Эпидемические заболевания в Таврической губернии в конце XIX века и борьба с ними

Taurida Academy of V. I. Vernadsky Crimean Federal University, Simferopol, Russia, ,

медицине удалось достичь огромного прогресса в борьбе с различными болезнями, разработать вакцины, практически от всех прежде неизлечимых недугов. На современном этапе порой почти невозможно себе представить, как противодействовали эпидемиям врачи XVIII–XIX вв., еще не имевшие в своем распоряжении доступных сегодня спасительных препаратов. Им приходилось на каждом шагу сталкиваться с равнодушием властей, религиозными суевериями, непониманием необразованных обывателей, нехваткой финансового обеспечения. Их деятельность часто была сродни подвигу, акту самопожертвования, важному шагу к просвещению народа, обузданию опустошительных заражений и их недопущению в будущем. Вот почему попытка осветить развитие здравоохранения в Таврической губернии в 1860–1890-х гг., пусть даже отдельными штрихами, не потеряла в наши дни своей актуальности и может привлечь внимание читателей.

Среди целей настоящей работы можно назвать следующие: охарактеризовать основные болезни, с которыми приходилось из года в год сталкиваться медицинскому персоналу во второй половине XIX в. и причины их возникновения; обратить особое внимание на передовые новшества, способствовавшие успешной борьбе с ними. Основная задача исследования – показать на конкретных примерах, что врачам чаще всего приходилось противостоять опасным эпидемиям почти в одиночку, ежедневно подвергать опасности свою жизнь и здоровье, соприкасаться с инертностью и равнодушием народных масс.

При написании статьи широко использовались сведения из документов Государственного архива Республики Крым и протоколов съездов врачей Таврической губернии. Эти материалы известны далеко не всем исследователям, практически не внедрены в научный оборот. Использование новых данных пополняет публикацию массой ранее неизвестных подробностей и фактов. Благодаря им становится более наглядной и образной борьба таврических врачей и фельдшеров с целым букетом эпидемий, ежегодно охватывавших города и селения Крыма и приводивших к десяткам и сотням жертв (дифтерит, оспа, лихорадка, тиф, холера, чума и др.). Современные историки затрагивают тему о развитии медицины в Таврической губернии крайне редко и вскользь. Их больше интересует не борьба с эпидемиями или общее состояние дела, а только отдельные аспекты, в частности, развитие земской медицины (Егорышева, 2019; Горшенина, Ермолаева, 2016). Иногда полезные сведения включаются в работы некрымских исследователей, касающиеся общего состояния российского здравоохранения рассматриваемого периода (Яни-беева, Каспрук, 2020; Петров, 2022; Эволюция подходов российского государства к вопросам борьбы с эпидемиями инфекционных заболеваний в период с московского государства до начала XX века …, 2021; Смирнова, Ерегина, 2021 и др.). Но всего этого крайне недостаточно для создания полной картины развития «народного здравия». Публикация представляет собой попытку нового подхода, конкретизации исторических событий, раскрытия еще не изученных «белых пятен».

Основной вывод, к которому приходит автор статьи, – к концу столетия в деле борьбы с эпидемиями и врачебной практике в целом были уже явно заметны прогрессивные изменения. Свидетельство этому – резкое снижение доли смертельных случаев, большее внимание к мерам дезинфекции и изоляции как со стороны органов местного самоуправления, так и самих жителей городов и селений, рост доверия обывателей к работе врачей и фельдшеров. При написании работы использовался целый ряд научных методов, позволяющих более точно и объективно освещать события: историко-генетический, историко-типологический, ретроспективный, принципы историзма, объективности, индукции, дедукции.

