Этнокультуральные особенности самосознания и иерархия жизненных ценностей в структуре мировоззрения тувинской молодежи

Республика Тыва (РТ) находится в самом центре Азии, на юге Сибири. Ее территория составляет 170,5 тыс. квадратных километров. Население республики насчитывает 306 тыс. человек [ 1 ] . РТ характеризуется наивысшей степенью этнической компактности, преобладающей нацией являются тувинцы. РТ – самое молодое государственное образование в составе РФ. Тувинская автономная область (ТАО) образована в 1944 г., а в 1961 г.

преобразована в Тувинскую АССР. После распада Советского Союза Тыва получила статус Республики в составе Российской Федерации [5].

Исповедуемой религией тувинцев является буддизм. Однако исконная религия тувинцев – шаманизм, вера в злых и добрых духов, в силы природы и в их заклинания. До вступления в состав СССР основным занятием тувинцев было скотоводство. Большинство тувинцев-аратов вели кочевой образ жизни, пасли скот, жили в юртах и кочевали с места на место. Во второй половине ХХ века в Тыве за короткий период времени произошли серьезные этнополитические и социально-экономические преобразования, в результате которых изменился весь облик тувинской земли. Важнейшим этнополитическим и социальноэкономическим преобразованием явилось осуществление седентеризации (перевод на оседлость) аратских хозяйств, который завершился к середине 1950-х гг. [4, 11, 12]. При том что седентериза-ция является закономерным и всеобщим историческим процессом, неизбежным в условиях современной цивилизации, она имеет и отрицательные стороны. Главное негативное последствие процесса седентаризации связано с разрушением традиционной культуры, формировавшейся в кочевых условиях не менее двух тысячелетий. В процессе седентеризации особенно пострадали формы духовной культуры, которые были связаны с традициями шаманизма и буддизма. За годы осуществления политического реформирования выросли два поколения тувинцев, которые родились уже в условиях оседлости и не по своей воле утратили традиции кочевой культуры хозяйства и быта.

Цель исследования - выявить особенности самосознания и иерархию жизненных ценностей в структуре мировоззрения тувинской молодежи в современных социально-экономических условиях.

Материал и методы. Для изучения самосознания выпускников общеобразовательных школ мы использовали метод свободного выбора самоидентификаций – тест М. Куна и Т. Макпартленда «Кто я?» (Twenty statements self attitude Test – Kuhn M., McPortland T., 1954). Выпускникам необходимо было описать себя, 20 раз ответив на вопрос «Кто есть я?». Обработка полученных ответов проводилась методом контент-анализа. Для выявления ценностной ориентации молодежи старшеклассникам предлагалась специально разработанная анкета, в которой необходимо было определить ранговые места жизненных ценностей по следующим позициям: «забота о внешности», «физическое состояние», «деньги», «учеба», «дружба», «забота о родственниках», «духовные ценности», «забота о здоровье», «спорт», «карьера», «создание семьи», «секс», «застолье с веселой компанией», «гражданский долг».

Обследовано 206 старшеклассников тувинской национальности, из них 128 чел. проживали в сельской местности (западные районы РТ: поселки Чаа-Холь, Тээли, Хемчиг) и 78 чел. проживали в городской местности (г. Кызыл). Для выявления этнических особенностей самосознания параллельно обследовано 274 старшеклассника русской национальности, из них 68 чел. проживали в сходных социально-экономических условиях (г. Кызыл) и 206 чел. – в крупном промышленном центре (г. Красноярск). Все старшеклассники обследовались анонимно.

Для статистической обработки полученных результатов использовался пакет прикладных программ статистического анализа «Statistica for Win-dow» (Version VI). Анализ количественных показателей проводился с подсчетом медианы (Mе) и интерквартильного интервала (ИКИ), сопоставление групп проводилось с использованием U-критерия Манна–Уитни. Исследование выполнено в рамках комплексной программы Института медицинских проблем Севера СО РАМН по изучению состояния здоровья населения Республики Тывы.

Результаты и обсуждение. При анализе самосознания были выделены следующие смысловые единицы, традиционно принятые в психологии: «Я-социальное» (принадлежность к определенной социальной группе), «Я-рефлексивное» (описание собственных личностных черт и особенностей характера), «Я-физическое» (описание своей внешности, отдельных сторон физического облика), «Я-экзистенциальное» (отражение особенностей взаимоотношения личности с окружающим миром). Кроме того, в своих самоотчетах выпускники тувинской национальности часто актуализировали потребности, интересы и увлечения, т.е. ответы, в которых указывалась мотивационная направленность личности. Данные категории ответов мы выделили в отдельную смысловую единицу «Я-потребности».

