местных советов, наблюдавшиеся уже в конце 1920-х гг., к концу 1930-х только усилились. Традиция решения депутатами повседневных проблем граждан, иногда личных, продолжала существовать на протяжении всего советского периода истории и даже перешла в современную российскую политическую традицию.