Этноиммиграция

В научных кругах давно циркулируется модель этнической миграции. Несмотря на видимую простоту данного явления, в научной литературе о нем не сложилось однозначного понимания. Это связано в первую очередь с не однозначной интерпретацией самого термина «этничность». В нашем понимании этничность это сложноструктурированная система совокупных этнических черт, характеристик, признаков, которая является основной и единственной этноопределяющей категорией для всех этнических общностей, которая человеческое общество превращает в этническое [1, с. 88 - 93].

Еще одной существенной проблемой является то обстоятельство, что, с одной стороны, каждый иммигрант является носителем той или иной эт-ничности, и этнические факторы иммиграции едва ли не всегда переплетены с социально-экономическими, с другой стороны. Таким образом, при рассмотрении этноиммиграции возникает определенная сложность и путаница в различии этноиммиграции и беженцев. В изучении сложного по природе своей явления этнической миграции отечественными и зарубежными учеными проделана масштабная научно-исследовательская работа, позволяющая систематизировать представления об этнической миграции. Отдельные положения этой проблемы отражены в публикациях В.А. Авксентьева, Ю.В. Арутюняна, Г.С. Витковской, Г.Ф. Габдрахмановой, В.Г. Гельбраса, А.В. Дмитриева, В.И. Дятлова, В.А. Ионцева, Ж.А. Зайончковской, Н.М. Лебедевой, В.И. Мукомель, С.А. Панарина, В.Н. Петрова, Э.А. Паина, Г.А. Пядухова, И.А. Романова, А.В. Топилина, Т.Н. Юдиной, А.С. Юнусова [1;3;4;5;6;7;8;9;10;11]. Однако быстро меняющийся мир не обходит стороной исследуемую область, что требует определенных корректив.

Г.Г. Меликьян в энциклопедическом словаре «Народонаселение» для этнической миграции приводит два существенно отличающихся семантиче-

ских пояснения: во-первых, этническая миграция определяется как миграция населения, в которых участвуют люди определенной этничности; во-вторых, в этнической миграции на первый план выходит роль и факторы этничности [12, с. 572].

В научно-теоретическом анализе этого неоднозначного, сложного по природе своей явлении этнической миграции, зачатую, под термином «этническая миграция» понимается миграционный поток одной этничности. В таком же ракурсе сформировала свое видение Э.Р. Барбашина: субъектами миграционного потока выступают люди определенной этнической общности. «Этническая миграция включает в себя представительство людей различных [этно]национальностей в миграционных потоках» [13, с. 131]. Схожей позиции придерживаются многие отечественные исследователи [14, с. 10].

Другие же исследователи проблемы в трактовке определения характера и содержания этнической миграции опираются на значение роли и факторов этничности. Так, А.В. Топилин доказывает, что любую миграцию можно признать по форме этнической, ибо любая миграция включает в себя моноэтническое или полиэтническое представительство. В тоже время по содержанию этнической миграцией являются далеко не все миграционные потоки. Решающее значение для этнической миграции имеет значение этнических факторов, этнический состав, культура и традиции, включая трудовые, среди иммигрантов и принимающего населения, межэтнические отношения, языковая и религиозная ситуации [15, с. 64-70]. Нередко они бытуют в тесной взаимосвязи с факторами экономическими, социальными, экологическими и другими. Под этнической миграцией следует понимать миграцию, которая основана не на экономические факторы, а на факторы, непосредственно связанные с самосохранением этнической общности или части ее самостоятельного социально–экономического или

этнокультурного организма [16, с. 51-52].

Данные определения не вносят ясность в исследуемое понятие и все больше усложняют нашу задачу. Думается, что вопрос в том, какие исследовательские задачи поставил перед собой конкретный автор, и какие методологические задачи решает? При исследовании миграционных потоков в современной России, предложенные интерпретации этнической модели оказываются вполне пригодными, однако определенные трудности возникают при изучении этноиммиграции в постсоветском пространстве, например, как иммиграция армян из современной Армении коррелируется с самосохранением армянства.