Для оценки самосознания молодежи с временной позиции все полученные ответы разделены на две группы: ответы, отражающие представление о себе в настоящем, или «Я-реальное», и ответы, отражающие представление о себе в будущем, или «Я-идеальное».

У тувинской молодежи более выражено стремление самоидентификации с группой. Указание на социально-ролевую принадлежность наиболее часто звучит в самоотчетах тувинцев, проживающих в сельской местности (М=2,4, ИКИ=1,0-4,0), наиболее редко – в самоотчетах русских выпускников, проживающих в крупном промышленном центре (М=1,04, ИКИ=0,0-1,0). Среди всех категорий социальной идентичности чаще встречаются указания на учебную принадлежность, а также на семейную и локальную идентификацию. Указания на учебную принадлежность встречаются в само-отчетах 56,3 % тувинцев, проживающих в сельской местности, и у 42,3 % тувинцев, проживающих в городе. Реже всего указания на учебную идентичность присутствуют в самоотчетах русских выпускников, проживающих в Красноярске – 21,4 % (р=0,0002).

Тувинцы больше привязаны к своей семье, в то время как русская молодежь отличается большей самостоятельностью (р=0,02). Указания на семейную идентичность встречаются у 28,1 % тувинцев, проживающих в сельской местности, и у 34,6 % тувинцев, проживающих в городской местности. В самоотчетах русских старшеклассников указания на семейную идентичность встречаются у 14,7 % выпускников, проживающих в Кызыле, и всего у 6,3 % выпускников, проживающих в Красноярске.

Таблица 1 Самосознание тувинской и русской молодежи (М, ИКИ)

Структура самосознания	Тувинцы		Русские		Р 1-2	Р 2-3	Р 3-4
	Поселки n=128	Кызыл n=78	Кызыл n=68	Красноярск n=206
Я-соци-альное	2,4 1,0-4,0	1,9 0,0-3,0	1,8 0,0-3,0	1,04 0,0-1,0	>0,05	>0,05	0,024*
Идентичность
учебная	0,7 0,0-1,0	0,5 0,0-1,0	0,6 0,0-1,0	0,3 0,0-0,0	>0,05	>0,05	0,003**
семейная	0,4 0,0-1,0	0,6 0,0-1,0	0,2 0,0-0,0	0,1 0,0-0,0	>0,05	>0,05	>0,05
локальная	0,6 0,0-1,0	0,3 0,0-0,0	0,3 0,0-0,0	0,2 0,0-0,0	0,039*	>0,05	>0,05
национальная	0,2 0,0-0,0	0,1 0,0-0,0	0,1 0,0-0,0	0,1 0,0-0,0	>0,05	>0,05	>0,05
полоролевая	0,2 0,0-0,0	0,02 0,0-0,0	0,2 0,0-0,0	0,2 0,0-0,0	>0,05	>0,05	>0,05
гражданская	0,3 0,0-0,0	0,4 0,0-1,0	0,3 0,0-1,0	0,1 0,0-0,0	>0,05	>0,05	>0,05
Я-реф-лексивное	7,8 3,0-12,0	5,7 2,0-8,0	13,1 10,0-17,0	13,2 10,0-17,0	0,006**	0,000**	>0,05
Физ. данные	1,2 0,0-2,0	0,4 0,0-1,0	1,1 0,0-1,0	0,7 0,0-1,0	0,000**	0,000**	>0,05
Я-экзис-тенци-альное	0,2 0,0-0,0	0,2 0,0-0,0	0,4 0,0-0,0	0,6 0,0-1,0	>0,05	>0,05	>0,05
Я-потреб-ности	5,7 1,0-9,0	8,1 4,0-11,0	2,9 0,0-4,0	3,04 0,0-5,0	0,000**	0,000**	>0,05
Физиологические	0,3 0,0-0,0	0,5 0,0-1,0	0,4 0,0-1,0	0,2 0,0-0,0	>0,05	>0,05	>0,05
Увлечения	2,9 0,5-5,0	3,3 1,0-5,0	1,7 0,0-3,0	1,6 0,0-3,0	>0,05	0,000**	>0,05
Отношения	1,9 0,0-3,0	3,4 2,0-5,0	0,8 0,0-1,0	0,9 0,0-2,0	0,000**	0,000**	>0,05
Деятельность	0,6 0,0-1,0	0,8 0,0-1,0	0,1 0,0-0,0	0,3 0,0-0,0	>0,05	0,001**	>0,05
Я-реа-льное	17,4 16,0-20,0	16,5 16,0-19,0	19,6 20,0-20,0	18,6 19,0-20,0	0,04*	0,000**	>0,05
Я-идеа-льное	1,5 0,0-2,0	3,2 1,0-4,0	0,3 0,0-0,0	0,4 0,0-0,0	0,000**	0,000**	>0,05
Нет ответа	1,1 0,0-0,0	0,3 0,0-0,0	0,0 0,0-0,0	0,9 0,0-0,0	>0,05	>0,05	>0,05

