Яньцай, аорсы, аланы

DOI:

Цитирование. Скрипкин А. С. Яньцай, аорсы, аланы // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4, История. Регионоведение. Международные отношения. – 2018. – Т. 23, № 3. – С. 92–98. – DOI:

В последние века до нашей эры и первые века нашей эры. в восточноевропейских степях происходят достаточно бурные этнополитические события. В сочинениях античных авторов начинают упоминаться названия народов, ранее не известных здесь. Это аор-сы, сираки, роксоланы, позднее аланы. Дискуссионным является вопрос о территориях, занимаемых отдельными из этих народов, в частности аорсами и ранними аланами.

Первые сведения об аорсах приводит Страбон, из которых можно получить некоторые сведения о времени их появления в восточноевропейских степях и территории, которую они занимали. Аорсы у Страбона в ряде случаях выступают под общим именем, в одном – подразделяются на две самостоятельные группировки: аорсов и верхних аор-сов (Strabo, XI, II, 1; V, 8). Первое упоминание аорсов, имеющее хронологическую привязку, относится к времени правления Фарнака на Боспоре (63–47 гг. до н. э.). Однако, исходя из контекста, изложенного Страбоном, следует, что появились они в отведенном им месте несколько раньше, нежели середина I в. до н. э. Это следует из его фразы о том, что аорсы (вместе с ними он называет и сираков) «...являются, видимо, изгнанниками племен, живущих выше...» (Strabo, XI, V, 8). Как полагают, Страбон завершил написание «Географии» в 7 г. до н. э., то есть ко времени, близком к рубежу эр [19, с. 778]. У современных исследователей широкое распространение получило мнение о том, что сираки в Прикубанье появляются еще в IV в. до н. э. [9, с. 45–48; 12, с. 113, 114], а поскольку их «изгнание» произошло вместе с аорсами, то и аорсы располагаются несколько северней сираков в то же самое время. С этим мнением трудно согласиться по двум причинам. Первая из них заключается в том, что если бы переселение си-раков и аорсов на вновь обретенные земли совершилось в IV в. до н. э., то они ко времени написания Страбоном своего труда уже давно бы воспринимались как аборигенное население. Однако во времена творческой деятельности Страбона еще сохранялось сведение об их переселении, из чего следует, что аорсы, как и сираки, появляются в местах, отведенных им географом, гораздо позже IV в. до н. э. Вторая причина заключается в том, что на II в. до н. э. приходится изменение всей предшествующей этнической номенклатуры на огромном евразийском степном пространстве от Средней Азии до Северного Причерноморья. И вряд ли сиракский племенной союз мог сохранить свою самостоятельность, возникнув в IV в. до н. э. и просуществовав до начала нашей эры. Скорее всего, сираки, также как и аорсы, появляются на местах, указанных Страбоном, в связи с событиями II в. до н. э. [16, с. 385–387; 17, с. 159–162].

Страбон определяет и территорию, занимаемую аорсами. Более определенно он называет западные рубежи их владений: это Ме-отида и Танаис; между Танаисом и Борисфе-ном (Днепром) находились уже владения роксоланов. Восточные пределы владения аор-сов Страбоном четко не определены, указывается только, что верхние аорсы владели «... большей частью побережья Каспийского моря». Речь в данном случае должна идти о северном побережье Каспийского моря, поскольку Страбон помещает аорсов в числе тех племен, которые обитали между Меотидой и Каспийским морем (Strabo, XI,V, 8).

Еще с XIX в. в разных вариантах излагались версии об отождествлении владения Яньцай, упоминаемого в китайских источниках, с территорией обитания аорсов античных авторов [8, с. 61–66]. Сыма Цянь в «Ши цзы» следующим образом характеризует его: «Янь-цай лежит почти в 2 000 ли от Кангюя на северо-запад. И это кочевое владение; в обыкновениях совершенно сходно с Кангюем. Войска более 100 000. Лежит при большом озере, которое не имеет высоких берегов. Это есть северное море» (цит. по: [2, с. 150]). Л.А. Боровкова, основываясь на китайских сведениях о расстояниях между владениями Западного края, пришла к выводу о том, что Янь-цай располагалось в юго-восточной части При-аралья, а его политический центр находился в районе современной Кизилорды [3, с. 66, 67]. Примерно той же локализации Яньцай придерживался А.А. Туаллагов [20, с. 83, 84]. Однако вопрос о местонахождении Яньцай, как и принадлежности его аорсам, среди исследователей вызывал споры. Так, например, Б.И. Вайнберг полагала, что территория соседнего владения Кангюй, расположенного юго-восточнее Яньцай, простиралась до реки Урал на севере и Северо-Восточного Прикаспия на северо-западе [5, с. 282]. При такой локализации Кангюя Приаралье полностью входило в его состав, а территория Яньцай должна быть сдвинута далее на запад. В.А. Кузнецов полагал, что под упомянутым в источнике «северным морем» следует видеть Каспийское море, а область Яньцай должна располагаться в Северном Прикаспии. Он не исключал вхождения во владения Яньцай и Южного Урала, по его мнению, эта территория соответствовала расселению аорсов [10, с. 20]. В.П. Шилов, опираясь на данные Страбона, полагал, что аорсы занимали территорию по левому берегу Дона, а верхние аорсы владели территорией от Каспийских ворот до правого и, возможно, левого берега Волги. Он считал, что данные Страбона не позволяют включать Южное Приуралье в состав владений аорсов [21, с. 130, 131].

