Эвергетика и онтологии управления

Понятие онтологии управления может рассматриваться как «набор определений фрагмента декларативных знаний, ориентированный на совместное многократное использование практиками и теоретиками управления» [1- 5]. В современной науке и практике можно говорить о нескольких онтологиях как системах идеологий и теорий управления, реализующих их технологий и отражающих их особенности системах понятий. С одной стороны, онтология как система понятий выступает как инструмент достижения взаимопонимания в науке и практике, и здесь «важна конвенция относительно факта, требующего объяснения» и управления. Как отмечают Н.М. Боргест и другие исследователи онтологий проектирования, эта конвенция важна для того, чтобы пересматривать объяснение и управление, находить новые решения и создавать новые онтологии [6-10]. С другой стороны, традиционное представлений об онтологии как науки о бытии позволяет выделить в существующих практиках и теориях управления их «технологические» и «онтологические» аспекты.

1    Проблемы и задачи управления

На сегодняшний день классическая модель управления во многом устарела, поскольку разработанный ею язык (система понятий) весьма ограничен, а бытийный аспект управления, по сути, элиминирован. Современная эвергетическая модель управления ставит перед собой вопросы о том, что есть управление и какими способами (технологиями) оно может быть реализовано, а также создаёт новую систему понятий описания процессов управления, включающую как классические, так и новые термины и взаимосвязи. Таким образом, эвергетика выступает как онтология управления в целом. Её развитие связано с тем, что усложнение сообществ и процессов их развития, умножение разнообразия проблем управления этими сообществами и их развитие актуализируют необходимость разработки подходов, интегрирующих практическое многообразие этих проблем и разрабатывающих единые, теоретические модели и мета-модели. Такие модели позволяют ответить на вопрос о том, что такое управление и какое именно управление необходимо для развития сообществ как примеров сложных, развивающихся систем. Особенно важно решение этого вопроса в отношении масштабных, трансординарных ситуаций, возникающих в результате рассогласования общественного функционирования и развития управления ими.

Возможности продуктивного осмысления постоянно меняющихся социальных отношений ограничены многочисленными нарушениями, заложенными в теории и практике экономики «дикого капитализма» или «дикого рынка», сложившихся в России на рубеже XX – XXI веков. Одна из важнейших групп проблем и, соответственно, задач теории и практики управления, связана с регуляцией современного профессионального рынка труда и необходимостью делиберализации отношений государства и общества к той части предпринимательской и иных сфер активности людей, в которых отмечаются нарушения нравственных норм и прав людей. Другая – с решением вопросов прекаризации профессионального труда на фоне огромного и всё нарастающего социального неравенства, организации взаимодействия центральных и периферийных структур, защищающих права трудящихся и потребителей, наряду с правами и интересами государства и производителей. Третья проблема связана с регулированием соотношения меритократических и бюрократических («криптократиче-ских») «лифтов», необходимостью развития профессиональной и человеческой культуры граждан, в том числе предпринимателей, с целью внедрения продуктивных технологий предотвращения и коррекции профессиональных деформаций и профессионального выгорания, безработицы и дауншифтинга, профилактики иных кризисов индивидуального и организационного развития. Четвертая проблема - деформализации и десимуляции бюрократическими и иными структурами мер поддержки гражданского общества и бизнеса, а также создание механизмов участия и поддержки государства и социально ответственного и необходимого государству и обществу бизнеса гражданами. Пятая проблема – поиск новой онтологии управления как системы её идеологических, теоретических и технологических основ. Такая онтология, по мнению современных исследователей, может быть сформирована на основе феноменологической парадигмы исследования процессов управления организациями.

Она предполагает особое внимание связи «целевой рациональности» с «рациональностями» и «иррациональностями» ценностно-смысловыми.

2    Эвергетика В.А. Виттиха

Одним из примеров реализации этой парадигмы является эвергетика В .А. Виттиха, являющаяся иллюстрацией трансдисциплинарного и трансдискурсивного, онтологического подхода к осмыслению сути и технологий управления. Эвергетика позволяет выделить стратегии управления, более или менее гармонично реализующие его ценности и цели, а также разработать новые и дать новое осмысление традиционным технологиям управления как компонента развития сообществ. Эвергетика развивается как попытка развернутой многоуровневой рефлексии сути управления, его ценностно-целевых основ, взаимосвязи теории и практики управления, из развития в исторической и диахронической перспективах. Рефлексия как основание трансдискурсивности и трансдисциплинарности позволяет, особенно в изучении сложных феноменов, включая феномен управления - человеком, организацией, сообществом - интегрировать имеющиеся модели и практики управления, сопоставляя их как феноменологически сходные стратегии управления [11, 12].

Концепция эвергетики возникла как ответ на вопросы продолжающихся реформ в России: страны, стремящейся стать социальным государством. Эти реформы все больше меняют характер профессионального и непрофессионального труда, включая организационную и нормативно-ценностную составляющую деятельности бизнеса (предпринимателей). Изменяется общий характер отношений общества и бизнеса, бизнеса и государства, государства и общества2. Происходят изменения, связанные с переосмыслением роли значимости человеческого и, в том числе, социального капитала, в развитии центральных и периферийных территорий. Эти изменения связаны с осознанием значимости отношений социального партнерства и сотрудничества «центра» и периферии, предпринимателей и потребителей, профессионалов и непрофессионалов, постижением совместной жизни в контексте представлений о социальном служении и взаимопомощи.

