Энергетический фактор в мировой политике

С конца XX века, когда энергетические ресурсы стали двигателем глобального прогресса в экономике, все более весомым становится новое направление политики государств — энергетическое. Энергетический рынок превращается в механизм, с помощью которого страна может оказывать воздействие на мировые политические процессы, что делает энергетическую политику одним из главных средств и методов реализации национальных интересов. Борьба за энергетические ресурсы как базу благополучия государства становится составляющей международных отношений.

Сегодня энергетический фактор играет весомую роль в мировой политике, не уступая по значимости военному или политическому. В условиях глобализации происходит динамичное становление институтов мировой энергетической политики и механизмов энергетической дипломатии, глобальный характер приобретает вопрос гарантирования энергетической без- опасности. К сожалению, в последнее время превалирует тенденция к решению энергетических вопросов с опорой на политику, а не на экономическое сотрудничество. В текущих условиях, вследствие влияния пандемии COVID-19 и осложнения мировой геополитической ситуации, связанного с началом СВО на Украине, глобальная энергетическая система находится в состоянии неопределенности.

При этом все громче звучат доводы о необходимости глобального переустройства энергетического сектора, стремления к реализации «зеленой экономики», низкоуглеродного энергетического перехода и т. д. Проблема обеспечения энергетической безопасности в контексте устойчивого развития и заботы об экологии остро стоит перед мировой экономикой. Давление на сектор традиционной экономики продолжает усиливаться, «зеленый тренд» набирает обороты, возобновляемые источники энергии (ВИЭ) получают все более значительную финансовую, нормативно-правовую и политическую поддержку, что несет в себе очевидные угрозы государствам, которые зависят от экспорта ископаемого топлива и не адаптируются к переходу на ВИЭ. Реализация «зеленого тренда» ведет к глобальным изменениям на геополитической арене. Эксперты Международного агентства по возобновляемой энергетике (IRENA) полагают, что «энергетическая трансформация изменит отношения между государствами и будет способствовать фундаментальным структурным изменениям в экономике и обществе» [9].

Таким образом, можно констатировать, что сегодня мировая энергетика переживает период необратимой трансформации. Энергетический переход становится составляющей политической повестки многих стран. Все это в условиях обостряющейся глобальной конкуренции в мировой энергетике несет очевидную угрозу для России, чья экономическая мощь базируется на экспорте энергоресурсов (в России генерация ВИЭ на сегодняшний день незначительна — порядка 0,2 %) [11, p. ]). Неудивительно, что «энергетическая дипломатия», под которой понимается гарантия своих энергетических интересов дипломатическими методами и методами международного сотрудничества, в последнее десятилетие твёрдо стала частью как международной, так и российской политики.

Тем не менее, несмотря на постоянно растущий интерес к ВЭИ, нефть, газ, уголь сегодня остаются ведущими видами топлива в мировой экономике, и цены на них достаточно высоки, что делает добычу рентабельной. Таким образом, рассматривая энергетическую политику как одно из главных средств и методов реализации национальных интересов, следует констатировать, что энергетический потенциал государств и в XXI веке играет стратегически важную роль. Согласно прогнозам МЭА, мировой спрос на энергию вырастет на одну треть за 2015—2040 годы, прежде всего в странах, не являющихся членами ОЭСР.

Основные причины такого спроса:

• 1)    рост численности населения с 7,3 млрд в 2016 году до 9 млрд к 2040 году;

• 2)    прогнозируемый рост мировой экономики на 150 % за тот же период времени;

• 3)    тенденция расширения масштабов урбанизации и мобильности [16].

В 2018 году потребление первичной энергии в мире выросло на 2,9 %, почти вдвое превысив средние показатели за 10 лет — 1,5 % в год, и стало самым быстрым с 2010 года. Рост потребления топлива был обусловлен природ- ным газом, который обеспечил более 40 % прироста. При этом показатели увеличивались у всех видов топлива и росли быстрее, чем их средние показатели за 10 лет, за исключением возобновляемых источников энергии. Мировая добыча нефти выросла на 2,2 миллиона баррелей в сутки [11, p. 2]. За следующие сложные для мировой экономики три года объем потребления первичной энергии вырос на 1,3 % [13, p. 3].