Анализ этноиммиграции диалектически взаимосвязан с выбором собственных методологических подходов, инструментальных способов и средств, адекватно отражающих сущность и содержание исследуемой проблемы, разумеется, «не на чистом поле», а с использованием имеющегося богатого исследовательского материала с позиции позитивного ревизионизма и взаимодополняемости. Рассматривая этническую миграцию в общем миграционном процессе, можно выделить такие ее компоненты, как:

• -    субъект этноиммиграции как центральный элемент в модели этноиммиграции, в качестве которого выступают этнические общности или отдельные ее представители, находящие между собой в тесной взаимодействии во всем процессе миграции. Употребляя термин «субъект миграции» мы подразумеваем, что иммигрант самостоятельно принял решение об эмиграции, в отличие от беженца, который «не свободен» в принятии решения о переселении и выступает как объект миграции;

• -    объективные факторы этноиммиграции - это совокупные предпосылки и условия стимулировавшие процесс переселения. Как объективная реальность, характеризуют всю окружающую мигранта среду обитания - общественную (социальную) и естественную (природную), что может быть объединено в одно отношение: условия жизни. Среди них отличаются условия, которые непосредственно побуждают и выступают как объективные факторы этноиммиграции: общественные факторы - экономические, демографические, социальные, этнические, религиозные, политические, правовые, характеризующие территориальные различия в общественных условиях; естественные факторы, определяющиеся природными условиями проживания и труда, в том числе климатическими особенностями, экологической обстановкой, геологическими условиями и т.д. [17, с. 54].

• -    субъективные факторы этноиммиграции обусловлены потребностями и ценностными ориентациями иммигрантов. Многообразие человеческих потребностей порождает в потенциальных имми-

  грантах различные мотивы - начиная от желания получать приемлемый доход для удовлетворения базовых потребностей качественной жизни и заканчивая потребностями более высокого порядка, связанными с получением определенного социального статуса, профессиональной и творческой самореализацией. В качестве субъективного фактора может служить диссиминация эмоционально ярко окрашенных мифов, слухов, на основании которых возникают ожидания, которые в свою очередь трансформируются в массовидные эмиграционные настроения, порождающие субъективную готовность к эмиграции.

  На практике этноиммиграция обусловлена субъективными и объективными факторами в неразрывной диалектической взаимосвязи. Все факторы воздействуют не изолированно, а находятся в сложном взаимодействии, взаимообусловлены. Современный взгляд на иммиграцию исходит из неразделенной взаимосвязи субъекта и объекта, субъективных и объективных факторов иммиграции, причем субъект миграции не только формирует доминант, но осваивает и формирует реальную иммиграцию.

  Таким образом, этноиммиграцию можно представить как массовое перемещение, когда этнофор добровольно покидает этноареал (или ареал ее длительного проживания) и переселяется в иное географическое пространство. Примером этноиммиграции может служить переселение евреев в Израиль. Примером этноиммиграции является также репатриация армянства в Советскую Армению.

  Этноиммиграция в наши дни, как и на протяжении всей истории человечества, перестраивает этническую палитру отдельных регионов и мира, в целом. В научном сообществе нет единства в подходах к сущности и содержанию такого неоднозначного явления как этноиммиграция. Большинство ученых правоведов, политиков, назовем их «либералами», доказывают, что этноиммиграция, как и иммиграция вообще, решают одну из актуальных задач современной России, как демографический кризис, в том числе кризис рабочей силы. Другая часть исследователей, в противоположность «либералам», считает, что этноиммиграция источник террора, этнической преступности, радикального ислама, появления этнических анклавов труда в российских городах и селах.

  Разные подходы интерпретации этноиммиграции закономерно влекут за собой кардинально иные методы политико-правового решения насущной проблемы. Свою оценку этнической иммиграции, в основе которой лежит конфликтологенность предложили представители конфликтологической школы. Для представителей этого направления характерны констатация тех или иных противоречий, поиск субъектов конфликтов, их интересов и

  
  
  
  
  

ценностей, а также путей регулирования реальных, а иногда и ложно понятых конфликтов.

