Экономическая модель постсталинского СССР и ее результаты

В 1930–1950-е гг. в СССР была построена модель централизованной плановой командной экономики, которая позволила форсировать развитие страны и обеспечить ее индустриализацию. Основным инструментом развития сталинской экономики являлась эмиссия. Ресурсы преимущественно были направлены на разви- тие производства средства производства. В целях недопущения дестабилизации денежного обращения денежные доходы населения сдерживались государством. Дефицит потребительских товаров обусловил рост хозяйственно-корыстной преступности и теневого предпринимательства, борьба с которыми велась усилиями правоохранительной системы.

После смерти И. В. Сталина его преемники изменили экономическую модель. При сохранении высокого уровня расходов на обслуживание статуса великой державы и отраслевых приоритетов советской экономики стали расти расходы на социальное обеспечение, просвещение, здравоохранение, жилищно-коммунальное хозяйство, субсидирование сельского хозяйства. В рамках новой модели значительно увеличились денежные выплаты населению, что привело к резкому возрастанию денежной массы и усилению инфляционного воздействия на экономику. В данной статье рассматриваются результаты функционирования новой модели и ее влияния на советскую экономику.

Функционированию советской экономики посвящен первый том двухтомной монографии Г. И. Ханина. С постсталинским периодом автор связывает начало кризиса командной экономики [10, с. 126], отмечая при этом, что пятая и шестая пятилетки стали периодом, который характеризовался значительным повышением уровня жизни населения [10, с. 158]. Проблема инфляционного характера советской экономики рассматривается в диссертационном исследовании А. Ю. Протасова, одна из глав которого полностью посвящена этой теме. По мнению автора, инфляционные циклы советской плановой экономики обусловлены действиями центрального руководства, сосредоточившего в своих руках всю полноту экономической власти [8]. С проблемой инфляции сталкиваются исследователи, изучающие ее социальные последствия. По мнению В. Панкратова, прямым следствием увеличения в СССР денежной эмиссии, не имеющей товарного покрытия, стал рост масштабов теневой экономики [6, с. 129]. Следует отметить, что причинно-следственные связи между ростом денежных доходов населения, товарным дефицитом, инфляцией и ростом теневой экономики были эмпирически установлены Т. Корягиной, в чьей публикации впервые на фактическом материале был проанализирован процесс возникновения в СССР теневой экономики [3, с. 112]. В докторской диссертации С. В. Богданова рассмотрены масштаб и динамика хозяйственно-корыстной преступности с 1945 по 1991 г. [1].

Материалы и методы

Источниками по данной проблематике являются ведомственные документы Государственного банка, опубликованные в выпусках серии «По страницам архивных фондов Центрального банка Российской Федерации». Поскольку Государственный банк СССР отвечал за состояние денежного обращения, в выпусках сборника содержатся уникальные документы, не только отражающие внутреннюю статистику ведомства, но и позволяющие понять, какого рода сигналы специалисты учреждения отправляли в органы власти и чем они были мотивированы. Особый интерес представляют аналитические доклады, направляемые Государственным банком в ЦК КПСС и Совет министров СССР и отражающие наиболее острые проблемы денежной системы страны, в частности проблемы денежного обращения. Методика исследования построена на сравнительном анализе данных и оценок источника о состоянии денежного оборота страны с результатами современных исследований.

Результаты

После смерти И. В. Сталина экономическая модель страны существенно изменилась. Она приобрела потребительский характер, стала в большей мере ориентироваться на потребности людей. С 1953 г. началось увеличение денежных выплат населению. В результате ряда мероприятий денежные доходы сельского населения, которые ранее всемерно ограничивались, значительно выросли. С 1950 по 1967 г. они возросли в 8,4 раза, составив 28,45 млрд руб1. С 1 января 1957 г. повыша- лась заработная плата низкооплачиваемым рабочим и служащим. «О государственных пенсиях» от 14 июля 1956 года, государство гарантировало гражданам пенсионное обеспечение и вводило единые основания для их начисления. С 1964 г. было введено государственное пенсионное обеспечение колхозников. В 1966–1970 гг. – повышен минимум заработной платы до 60 руб. в месяц. Отдельным категориям работников были подняты тарифные ставки, для лиц, работающих в районах Крайнего Севера, увеличились льготы и т. п.