Концепция эвергетики развивается в работах В .А. Виттиха и его школы на пересечении теоретического осмысления процессов управления сложными системами и практического опыта внедрения принципов эвергетики в деятельность самых разных «примеров» этих сложных систем [12]. По мнению В.А. Виттиха современные теория и практика управления сложными системами обращены к осмыслению роли социальных коммуникаций в формировании, функционировании и развитии (инноватике) организаций и сообществ. Разделение функций управления, жёсткая иерархия, вертикальность и моносубъектность коммуникаций традиционных организационных структур в современном, инновационном, интерсубъектном творчески ориентированном бизнесе и менеджменте всё больше заменяются социальным партнёрством, консенсусом, горизонтальными коммуникациями, эвергетикой. Стратегия «изолированного руководства», стоящего над людьми, и стратегия соавторства - это, по сути, дискурсивный и трансдискурсивный методы осмысления происходящего в организации и сообществе. Трансдискурсивным является подход и/или управление, субъект которого находится в центре дискурса, обозначая круг проблем, которыми живёт данный дискурс [11]. Дискурсивным - подход, который не предполагает возможности выхода за рамки сложившихся отношений, рефлексии и изменений. Трансдискурсивность неразрывно связана с функциями рефлексии, управления и прогнозирования. Необходимость трансдискурсивного подхода в осмыслении феноменов управления - результат умножения его концепций и моделей, приводящая к необходимости построения нового, мета-аналитического уровня осмысления феноменов управления, их интеграции в единое поле. Основой такого поля может стать эвергетика.

Кроме того, в теории управления сложными системами В.А. Виттиха ставится основной вопрос о сущности современного управления: дело не в том – как, а в том – для чего, ради чего – управлять [13]. Важно не просто думать о том, как повысить эффективность управления человеческими ресурсами и общественным развитием, а о том, каковы цели управления как такового. Эвергетика есть попытка осмыслить глубинную суть управления, в отличие от традиционных попыток исследования его феноменов. В отличие от классических теорий управления она позволяет ответить не только на вопрос о том, чем отличается плохое управление от хорошего, но и о том, что в некоторых случаях называемая «управлением» совокупность действий субъекта не просто не является управлением, но и может рассматриваться как «антиуправление». Она позволяет отличить ситуации, в которых можно говорить об управлении и в которых можно говорить лишь о попытках его имитации.

3    Модели общества

Целью традиционных рационалистических, прагматических моделей в классических исследованиях и исследованиях «мальтузианских» представителей постмодерна, для которых «нравственно то, что выгодно», является достижение такого уровня руководства (разработка таких его технологий), которые позволяли бы достигать 100% успешности и результативности управления. Эти технологии в основном включают способы манипуляции обществом и его членами, направленные на формирование единообразных, предсказуемых, лишённых попыток осмысления реакций людей-рабов, предполагают, по сути, уничтожение противников рабства и геноцида. Они ориентированы на уничтожение оппозиции, препятствующей разрушению традиционных нравственных ценностей (духовно-нравственное разложение, отчуждение и дезориентацию населения), а также основанных на них «социальных связей», «организационных мостов» и «семейных уз», на создание препятствий доверию и взаимопомощи, в том числе - средствами пропаганды примитивизма, вседозволенности и «квалифицированного» потребления. Они нацелены на создание препятствий развитию человека как личности, профессионала и партнера, - конкурента в сражении за власть и за жизнь в целом, -и вырождаются в социальный каннибализм. Последний в своём предельном развитии включает отказ от технологического прогресса и инноваций или их существенное ограничение. Это позволяет удерживать иллюзию контроля процессов социального функционирования и развития, предотвращать и пресекать «несанкционированные» формы реагирования: совершая выбор между рабом и роботом, своим комфортом и выживанием и выживанием и развитием других людей, общества, представители власти однозначно выбирают собственный комфорт и успех.

Они видят общество однородным и безликим. Как отмечал Р.Л. Акофф [14], классическое представление об однородности, гомогенности общества как функционирующего по определённым правилам, не учитывающее «наложения» и взаимодействия вертикальных и горизонтальных коммуникаций, особенностей их ценностно-целевого и смыслового содержания в организациях разных типов и уровней развития, как относительно простого феномена, используемое в традиционном менеджменте, представляет «человека вообще». Этот «плоский человек» (a man) предназначен для того, чтобы смотреть на себя «со стороны», в том числе - со стороны общества или государства, со стороны менеджера как «хозяина по- ложения», который редуцирует социальные связи, организационные мосты и даже семейные «узы» к предписанным им (субъектом) устойчивым правилам, опирающимся на соответствующие идеологии (например, иерархическим, отчуждённым, ролевым отношениям между «начальниками» и «подчинёнными»). Даже в семье и наедине с собой «плоский человек» - не более, чем лишённая внутренней сущности совокупность общественных отношений. С точки зрения гомогенной модели общества человек — «винтик», «раб», функция коллективного производства. Само общество и организация состоят в отношениях «потребления», обратные связи между ними сведены к функционально необходимому минимуму. Иначе – в феноменологических, эвергетических моделях социальной сложности, общества как системы, основанной на принципах многостороннего и многоуровневого социального партнерства. В этой системе социальные связи, организационные мосты и семейный узы людей – компоненты социального капитала, который может отличаться по своему качеству, но в целом служат развитию людей, организаций, общества. Гомогенная модель общества изначально служит превращению людей в «однородную массу», это - псевдоэвергетическая стратегия классического рационализма, часто маскирующаяся «многообразием» постмодерна.