Не рассматривая другие вариации, я попытаюсь изложить свое видение этой проблемы. Исследователи полагают, что источником для написания V главы XI книги Страбоном, в которой речь идет о расселении аор-сов, был Гипсикрат Амисский (I в. до н. э.), написавший историческое сочинение о деяниях Митридата [6, с. 39]. Он являлся жителем города Амиса, располагавшегося на берегу Черного моря в Малой Азии, который одно время был резиденцией Митридата VI, царя Понтийского государства. Известно, что во время войны Митридата с Римом в качестве союзников привлекались кочевники, обитавшие по другую сторону Кавказа. Естествен- но, что администрация, окружение Митридата были хорошо информированы о населении, обитавшем в степях Юго-Востока Европы. К тому же следует учитывать, что Боспорс-кое царство, которое имело непосредственные контакты с кочевниками этих мест, с конца II в. до н. э. вошло в состав Понтийского царства. Все это давало возможность Гипсикра-ту получать новую и объективную информации о населении интересующего нас региона. К сожалению, его труд не сохранился вплоть до наших дней, но он был доступен для Страбона, уроженца тех же мест в Малой Азии.

Страбон, как отмечалось выше, считал, что верхние аорсы владели большей частью побережья Каспийского моря. Из контекста «Географии» следует, что речь должна идти о северном побережье Каспийского моря. Как далеко простирались их владения в этом районе на восток? C одной стороны, Страбон, разделив северную часть Азии на две части, границей между которыми являлось Каспийское море с узкой его частью, соединяющееся с Северным океаном, в первой части между этим морем и Танаисом помещал сарматов, видимо, включая сюда аорсов с сираками. Для второй части Азии, к востоку от Каспийского моря, Страбон приводит другую номенклатуру народов. Здесь обитают восточные скифы, среди которых он выделяет даев. За узкую часть Каспийского моря, своеобразный пролив, условно можно принять Волгу. В таком случае верхним аорсам должна была принадлежать северо-восточная часть побережья, которая с востока ограничивалась Нижней Волгой.

Что нам могут дать археологические данные на этот счет. Уточним, что есть веские основания считать, что аорсы, также как сираки и роксоланы, появляются в восточноевропейских степях во II в. до н. э. и что археологические памятники II–I вв. до н. э. на Нижнем Дону должны принадлежать аорсам, а в Северном Прикаспии – верхним аорсам. Памятники II–I вв. Волго-Донского региона я отношу к заключительному этапу раннесарматской культуры, в материальной культуре и вещевом материале которых присутствуют инновации центральноазиатского происхождения, но при этом сохраняются ведущие признаки раннесарматской культуры [17, с. 100].

Антропологические материалы свидетельствуют о появлении здесь нового этнического компонента, но с преобладанием прежнего населения [1, c. 72, 73]. Сарматские памятники этого времени известны и в междуречье Волги и Урала, по материалу они ничем не отличаются от погребальных памятников одного времени к западу от Волги. Погребения этого времени были открыты в междуречье Волги и Урала в непосредственной близости от побережья Каспийского моря. В местечке Сазды Гурьевской области на ограниченной площади были обнаружены 14–16 погребений, ранее располагавшихся в курганах или барханах, которые впоследствии были развеяны. В них найдены железные кинжалы с серповидным навершием, железные наконечники стрел, бронзовые зеркала с валиком по краю, лепная керамика [11, с. 259–263]. Набор вещей из этих погребений наиболее типичный для сарматских памятников II–I вв. до н. э. Казалось бы, эта часть Прикаспийской низменности очень сложна для проживания здесь людей, однако в то время она использовалась кочевниками, которые погребали здесь своих соплеменников. Это обстоятельство не исключает использование, видимо, аорсами значительной части Прикаспийской низменности. Поскольку речь идет об аорсах, ведших кочевой образ жизни, то территория, контролируемая ими или включаемая в их перекочевки, была более обширной. Так как по источникам и тому же Страбону кочевники юго-востока Европы совершали меридиональные кочевания, то аорсы могли использовать территории и северней Прикаспийской низменности, например, Южное Приуралье. Кстати, письменные источники для времен II–I вв. до н. э., кроме аорсов на восточной границе Европы, других народов не называют. Даи, которых упоминал Страбон и обитание которых можно было приурочить к Южному Приуралью, уже покинули эти места, одно из их подразделений приняло участие в образовании Парфянского государства, создав правящую династию.

