Эвфемизмы - названия животного мира в сфере религиозного культа

Эвфемизация присуща различным культурным сообществам, социальным стратам и историческим образованиям. Как мы указывали ранее [13, 14], классификация эвфемизмов, может быть проведена с учетом 12 сфер общения, выделяемых В.А. Аврориным: хозяйственной деятельности; общественно-политической деятельности; быта; организованного обучения; художественной литературы; массовой коммуникации; эстетического воздействия; устного народного творчества; науки; всех видов делопроизводства; личной переписки и религиозного культа [1]. Данная статья посвящена эвфемизации в сфере религиозного культа, в качестве предметов которого выступали Бог и другие высшие существа, Солнце и Луна, материальные вещи, леса, горы и реки, животные и растения. Эвфемизмами у многих народов были названия животных, птиц, пресмыкающихся и насекомых. С желанием древних людей уберечь свой скот от хищников в языке ваханцев, проживающих на территории современного Таджикистана, связана замена эвфемизмами названий зверей-хищников, болезней животных и т. п., наносящих ущерб животноводству, напр.: palang (‘ласка’), pbirk (‘барс’), kitkan (‘кукла’) [8]. Прямое именование животных, на которых охотились адыги, сулило охотнику неудачу, даже смерть, поэтому их обозначали описательно. Особенно опасным считалось произнесение обычных имен волка и змеи: чтобы не привлечь их внимания и избежать нападения, волка называли лесной или степной собакой, а змею длиннохвостой и длинноногой. Всех зверей охотники объединяли под общим названием хъэрзынэ (‘прекрасные’) [2]. Буряты давали медведю эпитеты, относимые к близким родственни- кам: дахата (‘могучий дядя, одетый в доху’); таабай (‘дедушка’) [25, с. 119]. Гиляки (нивхи) эвфемистически заменяли имена нерпы на mаçеnа ‘маленький зверь’, касатки на ызьму буквально ‘лодка хозяина’, а тигра на словосочетание, переводимое как ‘наш ужас’ [6, с. 14–16].

Исчезновение древних русских названий медведя , мыши , лисицы , жабы , оленя , зайца в ряде индоевропейских языков объясняют разными табуисти-ческими запретами [18, с. 684–689]. Прямо называть на охоте животных, птиц, пресмыкающихся боялись из опасения неудачи. Очень сильное животное медведь всегда был объектом охоты у славян и был опасен для человека, поэтому ему пришлось дать имя, отличающееся от первоначального. Русский язык его прямое название утратил, сохранив только описательную замену медвед ь (буквально ‘едящий мед’). Известный путешественник XVIII века С. Крашенинников в «Описании земли Камчатки» отмечал тайную речь у русских охотников по соболю, называвших ворона , змею и кошку не «прямыми именами», а иносказательно «подставными словами»: худой , верховой , запеченкой ; вместо корова – рыкуша , голоногий – ‘петух’, долгохвостый –‘конь’, низко-глядая –‘свинья’, тонконогая –‘овца’ [7, с. 246]. Ряд ученых, исследующих славянские народные традиции (в сказках, паремиях, эпосе, заговорах), отмечают присвоение персонифицированным животным личных имен собственных: волк Тимофеевич , аист Иван , медведь Михайло Иванович , Михаил Иванович , Михаил Топтыгин , лиса Патрикеевна , уж Вася , гад Яков и т. д. [5, 15, 16, 28].

Исследование разных этимологических словарей также показало эвфемистические замены слов, называющих представителей животного мира.

