Изучение могилы Юй Хуна (Тайюань, Китай) в контексте полиэтничности культурных связей переходного периода

В процессе перехода общества от одной стадии развития к другой важную, если не решающую роль играет идеология. Выработка и внедрение новых стандартов для жизни и смерти – процесс длительный, временами болезненный и практически всегда – многофакторный. Известно, что для Китая эпохи поздней Древности – раннего Средневековья, растянувшейся на многие века, роль объединяющего идеологического стержня сыграл буддизм, что демонстрируют многочисленные буддийские храмы и монастыри, воздвигнутые в этот период на обширных пространствах от Кумтуры до Юньгана. Однако в процессе активного знакомства жителей Китая с иноземными достижениями в материальной и духовной сфере, чему способствовал возродившийся Шелковый путь, в страну проникали и другие религиозномифологические системы, которые оказывали (во всяком случае, могли оказать) определенное воздействие на формирование новой идеологии. Блестящим свидетельством такой возможности стало открытие в 1999 г., примерно в 25 км от г. Тайюаня (пров. Шаньси) могилы Юй Хуна. Краткий отчет о ее раскопках был опубликован в 2001 г. [Чжан Цинцзе и др., 2001] и вызвал целую волну откликов в международной археологической и искусствоведческой литературе [Marshak, 2001; Wu Hong, 2002; Vaissière, 2003; Lerner, 2005]; детальные исследования и популярные публикации продолжаются и в наши дни ввиду исключительной информативности и большой зрелищности открытого памятника [McDowall, 2013; Morgan, 2013].

Могилу обнаружили во время дорожных работ, на глубине до 2,6 м от современной поверхности. Сохранившаяся длина могильной ямы

13,85 м (вместе с дромосом и проходом), ширина 2,0–2,15 м. Внутри камера выложена кирпичом. В целом конструкция и частично сохранившийся инвентарь типичны для захоронений эпохи Нань-бэйчао. Могила была ограблена в конце династии Тан, о чем свидетельствуют найденные монеты того времени, поэтому человеческие кости и вещи в беспорядке разбросаны по камере. Трудно судить о том, какие богатства утрачены, но, к счастью, сохранились объекты с уникальной информацией: каменная погребальная стела с иероглифической надписью, посвященной покойному (вторая стела, посвященная его супруге, сохранилась частично) и мраморный саркофаг (см. рисунок), украшенный барельефами, который, вероятно, служил и гробом, поскольку остатков других погребальных конструкций не обнаружено. Из надписи мы получаем полный отчет о карьере погребенного вельможи, которого звали Юй Хун. Он жил в государстве Юй, его дед был в числе вождей государства Северное Вэй, а отец – чиновником у жужжу (жужаней). Сам он на службе с 13 лет, получил титул «мохэфу» в

Погребальный саркофаг и образцы составлявших его мраморных плит с барельефами, найденные в могиле Юй Хуна (близ г. Тайюань, Китай). Составлено А.И. Соловьевым по: [Чжан Цинцзе и др., 2001, с. 34–38].

государстве жужаней, был направлен с посольствами в Персию, к туюйхуням и в Северное Ци. Подробно описано его дальнейшее продвижение по служебной лестнице не только в Северном Ци (целый список гражданских и военных должностей), но и в Северном Чжоу (где он возглавляет управление по контролю за иноземцами, получает «графский» титул ( бо ) и 600 душ в кормление) и Суй, где становится одним из «итун саньсы», то есть сановником самого высшего ранга. Скончался он в 592 г., а его жена, тело которой также поместили в мраморный саркофаг, – в 598 г., что обозначает точную дату всего комплекса.