Для тувинцев семейная и локальная идентичности имеют равное значение, в то время как для русской молодежи более значима локальная идентичность, по сравнению с семейной. Указания на локальную идентичность встречаются в само-отчетах 38,3 % тувинцев, проживающих в сельской местности, и у 20,5 % городских тувинцев. В самоотчетах русской молодежи указания на локальную идентичность встречаются у 22,1 % выпускников, проживающей в Кызыле, и у 17,5 % выпускников, проживающих в Красноярске.

Этническая (национальная) принадлежность занимает одно из последних мест в структуре социальной идентичности как у русской, так и у тувинской молодежи. Такая низкая этническая идентификация объясняется отсутствием межэтнических конфликтов и обострений в обследуемых на- селенных пунктах на момент тестирования [8]. С другой стороны, у молодежи тувинской национальности, проживающей в сельской местности, отмечается более высокая этническая идентичность по сравнению с тувинцами, проживающими в городской местности (17,9 и 7,7 %, р=0,03). Снижение уровня этнической принадлежности в самосознании городских тувинцев мы связываем с модернизацией общества, процессами глобализации, которые привели к изменениям ценностномотивационной структуры личности, на что указывали и другие авторы в своих исследованиях [3, 10].

На сегодняшний день практически утрачена религиозная идентичность у молодежи тувинской и русской национальностей. Среди всех опрошенных тувинцев имелись лишь два высказывания, касающиеся религии: «хочу увидеть бога Иегову» и «верю в бога».

Самосознание тувинцев является продуктом коллективистской культуры, т. е. культуры традиционного типа, в которой человек с самого рождения интегрирован в сплоченные группы, защищающие его. Личность в таких культурах рассматривается как принадлежащая группе, видящая смысл жизни в социальных связях, идентификации с группой и разделении общего образа жизни. Подтверждением этому служат высказывания тувинской молодежи, касающиеся отношений с окружающими людьми (родителями, братьями и сестрами, близкими друзьями, учителями и др.). Частота высказываний, в которых актуализирована система межличностных отношений, у тувинцев, проживающих в сельской местности, составляет 1,9 (ИКИ=0,0-3,0). Еще выше частота таких высказываний у тувинцев, проживающих в городской местности, в условиях модернизированной культуры, и составляет 3,4 (ИКИ=2,0-5,0; р<0,001). Высказывания молодежи тувинской национальности содержат многочисленные описания собственных чувств и отношений, в которых проявляется выраженная аффилиативная потребность: «люблю маму и папу», «очень люблю свою семью», «уважаю старших», «уважаю своих близких, родных, друзей», «люблю всех своих родственников», «не хочу ни с кем ссориться», «хочу жить дружно».

В самоотчетах тувинцев присутствуют встречные ожидания доброжелательных отношений со стороны окружающих, звучит потребность быть принятым в обществе, принадлежать к группе, в которой с тобой считаются: «хочу, чтобы меня все любили и уважали», «хочу быть любимым для всех», «хочу, чтобы мама была довольна тем, как я учусь», «хочу, чтобы мои друзья и знакомые гордились мной».

По сравнению с тувинцами русские выпускники довольно редко в своих самоотчетах актуализируют систему межличностных отношений (р<0,001). Доля высказываний подобного плана у русской молодежи, проживающей в Кызыле, составляет 0,8 (ИКИ=0,0-1,0), у русской молодежи, проживающей в Красноярске, - 0,7 (ИКИ=0,0-1,0).

Анализ мотивационной направленности личности («Я-потребности») показал, что тувинцы в 2— 3 раза чаще актуализируют свои потребности, чем русские (p<0,001), что свидетельствует о потреб-ностно-бытовом уровне самосознания тувинцев. В своих самоотчетах они отражают образ быта тувинцев («стираю свою одежду», «топлю печку», «делаю домашнюю работу»), интересы и увлечения («люблю рисовать», «петь», «танцевать», «отдыхать на природе», «бывать в веселых компаниях»), физиологические потребности («люблю спать», «люблю хорошо поесть», «люблю пить», «хочу курить», «хочу секса»). Мы считаем, что потребностно-бытовой уровень самосознания тувинцев является следствием кочевого образа жизни и многовековых традиций тувинского народа. Исторические документы свидетельствуют о том, что жизненный уклад тувинцев сохранялся практически в неизменном виде на протяжении 1300 лет [9].