• 1 .    Для защиты от вредных сил накладывалось табу на названия таких домашних животных , как баран , бык , вол , корова , коза , овца . Этимологию слова баран связывают с зазывания брр (в укр. Бирь ) и ср. также русск. подзывание для овец: барбар , бырбыр [19, с. 124] или заимствованием др.-тюрк. причастия *bаrаn ‘идущий’ [17, с. 76]. Имя бык возводят к лтш. bucêt ‘звучать, гудеть’ [19, с. 258], ‘рев, мычание’ [17, с. 41] Этимология слова вол связана чередованием с вели́ кий , т. е. ‘крупная скотина’ [19, с. 335–336]. Этимологию коровы , специальное название для которой (как взрослой самки крупного рогатого скота) появилась значительное позднее, нежели общее славянское название govędo [17, с. 35-40]; возводят к польск. диал. karw ‘старый, ленивый вол’, греч. κεραός ‘рогатый’ или к первоначальному значение ‘жвачное’ (др.-инд. cárvati ‘разжевывает’) [20, с. 331–332]. Для слова козел приводят чеш. диал. košut ‘козел’ (моравск.) – сложение приставки kо- со слав. šutъ ‘безрогий, комолый’ [17, с. 91]. Характером древнейшего обозначения овцы как животного, ценного своим руном, объясняют этимологию индоевропейского *оṷis ‘овца’: *еṷ ‘одевать’ (ср. русск. обуть , разуть ) [17, с. 70]. Ср. также прочие названия овцы с прозрачной этимологией: зеленчук ‘годовалая овца’ лунчак ‘годовалый баран’ (ср. русск. диал. лончак ‘жеребенок на втором году’, плекун ‘ягненок без матери, вскармливаемый козою’ от плекати ‘кормить грудью, холить’; польск. диал. sysak ‘ягненок-сосунок’ [17, с. 80–81].

• 2 .    Чтобы защитить себя неудачи на охоте, избежать нападения, табуировались названия диких животных . В фундаментальном исследовании известного английского религиоведа и этнолога Джеймса Джорджа Фрезера (1854–1941) «Золотая ветвь» находим: «Дикарь в той или иной мере почитает души всех животных. Но с особым почтением относится он к душам тех из них, которые либо очень полезны для него, либо наводят на него ужас своими размерами, силой или свирепостью. Охота на такого рода ценных или опасных животных регулируется в силу этого более сложными предписаниями и ритуалами, чем истребление сравнительно бесполезных и ничтожных созданий», и далее: «Первобытный человек придерживается мнения, согласно которому слова и вещи, подобно людям, временно или постоянно заряжены, наэлектризованы таинственной силой табу; поэтому их необходимо на более или менее продолжительный срок изымать из обычного жизненного обихода» [24].

• 3 .    Этимология имени у птиц показывает, что их имена могли также быть эвфемистическим заменами слов-табу. Звукоподражательное происхождение имеет слово пичу га ‘птичка’ от пи кать, пи́ кнуть [9, с. 58].

• 4 .    Осторожность накладывала табу и на имена пресмыкающихся . В «Этимологическом словаре

• 5 .    Такая же осторожность могла табуировать имена насекомых . Так, некоторые народы Западной Сибири (юраки, самоеды) считают священным животным паука [11, 12, с. 107-118,], коряки считают паука своей бабушкой [6, с. 47]. Этимологический слова имя паук возводит к * раǫ kъ с приставкой ра - от *ǫ kъ (ввиду наличия у паука кривых ног); родственно греч. ὄγκος ‘крючок’, лат. uncus ‘кривой, крюк’ [21, с. 218–219]. Лексему пчела (ст.-слав. бьчела) произошла от буча́ ть ‘жужжать’, бу́ чень ‘шмель’, бука́ шка, бык [21, с. 416].

• 6.    Боязнь произнести название животного ведет иногда к вторичному запрету. Не каждый на охоте произнесёт слово медведь (бывший эвфемизм), а скажет: зверь , ломака , мохнач , лесник , Потапыч , или даже просто он [10, с. 105], либо ведмедь , черный зверь , ломыга , косматый , мишка , лесной царь [4]. Имя змея также подвергается дальнейшей эвфемизации, например, в языке охотников и рыбаков, которые по обычаю предков змею не называли прямым именем, а говорили о ней худая [5, с. 56]. Так появились множественные вторичные эвфемистические замены: вместо журавель (весной у украинцев) веселик , вместо жаба (первая увиденная весной у гуцулов) панна , вместо котята (маленькие – у белорусов) князья , князьки [5, с. 24–29] и мн. др.

