Эзотерический подход к экспликации понятий страдания, объективированной воли (эго) и имманентной целенаправленности с позиции концептуальной идеи об эволюционной каузальной финалистичности

Санкт-Петербургский государственный университет, Санкт-Петербург, Россия, ,

Saint Petersburg State University, Saint Petersburg, Russia, ,

Введение . Один из современных исследователей философских идей А. Шопенгауэра пишет: «Целью жизни выступает смерть» (Дадашова, 2019: 112). Таково принципиальное воззрение немецкого философа, являющееся одной из причин, по которой в истории философской мысли он прослыл как приверженец «вселенского пессимизма». Безусловно, жизнь как существование отдельного организма – это плотная дискретная часть тленной пространственно-временной множественности. И если невежественно ограничить рассмотрение человеческой жизни исключительно рамками существования и утверждения тела, то проблемы свободы воли, покоя, избавления от страданий, вечности и бессмертия останутся неразрешимыми и немыслимыми. В подобном ключе заявление А. Шопенгауэра выглядит более чем очевидным, ибо известно, равно как и голова бывшего в незапамятные времена почтенным М.А. Берлиоза, каждый объект обречен «превратиться в золу и уйти в небытие»¹.

В настоящем исследовании мы стремимся расширить границы потенциально возможного и элиминировать налагаемые страхом смерти рамки допустимого. Поскольку мы как разумные существа имеем возможность осознавать факт неминуемой смертности, нам доступно и задаться вопросом: «Подвержен ли субъект подобной бесперспективной и бессмысленной тленности?» Если это не так, то смерть не может быть целью жизни. Мы предпринимаем попытку с позиции эзотерического подхода и индивидуального видения проблемы разобраться, с какой целью для субъекта явлен мир феноменальной пространственно-временной множественности; какое место занимает в его воплощении страдание и какую роль оно играет; каковы притязания объективированной воли и какую цель она тем самым преследует; какова имманентная целенаправленность самой жизни как извечного принципа.

Экспликация понятия страдания: страдание как неизбежность или необходимость для освобождения от него . Изначально обратимся к анализу и экспликации понятия страдания. Страдание, по идее А. Шопенгауэра, «является неизбежным и укорененным в самом существе жизни» (2019: 489), из чего логически формулируется заключение, что «всякая жизнь по существу есть страдание» (2019: 471). Мы намереваемся показать, что страдание не следует утверждать в качестве того, что является сущностью жизни, поскольку считаем, что она не является его порождающим источником. Также его не следует рассматривать в форме неизбежности, ибо оно наличествует в качестве целесообразной необходимости. Мы полагаем, что страдание суть необходимо, пока субъект в процессе реализации познания не постигнет такой степени самосознания, в которой обретет способность на уровне индивидуального и непосредственного опыта обходиться и без него, ясно осознавая отсутствие при этом ощущения угрозы для жизни. Очевидно, что разумные существа, обладая действительным правом свободного выбора, вольны избирать – страдать или быть в покое. И если страдание не есть то, что, казалось бы, изберет здравомыслящий индивид, откуда тогда в мире столько явно превалирующего страдания, в чем причина тяги и парадоксальной потребности в нем?

Прежде всего необходимо выявить, что является источником переживаемого состояния страдания. Подход с позиции эзотерических знаний позволяет говорить о том, что оно проистекает из ошибочной субъективной убежденности в том, что априори эфемерное, а именно – объект, феномен, подверженный разрушительному влиянию энтропии, есть нечто Реальное и, следовательно, могущее претендовать на вечное, неизменное и нерушимое существование лишь на том основании, что объективированная воля (с позиции психической структуры субъекта референтами которой служат личность или эго) предпочла отождествиться с ним. Страдание активизируется в качестве непосредственного переживания в момент принудительного или потенциально возможного, но неумолимого в течение времени вторжения разотождествления – потери или лишения, становящегося причиной отчаянного ему сопротивления со стороны объективированной воли. Разрушаются перспективы быть вечным обладателем формы достигнутого, ощущаемые на уровне субъективного внутреннего переживания в качестве эквивалента умирания. Это переживание и есть страдание.