Реализованные мероприятия способствовали нарушению равновесия между объемом денежной массы и размером розничного товарооборота. Более того, денежная масса росла нарастающими темпами и быстрее, чем увеличивались денежные доходы населения. С 1951 по 1959 г. денежная масса возрастала в среднем на 8,0 % в год при росте денежных доходов населения в среднем на 7,2 % в год, а розничного товарооборота – на 7,9 %. В 1960–1967 гг. рост денежной массы усилился, составляя ежегодно 12,7 %, в то время как денежные доходы населения и товарооборот росли прежними темпами – 8,0 % в год. В 1965– 1967 гг. среднегодовой прирост денежной массы вырос еще больше и составил 17,0 % при росте денежных доходов населения на 9,6 % и розничного товарооборота на 8,8 %, т. е. темпы роста денежной массы в обращении были почти в 2,0 раза выше темпов роста денежных доходов и розничного товарооборота2. В целом с 1951 по 1967 г. количество денег в обращении увеличилось в 5,3 раза3. Эта тенденция прояв- лялась и в дальнейшие годы. Если в 1965 г. доходы населения превышали его расходы на товары, услуги и обязательные платежи на 6,0 млрд, то в 1979 г. – на 24,4 млрд руб.4 В 1966 г. общее количество денежных средств населения в форме наличных денег, средств на вкладах в сберегательных кассах и других формах оценивалось в 33 млрд и за 20 лет увеличилось в 9,6 раза, составив к 1986 г. 320 млрд руб., тогда как объем розничного товарооборота и платных услуг увеличился лишь в 3,1 раза5. Приведенные данные свидетельствуют, что на протяжении 1950–1986 гг. денежная масса росла в СССР опережающими темпами, опережая и рост денежных доходов населения, и рост товарооборота.

Главная мера, на которую уповали специалисты Государственного банка, была связана с ростом производства потребительских товаров, продажа которых должна была, по их мнению, способствовать возвращению денежных средств и ограничению эмиссии. Однако соотношение между отраслями группы А (производство средств производства) и группы Б (производство предметов потребления) менялось не в пользу последних. Экономика сохраняла дефицитный характер. Преобладание производства группы А не только сохранялось, но и увеличивалось. Если в 1951–1957 гг. темпы роста производства по группе А превышали темпы роста производства по группе Б на 19,7 %, то в 1961–1965 гг. это превышение составило 61,6 %6. В результате доля предметов потребления в общественном продукте упала с 45,5 % в 1950 до 38,6 % в 1965 г.7, усиливая товарный дефицит.

Дефицитность советской экономики рассматривается исследователями в качестве главного фактора, обусловившего развитие хозяйственно-корыстной преступности как в довоенном, так и в послевоенном СССР.

У государства не хватало ресурсов и мощностей на производство товаров народного потребления. В результате в производстве предметов потребления была высока доля всякого рода предпринимательских элементов: кооператоров, некооперированных кустарей, а также нелегальных предпринимателей. Как подчеркивает В. А. Осипов, их деятельность теснейшим образом была связана с многочисленными нарушениями законодательства [5].

В 1956–1960 гг. в СССР была упразднена промысловая кооперация. Как пишут А. Пасс и П. Рыжий, к 1953 г. в системе промысловой кооперации было занято 1,8 млн чел., которые производили товары на сумму 31,2 млрд руб. [7, с. 114]. Промысловая кооперация преимущественно обслуживала потребности населения. В сталинской экономике деятельность промысловиков находилась под жестким контролем государства. Уклонения от налогов, работа на ворованном сырье, финансовые махинации вызывали многочисленные нарекания, но структура продолжала работать из-за востребованности ее товаров населением. После смерти И. В. Сталина в руководстве страны возобладали ликвидаторские настроения. 14 апреля 1956 г. вышло Постановление ЦК КПСС и СМ СССР «О реорганизации промысловой кооперации»8, в соответствии с которым наиболее рентабельные артельные предприятия были переданы государству. 20 июля 1960 г. состоялась окончательная ликвидация системы. Пленум ЦК КПСС предписал передать все кооперативные предприятия в ведение государственных органов.

