Энергетическая стратегия Китая: угрозы и риски безопасности в Центральной Азии

Автор: Семенова Нелли Кимовна

Журнал: Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология @historyphilology

Статья в выпуске: 4 т.12, 2013 года.

Бесплатный доступ

Рассматриваются основные шаги КНР по реализации политики диверсификации импортных энергопотоков в Центрально-Азиатском направлении и анализируются возможные риски для реализации энергопроектов КНР в этом регионе. Одно из приоритетных направлений реализации внешней энергетической стратегии Китая – развитие внутриконтинентальных поставок нефтегазового сырья из государств Центральной Азии (ЦА) посредством трубопроводного транспорта. Проводится анализ факторов привлекательности ЦА – взаимодополняемость интересов сторон, реализация инвестиционных программ КНР в ЦА, развитие экономики в Синьцзян-Уйгурском автономном районе КНР ит. д. Рассматриваются векторы диверсификации экономической активности КНР в странах ЦА по отраслям экономик. Учитывая фактор нарастающей зависимости Китая от импорта нефти и газа, автор проводит трехуровневый анализ возможных угроз и рисков безопасности для реализации энергетических проектов в регионе. На первом уровне, внутригосударственном, отдельно анализируются факторы рисков и угроз, присутствующие во всех Центрально-Азиатских странах и присущие каждому конкретному государству ЦА. Второй уровень – межстрановой, на котором происходит столкновение национальных интересов по экономическим, историческим и другим вопросам. На третьем уровне, субрегиональном, рассматриваются проблемы, затрагивающие в целом весь регион ЦА.

Еще

Энергетическая стратегия кнр, энергопроекты кнр в центральной азии, проблемы обеспечения стабильности в регионе

Короткий адрес: https://sciup.org/147218799

IDR: 147218799

Текст научной статьи Энергетическая стратегия Китая: угрозы и риски безопасности в Центральной Азии

В последние годы китайская энергетическая политика предусматривает не только сокращение разрыва между внутренним производством и потреблением нефти, но и активное участие в международном энергетическом сотрудничестве. В условиях нарастающей зависимости Китая от импорта нефти и газа наиболее важным направлением его внешней энергетической политики стала политика диверсификации импорта энергоресурсов. Китайская энергетическая дипломатия действует на трех главных стратегических направлениях: в Северной Африке с опорой на Судан, в Центральной Азии (ЦА) и России с опорой на Казахстан и в Латинской Америке с опорой на Венесуэлу.

Одним из приоритетных направлений в реализации энергетической стратегии Китая является развитие внутриконтинентальных поставок нефтегазового сырья из России и государств ЦА посредством трубопроводного транспорта.

Привлекательность «центрально-азиатского вектора» энергетической стратегии КНР, по мнению китайских экспертов, определяют следующие факторы: во-первых, взаимодополняемость интересов. Странам ЦА необходимы инвестиции для освоения своих нефтегазовых ресурсов и рынки сбыта, а Китай нуждается в диверсификации источников энергии.

Во-вторых, наличие общих границ, что позволяет транспортировать нефтегазовые ресурсы без посредников. В Пекине понимают значение транзитных возможностей ЦА для транспортировки энергоносителей по сухопутным магистральным трубопроводам, что представляется лучшей гарантией собственной энергетической безопасности.

В-третьих, содействие программе развития Северо-Западного Китая обеспечит новые рабочие места в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР), что должно, по мнению Китая, способствовать стабилизации ситуации в районе.

ISSN 1818-7919

Вестник НГУ. Серия: История, филология. 2013. Том 12, выпуск 4: Востоковедение

В-четвертых, обеспечение мирного окружения и расширение влияния в странах ЦА немаловажно с точки зрения перспективных геополитических целей Пекина [Пань Гуан, 2007].

Осуществляя внешнюю энергетическую стратегию «выход за пределы», Китай уверенно и неторопливо укрепляют свое влияние и мощь, действуя в духе мудрой китайской поговорки «мань цзоу» – «шествуй медленно». С этой целью используются торгово-экономические связи, предоставление кредитов на льготных условиях, поставки технологий, подготовка кадров и командирование квалифицированных рабочих и т. п. Особое место отводится взаимовыгодным инфраструктурным проектам.