Основная часть. В конце XIX в. на все 8 уездов Таврической губернии, общая площадь которых достигала 53 053,8 кв. верст или 60 375,2 кв. км, а население – 1 443 566 человек, приходилось 69 врачей, 154 фельдшера, 21 больница, 19 приемных покоев и 954 больничные кро-вати1. В среднем по губернии на одно место в лечебном заведении приходилось 104 кв. верст территории и 1 671 местный житель2. Различался и уровень подготовки медицинских кадров. На участках работали как опытные врачи и фельдшеры с высшим или средним медицинским образованием, так и случайные лица, не имевшие ни малейшего представления о методах проведения операций, симптомах болезней, мерах по предупреждению заболеваний и санитарной очистке3. От таких «горе-лекарей», терявшихся при малейших трудностях и ждавших распоряжений от вышестоящих лиц, получалось больше вреда, чем пользы. Дело осложнялось текучестью персонала медицинских участков, настолько частыми его переводами по разным уездам и губерниям, что врачи и фельдшеры не успевали ознакомиться с местными особенностями, языками и обычаями. Сами медики признавали уровень развития «народного здравия» в Таврической гу- бернии слабым и неудовлетворительным, а врачебно-полицейскую и санитарную части – практически вообще никак не налаженными1. Много проблем врачебному отделению Таврического губернского правления приносило отсутствие единой для всех формы заполнения и введения документов, не позволявшее планировать общегубернские мероприятия, составлять годовые ведомости и отчеты, вести текущий учет заболеваемости2. Каждый участковый врач и каждое уездное земство представляло ведомости и отчеты в разное время, данные не сверялись, встречались ошибки. Земские врачи вообще считали себя ответственными только перед губернской земской управой, смотрели на уездных врачей как на соперников и врагов, полагали, что представлять какие-либо сведения Врачебному отделению излишне.

К проблемам, созданным медицинским персоналом, его квалификацией и убеждениями, добавлялись трудности, порожденные вековыми традициями местного населения, низким культурным уровнем бедных прослоек, отсутствием среди жителей элементов санитарной пропаганды3. В конце XIX в., словно в далеком Средневековье, обитатели городов и деревень продолжали спускать помои со дворов на улицы, а по ним – в реки или в море, редко чистить и дезинфицировать выгребные ямы, использовать экскременты для удобрения садов, виноградников и табачных плантаций. В результате их равнодушия и невежества мостовые и тротуары утопали в гнилых лужах, трупах животных, кучах грязи и навоза, а трактиры, лавки и постоялые дворы превращались в жалкие притоны, переполненные вонью и нечистотами. В дни проведения базаров и ярмарок жители имели обычай оставлять свои телеги и арбы на одном месте вплоть до своего отъезда и там же бросать весь мусор. К концу торговли улицы и площади представляли собой жуткое и убогое зрелище. Подобные явления наблюдались не только в заштатных городах типа Бахчисарая или Кара-субазара, но и в таких центрах перспективного курортного развития, как Ялта и Евпатория. Рекордсменом по антисанитарии стал Мелитополь – центр одного из таврических материковых уездов. Ни в одном другом из крымских городов дело не доходило до мощения улиц навозом, выделки кирпича из плохо высушенной смеси его с травой и соломой, использования экскрементов для создания плотин и запруд от разливов речки Молочной. Городские почвы глубоко пропитывались многолетним слоем нечистот и различных органических соединений, накопившихся за десятки лет. Ситуацию обостряли сухой степной воздух, высокая температура и влажность.

В результате действия всех этих факторов, порожденных как врачами, так и местным населением, десятки и сотни жителей Таврической губернии из года в год подвергались воздействию различных острых заболеваний (малярии, бронхитов, горячки, лихорадки, тифа, кори, коклюша, воспалений миндалин и слизистых оболочек, ревматизма), часто имевших злокачественный ход и приводивших к смерти пациента. Болезни лишали сил и здоровья, а зачастую и жизни десятки и сотни человек, не щадили ни стариков, ни детей; ни богатых, ни бедных. Одной из самых опасных из них, особенно в сельской местности, являлась натуральная оспа. Редкий год проходил в Тавриде без ее опустошительных всплесков с высоким процентом смертности среди детей и молодых. Только в течение 1891–1892 гг. из 2 631 одержимых болезнью скончались 911 человек4. Одна из главных причин такого большого числа жертв среди поселян – низкое качество противооспенных вакцин («гуманизированной лимфы и телячьего детрита») и частые потери этих препаратов впустую из-за постоянных перевозок из центральных губерний или внутри уездов по жаркой погоде5. Прививки делались местными фельдшерами при объезде участков, а их качество редко контролировалось врачами. Ввиду этого медицинский персонал не всегда относился к исполнению своих профессиональных обязанностей одинаково добросовестно. Многие фельдшеры требовали с крестьян деньги за бесплатную вакцинацию, проводили ее торопливо и неряшливо, грубили, интересовались высокой цифрой в отчете, а не качеством процедуры. В результате в ходе проверок выявлялось значительное количество детей, у которых лимфа не прижилась или вовсе не привитых6. Следует учитывать также, что в высокой смертности населения от натуральной оспы был виновен не только низкоквалифицированный персонал и плохое качество препаратов, но и суеверия, традиции местных поселенцев, не привыкших доверять советам врачей. Жители татарских деревень больше слушали своих священников – имамов, чем специалистов, и скептически относились к любым нововведениям. Они продолжали, как и их пращуры, жить скученно, в грязных деревнях, редко проветривали помещения, меняли постель и грязную одежду, не соблюдали карантинные меры в зараженных районах. Иногда крестьяне даже специально клали вместе с больным ребенком здоровых, чтобы и они поскорее переболели1. Как мусульманские, так и старообрядческие священники настойчиво внушали темной и забитой пастве, что прививать детей от оспы, изолировать больных, окуривать и проветривать помещения, сжигать зараженные вещи и одежду – значит противиться Божьей воле, пугали прихожан небесной карой за ослушание2.