Данные этимологических словарей свидетельствуют, что одним из древнейших индоевропейских табуистических названий животных является слово мышь (от *mūs ‘серая’, родственное словам муха, мох) [21, с. 27]. Эвфемистическая замена обусловлена боязнью древнего человека ее демонизма, близости к нечистой силе, возможность превращения в нее оборотней и ведьмы, у русских мышь приравнена к черту, считается дурным предзнаменованием [5, с. 50]. Табуистическое название ‘пожиратель змей’, ‘относящийся к змее’ дается в этимологическом словаре и ёжу [20, с. 10]. Этимологию слова олень (ст.-слав. ѥлень) сближают с д.-в.-н. ёlо ‘бурый, желтый’ [21, с. 134–135]. Этимологический словарь показывает, что волк первоначально значил ‘растерзывающий’ (волоку́) [19, с. 338]. Этимологию имени белка возводят к бѣлъ ‘белый’ в связи с табу на прежнее веверица (Ср.: бѣла вѣверица ‘белая белка’ в Лаврентьевской и Ипатьевской летописи под 859 г.) [19, с. 148]. Заяц первоначально значил ‘прыгун’ (др.-инд. háуаs ‘конь’ jíhītē ‘вскакивает, летит’, лит. žáidžiu, žáisti ‘прыгать’) [20, с. 84]. Этимология имени лис/лиса объясняется по-разному: 1) диал. лисый ‘желтоватый’, залисеть ‘приобрести желтоватый оттенок’; 2) от лихо й [20, с. 500].

Имена птиц орел , сокол и ястреб могли подвергаться табу древними охотниками. Так, этимология имени орла ‘большая птица’ [26, с. 215]; то же и в [21, с. 150-151]. Слово сокол объясняется как: 1) родственно др.-инд. c̨akunás ‘какая-то большая птица’; 2) лат. cicōnia ‘аист’; 3) греч. κύκνος ‘лебедь’. [21, с. 708-709]. Слово ястреб возводят: 1) к прилаг. jастрѐбаст ‘пестрый, крапчатый (как коршун)’; 2) др.-инд. āc̨upátvan-, греч. ὠκυπέτης ‘быстро летящий’, 3) *jastrębъ как сложение имени деятеля ‘поедающий’; 4) греч. οἶστρος ‘жало’ [22, с. 566].

Сорока считалась, например, в славянском мире очень опасной птицей, предвестницей-предсказательницей бед, оборотнем, ведьмой-вещицей, и поэтому ее имя, вызывавшее страх, могло быть подвергнуто табу, ср. этимологию сорока : 1) от др.-инд. c̨ārī́, c̨ā́riṣ ‘какая-то птица’, c̨ārikā ‘индийская сорока’; 2) влиянием церковнославянского свръчати ‘издавать звук’ и близких форм (ср. сверча́ ть, сверчо́ к) [21, с. 723].

В ряде случаев табу на наименования можно объяснить тем, что настоящим именем нельзя было называть тотема-животного [23] либо верой в них как в священные. Так, лебедя считают священным родовым божеством удмурты [27, с. 5]. Этимологический словарь возводит имя лебедь к родственным лат. albus ‘белый’, греч. ἀλφός ‘белое пятно’ [20, с. 470]. Происхождение слова голубь : 1) производное от названия цвета; 2) родственно лит. gulbė ̃ ‘лебедь’, русск. ‘ желтый ; 3) аналогично лат. columba ‘дикий голубь’; 4) лит. gelumbė ‘синее сукно’ [19, с. 432–433]. Слово ласточка связано с лит. lakstaũ ‘летать’, lakstùs ‘быстрый’, родственно слову слав. laska ‘любовь, ласка’ [20, с. 463].