После арабских революций традиционные пути доставки Китаю нефти и газа с Ближнего Востока становятся все более опасными и нестабильными. В этих условиях резко возрастают роль и цена сухопутных энергетических коридоров из ЦА и России.

Общий объем осваиваемых китайских инвестиций в странах ЦА составил в 2011 г., по некоторым данным, около 17 млрд долл. Освоение китайских инвестиций любого назначения стимулирует товарооборот между КНР и государствами ЦА, а также улучшает ряд макроэкономических показателей стран региона. Сотрудничество в торговле энергоресурсами с таким стабильным «оптовиком»-импортером, как Китай способствует устойчивости коммерческих связей государств ЦА на трансрегиональном уровне, а также росту их добывающего комплекса. Однако фокусировка на сырьевой сфере отвлекает ресурсы от обрабатывающего кластера, без которого формирование в регионе сбалансированной экономической структуры крайне проблематично 1.

И хотя нефтегазовый вектор пока остается главным в энергетической и, в целом, в экономической политике Китая в ЦА, тем не менее некоторая диверсификация экономической активности КНР в странах ЦА по отраслям экономик также имеет место. В частности, среди отраслей ТЭК помимо нефтегазовой отрасли китайские интересы в регионе в последние годы все больше затрагивают атомную энергетику (Казахстан), электроэнергетику (Казахстан, Таджикистан, Узбекистан, Кыргызстан), а также угольную отрасль (Кыргызстан). Экономическое влияние Китая в ЦА постепенно распространяется уже и на Таджикистан и Кыргызстан, где не имеется промышленных запасов углеводородов. В этом же ряду Узбекистан, который обладает промышленными запасами нефти и газа, но не ориентирует свою политику к масштабному увеличению их экспорта 2.

Казахстан остается главным приоритетом для Китая в ЦА в плане развития двустороннего сотрудничества. На него приходится около 80 % товарооборота между Китаем и всеми центрально-азиатскими странами – членами ШОС 3. Самой большой сферой китайских инвестиций стала нефтегазовая. В последовательном наращивании китайского экономического присутствия в ЦА, создание трубопроводной инфраструктуры играет не последнюю роль.

В реализации энергетического вектора стратегии «выход за пределы» Китайская Народная Республика достигла впечатляющих успехов по освоению зарубежных месторождений углеводородов (и не только) в Центрально-Азиатском регионе. При этом необходимо учитывать, что регион находится в центре геостратегического треугольника: Европы, Азии и Ближнего Востока. Нефтяные и газовые месторождения ЦА и Каспия превратились в объект международной конкуренции, геостратегического противостояния, военных вызовов и угроз, обусловленных устремлениями ведущих стран мира и межгосударственных союзов к нефтегазовым ресурсам региона 4. Регион ЦА, Каспия и примыкающие «горячие» регионы (Кавказский, Южно-Азиатский и Ближневосточный) переполнены проблемами, противоречиями, конфликтными ситуациями, которые потенциально являются существенными дестабилизирующими факторами, и не только с точки зрения энергетической безопасности. Этот клубок угроз и рисков (этнических, экономических, политических и др.) требует самого пристального внимания со стороны международных организаций (ШОС, ОДКБ) и постоянного монито- ринга ситуации в Центрально-Азиатском регионе. В этой связи можно обозначить, по крайней мере, три уровня рисков и угроз безопасности в регионе: внутригосударственный, межстрановой, субрегиональный.

На внутригосударственном уровне первым и основным фактором безопасности являются вопросы внутренней стабильности государств ЦА. В этом контексте можно выделить два вида внутренних угроз, условий нестабильности и рисков безопасности: генерализованные, которые в силу множества причин присутствуют во всех центрально-азиатских странах, и особенные, присущие каждому конкретному государству ЦА.

Генерализованные угрозы и риски в государствах этого региона следующие.