Дополнительное измерение этим передвижениям придает этнокультурный комментарий. Расположение и характер средневекового государства Юй точно не известно, китайские специалисты полагают, что это могло быть небольшое кочевое объединение на территории Западного края. Письменные источники («Суй шу», «Тан шу» и др.) фиксируют некоторую концентрацию «хус-цев клана Юй» в районе современного Нинся. Хусцами чаще всего называли тюркские или ирано-согдийские этносы, хотя возможно и собирательное значение этого термина. Сказано также, что предки Юй Хуна были вождями в Юй. Это позволяет обратиться к материалам по древнему государству Юй, которое было создано в эпоху Западного Чжоу к югу от г. Баоцзи племенами ди, возможно, связанными с народом шу [Комиссаров, 1988, с. 39–40, 97]. Последних считают предками йи (ицзу), язык которых относится к лоло-бирманской ветви. Древнее Юй было ликвидировано в результате совместного похода Чу, Ба и племен мань, но не исключено, что оно могло возродиться в эпоху Средневековья на иной этнической основе. Основателями государства Северная Вэй были племена тоба, относившиеся к монголоязычным сянбэй (сяньби). К монгольским народам относят и жужаней, потомками которых считают аваров. Титул «мохэфу» носили обычно племенные вожди северных шивэй – древних монгольских или тунгусских племен. Государство туюйхуней создано сяньбэйскими племенами (при участии древних тибетцев) в районе оз. Кукунор; Северное Ци, вероятно, было связано с бохайцами; а правители государства Северное Чжоу происходили из сянь-бэйских юйвэней.

Интересные сведения добавили палеогене-тические исследования, проведенные учеными Цзилиньского университета. Они установили, что Юй Хун принадлежал гаплогруппе U5, которая возникает на Ближнем Востоке, но представлена в основном среди населения Европы, а его жена – гаплогруппе G, представленной на территории 196

Восточной Азии [Xie et al., 2007; Lovgren, 2007]. Это первый случай находки типичной западной гаплогруппы так далеко на востоке, причем в Европе она встречается наиболее часто у северных народов (эстонцев, саамов, финнов) и редко – в Таджикистане и Синьцзяне. Что касается гапло-группы G, то ее никогда не находили на Западе и лишь в количестве 3–4 % у населения Центральной Азии.

Таким образом, Юй Хун воплощал в своей биографии все Великое переселение народов, одним из эпизодов которого стало создание Северных династий в Китае. Европеоид по расе, он был изначально монголоязычен, а в культурном отношении соприкасался с иранскими, тибетскими и, возможно, тунгусскими народами при всеобъемлющем влиянии китайской цивилизации. Из всего доступного ему многообразия он выбрал иранский пласт, о чем свидетельствуют яркие образы на барельефах его саркофага. В сюжетах некоторые исследователи видят сцены из собственной биографии Юй Хуна, но рельефы также воплощают эпизоды иранских эпических сказаний и зороастрийских верований.

Обращает на себя внимание стилистика и композиция фризов, находящая самые прямые параллели в искусстве Сасанидов, особенно в хорошо известных предметах торевтики со сценами охоты царственных особ, смысл которых связан не только с демонстрацией личной удали заказчика, но может быть манифестацией т.н. царственных поединков, в которых отстаивалось право на престол. Характерны практически эталонная посадка верховых (с опущенной вниз стопой и вытянутым вниз носком ноги), манера которой не зависит от вида животного, которого «оседлал» всадник; складчатые «запорожские» шаровары; обилие лент, скрепленных с головным убором и оружием, также повязанных на копыта и хвост коня. Корона на голове и нимбы указывают на высокий ранг персонажей. Вместе с тем, одно из изображений с «простоволосым» всадником на верблюде в стилистике отдельных элементов (бегущая собака, круторогий козел, пернатые, прическа всадника) находят параллели на рельефах по ободку серебряного ковша из Коцкого городка, считающегося хазарским. Обращает на себя внимание, что элементы рельефов, связанные с распознаванием образа, – головной убор, прическа в широком смысле этого слова, включающая фасон бороды и усов, – носят почти этнографический характер и позволяют опознать, если так можно выразиться, «гражданство» или государственную принадлежность персонажей. Вместе с тем множество других деталей, связанных с передачей убранства вырезанных на камне образов, носит вполне универсальный, «интернациональный» характер, что может быть связано распространением некой «моды», которая отражала колорит эпохи и определяла облик предметно-вещевого комплекса переходного времени. В целом похоже, что набор рельефов на панелях погребального сооружения действительно характеризует какие-то важные для потомков черты биографии его «хозяина» и обозначает факт реального или воображаемого вхождения его в элиту политических образований соседних и отдаленных территорий.

Именно это свое наследие Юй Хун счел достойным прежде всего наложить на китайскую основу, но нельзя исключать и возможных влияний иных традиций, с которыми хорошо был знаком умерший. Дальнейшее изучение этого уникального памятника поможет более подробно разобрать полиэтнический характер межкультурной коммуникации, сыгравшей важнейшую роль в переходе общества от эпохи поздней Древности к Средневековью.