Эстетика поступка

Поступок – телесный способ воплощения идеи. Действие, атрибутируемое как ценностный акт, выступает условием самораскрытия человека, расширяет представление личности о ее возможностях, «диаметре» собственного я .

В многообразии форм естественного самовыражения человека поступок выполняет означающую и структурирующую функции. Обретая статус воплощенного смыслополагания , поступок как «плотской, вещественный образ» мысли становится естественным выражением человеческой потребности «вселять духовное, невещественное в плоть» (В.И. Даль). Акт поступания становится возможностью «выхода» человека в новую социальную реальность. Так в системе межличностных взаимодействий формируется прецедентная норма, определяющая степень человеческой свободы и выступающая наиболее действенным фактором социодинамики.

Эстетическая проблематика поступка может быть выявлена уже на латентном уровне взаимодействия членов социума. Личности яркой противостоит личность «бесцветная». Наличествующие симпатии подчеркивают асимметричность взаимооценок, что предопределяет отмеченную Дж. Морено неравномерность распределения эмоциональных предпочтений между членами социальной группы. В своих действиях человек движим чувствами не в меньшей степени, чем рациональными установками. Вместе с тем в социальной индексации форм деятельности не в полной мере оказываются проявлены именно эстетические критерии, определяющие действительное положение индивида – его авторитет, статусность в системе межличностных отношений. С этической точки зрения можно все делать правильно, но при этом не поступать красиво. И, наоборот, «порок так живописен, а добродетель так тускла! Что же это за ужасы!» – сокрушался В. Розанов.

Эстетическая аспектология поступка определяется на самых разных ценностных уровнях. Социальная мера управляет характером взаимодействий, их направленностью, что поддерживается формулами «практического мировоззрения» и выражается коррелирующими понятиями этико-эстетической оценки: красиво/некрасиво, удобно/неудобно, ловко/неловко ...

Целесообразность поступка не мыслится в пределах парадигмы повседневных житейских актов, обычной поведенческой практики. Как исключительное действие поступок возвышается над формами стереотипного взаимодействия членов социума. Это не слагаемое модели поведения, а то, что из нее вырывается («норма поступка» невозможна, в отличие от исторически складывающейся и в необходимых пределах функционирующей «нормы поведения»).

Как важнейший акт практического познания поступок оказывается действием, преодолевающим пределы возможного. Акт человека поступающего по существу всегда экс-центри-чен . Единство внутренних значений понятия (отношения центра и периферии) самым непосредственным образом затрагивает проблематику эстетической выразительности. Внутренняя форма поступания закономерно уподоблена внешнему перемещению в пространстве. Поступок – производное от «поступи»; «шаг» – «выходка» – действие «из ряда вон» – «порыв» – «прорыв» обозначают выход за пределы принятого, дозволенного. Отражая архетипические пласты культуры, язык фиксирует неслучайные значения в соотнесенности с глаголами движения – «поступить», «оступиться»,

Лексикон

«уступить», «заступиться», «пре(пере)ступить», «превзойти». Поступок – это всегда «предельный опыт» действительности, который обнаруживается за чертой социального ординара. Акт сознания поступающего человека, как отмечал Ю.М. Лотман, можно определить как «способность выбора в альтернативной ситуации, в условиях, когда автоматическая предсказуемость выбора исключена» [7, с. 476].

Для действительной оценки совершенного человеком важно не что он делает, а каким образом он поступает. «Чувство ситуации» определяется на эстетическом уровне, опыт непосредственной рецепции становится условием выражения исторического полагания. Как образ действия поступок детерминирован внешними условиями – обстоятельствами места действия и времени действия. Поступок упорядочивает картину мира – «достраивает» ее, превращая в целостный феномен. Эстетический уровень рассмотрения вопроса предполагает более внимательное отношение к тому, что зачастую остается неак-центированным – исследуется не отношение, а выражение этого отношения. Ценностный статус поступка оказывается шире сферы побудительных мотивов, когда стилистическая окрашенность деятельности и семиотическая окрашенность деятельности представлены в нерасторжимом динамическом единстве.

Проблему самооценки человека в соотнесенности с внешней интерпретацией его поступков помогает решить аналогия с простыми математическими операциями.

«Каждый человек стоит столько, сколько он сделал, минус тщеславие», – утверждал Фридрих Великий.

«Человек не сумма того, во что он верит, не сумма своих убеждений, человек – сумма своих поступков», – делился в разговоре с журналистом И. Бродский.

Более сложный уровень раскрытия социометрических отношений предлагал Л. Толстой: «Человек – дробь. Числитель – это его внешние, телесные и умственные качества, сравнительно с другими; знаменатель – это оценка человеком самого себя. Увеличить своего числителя – свои качества – не во власти человека, но уменьшить своего знаменателя – свое мнение о самом себе, и этим уменьшением приблизиться к совершенству – во власти каждого человека».

В известной апории Зенона из Элеи движение летящей стрелы представлено как сумма моментов покоя. В каждый момент времени стрела должна занимать определенное пространство и, следовательно, движения нет – сумма «нулей движения» не может составить положительную величину. Логика биографического «целого» неизбежно растворяется в единичных актах – моментах человеческого поступания. Отдельный факт не решает вопроса множественной идентичности личности – отношениях особенного (своеобычного) и целого (общего) в пределах жизни как культурного текста. Поступок интересен не как пример частного наблюдения, а как репрезентирующий момент судьбы, что подчеркивал М. Бахтин, определяя жизнь не как данность, а как заданность [1, с. 32, 35, 40, 87, 100].

Система квалиметрических подходов позволяет оценить в качестве «целого» неслучайные индивидуальные черты. 2 Намного сложнее осуществить оценку отдельных «биографических слагаемых», которая начинается с принципов их обнаружения среди фактов «предустановленной гармонии», реалий «жизненного мира» или не поддающихся «бытовой» атрибуции явлений «философии жизни».

Эстетика поступка обнаруживает свой действительный статус в горизонте исторической событийности, определяющей собою «меру всей жизни». От непосредственного «чувства ситуации» (предваряющего и побуждающего к действию), через рецепцию телодвижений как «функционального удовольствия» (К. Бюлер), до последующего отбора ценностно окрашенных событий биографии как «обдуманного воссоздания жизни» (П. Вяземский), присутствует обязательная эстетическая рефлексия, дополняющая собою рационально постигаемые формы социального бытия.

Общество. Среда. Развитие ¹ 4’2014