Еще больше проблем, чем натуральная оспа, доставляло таврическим врачам заражение дифтеритом, охватывавшим губернию постоянно, год за годом. Это заболевание сказывалось весьма плачевно на населении, особенно на детях и молодежи. В 1875 г. в Феодосии и уезде заболел 431 человек (в том числе – 368 детей), умерло 2183. В 1879 г. в Бердянском уезде умерло 867 из 1 449, в Мелитопольском – 53 из 59, в Евпаторийском – 9 из 12. Не выжил ни один из 24 заболевших в Мелитополе4. Даже в 1895 г. из 2 249 всех одержимых заразой в губернии не смогли спасти 757 человек5. В конце XIX в. система профилактических мер против дифтерита еще не была налажена, а сами врачи делали только первые предположения о том, как преодолеть болезнь с наименьшими жертвами. Из года в год отчеты городских и уездных врачей включали в себя скорбную статистику заболевания и печальные свидетельства типа «всевозможные методы лечения дифтерита оказались безуспешными»6. Никто не мог объяснить причины неожиданных всплесков и угасаний болезни, ее способности коварно и обманчиво затаиваться в теплые летние месяцы, проявляясь лишь в единичных случаях, чтобы разразиться с еще большей силой зимой и осенью, когда селяне чаще всего сидели внутри тесных и сырых построек и редко их проветри-вали7. Болезнь не искоренялась совсем, а годами держала таврические уезды в страхе и неустойчивом положении, постоянно охватывая одни и те же селения и семьи8. Как и в случаях с натуральной оспой, обстановку еще больше обостряли сами необразованные крестьяне, которые не соблюдали мер изоляции здоровых от зараженных, не проводили дезинфекции помещений и личных вещей больных, относились с апатией к советам врачей и карантинам, жили в грязных, сырых домах, до предела скученно. В таких условиях дифтерит находил благоприятную почву для своего развития. Во многих деревнях крестьяне позволяли своим детям донашивать одежду умерших братьев и сестер, а священники выставляли тела покойников в церквях в открытых гробах9. Видя бесполезность всех предпринимаемых мер и беспомощность врачей перед болезнью, обыватели отказывались вовремя обращаться за медицинской помощью, в результате чего катаральные воспаления слизистых оболочек рта и зева могли развиться в гангренозную форму и дальше в дифтерит10. Коварное заболевание продолжало ежегодно опустошать города и селения, убивать и калечить самых молодых и полных сил, особенно среди бедноты, часто лишавшейся единственного кормильца семьи или всеми любимых чад.