В страновом разрезе более двух третей глобального роста спроса на энергию пришлось на Китай, США и Индию вместе (с ростом потребления в США самым быстрым темпом за 30 лет). Растущие мощности Китая заставляют его проявлять интерес к альтернативным источникам, например, к африканской энергетике [1].

Все страны демонстрируют стабильный рост потребления энергоресурсов. Растет и общее мировое потребление. В частности, если в 2010 году в мире потреблялось 88,54 млн барр. в день, то в 2017 году — уже 98,19 млн барр. [10]. При этом даже пандемия коронавируса, губительно сказавшаяся на мировой экономике и мировых энергетических рынках в целом (мировое потребление первичной энергии снизилось в 2020 году на 4,5 % относительно 2019 года, показав самое большое снижение с 1945 года), не смогла остановить рост сектора возобновляемой энергетики [12, p. 1].

Вообще, если говорить о развитии мировой энергетики, то за последние 20 лет можно выделить два периода, отличающиеся значительными различиями: 1999—2014 гг. и с 2014 года по настоящее время. Первый период характеризовался высокими ценами на нефть, в условиях которых основные потребители энергоресурсов старались экономить и интенсифицировать освоение нетрадиционных источников энергии. С 2014 года по настоящее время мировая нефтегазовая отрасль в значительной степени перестраивается с целью повышения технологической эффективности.

В целом колоссальные изменения в энергетическом секторе очевидны и проявляются в следующем:

• •    рост добычи сланцевых нефти и газа (прежде всего в США), что оказывает серьезное воздействие на энергетическую геополитику;

• •    ускоренный рост производства СПГ и, как следствие, рост доступности данного вида топлива;

• •    динамичное развитие и внедрение ВИЭ, усиленное финансирование данной сферы энергетики;

• •    наращивание объема распределенной генерации;

• •    ускоряющиеся и усиливающиеся изменения в энергетической индустрии под воздействием факторов инновационного развития (цифровизация, ИИ, создание технологий накопления и хранения энергии и пр.) [6].

Конкуренция в сфере энергетики сегодня значительно возросла. Д. Трамп провозгласил курс США на энергетическое доминирование в мире. В 2017 году США впервые с 1957 года стали нетто-экспортерами природного газа и приблизились к аналогичному статусу в нефтяной сфере [17]. Следует помнить, что сегодняшняя дестабилизация и хаотизация Ближнего Востока по большей части — последствия американской политики в регионе. Стремление Америки к энергетическому доминированию заставило страны, которые значительно зависят от импорта энергоресурсов, серьезно заняться проблемами диверсификации своих экономик.

Для нашей страны проблема энергетического фактора чрезвычайно актуальна. Россия сегодня играет весомую роль на глобальном энергетическом рынке как крупнейший экспортер энергоресурсов, координируя свои действия (с 2008 года) с ОПЕК и в рамках Форума стран — экспортеров газа (ФСЭГ). В то же время энергетический сектор должен адаптироваться к возникающим рискам (цены, декарбонизация энергетики и прочее). Главными задачами энергетической дипломатии нашей страны выступают протекция отечественных интересов в рамках мирового сообщества по энергетике, гарантия стабильности в целях эффективного международного сотрудничества для развития своей экономики, сохранение её геополитического влияния [7].

Последовательные попытки США дискредитировать Россию как поставщика энергоносителей, противодействие развитию энергетических проектов нашей страны («Северный поток-2», поставки газа в Европу и прочее), продвижение своих интересов на мировых энергетических рынках в последнее десятилетие вели к нарастанию экономической конкуренции и политического противостояния.

Нефтепроводы и газопроводы Российской Федерации традиционно ориентировались на европейские государства. Но поскольку в последнее время Запад оказывал давление на Россию (энергетическую дипломатию нашего государства рассматривали в качестве «энергетического шантажа» или сравнивали с гонкой вооружений — «энергогонка»), наша страна решила изменить маршруты транспортировки энергетических ресурсов и переориентировалась на Азиатско-Тихоокеанский регион.