В современных моделях общество выступает как сложная, гетерогенная развивающаяся система. Каждый человек - с его субъективными представлениями о мире ( the man) – осмысляет себя в диалоге с другими, само общество - «калейдоскоп ситуаций» и «гетерогенных акторов». Интерсубъективность сознания и жизнедеятельности побуждает людей коммуницировать, совместно искать выход из сложившейся ситуации, создавая «интеграционную платформу» знаний, умений, идеологий, используемых для принятия управленческих и эвер-гетических решений. Иерархию заменяет лоурархия как социальное служение, взаимопомощь и социальное партнерство, которые дают обществу возможность сохранять гибкость и выживаемость [14]. Организация перестает игнорировать общество, включает его в свою жизнедеятельность как партнёра и приоритет. Гетерогенное представление об обществе, обращённое на конкретных индивидов и групп, являющихся одновременно и субъектами, и объектами управления, учитывает их ценностно-смысловые ориентиры и в процессах принятия решений об урегулировании и развитии проблемной ситуации (Таблица 1).

4    Человек культуры и поиск «третьего пути»

Постнеклассическая рациональность отражается в эвергетике, её теории интерсубъективного управления, управления «человеком культуры» «человека культуры», их сотворчества культуры и, в том числе, идеологии общества. Этим она отличается от вынужденного работать на общество «экономического человека» в классической рациональной теории управления. Каждый человек и каждая группа этого общества заинтересованы в преумножении культурного наследия, включая увеличение доли управленческих решений, направленных на благо с помощью благих действий: опирающихся на идеологию социального служения (взаимопомощи и партнерства).

Эвергетика есть попытка нахождения альтернативы безликому хаосу «демократической» толпы и столь же безликой автократии бюрократической системы. Она опирается на работы критиков демократии. Так, К. Поланьи3, ставивший целью «поиск «третьего пути», отличного от единоличной автократии и демократической бюрократии, создание теоретической основы идеального общественного устройства, где человек является главной ценностью», исходил из того, что люди в любом обществе коммуницируют на основе принципов дарообме-на (то есть взаимности, реципрокности), централизованного перераспределения (отчужден- ной редистрибуции) и рынка (аномичного обмена). Однако, соотношение этих принципов в жизни каждой страны и региона индивидуально. Характер развития страны есть «результирующая» выделенных К. Поланьи векторов социальных коммуникаций [15].

Таблица 1 - Модели общества и эвергетические стратегии

S о §	Классическая, рационалистическая модель (развития) общества	Неклассическая модель (развития) общества	Постнеклассическая модель (развития) общества
О Й н КО о	Рациональность, гомогенность, универсальность, однотипность, простота, отношения хозяев и рабов, «человеческий материал», «рабочая сила»	Иррациональность, внешняя гетерогенность, хаотичность, разнотипность, сложность, отчужденность, человеческие «ресурсы», «человеческий фактор»	Гармоничность, гетерогенность, мультистратегичность, сложность, социальное партнерство, социальный и человеческий капитал
л а и ^ в § Н Ч	Антиуправление, псевдоценности и псевдотехнологии управления, достижение собственных целей за счет организации (общества)	Рамочное или делегирующее управление «по ситуации», псевдоуправление, отказ от управления, технологии, замещающие управление	Партисипативное, «управление по целям» ценностно-целевое, сотрудничество и взаимопомощь в развитии как ведущая технология управления
I о ^ М S л а Г = = и 5 2	Социальный каннибализм и взаимное потребление, репрессии и принудительная редистрибуция	Социальная аномия и отчуждение, имитации отношений и «дикий» рынок	Социальное служение и взаимопомощь, дароообмен и милосердие, антиконсюмеризм
S я В я в я н я	Фатическая коммуникация, игнорирование мира как «среды» существования субъекта управления (потребления), вертикальные обезличенные коммуникации	Монолог субъекта управления, вертикальные коммуникации субъектны, горизонтальные коммуникации обезличены и пресекаются	Полилог, многоуровневая и многоаспектная коммуникация субъектов с собой и миром, вертикальные и горизонтальные коммуникации субъектны

Рыночные отношения, которые предполагают более или менее взаимную калькуляцию выгод и издержек, также разрушают человеческие отношения и признаки культуры, нравственность. В мире «ситуативных» знаний, «дигитальной нравственности» и «технического родства», вызревающего в «плюрализме» социальной аномии, личность с рождения усваивает идеологию обмана и подавления. «Сайентифицированная» и «мифологизированная» «массовая культура» стран, забывших о необходимости уважительного отношения к сакральным и нравственным ценностям, превращается в тотальное бескультурье, субъект и сообщество приучаются к фамильярно-потребительскому отношению к себе и миру. Рынок ведёт к дестабилизации общества и более или менее явно выраженному централизованному перераспределению власти бюрократией и криптократией («теневым правительством», олигархами). Таким образом, вновь возникает редистрибуция как одна из форм уравнительного распределения, которая направляет развитие сообществ и стран в отношения всё нарастающей, многоуровневой и полиморфной эксплуатации. Как её антипод, обмен дарами осуществляется свободно, без гарантий и требований возмещения затрат. Он также может стать асимметричным, вырождаясь в редистрибуцию или консюмеризм (потребительство). Однако этому противостоит система нравственных и иных ценностей обменивающихся [15].