Борьба с эпидемиями в Таврической губернии во второй половине XIX в. была чрезвычайно трудным, затратным, даже смертельно опасным делом, но в то же время не совсем бесполезным. Научная мысль и технический прогресс понемногу пробивали себе дорогу к широким массам. Для борьбы с большинством заразных болезней к этому времени уже существовали системы различных профилактических и лечебных мер. Например, против разных форм лихорадок применялись мышьяк, солянокислый раствор хинина и индуктивный ток по системе С.П. Боткина, подкожные впрыскивания, пилюли карболовой кислоты, раствор эвкалипта, мясомолочная диета, а при отеках – паровые ванны11. Брюшной тиф поддавался воздействию употреблявшейся в малых дозах сладкой ртути, соединяемой иногда с препаратами опия, периодическому освежению воздуха проветриванием, дезинфекции белья и выделений больного12. С пятнистой разновидностью тифа бо- ролись при помощи хлоровой воды, соляной кислоты, обтираний тела уксусом и мокрыми простынями, горчичников, банок, кровопусканий, головных примочек, пиявок на виски, гидротерапевтиче-ских ванн, укрепляющей диеты, теплого вина1. От холерного тифа, кроме вышеизложенных мер, помогали настои чая и мяты, кусочки льда, примочки на живот2. Разные формы ревматизма лечились грязевыми и песочными ваннами3. Если болезнь не носила злокачественного, хронического и запущенного характера, пациент легко поддавался воздействию перечисленных методик и вскоре выздоравливал. Смертность от многих опасных заразных недугов резко снизилась.

Определенные позитивные продвижения наблюдались даже в деле борьбы с натуральной оспой и дифтеритом, постоянно охватывавшими губернию. Например, врачам и санитарам к этому времени удалось безошибочно определить прямую зависимость роста развития острых заболеваний от санитарных условий местности, времени года и культурного уровня населения. При посещении пораженных оспой местностей уездные врачи и фельдшеры лично или через волостные власти, священников и имамов обращались к поселянам, проводили беседы о методах спасения детей от заражения. Они бесплатно вакцинировали крестьян, снабжали их лекарствами, убеждали соблюдать элементарные предохранительные меры (стирать одежду, убирать грязь, проветривать комнаты, белить стены известью, изолировать больных в отдельное помещение и не допускать их контактов с другими людьми, окуривать зараженные вещи раствором серы или сжигать)4. Для придания карантинным мероприятиям большего эффекта медицинскому персоналу часто приходилось направлять в деревни полицейских и солдат, ставить посты десятских возле зараженных домов, запрещать приближаться под угрозой ответственности к очагам эпидемии, организовывать на дорогах санитарные карантины и кордоны5 (Моргунов, 2021: 21).

С конца 1870-х в качестве временной меры борьбы с наиболее острыми и упорными эпидемиями (дифтеритом, чумой, холерой, оспой) врачи стали нанимать в деревнях сухие и просторные дома вне скученной застройки, принадлежавшие вдовам или бездетным супругам. В них организовывались приюты с исключительно женским медицинским персоналом, куда больные помещались на изоляцию. Надзор за детьми в таких приютах осуществляла надежная нанятая женщина или сестра милосердия. Уничтожение белья и личных вещей допускалось по усмотрению врача, фельдшера или особого уполномоченного от уездного земства и городской думы. Ему должны были предшествовать предварительная оценка стоимости имущества и выплата незамедлительной компенсации за утраченные вещи. В крестьянских избах полагалось по возможности изолировать больного в отдельное помещение, которое подвергалось постоянному воздействию свежего воздуха, просушке, белению и крашению стен, обработке мебели и предметов обихода парами серной кислоты и карболовым раствором.

Важным нововведением, повлиявшим на развитие эпидемий и процент смертности от них, стала разбивка городов и селений на мелкие санитарные участки и избрание в них санитарных по-печителей6. Эти должностные лица, тесно связанные с земской, городской и уездной администрацией и чинами полиции, наделялись широкими полномочиями и реальной силой. Социальные попечители обязывались немедленно выезжать в зараженные местности при первых же слухах о возникновении эпидемии или даже при подозрении на ее возникновение, принимать в борьбе с болезнями самые решительные меры, привлекать виновных к законной ответственности. В их обязанности входили: организация дезинфекции жилищ, чистки дворов, домов и помойных ям; проведение сожжений одежды и вещей больных; изоляция здоровых детей в отдельные помещения; недопущение любых контактов зараженных и лиц, ухаживавших за ними, со здоровыми людьми. В конце 1880 – начале 1890-х гг. мелкие санитарные участки во главе с надзирателями или попечителями, охватывавшие несколько кварталов или до 20 дворов, имелись в Евпатории, Феодосии и Керчи, во многих селениях Бердянского уезда. Решительная деятельность медиков позволяла своевременно предпринимать меры против эпидемий, предотвращать во многих случаях смертность от них, улучшать санитарное состояние городов и сел, убеждать граждан обращаться к врачебной помощи.