1. Архаизация государственных институтов в процессе строительства национальных государств после распада СССР. В них появились четкие элементы, характерные для восточных деспотий прошлых веков.
2. Слабость демократических начал в сочетании с клановыми принципами формирования институтов государственного управления и соответствующим подходом к решению социально-экономических проблем ⁵.
3. Протекающие в ЦА процессы модернизации не имеют внутренних корней и источников саморазвития. Происходит противоборство ценностей – либеральной (западной) и традиционалистской (восточной) культур [Омаров, 2007].
4. Сырьевые модели экономического развития стран ЦА обладают многочисленными изъянами, в том числе ростом разрыва между слоями с высокими и низкими доходами, коррупцией, несправедливым распределением национальных богатств в пользу отдельных кланов. Слабо развиваются рыночные механизмы. Для экономик характерна низкая конкурентоспособность на региональных и мировых рынках, высокая степень зависимости от импорта товаров или экспорта ресурсов ⁶, нарастание трудовой миграции.
5. Маргинализация населения, особенно молодежи ⁷, социально-культурный распад наций.
6. В экономиках стран ЦА большую долю занимает криминальный бизнес, в первую очередь, теневая экономика и наркотрафик ⁸.

В СМИ муссируются идеи относительно возможности повторения «арабской весны» в центрально-азиатских странах. Мнения экспертов разделяются. Одни высказывают предположение о том, что в странах ЦА ситуация не позволяет прогнозировать волну революционных волнений [Корецкий, 2008]. Эксперт по странам ЦА Сулаймони Шохзода 9 называет несколько причин, из-за которых сегодня странам региона ничего не угрожает. «Политические режимы и элиты относительно сгруппированы, протестные настроения не консолидированы. Общества в Таджикистане и Киргизии уже научены горьким опытом гражданской войны и революционных пертурбаций и испытали пагубность их последствий» 10. Однако, по мнению других, под действием организующей силы, в том числе внешней, волнения могут вспыхнуть 11.

Следующий вид внутренних угроз и рисков безопасности – особенные. Рассмотрим основные условия нестабильности политической ситуации в каждом из государств ЦА.

Казахстан. Экономический лидер среди стран ЦА. Многие эксперты высказывают схожее мнение о том, что Казахстан добился определенных успехов на международной арене, в сфере экономики, и вероятность революционных процессов в стране является одной из самых низких. Но есть мнение, что стабильность здесь во многом иллюзорна. Об этом могут говорить следующие факты (см. таблицу).

Узбекистан . При наличии серьезных дестабилизирующих факторов (см. таблицу) в целом ситуация в Узбекистане находится под жестким контролем государства, возможность «узбекской весны», по мнению экспертов, без внешнего вмешательства маловероятна. К радикальным переменам узбекский народ пока не готов ¹².

Киргизия . Республика имеет печальный опыт «цветочных» революций: за последние семь лет здесь произошли уже две революции, свергнувшие сначала в 2005 г. президента Аскара Акаева, а в 2010 – пришедшего ему на смену Бакиева. Острый политический кризис и «проблемные зоны» (см. таблицу) делают вероятность революционных процессов в Киргизии высокой.

Таджикистан. Беднейшая страна из бывших советских республик. Современную ситуацию в Таджикистане можно охарактеризовать как нестабильную (см. таблицу). Республика пережила пятилетнюю кровопролитную гражданскую войну (1992–1997 гг.) 13. Система политической власти в Таджикистане базируется на мирном соглашении между нынешним руководством во главе с Э. Рахмоном и Объединенной таджикской оппозицией (ОТО), достигнутом в 1997 г. По мнению одного из ведущих российских специалистов по проблемам ислама профессора А. В. Малашенко, вероятность революционных процессов в Таджикиста- не самая высокая в регионе.

Туркменистан остается закрытой страной ¹⁴ с отсутствием альтернативных политических партий ¹⁵, СМИ и прочих свобод (см. таблицу). Вероятность революционных процессов в Туркмении низкая, но обострение межплеменных конфликтов, вызванных политикой «племенного национализма», по оценкам некоторых экспертов ¹⁶, создает возможность социального взрыва. Большая часть экономической статистики Туркмении является государственной тайной.