Продолжая рассуждения, также считаем необходимым прибегнуть к экспликации понятия Реального (с большой буквы), с чем мы обратимся к философским воззрениям американского философа-мистика Ф. Меррелл-Вольфа. Он полагает, что «обычно мы ищем Реальное в содержании своего восприятия мира, доступного органам чувств или в умозрительных построениях. Однако

Реальное кроется в пустоте между образами и их содержанием. Реальное там, откуда ни умозрительное, ни чувственное восприятие не способны ничего извлечь. А там, где на первый взгляд что-то есть, в действительности царит пустота. Видимое лишено субстанциальности и остается относительно пустым. То, что обычному сознанию кажется пустотой, в действительности есть Полнота, а то, что выглядит наполненным, явным , в действительности пусто – или, точнее, относительно пусто. Чем плотнее, тяжелее, массивнее предмет, тем глубже его пустота. Таким образом, Реальность обратно пропорциональна явленности » (Меррелл-Вольф, 1999: 129).

Итак, отождествление с объектами, феноменами и, следовательно, относительными пустотами – это привязанность к эфемерному, а в эфемерности невозможно обнаружить прочный фундамент – субстанциальность чистой субъективности. Фундирование в эфемерном эквивалентно беспрестанному предвосхищению неотвратимого падения в бездну невоплощенного ничто, из которого берет начало и фундаментальный страх смерти. Как нам дает понять А. Шопенгауэр, объективированная воля подчинена закону основания, существует в мире явлений и не ведает о том, что пребывает за пределами феноменальной пространственно-временной множественности, т. е. вне субъект-объектного обусловленного сознания. Значит, она сама как производное от объектов содержание есть эфемерность. От того единственное, что ей остается, – это «пожирать самое себя, ибо кроме нее нет ничего» (Шопенгауэр, 2019: 259). Она пытается обнаружить спасение в утверждении самое себя посредством отождествления с объектами, однако ввиду того что все они эфемерны и очевидно разрушаются во времени, необузданное и одержимое их накопление в качестве своей самоидентификации – это парадоксальный путь к преумножению страдания из-за налагаемой и возрастающей объективированной детерминации, а вовсе не к спасению от него. Парадоксальным становится и обличаемый факт, что эфемерное пытается спастись от уничтожения посредством отождествления с большей эфемерностью. Сознательное выявление и принятие принципов изменчивости, эфемерности и детерминаций, налагаемых на субъект со стороны всякой объективированной дискретной формы, и, как следствие, отказ от бессмысленного отождествления с объектами ведут к элиминации страдания. Действительно, как заключает Ф. Меррелл-Вольф, «воспринимаемые объекты представляют собой некую ограничивающую среду, которая есть постоянное раздражение и, таким образом, основа вездесущего страдания; конечной задачей этого раздражения является пробуждение скрытой способности сознания сознавать себя» (2020: 208).

Мы выявили, что одной из предвосхищающих страдание причин выступает привязанность к объектам, которые мы рассматриваем как проявленное энергоплотностное многообразие мира феноменальной пространственно-временной множественности. И в этой невежественной привязанности, бесспорно, оно выглядит неизбежным. Однако сознательный отказ от объективированной воли и упразднение – но не воли к жизни, как полагает А. Шопенгауэр, а лишь привязанности к объектам – позволяют осознать самую жизнь как извечный принцип: постичь, что она есть в своем непосредственном содержании, т. е. познать ее как воспетую И. Кантом «вещь в себе» (Кант, 2022), как «свободную игру сознания» (Меррелл-Вольф, 2020: 208), или, что эквивалентно, свободу воли. Здесь уже имеется возможность удостовериться в том, что страдание на самом деле не столько неизбежно, сколько необходимо для освобождения от него.

Объективация и утверждение воли как расширение своего объективированного присутствия в материальном мире – это не воля к жизни и не желание жить, как считает А. Шопенгауэр, а устремленность к смерти, которой неотвратимо кульминируется временное существование всех объектов как энергетической плотности. Однако вне времени и пространства энергоплотность уже есть эфемерность, иллюзорность, небытие. При этом тотальное содержимое мира феноменальной пространственно-временной множественности – это суетливая избыточность, энергоплотностное многообразие, тяготеющее к растворению в изначальном равновесии. Так задается финали-стическое направление к подлинной конечной цели, в со-настроенности с которой организуется, обретая смысл для осознающего-воспринимающего субъекта, движение как таковое. Значит, самая сущность жизни – это не страдание, а покой, непрестанно стремящийся к восстановлению посредством растворения избыточности и, следовательно, упразднения объективированной воли. Таким образом, мы утверждаем имманентную целенаправленность к извечному покою в качестве априорной формы познания.

