Этнокультурные особенности перевода русского кинодискурса на китайский язык: на примере кинокомедии "Служебный роман"

Переводной дискурс в последнее время очень востребован в связи с усилением глобализации и необходимостью понимать собеседника на другом языке, поэтому интерпретация смысла исходного текста и со-зданиеэквивалента на другом языке являются одними из главных задач современной лингвистики. Актуальность предлагаемого исследования связана с тем, что рост со- циально-экономических контактов между Россией и Китаем подстегивает интерес к изучению этносоциокультурных особенностей стран. Так, еще в начале ХХ века русская культура и русский кинематограф сыграли значительную роль в становлении китайского кинематографа [1], поэтому интерес китайского зрителя к русскому кино закономерен и ожидаем. В связи

Этнокультурные особенности перевода русского кинодискурса на китайский язык: на примере кинокомедии «Служебный роман»

Цинь Мэн аспирант кафедры иностранных языков филологического факультета. Российский университет дружбы народов, Москва. Сфера научных интересов: кинодискурс, компаративистика, переводоведение, лексикология, семантика, теория языка. Автор 1 опубликованной научной работы.

с этим мы считаем, что необходимо знать те кинофильмы изучаемой лингвокульту-ры, которые могут помочь в понимании менталитета другой страны. Например, в начале ХХ века русские кинематографисты запечатлели знаковые моменты из традиционной китайской жизни в Харбине и Северо-Восточном Китае [1]. Усиливающаяся тенденция к сотрудничеству между Китаем и другими странами стала пусковым моментом для реализации иностранных фильмов на китайском кинорынке. Так, Чанчуньская киностудия только в 90-е годы ХХ века осуществила перевод свыше 700 зарубежных кинофильмов, в том числе более 200 фильмов на русском языке [2], и этот процесс продолжается и в XXI веке. Сегодня мы видим усиление контактов между Россией и Китаем, поэтому обучение переводчиков переводу кинодискурса является одной из важных задач, поскольку помогает понять сложность русской души. Целью нашей статьи является выявление особенностей перевода русского кинодискурса на китайский язык на примере кинокомедии Э.А. Рязанова «Служебный роман».

Перевод кинодиалогов исследователи относят к уникальному виду искусства, который имеет схожие черты с художественным литературным переводом [3]. Переводчик при переводе фильмов сталкивается с проблемой подбора эквивалентов образов, относящихся к разным лингвокультурам [4; 5], не допуская когнитивных искажений при передаче смыслов, чтобы реципиент как носитель реалий другой этноязыковой картины мира смог понять чувства, эмоции и переживания героев [5; 6; 7].

В диалогах героев российских кинофильмов широко используются фразеологизмы, пословицы и поговорки, чтобы четче обрисовать внутреннюю картину мира с ее специфическими чертами и фоновыми знаниями о мире, что помогает понять ту или иную сцену в фильме. В этом плане советский кинофильм «Служебный роман» (1974) не является исключением, показывая устоявшиеся стереотипы о чиновнике в русской языковой картине мира [8]. Например, всем известна сцена, в которой пронырливый Самохвалов советует своему бывшему одногруппнику, а ныне коллеге-подчиненному Новосельцеву влюбить в себя директора и «брать быка за рога». Этот экспрессивный фразеологизм, который обозначает решительное и/или немедленное действие, понятен китайцам, поскольку имеет аналоги в ки-тайскойкартинемира: 抓住要害 [Zhuā zhù yàohài] («ближе к делу») и 擒贼先擒王 [Qín zéi xiān qín wáng] («сначала поймай главаря»), то есть «в любом деле начинай с главного».

При осуществлении киноперевода специалист сталкивается с проблемой: китайская лингвокультура не настроена на решительное действие, скорее на поступательное движение в духе политики «мягкой силы» и конфуцианских стратагем,

126 Вестник Российского нового университета

126 Серия «Человек в современном мире», выпуск 4 за 2021 год однако имеет в своем арсенале некоторые приближенные аналогии. Для передачи смысла фразы Самохвалова кинопереводчик использовал китайский фразеологизм 抓住要害 [Zhuā zhù yàohài] («ближе к делу») как более нейтральный по окраске и менее экспрессивный.