Исследованиями социального и человеческого капитала показана интерсубъектность и интерсубъективность управления, его эвергетичность: наиболее прибыльным является вложение в людей, а не в их «использование» и уничтожение. Однако опирающаяся на классический подход доминирующая в современном мире мальтузианская модель управления (свя- зывающая нищету и бесправность народных масс не с общественным строем, а с быстрым ростом населения и медленным увеличением средств существования) об этом предпочитает умалчивать. Мальтузианская модель «ножниц» продолжает настаивать на важности глобализации, мондиализации и дистрибуции ресурсов и прав, включая право на жизнь. Она поддерживает антиэвергетический дискурс, в рамках которого люди – не более чем «расходный материал» производства. Нарастающее замалчивание репрессивно-карательной сути общества «всеобщего потребления» становится следующим этапом «точки невозврата»: в нарастании проявлений социального коллапса. Интерсубъективность всё более сворачивается, «монолит» бюрократической системы – всё более фрагментируется и распадается. Таким образом, современный мир живёт в условиях отсутствия справедливой и сбалансированной, этически насыщенной рыночной среды хозяйствования, дееспособных государственных политик в отношении промышленности и предпринимательства в целом. К этому добавляется поддержка государствами разных стран почти исключительно наиболее крупных и экономически эффективных предприятий, монополизирующих рынок стратегий. Их судьба и выживание - вопрос времени и идеологии: служат ли они чему-либо и, если да, то кому. Для остальных игроков рынка и, тем более, отдельных граждан, пытающихся просто выжить и сохранить домохозяйство и самого себя как таковых, именно коммуникационные, «муль-тиакторные» или интерсубъективные технологии являются стратегическим резервом выживания и развития [16-18]. Общество, малый и средний бизнес, граждане и гражданское общество могут найти много нового и полезного в сотрудничестве. Государство и большой бизнес получают в этом случае информацию о том, насколько важны отношения взаимной поддержки и партнерства. Они могут на практике понять, насколько важно действительно нравственное отношение друг к другу, а не просто использование «человеческого и социального материала» в целях бизнеса.

5    Эвергетические стратегии

В управлении государством, организацией, человеком можно выделить эвергетические стратегии – способы управления, опирающиеся на социальные идеологии как системы ценностно-смысловых представлении субъектов о социальном мире и его компонентах. Параллельно, можно выделить разные дискурсивные стратегии изучения управления как:

• ■    манипулирования «хозяином» своими «рабами» - превращения субъектов производства в «объекты»;

• ■    руководства «человеческими ресурсами», чей «человеческий капитал» составляют, прежде всего, профессиональные и связанные с ним ресурсы, а социальный капитал – «облегчает, «фасилитирует» производственные процессы;

• ■    полилогического сотворчества, социального партнерства, взаимопомощи и взаимообу-чения, в процессе которого реализуется и развивается, накапливается и воспроизводится человеческий и социальный капитал - общество [19, 20].

Данные стратегии реализуются с помощью специфического набора технологий: онтологические модели управления (его цели и средства) во всех трёх случаях различны.

Эвергетика как онтология утверждает продуктивность и эффективность гуманитарных социальных технологий управления, подчеркивая их направленность на активизацию и привлечение граждан к участию в деятельности производственных организаций, предпринимательства, государственных и общественных структур [21-23].

В региональном и государственном управлении обычно нет возможности использовать знания огромного количества людей, всех, кто не смог попасть на встречи или «достучаться» до лиц, принимающих решения. Участие множества людей с использованием методов сете- вого, «крауд-» и/или интерсубъективного управления, позволяет начать решать данную проблему [21-23]. Однако идеология толпократии страдает многими ограничениями: «умная толпа» очевидно не так умна и однородна, как это представляется сторонникам крауд-технологий. Напротив, сознание большинства становится всё более фрагментированным и неразвитым.

Эвергетика помогает уйти, с одной стороны, от спонтанности (хаотичности) взаимодействия граждан с органами управления и самими бизнес-структурами, а, с другой, избежать жёстких, некорректных и малопродуктивных решений. В этом случае процесс согласования интересов выходит на новый уровень, который характеризуется осознанностью отношений и конструктивностью взаимодействия. Глубинный источник эвергетики - идеология социального служения. Стимулируемые ею взаимопомощь и социальное партнёрство обеспечивают, кроме прочего, социально-политическую мобильность и лояльность общества и правящей «элиты». Именно поэтому концепция энергетики приобретает статус онтологии, причём не только онтологии управления, но онтологии общественного бытия в целом: интерсубъективность управления - другое название качественно новой ступени общественных взаимоотношений. На основе концепции интерсубъективного управления В.А. Виттиха могут быть и должны быть созданы интерсубъективные технологии, позволяющие людям реально участвовать в процессах управления собственной жизнью, а также не просто удовлетворять собственные желания и потреблять, а служить себе и обществу, реализуя истинные нужды.

6    Общество социального служения

Важнейшими, сущностными моментами отношений человека, общества и государства, предпринимателей и потребителей являются отношения «социального служения»: взаимной помощи индивидов, общественных организаций и государства. В прошедшие под знаком «буржуазной морали» столетия идеология «нравственно то, что выгодно» практически себя изжила. Производство ради накопления власти и финансовых капиталов не удовлетворяет ни общество, ни государство, ни сам бизнес. Аналогичным образом, гротескно выраженный и всё усиливающийся контроль государством так и неразвившегося в России гражданского общества и почти полное отсутствие контроля коррупционных государственных и бизнес-структур продемонстрировали, что игнорирование и подавление не могут быть способом решения проблем. Нужны иные способы, в том числе, способы предотвращения и коррекции состояний, подобных «майданам» . Это способы, обращённые к уважению человеческого достоинства и нравственности, к мнению и жизни «маленького человека», в том числе безотносительно к их непосредственной, сиюминутной экономической выгоде. Социальное служение как антипод «административного восторга» и «экономического гангстерства» властей, как сотрудничество и паритетность государства и граждан, потребителей и предпринимателей, предполагает, что социальное служение становится специфической сферой или ведущей идеей жизнедеятельности общества, государства и предпринимательства [24-26]. Оно имеет общие задачи восстановления, оптимизации и развития человеческих сообществ и нравственных основ их функционирования, ориентируясь на долгосрочные «выгоды» и развитие.