Исследователи утверждают, что попытки встроить кооператоров в рамки госу- дарственного производства оказались обречены на неудачу. Большая часть членов кооперативов перешли в разряд кустарей, нередко уклоняясь от регистрации, и, таким образом, ушли в тень. Т. Корягина отмечает, что к 1973 г. кустари, которых в начале 1960-х гг. насчитывалось 150 тыс., составляли только 10 тыс. чел. [3, с. 114]. Заинтересованность частников в самостоятельном существовании и их нежелание работать в промышленности определялись разницей в получаемых доходах. По данным В. А. Осипова, в начале 1950-х гг. заработки кустарей составляли от 2 до 12 тыс., в то время как у наиболее высокооплачиваемой категории рабочих – металлургов и шахтеров - они не превышали 1,5 тыс. руб. [5, с. 16]. Косвенным подтверждением возрастания теневого сектора является резкое увеличение масштабов хозяйственно-корыстной преступности, которое фиксировалось исследователями в 1960-е гг. Именно к этому периоду исследователи относят трансформацию хозяйственно-корыстной преступности в систему теневой экономики. О. Осипенко характеризует теневую экономику как «достаточно пеструю по своей социально-экономической форме совокупность экономических отношений, прямо или косвенно связанных с получением стабильных доходов вне рамок действующего законодательства и социального контроля» [4, с. 133]. Т. Корягина подчеркивает, что теневая экономика присутствовала во всех отраслях народного хозяйства СССР и включала коррупцию, взятки, приписки, валютные спекуляции и др. [3, с. 117]. По ее оценке, в начале 1960-х гг. в СССР масштабы теневой экономики оценивались в 5 млрд руб. [3, с. 118]. Если в абсолютных цифрах теневых доходов лидировали отрасли сельского хозяйства, строительство и транспорт, то по ее относительному весу в той или иной отрасли лидером являлись торговля и сфера услуг, где объемы теневой экономики оценивались в треть официального рынка [3, с. 118]. Именно теневое производство товаров народного потребления, торговля и сфера услуг вовлекали в свою сферу деятельности самый широкий круг рядовых граждан, обеспечивая вывод заработанных ими средств в теневой денежный оборот, способствуя нарастанию денежной массы, провоцируя увеличение эмиссии и тем самым усиливая негативные тенденции в денежном обращении и инфляционное давление на экономику.

Упразднение кооперативов в условиях дефицитной экономики и роста денежных доходов населения, с одной стороны, загнало потребительский сектор в тень, а с другой – обеспечило для него широкие контакты с официальной экономикой как через сбыт товаров и оказание нелегальных услуг населению, так и через всеобщую криминализацию торговли, которая генерировала дефицит, укрывая товарные потоки и перепродавая их со спекулятивной наценкой. С. В. Богданов подчеркивает, что в конце 1950 – 1960-е гг. произошел значительный рост числа случаев организации в подпольных цехах производства товаров народного потребления: «Преступные схемы уже выходили за территорию одного города или области. Иногда создавалась широкая преступная сеть, включавшая в себя несколько нелегальных групп, территориально размещавшихся в различных республиках СССР» [1, с. 47].

Распространению хозяйственно-корыстной преступности способствовала десталинизация, в рамках которой происходила реорганизация правоохранительных органов, направленная на их сокращение и ослабление. По данным С. В. Богданова, к 1956 г. численность сотрудников Центрального аппарата Главного управления милиции

МВД СССР по сравнению с 1954 г. была сокращена на 48,8 % [1, с. 35]. Очевидно, что масштабы сокращения не могли не сказаться на эффективности работы правоохранительных органов.

Свидетельства разрастания теневой экономики имеются и в аналитических докладах Государственного банка СССР. Например, на фоне нехватки товарного обеспечения отмечается рост товарных остатков в количестве, превышающем увеличение розничного товарооборота: в 1960–1964 гг. при увеличении розничного товарооборота на 36 % запасы товаров в розничной торговле, опте и промышленности возросли на 45 %9. Основной прирост запасов непродовольственных товаров приходился на три товарные группы: одежду и белье, хлопчатобумажные и шерстяные ткани, кожаную обувь, т. е. на товары, которые пользовались наибольшим спросом населения. В условиях товарного дефицита такое накопление товарных запасов могло быть связано с укрыванием товаров в торговле с целью их последующей перепродажи по спекулятивным ценам.