Этноиммиграция, в силу этнокультурной, эт-ноконфессиональной нетождественности с принимающим населением, способствует росту конфликтного потенциала в социуме. Сложность динамики этноиммиграции состоит в том, что непрерывно изменяется состав этноиммиграции. Российские ученые А.В. Дмитриев и В.И. Мукомель в контур этноиммиграции включили также трудовую иммиграцию и установили, что, если в начале 1990-х гг.этноиммигранты приезжали на постоянное место жительства в Россию, то начиная с 2000-х годов росла численность временных трудовых иммигрантов.

Ученые при этом справедливо подчеркивают, что решающее значение играет тип миграционного поведения: нацеленность на обоснование и постоянное проживание или заработки (временная трудовая миграция). Иными словами, у авторов есть разграничение мотивации как у трудовых иммигрантов, так и этноиммигрантов, что, на наш взгляд, является существенным фактом, тем самым предопределяет всю систему изучаемых взаимоотношений, в том числе политико-правовой статус эт-ноиимигранта.

Между тем выводы конфликтологического направления могут оказаться весьма полезными, так как этноиммиграция включает в себя в большей степени аналогичные социальные константы и переменные. В коммунальной жизни субъективное восприятие обычным россиянином этноиммигранта и этнического трудового иммигранта не расходятся. Неприятие общественностью этноиммигрантов базируется на опыте контактов, преимущественно, с трудовыми иммигрантами. Последние, в силу того, что в принимающей стране заведомо находятся временно, обособляются и не стремятся интегрироваться в принимающей социальной среде. Их слабая включенность в повседневный культурный обмен, отсутствие потребности придерживаться традициям, сложившегося образцам и общепринятым нормам поведения или незнание этих установок и традиций (воспринятое местным населением как нежелание), в значительной степени провоцируют напряженность между этноиммигрантами и местным населением.

Напряженность усугубляется в связи с тем, что этничность всегда оказывается самым доступным маркером отношений «свой–чужой». Между тем этничность, в силу своей сакральности пронизывает все сферы социальной жизни. В этнизированной социетальной палитре иноэтничность этноиммигрантов выставляет их в самом невыгодном положении. Этноиммигрантофобия - неблагоприятность к этноиммигрантам - производная от страхов утраты «ресурсов» [18, с. 67] и «утраты соб- ственной идентичности» [19, с. 167], зачастую небеспочвенные:   этноиммигрантам свойственны закрытость, клановость, вытекающие из инокультурной и иноэтничной традиций, нормы поведения, не сообразующиеся традициями и нормами поведения, принятые в принимающем обществе. Следовательно, негативное восприятие репутации отдельных представителей иммигрантских сообществ становится социально значимой константой. Принятый стереотип, как образец восприятия, фильтрации, интерпретации, распознавания окружающего мира и, в первую очередь, «своих-чужих», развертывает своеобразный барьер между принимающим населением и этноиммигрантами.

С другой стороны, выступает готовность этноиммигранта преодолевать сложившиеся барьеры, интегрироваться в социальную среду и приспосабливаться к новым социальным условиям.

Исследователи, среди основных факторов, способствующих   формированию позитивной ориентации этноиммигрантов на интегративную адаптацию к социетальной среде выделяют: открытость и доступность основных элементов социальной среды (рынки занятости и жилья, образование, социальное, культурное обслуживания и т.п.); социокульно-экономическая и культурная дистанция между старой и новой средой; этнокультурная     особенность     коллективной самоорганизации, производные от традиции и специфики организации социальной жизни прежней социальной среды; различия в адаптативных установках различных групп иммигрантов; исторически сложившийся опыт коллективного выживания в иноэтничной и инокультурной среде, особенно урбанизированной; доступность и развитость формальных и неформальных коммуникации [20, с. 107].