Социальное служение в современной России в основном понимается как совокупность организованных форм социальной деятельности религиозных организаций, в меньшей степени - коммерческих и иных организаций и индивидов. Оно является неотъемлемой частью практической реализации нравственных основ человеческого бытия, той идеологии служения, которая объединяет эти законы и задаёт смысл государства, бизнеса, частной жизни. Служение включает как акты милосердия и благотворительности, так и акты совместной деятельности, поиска и внедрения нравственных форм управления жизнью человека, организа- ции, государства. Людей, занимающимся социальным служением, принято называть благотворителям или добровольцами. Понятие доброй воли является, по-видимому, ключевым: чтобы избежать закономерного коллапса, необходимо кардинально изменить системы отношений.

Основа служения - нравственность (чувство долга, сострадание к ближнему) и стремление к развитию (стремление к постоянному личностному и социальному росту, совершенствованию). Поэтому оно, по своей сути проективно, направлено на то, чтобы средствами социального участия строить и реализовывать гармоничные с точки зрения внутренней и внешней структуры проекты социального развития центральных и периферийных территорий, поддержки развития организаций и индивидов. Однако на пути к нему руководство регионов часто выбирает не прямые, а обходные пути: модели и идеологии управления, сложившиеся в эпоху классического рационализма, довлеют над организациями. Вместе с тем, правительство и бизнес в России всегда уделял внимание благотворительности. В будущем эта тенденция, очевидно, будет усиливаться, поскольку социальный и человеческий капиталы в современном мире, как показали исследования экономистов ХХ века, должен учитываться, по крайней мере, наравне с финансовым и материальным. Если же речь идёт о навёрстывании упущенного Россией в контексте «смены технологических укладов», перехода к технологиям всё более высокого уровня, то забота о социальном и человеческом капиталах становится приоритетной.

Сопротивление «поддержке» кадров в организации и людей вне неё, типичное для современного российского бизнеса и государства, практикуется потому, что «деловые» отношения в России в массе своей изначально основаны на нарушении нравственных норм и представляют не что иное, как более или менее замаскированную форму социального каннибализма: идеологии потребления, при котором потребляющие готовы ради прибыли на всё, включая уничтожение «несогласных» потребителей, работорговлю и отказ от прогресса. Кадровый менеджмент и управление во многих организациях и регионах России часто организованы так, что стимулируют, а не препятствуют текучести кадров, депрофессионализации и дауншифтингу. Отношение же к потребителям хорошо отражает понятие «одноразовый»: производство одноразовых и/или заведомо вредных для человека, его душевного и физического здоровья товаров, вытеснение с рынка добросовестных производителей и эксплуатация низменных инстинктов «толпы» - последствия идеализации ценностей «цивилизованного мира» (демократии, потребления, успеха и т.д.).

7    Коллапс консюмеристских сообществ

Поскольку коллапс консюмеристских сообществ - неизбежность, постольку нужно говорить о перспективах и альтернативах. В качестве ведущей альтернативы обществу потребления можно назвать лишь общество социального служения. Конечно, реформы не идут непрерывным потоком: каждый шаг делается после длительных согласований и т.д.; даже такой очевидный вопрос как «выгоды» социального и человеческого капитала, несмотря ни на что, продолжает оспариваться. Одна из причин хорошо иллюстрируется трудами Дж. Коулмана, который полагает, что индивид обращает внимание на важность других людей в своей жизни, отношений с ними вынужденно [27]. Он вынужден считаться с тем, что, как и другие формы капитала, социальный и человеческий капиталы приносят дивиденды лишь в случае их использования: и просто «вклады», «размещение под проценты» малоэффективно, капитал должен работать, участвовать в процессе производства. Поэтому в концепции «кредита добрых дел» отношения людей и групп строятся по принципу «ты мне - я тебе». Чем больше в группе невыплаченных кредитов (взаимных обязательств помочь), тем выше социальный капитал: люди не могут выйти из системы, они поставлены в столь тесную взаимную зависимость, что выход одного звена рушит всю цепь. Напротив, пользуясь социальным капиталом, человек обычно его истощает (даже оказывается «в долгах»). Но, чтобы быть полезными, людям и организациям всё же приходится использовать свои связи, и цикл замыкается: служение и взаимопомощь носят вынужденный характер или выступают как способы «зарабатывания» капитала, манипуляции партнерами и т.д. [27]. Речь идёт об управлении, построенном на основе зависимости членов друг от друга и вынужденных «кредитов доверия» -«доверительных расписок». Что же касается человеческого капитала, при таком «вынужденном» отношении к обменам ресурсами с другими людьми нельзя ожидать, что руководитель будет заинтересован в поддержке и развитии подчинённых. Напротив, выгодно довольствующееся полуфабрикатами, «усилителями вкуса», слепое и глухое ко всему, кроме собственных инстинктов, «болото». Именно с этим можно связать пропагандистскую кампанию в отношении крауд-технологий: утверждать «ум» толпы можно лишь имея на то какие-то основания, теоретические и эмпирические исследования. Ни тех, ни других на рубеже прошлого и нынешнего веков не проводилось, а опыт «голосований» демократических стран показывает, что демократическим можно с успехом называть и государство с выраженными фашистскими ориентациями.

На практике люди обычно соглашаются с тем, что решения принимаются за них и вместо них, однако, также обычно отвечают на них «протестными» формами деятельности, например, «протестным голосованием» как отказом выражать свою волю вообще, а также постоянной «усталостью» и поиском не связанного с внешними мотивами труда. Периодические все более масштабные коррупционные скандалы вызывают у граждан сомнения в своей способности оказывать влияние на процесс принятия в стране политических решений, на свою жизнь вообще. Возникают состояния постоянной усталости и готовности к взрыву [28, с.233]. При этом даже «поддержка» государства, направленная, например, на конкретное предприятие и людей, работающих на нём, от банкротства и т.д., протестность не отменяет: самостоятельный выбор продолжает оставаться недоступным. Государство как «монолит» не даёт возможность участвовать в принятии решений, решая всё «за человека». Человек пассивно соглашается и перенимает репрессивную идеологию до той поры, пока не возникает коллапс. Во время коллапса он либо погибает вместе с государством, либо переходит на иные формы жизнедеятельности.