Межстрановые отношения государств ЦА и Каспия осложняет столкновение национальных экономических интересов. Во-первых, вопрос территориального размежевания Каспийского моря с разделом ресурсов шельфа – нефти и газа, а также его биологических ресурсов и акватории между пятью прикаспийскими государствами ¹⁷.

Вторая проблема на этом уровне – вода и гидроэнергетические ресурсы [Рудов, 2011. C. 101]. В силу географического расположения Узбекистан, Казахстан и Туркменистан попадают в гидрозависимость от Таджикистана и Кыргызстана, обладающими мощными водными запасами 18.

В-третьих, спорные вопросы пограничного размежевания – земля Ферганской долины: Таджикистан – Кыргызстан – Узбекистан 19, нерешенность которых представляет еще и крупную этническую проблему: по разные стороны границ Кыргызстана с Таджикистаном, Узбекистана с Кыргызстаном проживают крупные диаспоры этих народов в виде анклавных вкраплений в каждом из государств.

Трудноразрешимый историко-территориальный конфликт Таджикистан – Узбекистан, возникший после распада СССР: по мнению определенной части элиты Таджикистана, города Бухара и Самарканд, населенные таджиками, «несправедливо» достались Узбекистану по национально-территориальному делению 1920 г.

Политическая ситуация	Экономическая ситуация	Вызовы безопасности	Социальная сфера
Казахстан
• однополюсная политическая система; • вся полнота власти у действующего президента – гаранта стабильности в стране; • не разработан реальный механизм безболезненной передачи власти; • индекс свободы прессы (ИСП) за 2011– 2012 гг. среди 179 стран – 154-е место	• обвал рынка недвижимости; • банкротство строительных компаний; • усугубляющиеся проблемы банковской системы	• огромная территория и маленькое население не позволяют обеспечить надлежащую охрану внешних рубежей государства; • контрабанда; • незаконная миграция; • террористические акты; • прецеденты с военнослужащими	• высокий уровень социальной напряженности; • массовые выступления рабочих
Узбекистан
• жесткая авторитарность правящего режима; • скрытая борьба околовластных группировок; • высокий уровень коррумпированности; • низкий уровень системы управления и упразднение самостоятельности ветвей власти; • «раздутый» чиновничий аппарат; • неприкрытая система торговли госдолж-ностями; • рост службы национальной безопасности (до 1 млн чел.); • ИСП за 2011–2012 гг. среди 179 стран – 157-е место; • полный запрет манифестации, митингов, демонстрации; • цензура; • сведения о новых тюрьмах для верующих и оппозиционеров, о применении пыток	• банкротство крупнейших производственных предприятий (Ташкентского авиационного производственного объединения имени Чкалова, Бухарского текстильного комбината); • рост цен на продовольствие; • разрушены объекты электроэнергетики – сбои в электросети; • беспрецедентные расходы на содержание и обслуживание национальной энергосистемы; • ухудшение инвестиционного климат	• государственное рейдерство: национализация активов зарубежных компаний; • социальное расслоение; • клановость и местничество (регионализм); • ограниченные ресурсы для реализации крупных проектов; • религиозный фактор (радикализм)	• принудительный труд жителей с/х районов, в том числе детей школьного возраста, на ручном сборе хлопка на государственных землях; • демографическая проблема (30 млн чел); • бедность; • высокий уровень трудовой миграции

Таблица составлена автором по материалам СМИ.