Анализ общей ситуации территории, включающей Среднюю Азию и юг восточной Европы, свидетельствует о том, что во II в. до н. э. здесь происходит существенное изменение этнополитической ситуации. В резуль- тате агрессивной политики хунну против своих соседей происходит смещение ряда кочевых объединений в районы Средней Азии, что привело в конечном счете к падению Греко-Бактрийского царства и существенному увеличению здесь кочевого населения. В результате борьбы различных политических сил, среди которых существенную роль играли кочевники, происходит переоформление политической карты Средней Азии. Появляется ряд владений, как их именуют китайские источники, среди которых Кангюй и Яньцай. Информация о политической карте Средней Азии, сформировавшейся после падения Греко-Бак-трии, собранная китайским послом Чжан Цянем, попадает в Китай во второй половине II в. до н. э. [4, с. 90–117].

В то же время на юге Восточной Европы появляются такие кочевые объединения, как аорсы, сираки и роксоланы. Формирование новых политических образований в Средней Азии и в юго-восточных европейских степях следует рассматривать как взаимосвязанные события.

В этом случае не исключается отождествление владения Яньцай с территорией обитания аорсов. Античные авторы очерчивают западные их границы, китайские – восточные. Это мнение подкрепляется следующими соображениями. Судя по данным китайских источников Яньцай и Кангюй находились во враждебных отношениях, поскольку Яньцай в конечном счете попадает в зависимость от Кангюя. Страбон отмечал, что аорсы являлись «изгнанниками племен, живущих выше», что свидетельствовало о каких-то конфликтных отношениях аорсов со своими соседями на прежней территории их обитания. Упоминание Страбоном о том, что они были изгнанниками племен, обитавших выше, не обозначает «севернее», речь в этом случае могла идти вообще об отдаленных местах [13, с. 124]. Это сообщение Страбона можно рассматривать как участие предков аорсов в миграционных событиях II в. до н. э., которые в результате конфликта продвинулись дальше на запад и заняли те территории, которые называет Страбон.

Подтверждение враждебных отношений Яньцай, которое я считаю возможным отождествить с аорсами, и Кангюя, что вытекает из китайских источников, находит подтверждение и в «Географии» Страбона. Так, объясняя, почему его современникам не были известны истоки Танаиса, он отмечал, что «кочевники... более многочисленные и могущественные преградили доступ во все удобопро-ходимые места страны и судоходные части реки» (Strabo, XI, II, 2). Из контекста «Географии» следует, что таковыми могли быть аорсы. Находясь во враждебных отношениях со своими восточными соседями, они препятствовали установлению с ними каких-либо связей.

Об отождествлении Яньцай с аорсами косвенно свидетельствует и такой факт. В «Хоу Хань шу», повествование которой начинается с 25 г. н. э. упоминается о переименовании Янь-цай в Аланья (вариант Алань Ляо) и попадании Яньцай в зависимость от Кангюя [2, с. 229]. В свое время я рассматривал этот факт как завоевание Яньцай аланами в русле политики, проводимой Кангюем [14, с. 204, 205]. Эта версия была поддержана другими исследователями [7, с. 87]. Интересно, что аланы, завоевав Яньцай, фиксируются источниками у Меоти-ды и Танаиса, где ранее обитали аорсы. Первое упоминание их здесь относится к 72 г. н. э. (Flavius Jos. Bel. Jud. VII, 7, 4).

Продвижение аланов к Меотиде и Тана-ису существенно изменило политическую ситуацию в Волго-Донском регионе. Это подтверждается информацией, содержащейся в «Географическом руководстве» Клавдия Птолемея (Ptol., V, 8, 13). В отличие от Страбона, он упоминает Волгу (Ра), Урал (Даикс), точно указывает расстояние в месте наибольшего сближения Волги и Дона. Труд Птолемея был написан примерно в середине II в. н. э. Поскольку Птолемей безвыездно проживал в Египте в Александрии, возникает вопрос, из каких источников Птолемей получал эти сведения. Есть основания считать, что новые сведения он заимствовал из сообщений купцов и путешественников, которые стекались в Александрию, в то время крупному торговому и научному центру античного мира. Таким образом, произошло разблокирование препятствий, о которых говорил Страбон, не позволявших осуществлять торговые и культурные связи между юго-востоком Европы со Средней Азией и другими восточными райо- нами. Аланы, ориентируясь на политику Кан-гюя, взломали это препятствие, вытеснив аор-сов в более западные районы. Эти события имели отношение к формированию более глобального явления, началу функционирования северного ответвления Великого шелкового пути [15, с. 15–36; 18, с. 6–13]. Вероятно, активизация Кангюя в северо-западном направлении была связана с тем, что политические его претензии на юге были ограничены усилением Кушанского царства.