8    Меритократия и бюрократия

В другой модели - общественного ресурса, - социальный капитал есть имманентная характеристика структуры человеческих отношений: будучи связанным с другими людьми, человек получает множество преимуществ [29]. Более того, если человека окружают талантливые, профессиональные люди, это положительно сказывается на его жизни и развитии. Однако в этой концепции вводится важное разграничение и выделяется важное представление о феномене, названном нами «антикапитал»: сплочённость группы делает её более закрытой для новичков. Группа может помешать одному из её членов достичь успеха: имея определённые обязательства и общие паттерны поведения в группе, человек не может легко и без больших потерь из неё выйти. Кроме того, внутри групп с высоким уровнем социального капитала социальный контроль подчас настолько высок, что существенно ограничивает свободу людей, а значит и их развитие (развитие человеческого капитала). Это особенно характерно для бюрократических - «монолитных структур», с высокой степенью иерархизированно-сти отношений. Чрезмерно развитый человеческий капитал, даже в форме меритократии, не свободен от опасности всех бюрократических систем: дальнейшей иерархизации и самоудо- влетворения вплоть до полного коллапса, самоуничтожения. Всё это – чрезмерно выраженное и лишённое нравственной основы, направленности власти на социальное служение, может привести к замедлению развития группы, организации или региона, конфликтам и бунтам, коллапсам на уровнях государства, бизнеса и общества. Формирование и развитие, инволюция и разрушение компонентов социального капитала, глубина его продуктивной и негативной трансформации (реформации или деформации) различаются в группах с высоким и низким уровнем принятия социальных нормативов. Здесь важны показатели индивидуальной ответственности, интеллектуальной независимости и уважения к праву, а также ориентации на инновационное, творческое отношение к жизни, не только на получение вкладов и инвестиций сообществ в жизнь его членов, но и на отдачу, служение членов сообщества друг другу и обществу в целом. Что касается антикапитала, это, прежде всего, капитал «спаянных одной цепью»: моноакторное управление с высокой степенью иерархизации приводит к интенсивной бюрократизации (и коррупции) управления и выхолащиванию его сути. Бюрократия начинает жить «наряду с обществом», по своим собственным законам, потребляя общество по мере необходимости как жизненный ресурс, аналогичный ресурсам материальным.

9    Социальное партнёрство и антикапитал

В третьей модели - социального развития - использование капитала означает его автоматическое развитие: чем больше тратится, используется капитал, тем быстрее и больше он развивается, увеличивается. В этой концепции социальный капитал, как и капитал человеческий, - социальное богатство личности и общества, которое выражается в совокупности межличностных связей, предоставляет доступ к личностным и профессиональным ресурсам партнёров и даёт возможность партнёрам пользоваться её ресурсами [29]. При этом человеческий капитал не сводится к выработанным способностям человека, не является просто знаниями и умениями, подобно обычному пониманию человеческого капитала, не запечатлевается в человеке в виде «инкорпорированных навыков». Социальный капитал не существует вне людей, но и не является атрибутом какого–то отдельного человека: это капитал межличностный, партнёрский. Эта модель наиболее близка развиваемой самарскими учёными эвер-гетике. Становление партнёром – важный этап развития человека, с которым, с одной стороны, связано становление личностью и профессионалом, то есть – человеческий капитал, а с другой - партнёром. В современном обществе становление партнёром далеко не всегда происходит автоматически и просто [30, 31]. Быть партнёром, сотрудником - вторая ступень развития человека. Быть партнёром предполагает «три открытости»:

• ■    открытость отношениям и установка на причастность: отношения — это работа; она «осуществляется как ради своего, так и ради взаимного удовлетворения»;

• ■    открытость пониманию как готовность рисковать, пытаясь передать ценности и смыслы партнёру и осмыслить принимаемое от него, готовность принять риск быть отвергнутым, непонятым, а может быть и наказанным, вызвать агрессию и враждебность;

• ■    открытость изменениям и неприятие лжи как попыток жить в соответствии с частичным и амбивалентным принятием нормативов, которые навязываются друг другу – без осмысления и обсуждений, даже – без компромисса.

Эти открытости «грозят» конфликтами, но и открывают дорогу диалогу и прогрессу – личностному, межличностному, организационному и государственному согласованию потоков развития партнёров. «Закрытости» загоняют проблемы внутрь, в репрессии и взаимное уничтожение, ведут к деградации, к дауншифтингу как разрыву партнёрских и иных отношений в целом. Открытость как основа партнёрства базируется на уважении и доверии: при- водит к накоплению и развитию социального и человеческого капиталов, закрытость - к разрушению имеющегося и накоплению антикапиталов.

Как и социальный капитал, человеческий капитал также может быть отрицательным, антикапиталом. Отрицательный человеческий капитал или, в наших терминах, антикапитал, — часть накопленного капитала, не дающая полезной обществу и человеку отдачи от инвестиций в него, но, напротив, препятствующая росту качества жизни населения, развитию общества и личности. Так, преступники, наркоманы и просто бездельники могут быть оценены как потерянные для общества, организаций и семей субъекты, как потерянные инвестиции. Сюда же можно отнести, по сути, и всю бюрократию, со свойственным ей игнорированием нужд населения, коррупционной направленностью, склонностью к мародёрским и компрадорским формам жизнедеятельности («освоению» государственных и общественных ресурсов в целях собственного обогащения, «административный восторг» и «реформы» как программы, направленные на развал правоохранительной, здравоохранительной, научнообразовательной и иных сфер).