Факторы нестабильности ситуации в государствах ЦА

Политическая ситуация	Экономическая ситуация	Вызовы безопасности	Социальная сфера
Киргизия
• острый политический кризис – смена типичного для Азии авторитарного управления на коллективное привело к разделению региона и потерю управляемости в нем; • восстановление родового правления; • угроза ослабления государственности; • влияние на внутреннюю политику внешнего фактора; • системная коррупция; • несовершенство механизмов и институтов надзора за выполнением законодательных актов; • ИСП за 2011–2012 гг. среди 179 стран – 108-е место; • демократия держится на борьбе территориальных кланов и бизнес-группировок, не имеющих верховного арбитра	• внешний долг 3 млрд долл.; • значительный дефицит государственного бюджета -застой в экономике; • коррупционная составляющая минимизирует доход от золотоносных месторождений; • ухудшение инвестиционного климата; • стагнация в промышленном секторе: падение показателей в строительстве, торговле и туристической индустрии в среднем за год составило 7–22 %; • отсутствие серьезных инвестиционных вливаний; • не сформирована серьезная проектная база и программа развития в промышленности; • избыток производства электроэнергии; • провал программы помощи с/х производителям из-за управленческих недостатков	• «северный маршрут» по поставке опиума из Афганистана в Россию и далее в страны Европы; • имеются данные о связи высокопоставленных чиновников и партийных деятелей с игорным и наркотическим бизнесом; • подъем националистических настроений: трагические события в Оше и Джалал-Абаде (2010 г.); • отсутствие межнационального перемирия	• тяжелейшее социальноэкономическое положение: большая часть населения занята в сфере торгово-посреднических и сервисно-бытовых услуг, которые осуществляются по серым схемам; • дисфункции макросреды для малого бизнеса; • снижение уровня покупательной способности с 20 до 40 %; • высокий уровень темпа роста цен; • ограничение источников дохода населения; • спад темпов роста в среднем и малом бизнесе
Таджикистан
• проведение руководством политики полной монополизации власти и экономических активов; • усиление напряженности внутри правящей элиты;	• экономический коллапс; • промышленность практически простаивает (за исключением алюминиевого завода и некоторых объектов гидроэнергетики);	• «прозрачная» для транзита наркотиков и вооружения таджикско-афганская граница; • конфликт в соседнем Афганистане оказывает большое влия-	• разрушена социальная сфера; • бедственное положение населения;

Политическая ситуация	Экономическая ситуация	Вызовы безопасности	Социальная сфера
• стабильность сохраняется благодаря отсутствию сильного популярного оппозиционного лидера или радикальной сплоченной организации; • ИСП за 2011–2012 гг. среди 179 стран – 122-е место; • национальный банк, министерства финансов, экономики, безопасности, здравоохранения, образования, труда и занятости населения закрыты для журналистов; • отсутствие независимой судебной власти	• аграрный сектор малопродуктивен	• ние на усиление внутренней нестабильности; • наличие вооруженной оппозиции; • увеличение числа беженцев; • вооруженные конфликты; • террористические акции; • раздробленность таджиков на клановые этнические подгруппы; • острые межклановые противоречия; • рост симпатий населения к оппозиционной Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ)	• массовая трудовая миграция (1,5 млн чел.); • чрезвычайно высокий уровень безработицы; • бедность большей части населения
Туркменистан
• жесткое авторитарное правление; • коррупция; • злоупотребления правительства нефтяными, газовыми доходами; • абсолютная государственная монополия на СМИ – идеологическое обслуживание правящего режима; • ИСП за 2011–2012 гг. среди 179 стран – 178-е место; • вмешательство государства в частную жизнь населения; • ограничение социальных достижений в области культуры, здравоохранения, образования и пенсионного обеспечения	• нежелание правительства осуществить рыночные реформы	• транзит наркотиков; • политика «племенного национализма» правительства направлена на ликвидацию всех нетуркменских диаспор; • обострение межплеменных конфликтов; • ухудшение положения национальных меньшинств	• низкий уровень образования; • трудовые ресурсы составляют 2,3 млн чел.; • безработица 60 %; • 30 % населения живет ниже черты бедности; • высокий уровень наркомании; • закрыты больницы, районные библиотеки, упразднены многие объекты культуры и искусства

Субрегиональный уровень характеризуется, в первую очередь, разобщенностью стран региона, обусловленной превалированием политических амбиций правящих элит, преследующих узкие националистические интересы в межгосударственных отношениях [Рудов, 2011. С. 103].