Как адаптивную реакцию самосохранения этноиммигранты возводят моноэтническую «буферную зону», где воспроизводятся привычные социальные коммуникации, традиционный этнокультурный архетип и вне этой зоны этноиммигрант чувствует себя как бы вне социума. Роль и характер «буферной зоны» не однозначны. С одной стороны, она служит как бы промежуточным звеном на пути социализации и интеграции в позитивные социальные коммуникации и общепринятые образцы и традиции. Причем степень сплоченности напрямую зависит от социально-экономического положения и степени образованности этнического иммигранта, и от того, в какой мере он нуждается во внутриобщинной консолидации для выживания, последующей социально-экономической адаптации. Пропорционально росту материального положения и степени вовлечения в национальные экономические отношения, статуса в социетальной иерархии происходит     ослабление     внутригрупповой

сплоченности и на первое место выходят общегражданские связи. С другой – изолированная «буферная зона» является невидимой преградой, бытовой и коммунальной сегрегацией. Такое вынужденно-добровольное «капсулирование» (по терминологии М. Саввы) этноиммигрантов чаще всего сознательная групповая и индивидуальная стратегия приспособления к принимающей среде, обусловленная невысоким уровнем адаптивной готовности иммигрантской общины [21, с. 148].

Такое клановое состояние характерно, когда этноиммигранты – чужаки для этнического большинства. Такого рода констатация статуса этноиммигрантов в обществе обуславливает их изолированность, общинную отчужденность (см.: примеч. 1). Полноценное межэтническое общение и позитивная интеграция в общественную жизнь для них недоступна «вследствие известных нормативноправовых ограничений или этнодискриминационной правоприменительной практики» [22, с. 6].

Конфликтогенный потенциал сегрегации, как существенный фактор в современном политико-правовом процессе, теоретически изучен многими авторами, тем не менее до сих пор остается юридическая неопределенность институциональных форм конфликта, наблюдаемой в процессах легитимации «буферной зоны».

Этноиммигранты в новой социально-культурной среде не демонстрируют особого желания заниматься созидательным трудом в национальной экономике, их вынужденным уделом становится освоение совершенно незнакомых дотоле видов трудовой деятельности в теневой экономике, узурпируя специфические сферы занятости в частнонелегальном бизнесе - торговле, общепите, сервисе -ранее им не свойственные коммунальные и экономические ниши. В научной литературе проблема «этнического разделения труда» впервые была за- тронута представителем немецкой исторической школы в экономической теории, классиком немецкой социологии Вернером Зомбартом, который предлагал возможность существования явной предрасположенности отдельных этнических групп к концентрации в некоторых профессиях и сферах экономики по причине наличия особых «нравственных» сил [23, с. 166-173].

Преимущественно «буферная зона» является той социальной лестницей и стимулом столь профессиональной мобильности этноиммигрантов. Достаточно прочные родственно-общинные социальные связи и взаимные родовые обязательства проявляются не просто в тесном общении, а во всемерной взаимной поддержке этноиммигрантов и являются незаменимой структурной основой вновь прибывшему иммигранту, в том числе в обучении и передаче профессионального опыта, быстрее встать на ноги и абсорбироваться. Этноиммигрант, преимущественно бедный, терпеливый, неприхотливый, вынужденный выжить всевозможными способами в конкурентной борьбе с коренным населением в поисках заработков, пусть и невысоких, в иерархии на рынке труда и услуг, реализует свой социальный капитал - этнический ресурс - с максимальной эффективностью (см.: при-меч. 2). Первоначально торгово-посредническая деятельность и производство этнических потребительских товаров для внутренних нужд «буферной зоны» становится своеобразным плацдармом в перспективном развитии коммерческого потенциала. Затем «экзотические» этнические товары и услуги могут поставляться и россиянам. А когда доступ к легальным сферам занятости ограничивается, криминальный бизнес и теневая экономика становятся вынужденным уделом и альтернативными каналами социализации, затрудняя аккультурацию и тем более интеграцию.