Проблемы СМИ-дискурса

русского языка» Н.М. Шанского слово змея объясняется как общеславянская форма женского рода к змий , суффиксальному производному от той же основы, но с перегласовкой ь/е ( зьм ), что и земля ; буквально ‘ земляная , ползающая по земле ’. Название считается табуистическим (чтобы не накликать укуса) [26, с. 99]. Табуистическим считает его и М. Р. Фасмер, возводя к ‘земной, ползающий по земле’, от земля́ ; ср. алб. dhemjë ‘гусеница’, dhemizë – то же, от dheh ‘земля’ [20, с. 100]. В народных верованиях ведьмой, приносящей болезни, считается жаба , защитой от нее могло для древнего человека стать другое, эвфемистическое название, ср.: жаба от пра-славянского * gēbā , родственного ср.-нж.-н. quabbe, quobbe ‘влажная масса’ [20, с. 31]. Имя лягушки от ля́ гаI. ‘ляжка, ляга́ ть’ [20, с. 549].

В славянской мифологии многие животные были зверями определенных божеств. Так, лиса была спутницей и воплощением Макоши – богини судьбы и урожая; белка была тварью бога Перуна, заяц – бога Ярилы, лягушки – богини Макоши [4]. Домашними покровителями были змея , лягушка , черепаха и червь , сверчок , паук , черные тараканы и муравьи , аист и ласточка [3]. Уважение или страх к этим священным животным могли повлечь табу на их первоначальные имена и появление вторичных наименований, перечисленных в [4]: вместо белка – векша , мысь , урма ; вместо заяц – скоромча , выторопень , ушкан , кривень , косой , лопоухий , билей , беляк , зец , яровик ‘вешний заяц’, настовник (‘ранней зимой’), листопадник (‘осенью’), травник / летник (‘летом’), серый , русак , беляк ; вместо корова – буренка , боденушка ;

вместо лиса – рыжая , Патрикеевна , кума ; вместо мышь – плюгавка , гнус , гад , поганка ; вместо паук – мизгирь , тенетник ; вместо петух – Глашатый Солнца . Ср. также названия быка (связанного с именем бога Сварога): пороз , русск. диал. подпáль ‘молодой, недорослый и обыкновенно черный бык’ – от палить ; орóвина ; лошшак ‘двухлетник бык’ из лонщак (ср. лонись ‘в прошлом году’) [17, с. 43], бугай [4].

В славянской мифологии волк был зверем Дажьбога [4], считался нечистою силою, даже отождествлялся с чертом, не только у восточных славян и черногорцев, но и у немцев и французов, латышей, монголов и чукчей [5, с. 32–33]. Приведем сделанную нами выборку разнообразных эвфемизмов для названия волк у разных народов из [5, с. 32–41]: вместо наименования волк украинцы используют эвфемизмы поганин , поганец , дядько , кузка , малэй , сироман ; русские клятой , худой , серыш ; белорусские колядники , пустыня , сербы каменик ; всем славянам свойственны эвфемизмы зверь , серый , лютый , поляки употребляют гад , robak ‘червь’, Яша ; чехи pes ; немецкие эвфемизмы означают буквально ‘черви’, ‘гадина’, ‘чудовище’, ‘злодей’; литовские – ‘лесная собака’, ‘полевой’; латышские – ‘лесной хозяин’; эстонские – ‘вышедший из кустарника Вильгельм’, ‘вышедший из ивняка теленок’, ‘старый лес’, ‘старый серко’, ‘серый кафтан’, ‘ягнятник, овчар’, ‘лесной козел’, ‘одноножка’, ‘щенок св. Георгия’, ‘лесной серый’, ‘лесной дядя’, ‘лесной щенок’, ‘собака’; осетинские – ‘длиннохвостый’, ‘торчащие короткие уши’; абхазское – ‘обязанный исчезнуть’; якутское – ‘плотоядное’; чувашские – ‘длиннохвостый’, ‘хвост колотушкой’, ‘колотушка’; бурятское – ‘небесная собака’; у турков Алтая – ‘дядя’, ‘мышь’. Вторичные эвфемизмы, представленные у этих народов количественно неравномерно, имеют и разную внутреннюю форму, чаще связанную с внешним или функциональным признаком.

Таким образом, исследование показало, что многие народы для названий животных и птиц, пресмыкающихся и насекомых имеют разнообразные эвфемистические замены, фиксируемые этнографическими описаниями и фольклором, а также этимологическими словарями.