Специалистами Государственного банка дана оценка объему покупок гражданами непродовольственных товаров у частных лиц. В 1970 г. такие покупки совершались на сумму в 4,8 млрд, а в 1973 г. – 5,9 млрд руб.10 К 1985 г. эта цифра выросла до 12 млрд руб.11

За 1970 г. доходы частников от услуг, оказываемых гражданам, оценивались экспертами Государственного банка в 3,5 млрд руб.12

Любопытной иллюстраций к приведенным данным является также статистика вкладов в сберегательные кассы: с 1950 по 1967 г. они возросли в 14,5 раза13. Накапливаемые населением денежные средства являлись следствием неудовлетворенного спроса и представляли собой очевидную угрозу денежному обращению. Особый интерес вызывают вклады на предъявителя, т. е. обезличенные вклады. Можно предположить, что они являлись формой сохранения и перераспределения нелегально нажитых капиталов. По данным экспертов Государственного банка, к 1958 г. средний размер вклада на предъявителя составлял 5,6 тыс. руб. – более чем в 2 раза выше среднего размера всех вкладов (1,9 тыс. руб.)14. В начале 1970-х гг. примерно половина вкладчиков сберкасс имели средний вклад в размере около 90 руб. (разница в номинале с предшествующим десятилетием вызвана денежной реформой 1961 г., которая сопровождалась деноминацией. – Т. Щ.) при средней заработной плате 122 руб. Вместе с тем на счетах 4,5 млн вкладчиков (5,1 % от общего количества счетов) было сосредоточено 18 млрд руб., или 30 % остатка вкладов. При этом сумма среднего вклада на этих счетах (оцененная экспертами Государственного банка как «относительно небольшая». – Т. Щ.) равнялась 4 тыс. руб.15 Для примера: стоимость легкового автомобиля составляла 5 тыс. руб.

В 1979 г. средства населения во вкладах, личном страховании и 3 %-м займе составили 165,1 млрд руб. против 20,7 млрд руб. в 1965 г., т. е. увеличились в 8,0 раза при росте денежных доходов населения в 2,5 раза16. Перечисленные данные фиксируют огромное количество избыточных денег, сосредоточенных в руках частных лиц. К ним следует приплюсовать деньги, кото- рые сохранялись гражданами в наличной форме. В 1973 г. при анализе покупюрного строения денежной массы эксперты Государственного банка выявили сумму банкнот, осевших у населения и практически выпавших из оборота, которая составила примерно 7 млрд руб.17, обозначив их как избыточные накопления.

Товарный дефицит значительно деформировал не только характер экономического развития СССР, но и его экономическую политику. Чем дальше, тем больше ресурсов направлялось на его ликвидацию. В 1970-е гг., по мере увеличения валютной выручки государства, был расширен импорт промышленных товаров и сырья для их производства, а также увеличен выпуск водки, ликеро-водочных изделий и вина. Эти меры были нацелены на изъятие денег из денежного оборота. По мере освоения нефтегазовых месторождений Западной Сибири значительная часть доходов от нефтяного экспорта направлялась не на экспорт технологий, а на закупку товаров народного потребления. По данным М. В. Славкиной, с 1976 по 1985 г., когда доход от экспорта нефти составил 107 млрд долл., более 50 % экспортной выручки расходовалось на импорт зерна, мяса, одежды и обуви, причем в отдельные годы, например в 1975 г., этот показатель достигал 100 % [9, с. 71]. С. Ермолаев заключает, что экспорт нефти и газа Советским Союзом значительно меньше зависел от конъюнктуры этого сырья на мировых рынках, чем от необходимости удовлетворять потребность в импорте продовольствия и оборудования

[2, с. 11]. Это означает, что Советский Союз наращивал экспорт нефти не только при высоких, но и при низких ценах, поскольку остро нуждался в товарах для населения. Преодоление дефицита не было достигнуто ни ростом производства, ни ростом импорта. Что касается масштабов теневой экономики, то, по подсчетам Т. Корягиной, с начала 1960-х по конец 1980-х гг. они выросли в 18 раз и по средним оценкам составляли 90 млрд руб. [3, с. 118].

Обсуждение

Экономическая модель, реализованная в СССР после смерти И. В. Сталина, носила потребительский характер. Инфраструктурные и индустриальные проекты, нацеленные на долгосрочное развитие, были свернуты, технологическое развитие затормозилось. Преемники вождя не только нарушили баланс денежного обращения, но и приняли меры для ослабления действия стабилизирующих механизмов. Наряду с увеличением денежных выплат, были уменьшены обязательные платежи, изымавшие у населения избыточную денежную массу. В частности, были упразднены государственные займы, отменены налоги с заработной платы до 60 руб. в месяц, а также налог на холостяков, малосемейных граждан и одиноких женщин.