Такая замена, на наш взгляд, обусловлена тем, что в китайской картине мира понятие «бык» имеет неоднозначные интерпретации. С одной стороны, китайцы с почтением относятся к корове, но, с другой стороны, они отрицательно относятся к быку, который считается олицетворением настырности, упрямства. Это особенноярковидновкитайскойпословице 初生牛犊不怕虎 [Chūshēng niúdú bùpà h ǔ ] (дословно «новорожденные бычки не боятся тигров») в значении «молодость не знает страха». Однако второе устойчивое китайское выражение имеет больше значений, поэтому во избежание когнитивных искажений в ходекиноперевода был использован китайский фразеологизм 抓住要害 [Zhuā zhù yàohài] («ближе к делу»), который более приемлем в корпоративном общении. Таким образом достигается прогнозируемая эмоция, которая подготавливает аудиторию к вполне объяснимым реакциям на те или иные сцены кинофильма, также перенося их на подобного рода ситуации в реальной жизни, что вызывает интерес зрителей как к самому кинодискурсу, так и к России в целом.

В ответ Новосельцев также использует устойчивое выражение «подкреплюсь и начну метать бисер», которое передается близкой по значению китайской фразой 对牛弹琴 [Duìniútánqín] («играть на пианино перед коровой»). Используемое выражение «метать бисер» является усеченным библейским фразеологизмом «не мечите бисер перед свиньями, да не попрут его ногами», который означает, что нет смысла тратить слова на тех людей, которые не хотят или не могут понять вас. Новосельцев тем самым показывает, что он идет выполнять безнадежное дело – общаться с человеком, который априори его не поймет. В христианской, а впоследствии и в русской культуре свинья – символ духовной грязи, обозначение бесов, чертей и людей, одержимых пороками. В китайской же культуре этот смысл отсутствует, поскольку свинья почитается особо и считается символом богатства, плодородия и благополучия под влиянием буддистского канона животного цикла. Неслучайно Новосельцев считает Калугину ограниченным и жестким человеком, приписывая ей следующее отношение к детям: «Она в принципе не знает, что на свете бывают дети. Она уверена, что они появляются на свет взрослыми, согласно штатному расписанию, с должностью и окладами». Говоря так о Калугиной, Новосельцев тем самым обесценивает ее как женщину, акцентируя внимание на ее качествах как работника и руководителя. Иными словами, по мысли Новосельцева, Калугина отторгает женское начало вообще. Такое позиционирование находит понимание и одобрение в китайской аудитории, и эта фраза в китайском переводе звучит как «她根本不知道这世界上还有孩子， 她认为都是跟着机关编制出生的， 按职务，按级别工资入座的。[Tā gēnběn bù zhīdào zhè shìjiè shàng hái yǒu háizi, tā rènwéi dōu shì gēnzhe jīguān biānzhì chūshēng de, àn zhíwù, àn jí bié gōngzī rùzuò de] («Она даже не знала, что бывают дети, по ее мнению, все родились в рамках организации, и им платили в соответствии с их должностями и званиями»). В китайском переводе комичный эффект оказывается сильнее, чем в русском оригинале. Эта фраза Новосельцева находит большой отклик в китайской

Этнокультурные особенности перевода русского кинодискурса на китайский язык: на примере кинокомедии «Служебный роман»

аудитории,посколькутеправа, которыепо-лучили китаянки в эпоху политики «одна семья – один ребенок», способствовали стремлениям китаянок сделать карьеру, игнорируя семейные традиции и ценности. Не случайно китайская пословица гласит: « 养女儿就像灌溉别人的田地 [Y ǎ ng n ǚ ’ér jiù xiàng guàngài biérén de tiándì] («вырастить дочь – всё равно что оросить чужое поле»). Следует отметить, что китайская лингвокультура в целом настроена на использование языковой игры [5], поэтому даже в переводных кинодиалогах есть отсылки к китайскому паремиологическому фонду языка, что демонстрирует важность заключенной в паремиях информации [7].