Анализ «Я-рефлексивного» показал, что тувинцы описывают свои личностные качества в 2— 2,5 раза реже, чем русские (p<0,001). «Я-рефлексивное», в отличие от «Я-потребностей», отражает индивидуалистичность, независимость, автономию личности, потребность в самоактуализации. У тувинцев этот показатель ниже, чем у русских, и еще более снижается в модернизированных условиях проживания (р<0,001). Одновременно повышается аффилиативная потребность, о чем уже было сказано выше. Данные показатели свидетельствуют о том, что проживание в модернизированных условиях, в условиях полиэтнической среды, не способствует развитию независимости, индивидуализации и самоактуализации у подростков тувинской национальности, а наоборот, обостряет чувство взаимозависимости, повышает стремление в идентификации с группой. Пассивность личностной позиции тувинцев мы объясняем следствием традиционного образа жизни и традиционного религиозного мировоззрения - веры в сверхъестественные силы, в злых и добрых духов, полной зависимостью от природы, что веками формировало обособленносозерцательный стиль жизни и не способствовало активности личности и ее самоактуализации [9, 12].

Анализ самосознания молодежи с временной позиции показал, что тувинцы актуализируют свое будущее в 5—10 раз чаще, чем русские (р<0,001), а описание своего настоящего встречается реже, чем у русских (р<0,001). Большинство тувинцев имеют большие надежды на будущее, идеализированные представления о своем будущем и о собственной социальной роли, которые свидетельствуют о несформированности рациональной жизненной платформы, пребывании в иллюзорном мире, оторванном от реальной действительности. Профессиональная направленность личности в структуре «Я-идеального» представлена в самоотчетах у 57,1 % тувинцев, проживающих в сельской местности, и у 76,9 % городских тувинцев. При этом тувинские выпускники имеют до- вольно высокий уровень притязаний относительно своей будущей профессии: «хочу быть врачом», «главным врачом», «в будущем я хочу быть юристом и добьюсь таких высот», «хочу быть кинозвездой», «топ-моделью», «певцом», «актрисой», «журналистом», «хочу быть президентом РФ», «поэтессой», «композитором», «хочу быть летчиком», «космонавтом», «буду бизнесменом», «буду банкиром», «будущий прокурор», «будущий адвокат». 12,9 % выпускников, проживающих в сельской местности, и 6,2 % выпускников, проживающих в Кызыле, имеют более скромные притязания и ориентированы на получение доступных и востребованных профессий.

Материальная направленность личности в структуре «Я-идеального» актуализирована у 5,5 % тувинцев, проживающих в сельской местности, и у 23,1 % тувинцев, проживающих в городской местности. В самоотчетах молодежи присутствуют следующие высказывания: «хочу стать миллионером», «зарабатывать много денег», «желаю крутую тачку и мотоцикл», «хочу жить в достатке», «хочу много денег».

Направленность на повышение социального статуса и приобретение известности звучит в са-моотчетах 3,1 % тувинцев, проживающих в сельской местности, и 12,9 % тувинцев, проживающих в Кызыле: «уверен, что в будущем буду хорошим руководителем», «хочу быть важным человеком», «хочу быть известным», «хочу выйти в светское общество», «хочу добиться сногсшибательной карьеры», «хочу быть всемогущим», «хочу быть авторитетом общества».

Соотношение «Я-реального» и «Я-идеального» лежит в основе самооценки личности, как соотношение реальных достижений индивида и его притязаний. Эти основные звенья самосознания обычно не совпадают, однако большие расхождения между ними считаются тревожным симптомом, так как ведут к нарушениям поведения и не-адаптивности. Конфликт между «Я-идеальным» и «Я-реальным» может явиться причиной депрессивных переживаний и постоянного недовольства собой, как признаков фрустрированности. Следствием неблагоприятной, дезадаптивной Я-концеп-ции могут быть снижение самоуважения, социальная деградация, агрессивное поведение [2].

Будущий семейный статус в структуре «Я-идеального» у тувинской молодежи актуализируется довольно редко. У 2,3 % тувинцев, проживающих в поселках, и у 7,7 % тувинцев, проживающих в городе, встречались следующие высказывания: «я - будущий отец», «будущая мать», «в будущем стану хорошим отцом». Планы создать семью присутствуют в основном в самоотчетах юношей, проживающих в городе, девушки высказываются о будущем семейном положении в единичных случаях.