Был ослаблен контроль за денежным оборотом, что сделало возможным бесконтрольное выделение финансовых ресурсов. Государственный банк, которому в 1930-е гг. были предоставлены рычаги для деятельного контроля за денежным обращением, в постсталинский период утратил их. Опубликованные документы Госбанка позволяют заключить, что его руководство на всех этапах осознавало опасность реализуемой кредитно-денежной политики и информировало об этом политическое руководство страны.

Причины перехода к новой модели носили глубоко субъективный характер, базируясь на консенсусе членов политического руководства страны. Г. И. Ханин, характеризуя постсталинский период как кризис командно-административной системы, объясняет его двумя причинами. Первая – это осознание советским руководством необходимости изменения облика социалистического общества, его либерализации. Вторая – усталость партийной верхушки от мобилизационного периода, желание «пожить полегче» [10, с. 140]. Принятые меры и их популистский характер объясняются также борьбой за власть, которая развернулась в СССР после смерти И. В. Сталина. Политическая победа Н. С. Хрущева с его волюнтаристскими представлениями объясняет социальные приоритеты и эгалитаристские установки постсталинского десятилетия. После отставки Н. С. Хрущева отказ от декларированных им социальных стандартов был уже невозможен. Трагедия в Новочеркасске табуировала использование непопулярных мер в экономике.

Как отмечает С. В. Богданов, в начале 1960-х гг. государство значительно активизировало борьбу с хозяйственными преступлениями, резко усилив репрессивность по этим статьям вплоть до использования высшей меры наказания. По данным автора, «только в 1961 г. судами РСФСР было приговорено к высшей мере наказания 1 890 человек, в 1962 г. – 2 159» [1, с. 47]. Любопытно, что отставка Н. С. Хрущева, с активностью которого С. В. Богданов связывает данную линию, произошла в октябре 1964 г., после чего, по замечанию исследователя, вплоть до начала 1980-х гг. фиксировался спад в количестве регистрируемых преступлений хозяйственной направленности, не говорящий о снижении количества данного вида преступлений в стране.

На протяжении послевоенного тридцатилетия руководство страны прилагало активные усилия для решения проблемы товарного дефицита. Особенно активно это происходило в 1970-е гг., когда было создано массовое производство автомобилей, холодильников, телевизоров, стиральных машин, началось развитие массового туризма. Строились предприятия, производящие белье, одежду и обувь. Крупными партия- ми товары импортировались из-за рубежа. Несмотря на все усилия, проблема дефицита так и не была решена. Новые товарные потоки, формируемые государством, через коррумпированную торговлю аккумулировались теневой экономикой, умножая благосостояние подпольных миллионеров.

К началу 1980-х гг., по оценке исследователей, теневая экономика представляла собой сложное системное образование, объединяющее преступные группы, дельцов и коррумпированный административный аппарат. Изъятие из государственного оборота денежных знаков достигло гигантских размеров, делая кризис вопросом времени.

Начало кризиса спровоцировала борьба с пьянством и алкоголизмом, в ходе которой были ограничены поступления в торговлю алкоголя, что привело к выпадению выручки от его реализации, снижению товарных запасов в рознице, опте и промышленности. Расходы государства стали превышать все имеющиеся в наличии ресурсы. За 1986–1987 гг. были использованы все накопления, созданные в предыдущие годы, и увеличены долги. В 1988 г. советская экономика оказалась в состояния коллапса.

Заключение

После смерти И. В. Сталина произошла смена экономической модели страны. Если раньше государственная эмиссия использовалась в интересах развития единого экономического комплекса, то с середины 1950-х гг. значительная часть эмиссии стала использоваться на удовлетворение потребностей населения. Переход к новой модели был реализован в ходе осуществления системы мер, нацеленных на увеличение денежных выплат населению. Принятые меры привели к долгосрочной дестабилизации денежного обращения и сосредоточению в руках населения денежной массы, не обеспеченной товарами и услугами. Часть этих денег уходила на счета в сберегательных кассах, а другая – шла на оплату товаров и услуг, которые граждане покупали у частников по спекулятивным ценам. Посредством массового участия граждан в производстве и потреблении теневых товаров и услуг государственная экономика оказалась соединена с теневой, которая аккумулировала растущий денежный поток. Через теневое производство товаров и услуг теневая экономика фактически оказывалась на содержании государства, компенсировавшего выпадающие денежные средства путем эмиссии. Неспособность государства разорвать связь с паразитическим теневым сектором и остановить рост денежной массы обусловила неизбежность экономического кризиса, инфляционные волны которого обрушили экономику Советского Союза в конце 1980-х гг.