Непринужденное общение между начальником и подчиненным, между Самохваловым и Новосельцевым, не является для китайской культуры нормой, поэтому представленное в фильме русское корпоративное общение вызывает вполне объяснимый интерес и в некоторой степени культурный шок, что может провоцировать ошибки в межкультурном общении, когда китайцы пытаются использовать аналогичный формат общения (панибратский, свободный) в реальной жизни с русскими компаньонами. Например, китайский зритель не может понять и принять тот факт, что в корпоративной среде допустимо использование при общении сотрудников уменьшительно-ласкательных форм имен (Юрочка, Наденька, Верочка, Шурочка), либо сокращенных форм имени (Юра, Надя, Вера), либо только фамилий («Верочка, пригласите ко мне Новосельцева!»; «Вы слышали новость про Самохвалова?!» и др.), принимая это за специфику русского корпоративного общения. В дальнейшем это чревато усугублением ошибок вследствие нарушения норм стилистики и речевого этикета. Вместе с тем мы наблюдаем несоответствие образов чиновника в русской [8] и в китайской линг-вокультурах.

В китайской культуре полная формула обращения не трехчленная, как в русском языке, а двухчленная, состоящая из имени и фамилии, при этом предпочтительным является обращение по фамилии, поскольку понятие рода, семьи для китайцев имеет большее значение, чем отдельный индивидуум. Поэтому использование просто имени в корпоративной культуре невозможно, не говоря уже об уменьшительных формах имен. Однако имена собственные в их различных вариациях активно используются в русском кинодискурсе, ставя перед переводчиками сложную задачу передачи имен возможностями другого языка, в котором такая вариативность отсутствует.

Отдельную сложность представляют для перевода отчества, когда вместо имени-отчества используется лишь отчество, да и формула «имя + отчество» также непонятна носителям китайского языка, поскольку сама категория отчества отсутствует в китайской культуре, что вызывает затруднения у тех, кто изучает русский язык. Как правило, начинающие китайские русисты используют в речевой практике либо имя, либо фамилию, либо имя и фамилию. При этом особую специфику добавляет и разница в способах артикулирования доцифровым и цифровым поколениями [9].

Эта ошибка обусловлена тем, что в переводных русских фильмах используется модель «имя +фамилия». Модель «имя + фамилия» используется в кинофильме «Служебный роман», при этом другие альтернативные имена, которые имеют место в оригинале, не используются совсем. Во всех сценах, во всех диалогах в кинофильме мы встречаем лишь формулу «имя + фамилия». На наш взгляд, это

Вестник Российского нового университета

Серия «Человек в современном мире», выпуск 4 за 2021 год делает общение в фильме больше официальным, поскольку обыгрывание использования форм имени в китайской версии кинофильма остается за кадром вследствие особенностей китайской культуры.

Так, наша работа имеет и теоретическую, и практическую значимость. Теоретическую – поскольку вносит ясность в толкование того или иного выражения, использованного в кинокомедии «Служебный роман», уточняет возможности использования эквивалентной лексики при переводе на китайский язык. Практическая значимость заключается в понимании этносоциокультурной специфики кинодиалогов и использовании их как ролевой модели в межкультурном общении.

Наличие специфики перевода кинофильмов на другой язык позволяет нам говорить о культурно обусловленном процессе киноперевода, поскольку, если язык кинодиалогов трудно понять, зрители не просто потеряют интерес к фильму, но и могут начать игнорировать страну происхождения кинофильма на своем кинорынке, что скажется на продвижении фильмов на инокультурном кинорынке. Поэтому при переводе кинофильмов переводчики стараются использовать общеупотребительную лексику, чтобы кинофильм был интересен и доступен для понимания любому зрителю.

Кинодискурс, с одной стороны, помогает понять мир изучаемой страны, однако, с другой стороны, отсутствие или недостаточное знание этикетных норм общения может способствовать усвоению неформальных шаблонов общения вследствие этнолингвокультурной разницы между русским и китайским языками.