Русские выпускники более реально смотрят на жизнь. Образ «Я-идеального» присутствует всего у 14,7 % старшеклассников русской национальности, проживающих в Кызыле, и у 23,3 % старшеклассников, проживающих в Красноярске. Выска- зывания русских выпускников в отношении планов на будущее менее конкретны по содержанию, но по своей сути отражают более активную личностную позицию: «найти свое место в жизни», «хочу добиться своей цели в жизни», «сделать карьеру», «жить лучше, чем мои родители», «быть уверенным в завтрашнем дне», «быть востребованным», «быть успешным», «хочу добиться всего сам». Самоотчеты русских выпускников отражают реалии современной жизни: неопределенность, нестабильность, отсутствие уверенности в завтрашнем дне.

При анализе иерархии жизненных ценностей в структуре мировоззрения тувинской молодежи в современных социально-экономических условиях выявлено, что у молодежи тувинской национальности, по сравнению с русской молодежью, не определяется существенных различий в системе предпочитаемых жизненных ценностей. Данный факт отражает процессы ассимиляции западной культуры в сознание коренного населения и процессы урбанизации, происходящие в РТ.

В ценностном сознании тувинцев, как и у русских, на первое место выходит учеба, на второе – забота о здоровье, на третье - дружба. Тувинские выпускники, проживающие в городской местности, дают большее предпочтение таким ценностям, как деньги (р=0,01) и карьерный рост (р<0,001), по сравнению со старшеклассниками, проживающими в сельской местности, что мы связываем с большими возможностями профессионального роста и самореализации в городских условиях.

Вместе с констатацией факта ассимиляции западной ментальности в сознание коренного населения с большим сожалением приходится сознать факт негативного влияния последствий идеологического и психологического кризисов, которые разрушили прежние представления о семейной жизни у тувинцев и привели к падению ценности семейных отношений. В связи с этим тувинские выпускники, также как и русские, создание семьи отодвигают на последние позиции, наряду с интересом к сексу и застольем с веселой компанией. Крайне негативным фактом является и тот факт, что у сельской молодежи застолье с веселой компанией более предпочитаемо, чем у городской молодежи (р=0,005), и выходит в иерархии жизненных ценностей на более приоритетное место, по сравнению с ценностью семейных отношений.

Заключение. В ходе этнополитических и социально-экономических преобразований, происшедших в Республике Тыве во второй половине ХХ века, наиболее радикальным изменениям подверглась внешняя, материальная сфера жизни общества, что привело к утрате прежней ценностной ориентации и переориентации на другие социализирующие ценности. Но духовная сфера, являясь глубинной стороной многовековой культуры тувинского народа, не могла полностью трансформироваться за столь короткий исторический срок. Следствием этого явился разрыв между внешним проявлением жизни тувинцев и их внутренним миром. На сегодняшний день в ценност- ном мировоззрении у тувинской молодежи определяется переориентация на жизненные ценности западной культуры: направленность на учебу и получение высшего образования, материальное благосостояние и карьерный рост. Вместе с этим отмечаются падение ценности семейных отношений, утрата религиозной идентичности и снижение осознания этнической принадлежности. Все это находится в выраженном противоречии с внутренним миром тувинцев, который на протяжении многих веков формировался в условиях коллективистской культуры, предполагавшей сохранение сплоченности и единства, взаимозависимости членов группы на основе гармоничных отношений. В связи с этим основная потребность тувинцев – аффилиативная потребность, потребность в интеграции и групповой сплоченности представляется неудовлетворенной. Этнополитические и социально-экономические преобразования в РТ привели к динамической адаптации человеческих потребностей к определенному образу жизни в соответствии с требованиями экономической и социальной структуры общества. Однако приспособляемость и адаптационные возможности личности не безграничны. Кроме определенных физиологических потребностей, удовлетворение которых является императивной необходимостью, существуют еще и неотъемлемые психологические свойства личности, которые возникают в процессе эволюции и развития того общества, к которому принадлежит человек как продукт собственной культуры. Эти потребности могут фруст-рироваться и подавляться, но такое подавление приводит к новым реакциям, в частности к появлению разрушительных тенденций (Фромм Э., 1990). Подтверждением этому служат медикодемографические показатели здоровья населения РТ. В настоящее время показатель средней про- должительности предстоящей жизни у мужчин в РТ не превышает 51 года, у женщин - 63 лет [1]. В структуре смертности на первое место выходит смертность от травм, отравлений и других повреждений, вызванных внешними причинами, а показатели смертности населения от случайных отравлений алкоголем и от убийств самые высокие на территории РФ [6, 7].