Постепенно стали разрабатываться конкретные меры, способные снизить заболеваемость дифтеритом и свести к минимуму последствия от него7. В борьбе с непокорной заразой, помимо мер по изоляции и дезинфекции, применялся нитрат серебра, холодные компрессы на шею, употреблялся внутрь раствор хинина и возбуждающие препараты (вино, валериана). Самый лучший результат достигался после настойчивого вдыхания горячих паров солей хлора и натрия с раннего этапа болезни и дезинфекции организма каждые 15 минут полосканием или проглатыванием препаратов. Врачи признавали такой метод лечения очень утомительным для самих больных и дорогостоящим. Часть земского медицинского персонала считала важными шагами в борьбе с болезнью предоставление крестьянам более полноценной пищи, насыщенной витаминами, и повышение общего культурного уровня деревни. В борьбе с дифтеритом широко применялись меры, эффективные против холеры и чумы, а свою очередь в борьбе с этими заражениями – дифтеритные.

Среди самих таврических сельских жителей стал наблюдаться рост доверия к врачам. Все больше неимущих пациентов стало прислушиваться к их советам и своевременно обращаться за медицинской помощью. В результате в народном сознании стало исчезать ложное суеверие, что больница – это добровольная тюрьма. В палатах лазаретов и приемных покоев перестали преобладать бобыли, запустившие свое состояние до последнего предела и обратившиеся к специалистам только тогда, когда уже не было почти никакой надежды на выздоровление1. В этих заведениях неимущие могли получить качественную медицинскую помощь и опеку опытного персонала, воспользоваться необходимым советом.

Как в русских и немецких, так и во многих татарских селениях, к оспопрививанию и работе в приемных покоях стали привлекать женщин, обученных оказанию неотложной помощи2. Сестры милосердия отличались аккуратностью, внимательностью к жалобам пациентов, ласковым и приветливым нравом, и матери с большой охотой доверяли таким фельдшерам сделать прививку своим детям. Губернская земская управа стала поднимать вопрос о создании в Крыму собственного оспопрививательного института и губернского телятника, способных произвести необходимую лимфу непосредственно на месте употребления вместо ее доставок издалека3.

В результате комплекса всех перечисленных выше мер прежде неизлечимые болезни, приводившие к смерти и страданиям десятков и сотен людей, становились легко поддающимися изгнанию благодаря стараниям врачей и самих жителей. Стали утихать и слабнуть эпидемии натуральной оспы, лихорадок, тифа, коклюша, ежегодно ранее охватывавшие губернию.

Выводы . Если подвести итоги развития медицины в Таврической губернии в конце 1860 – начале 1890-х гг., то можно заметить, что она с каждым годом становилась все более организованной, системной, упорядоченной. Все теснее налаживались связи с современной наукой, внедрялись новейшие способы и методы борьбы с болезнями. Врачи стали уделять больше внимания санитарному делу и сбору текущих статистических данных. У обывателей городов и деревень возникло больше доверия медицинскому персоналу, особенно специально подготовленным фельдшерам и сестрам милосердия. Все это вместе взятое привело к значительному снижению смертности и стало заметным продвижением вперед в развитии медицинской науки и практики.

В качестве доказательства несомненной результативности многолетних трудов таврических врачей на ниве «народного здравия», можно привести одно из сообщений Общества симферопольских врачей4. Во время бушевавшей в 1895 г. эпидемии дифтерита были применены при лечении детей сразу три вакцины. Их разработчиками стали Петербургский Императорский институт экспериментальной медицины, видный французский эпидемиолог Луи Пастер и немецкий врач Эмиль Адольф фон Беринг. Вакцины хорошо себя показали: во всех случаях применения был отмечен благоприятный исход и полное выздоровление без каких-либо последствий для юных пациентов. Внедрение этих сывороток в прививочную практику давало надежду на победу над опасной эпидемией в ближайшем будущем и в очередной раз убеждало медиков, что все их усилия не прошли даром.