В 2017 году группа «Газпром» поставила в 22 европейские страны 194,4 млрд куб. м газа [4]. В 2022 году в условиях СВО на Украине поставки российского газа в Европу сократились на 50 %, до 83 млрд куб. м, до самого низкого уровня с середины 1980-х [14, p. 42]. «Газпром» прекратил поставки газа в ряд стран — членов ЕС после их отказа придерживаться новой платежной системы (оплаты в рублях). В результате действия санкций и планомерного отказа Европы от российских энергоресурсов доля российского газа на европейском рынке сократилась с 45 % в 2021 году до 7,5 % в 2022 году [5].

Европа пытается решить проблемы энергетического кризиса в рамках инициированного в мае 2022 года Э. Макроном и получившего большую поддержку проекта Европейского политического сообщества, первый саммит которого состоялся уже 6 октября 2022 года в Праге, но без заметных результатов. Следующий саммит назначен на 1 июня 2023 года (в Кишинёве), в его повестку входят вопросы укрепления системы европейской безопасности в целом и расширение сотрудничества в энергетической сфере в частности [2, с. 10].

Следует констатировать, что многочисленные глобальные вызовы и геополитическая неопределенность ставят перед российским энергетическим сектором новые задачи: поиск новых партнеров, решение проблем развития экспортных отраслей экономики, технологическое развитие сектора.

В рамках решения данных задач следует упомянуть результативное сотрудничество с ОПЕК. Соглашение ОПЕК+ (декабрь 2016 года), где видную роль сыграли РФ и КСА (вместе — 26 % мировой нефтедобычи), доказало свою успешность. Обязательства (сокращение суммарной добычи на 1,8 млн барр./сут.) были выполнены в полном объеме, рынок сбалансирован. В целом рост за два года составил 62 % [3, с. 88].

Соглашение ОПЕК+ завершилось в конце марта 2020 года. С продлением возникли сложности, так как наша страна и КСА договориться об условиях продолжения сотрудничества не смогли. Россия вышла из сделки, надеясь, что это принесет нашей энергетике выгоду, однако сделано это было в крайне неудачный момент. Рынок практически обвалился на фоне пандемии коронавирусной инфекции и вызванного ею снижения потребительского спроса на энерго- ресурсы, цены на нефть достигли исторического минимума (22 долл. за баррель). В условиях провала рынка КСА скупала акции европейских нефтяных кампаний в расчете на их рост после восстановления рынка.

8 апреля 2020 года КСА и Россия смогли договориться о контурах исторической сделки по борьбе с кризисом [15]. При этом условия сделки для нашей страны были хуже, чем те, что предлагались до срыва соглашения ОПЕК+ в марте. Такова цена «борьбы со сланцами» и постоянно обостряющейся конкуренции на энергетическом рынке.

3 апреля 2023 года вышло новое решение ОПЕК+ по сокращению объемов производства (порядка 1,66 млн барр. в сутки). Следствием данных мер может стать дефицит нефти на мировой рынке и рост цен. Для России участие в данном соглашении является, во-первых, свидетельством отсутствия международной изоляции в противовес тому, как стремится выставить текущую ситуацию коллективный Запад. Во-вторых, в данном соглашении реализуются конкретные национальные интересы России: в частности, задача монетизации углеводородов и стремление продемонстрировать основным покупателям нашей нефти, прежде всего Индии, Китаю и Турции, что сохранение экспорта до-санкционных объемов для нас не самоцель [8].

В целом перед Россией в текущих реалиях внешнеполитической и внешнеэкономической ситуации с очевидностью стоит задача обновления энергетической политики. Выпадающие доходы бюджета от экспорта энергоресурсов должны быть замещены из других источников.

Таким образом, можно констатировать, что надежное и стабильное энергоснабжение — одна из самых сложных и важных проблем мирового сообщества. Сложность этого вопроса обусловлена различной мерой обеспеченности стран энергетическими ресурсами, а также ресурсами для их переработки и транспортировки. Для энергетической безопасности сегодня важны согласованные действия международного сообщества. Открываются новые источники энергии, разрабатываются новые технологии, обостряется конкуренция на мировом энергетическом рынке.

Главной задачей ресурсно-энергетической дипломатии России в условиях, когда энергетический фактор постоянно наращивает свою значимость в рамках международной политики, является формирование системы энергобезопасности, основывающейся на балансе интересов стран-производителей и стран-потребителей, при гарантии собственных национальных интересов.