Накопленный отрицательный человеческий капитал (антикапитал) активно проявляет себя в периоды бифуркаций и революций, смены поколений — в условиях неравновесных состояний капитал может быстро изменить свои «знак» и иные качественные и структурные характеристики. Отрицательный человеческий капитал формируется на базе негативных сторон функционирования нации, страны, на низкой культуре отношений к себе и миру значительной части населения. Кроме того, можно выделить пассивно-нейтральный человеческий капитал — человеческий капитал, не вносящий вклада в процессы развития страны, в инновационную экономику, направленный человеком на собственное потребление и комфорт. В положительную часть капитала входят трудолюбивые профессионалы, люди, занимающиеся благотворительностью и разделяющие идеалы служения обществу, взаимопомощи: идеологию социального служения. Положительный человеческий капитал - это креативный или инновационный капитал. Его определяют как обеспечивающий полезную отдачу от инвестиций в него в процессы развития: в повышение и поддержание качества жизни населения, в рост инновационного и институционального потенциалов.

Таким образом, в первых теориях социального капитала предполагалось, что чем крепче взаимосвязи и взаимозависимость людей, тем больше их социальный капитал и меньше необходимость в нормативном регулировании отношений. Однако данный постулат должен быть уточнён: социальный капитал тем больше, чем крепче продуктивные взаимосвязи между людьми, чем прочнее не столько взаимозависимость, сколько прочнее и многообразнее функционально-ролевые и интимно-личностные взаимосвязи, чем выше уровень развития сообщества как субъекта жизнедеятельности, включая его характеристики как носителя идеологии и включённых в неё духовно-нравственных ориентиров, способов взаимоотношений.

Антикапитал, как и капитал, может накапливаться, приводя к разрушению сообщества, его производительных ресурсов, коллапсу государств и смерти людей. В этом смысле социальный антикапитал (недоверие и конфликтность, стереотипные и обыденные представления о себе и мире, эгоизм как консюмеризм, властно-репрессивные и отчуждённые, лишённые экзистенциальной наполненности, смысла отношения и т.д.), является фактором, оказывающим негативное воздействие на накопление и использование материального и других видов капитала. В основе доверия, как ведущего компонента социального капитала людей и сообществ, лежит вера во взаимность, в действенность взаимных связей - взаимопомощи, взаимная толерантность и сплочённость (поддержка друг друга). В основе профессионализма - как ведущего компонента человеческого капитала - лежат духовно-нравственные ценности, а также личностная зрелость и зрелость отношений.

Формирование и развитие, инволюция и разрушение компонентов социального капитала, глубина его продуктивной и негативной трансформации (реформации или деформации) различаются в группах с высоким и низким уровнем принятия социальных нормативов, включая показатели индивидуальной ответственности, интеллектуальной независимости и уважения к праву, а также ориентации на инновационное, творческое отношение к жизни, не только на получение вкладов и инвестиций сообществ в жизнь его членов, но и на отдачу, служение членов сообщества друг другу и обществу в целом. Таким образом, организация перестаёт игнорировать общество, но, напротив включает его в свою жизнедеятельность как партнёра: начиная с типичного для классической модели этапа «потребления» и моноакторного, «мо-носубъективного» управления до крауд-технологий и далее - интерсубъективного управления, реального участия людей в разработке и производстве потребляемого обществом организационного «продукта».

10    Продуктивная конкуренция и вложение в людей

Для эффективного функционирования и накопления социального и человеческого капитала необходимо конкурентоспособное качество жизни, включая безопасность, относительно комфортные условия жизни, а также свобода изучения себя и мира при наличии прочной идеологической основы, направленной на развитие человека и общества, сформированных духовно-нравственных ориентиров жизнедеятельности. Основными «драйверами» его развития являются продуктивная конкуренция, осмысленные инвестиции, системные инновации и - наличие нравственно определённых целей производства и жизни в целом. Развитие человеческого капитала связано с развитием общественного и, при наличии гуманных отношений в сообществе, активно развивается и служит развитию сообщества. Развитие человеческого капитала опирается на инвестиции в подготовку и переподготовку, рабочее состояние социальных лифтов, высокопрофессиональный коллектив, наличие нравственно определенных целей производства и жизни. В ситуации доминирования потребительских отношений человеческий и социальный капитал в должной мере не используются и не развиваются, превращаются в элемент манипуляции отношениями и жизнями людей и организаций.

Однако вопреки исследованиям в парадигме социального и человеческого капитала, отражающим интерсубъектность управления, его эвергетичность, показывающих, что наиболее прибыльным является вложение в людей и отношения между людьми и организациями, а не в их уничтожение, мальтузианская модель об этом целенаправленно умалчивает. Современное управление ищет пути, которые могут дать ему больше власти и контроля: последние видятся необходимыми перед лицом нарастающих сопротивлений и конфликтов власти и общества, бизнеса и власти, общества и бизнеса и т.д. Даже игра в демократию и всеобщее участие в управлении миром сторонникам мондиализации кажется опасной и экономически невыгодной. Напротив, активно поддерживаются «судебные реформы» и «приватизации»: усиление репрессивно-карательных режимов, подающих под видом «порядка» насилие над личностью и обществом, коррупция как «освоение» ресурсов, поддержка социального расслоения [26-29]. Поддержка негосударственных институтов и организаций во многих отношениях воспринимается как невыгодная. На этих путях социальный и человеческий капитал ценится лишь постольку, поскольку речь идёт о самой структуре управления: управляемые в разряд «капитала» не включаются или, если включаются, то так, чтобы включение в процесс управления работало против них.