Во-вторых, зависимость стран региона от внешних субсидий порождает борьбу за региональное лидерство и несогласованность в вопросах внешней политики.

В-третьих, демографические проблемы: высокий уровень рождаемости, большая плотность населения (плотность населения в Ферганской долине 300–500 чел. на кв. км) 20, как следствие – нехватка жизнеобеспечивающих ресурсов, земли и воды.

В-четвертых, проблемы ухудшения окружающей среды: повышение уровня Каспия, способное привести к затоплению огромной густонаселенной территории; сложная ситуация в районе Аральского моря; низкое качество питьевой воды и, как следствие, эпидемии инфекционных и респираторных заболеваний; хранение радиоактивных отходов 21.

Следующий, пятый фактор – рост религиозного экстремизма, фундаментализма и международного терроризма (Афганистан). Повышение активности зарубежных исламских экстремистских организаций и движений 22 в регионе и, как следствие, диверсионно-террористическая активность в самом регионе и непосредственно граничащих с ним (Кавказ 23, Ближний Восток, Южная Азия, СУАР); диверсии на транспорте, нефте- и газопроводах, объектах электроэнергетики (электростанции и линии электропередач) и связи, хищения нефти и газа из магистральных трубопроводов.

В этой связи для ЦА подтверждается гипотеза доктора политических наук, профессора А. Д. Богатурова о том, что в современных условиях масштабные энергетические проекты провоцируют и будут провоцировать международные конфликты, чью географическую конфигурацию будет сложно спрогнозировать в отрыве от анализа политических рисков вдоль маршрутов пролегания трубопроводов. Не исключено, что газо- и нефтепроводы в этом веке будут играть двусмысленную (экономически прогрессивную и военно-политически провоцирующую) роль, которую в международных отношениях ХIХ и ХХ в. играли железные дороги [Богатуров, 2005].

Шестой фактор – большая и трудноразрешимая проблема – транзит наркотиков из Афганистана, осложняемая отсутствием строго контролируемых границ, как внешних границ СНГ, так и между странами-соседями. Все это усугубляется предстоящим выводом военных сил США из Афганистана.

К сожалению, это неполный список из многообразия угроз региональной безопасности. Трудно недооценить каждый из перечисленных факторов и ранжировать их по степени риска. Ясно одно – эти противоречия создают почву для возникновения конфликтных ситуаций (в том числе с привлечением военной силы) между странами региона и повод для вмешательства нерегиональных государств.

Китай делает ставку на быструю и эффективную реализацию своих транспортных, энергетических и инвестиционных проектов в двусторонних форматах. Но долгосрочность действующих и осуществление перспективных энергетических проектов, в том числе и китайских, находится в прямой зависимости от обеспечения их безопасности. Каким образом Китай гарантирует безопасность своих многочисленных энергетических объектов в регионе – тема отдельного исследования.

POWER STRATEGY OF CHINA:

THREATS AND RISKS OF SAFETY IN CENTRAL ASIA

Список литературы Энергетическая стратегия Китая: угрозы и риски безопасности в Центральной Азии

Богатуров А. Д. Россия в глобальной системе обеспечения энергетической безопасности//Южный фланг СНГ. Центральная Азия -Каспий -Кавказ: энергетика и политика/Под ред. А. В. Мальгина, М. М. Наринского. М., 2005. Вып. 2.
Корецкий В. А. К вопросу о социально-политической ситуации в Центральной Азии (геополитический анализ)//Вестн. Моск. ун-та. Сер. 18. Социология и политология. 2008. № 2. С. 29-38.
Омаров Н. «Столетие глобальной альтернативы» для формирования нового пространства безопасности в постсоветской Евразии//Центральная Азия и Кавказ. 2007. № 2 (32).
Пань Гуан. Энергетическая политика Китая и обеспечение энергетической безопасности в Центральной Азии//Центральная Азия и Кавказ. 2007. № 6.
Рудов Г. А. Проблемы и сложности развития государств Центральной Азии//Обозреватель. 2011. № 4 (255).

Статья научная