Такова толпократия с её идеями гласности и крауд-технологиями. Поскольку бюрократия привыкла манипулировать общественностью, постольку она склонна выбирать технологии, лишь внешне похожие на технологии социального служения. Учёные и практики неред- ко идут на поводу, поскольку сообществ и людей, способных, в том числе в силу наличия реального опыта, строить отношения служения и взаимопомощи, очень мало. Они изучают достоинства толпократии и крауд-технологий, уповая на самоорганизацию и саморегуляцию «свободного рынка» труда, товаров и услуг, работодателей и т.д. Однако иллюзия самоорганизации не срабатывает: пока основой жизни человека и группы остаётся идеология социального превосходства, накопительства и власти, человек и группа будут трансформировать любые, самые «лучшие» технологии, опираясь на привычные способы решения проблем и принятия решений, будут выбирать пути, позволяющие имитировать «заботу о ближнем».

В практике стратегии управления в значительной степени перемешаны. Негативным моментом является преобладание тенденций моноакторного управления или отказа (имитаций) управления. Позитивным моментом являются продолжающиеся научные и практические эксперименты в сфере управления, разработка эвергетики и, на её основе, разработка и внедрение интерсубъективных технологий, предполагающих мультиакторные формы управления, привлечения граждан к процессам принятия решений в управлении территориями. Применение мультиакторных или интерсубъективных технологий участия граждан в управлении позволяет уйти, с одной стороны, от спонтанности их взаимодействия с органами власти и управления, а, с другой, избежать жёстких, административных решений и выводят процесс согласования интересов на новый уровень, который характеризуется рационализацией отношений и конструктивностью взаимодействия. Без технологий интерсубъективного управления и трансформации отношений государства, общества и бизнеса в отношении служения и взаимопомощи, без превращения стран в государства-церкви, функционирующие на основе нравственных, а не только юридических законов, развитие не возможно. Люди нуждаются в сознании возможностей лоурархии и социального служения, а также реализующих их эвер-гетические, интерсубъективные технологии управления сообществом, позволяющие создать государство-церковь и активизировать личностное развитие граждан, развивать и накапливать социальный и человеческий капитал.

Заключение

Таким образом, одно из наиболее важных измерений исследований развития управления в рамках общества, организации и жизни человека связано с выбором между:

• ■    социальным служением, альтруизмом, помощью другим людям, служению обществу в целях его совершенствования и гармонизации, эвергетической стратегией социального участия и партнёрства, взаимопомощи и благодарения в лоурархическом, глубинно демократическом сообществе, развивающемся по принципам интерсубъектного, инновационного управления и со-управления, полилога;

• ■    социальной аномией и равнодушным «присутствием» в обществе как реальности, не требующей и не нуждающейся в развитии и преобразовании, анархическом и псевдодемократическом сообществе рынка и бюрократии, псевдоэвергетической стратегией, сворачивающих диалогичность, интерсубъектность управления к нормам подчинения и исполнения, купли и продажи власти и привилегий;

• ■    социальным каннибализмом, связанным с потребительской ориентацией в отношении общества и его членов, нацеленностью на получение бесконечных персональных выгод, подавление слабых; типичны антиэвергетическая стратегия мондиалистической редистрибуции, криптократический стиль управления «хозяев» «рабами» в неорабовладельче-ском обществе, не нуждающемся и не допускающем коммуникацию: управляемые - не люди, а рабы.

Подводя итог, подчеркнём, что концепция эвергетики В.А. Виттиха, при внешней очевидности вопроса о ценностях и целях управления, обладает огромным потенциалом, связанным с ревизией традиционных и современных моделей управления, самого понятия управление. Вводя в научное исследование представление о тесной связи ценностей и целей управления с его сущностными характеристиками, В.А. Виттих формулирует новый поворот в осмыслении управления как такового. Этот поворот, интегрирующий классические и неклассические концепции и модели управления в единую, трансдициплинарную и трансдискурсивную модель, - значим и теоретически, и практически. Не имеет смысла говорить о механизмах управления, об эффективности и продуктивности управления, тем более – управления развитием, - там, где не определена сама суть управления, не отрефлексированы его образующие - процессы и компоненты. В эвергетике как «постнеклассической науке о процессах управления в обществе», которая исходит из «суперпозиции» субъекта и объекта управления, «неоднородности» сообществ и акторов, выступающих и как исследователи, и как субъекты, участвующие в принятии решений, исследующий управление также является актором. Исследователь утрачивает «привилегированную позицию абсолютного наблюдателя, выступая лишь как участник социальной жизни наравне с другими» [32-35].

Субъект и творит, и познает мир: актор находится «внутри» объекта (общества) и коммуницирует с другими акторами в общей для них проблемной жизненной ситуации [36-38]. В стремлении найти выход, решение проблемы акторы вырабатывают соглашения как интерсубъективные знания, систематизируют их для принятия коллегиального решения. В традиционной модели вынесение человека «за скобки» не позволяет использовать его индивидуальные возможности в процессах управления, они просто игнорируются. При этом человеческий или субъективный фактор отражает «помехи» и «трудности» управления. Поиск смысла ситуации её участниками – всего лишь артефакт, а не центральный аспект управления. Однако понимание смысла раскрывает и путь изменений, управления.

Феномен управления - один из трансдициплинарных и трансдирскусивных объектов современных исследований, который в контексте трансдисциплинарного и трансдискурсивного подхода, обрёл своё новое название – эвергетика как одна из «кибернетик третьего порядка» [39-42].