Страдание возникает в результате сопротивления восстановлению извечного покоя и равновесия, реализуемого самой жизнью, со стороны объективированной воли, которая, если рассматривать ее с позиции психической структуры субъекта, обращенного к экстраверсии, отчаянно пытается ухватиться за мир феноменальной пространственно-временной множественности, поскольку ему она обязана своим существованием. Таким образом, объективированная воля и является источником страдания, поскольку отчаянно борется за свое тленное существование, не подозревая, что неумолимо тем самым устремлена к смерти, которая, в свою очередь, именно из-за нее и воспринимается чем-то реальным.

На текущем этапе рассуждений следует отметить, что, как полагает в процессе изложения своего основного философско-эзотерического труда Ф. Меррелл-Вольф (2009), «второе рождение» неотвратимо, а им по сути является упразднение объективированной воли. Как утверждает канадский психолог Э. Толле, это сознательное принятие смерти, переживание которой приводит субъект к осознанию, что «смерти как таковой не существует и бояться нечего; умирает одно лишь эго» (2023: 248). Вновь отметим, что понятие объективированной воли А. Шопенгауэра и понятие эго Э. Толле эквивалентны и имеют взаимозаменяемый характер в процессе нашего рассуждения. Итак, вне зависимости от того, случится ли «второе рождение» в момент смерти физического тела или в результате мистического раскрытия и сознательного постижения нерушимой субстанциальной основы как чистой субъективности непосредственно при жизни физического тела, но именно им и только им универсально кульминируется процесс познания субъектом самое Себя, следовательно, оно является тем, что мы в более ранней работе назвали «единой эволюционной целью» (Гаращенко, 2023). И как первое рождение, связанное с приходом в мир феноменальной пространственно-временной множественности, когда «плоть рождает плоть», сопровождается муками и страданием, в эквивалентной мере чтобы «родиться от воды и Духа» (Меррелл-Вольф, 2009: 452–453), как возвещает о том Иисус, надлежит освободиться от привязанности к энергоплотностному многообразию мира феноменальной пространственно-временной множественности и упразднить объективированную волю, что, в свою очередь, непременно связано с переживанием страданий, предвосхищающих «второе рождение».

Подводя предварительный росчерк пером под сказанным, необходимо указать на ту единственную, подлинную и нерушимую реальность, скрывающуюся под покровом тернистых иллюзий многообразия энергетической плотности, свободную от страданий, тождественную свободному потоку самой жизни, к постижению которой она, в свою очередь, и направляет самосознание субъекта в процессе познания с точки зрения эволюционной каузальной финалистичности (Гара-щенко, 2023). С этим намерением мы воспользуемся следующим афористическим изречением: реален лишь пустотный великовечный покой за пределами всякого становления надежд и умирания перспектив быть вечным обладателем тленной формы достигнутого.

Экспликация понятий имманентной и объективированной целенаправленности . Далее, поскольку мы уже коснулись понятия имманентной целенаправленности, обратимся к противоположным ему концептам бесцельности и бессмысленности, которые играют одну из смыслообразующих ролей в философских воззрениях А. Шопенгауэра. Он склонен полагать, что «воля, объективацией которой служит, подобно всякому явлению, человеческая жизнь, есть стремление без цели и конца» (Шопенгауэр, 2019: 485). При этом противоречиво и контрастно в процессе дальнейшего рассуждения выглядит довод, заключающийся в том, что смерть других оставляет человека в хладнокровном равнодушии, «если только она не задевает его личных интересов» (Шопенгауэр, 2019: 501). Однако наличие таких интересов уже подразумевает присутствие стремления к достижению определенной субъективной цели. Как утверждает Аристотель, «тот, кто наделен умом, всегда действует ради чего-то, а это нечто – предел, ибо конечная цель есть предел» (2022: 50). Более того, мы склонны также полагать, что в основе проявляемых в подавляющем большинстве индивидами неосознаваемой потребности к бессмысленному накопительству объектов, которая часто принимает форму одержимости, безудержного хотения и неутолимых желаний, лежит универсальная цель, преследуемая объективированной волей. Если в действительности наблюдается явление объективированной воли, референтами которой в психической структуре субъекта служат личностные аспекты, в частности эго, отделенное от целого и непрестанно стремящееся к обретению целостности посредством собственного «утверждения», что эквивалентно «утверждению тела» (Шопенгауэр, 2019: 493), создающее тем самым из мира феноменальной пространственно-временной множественности «арену борьбы» (Шопенгауэр, 2019: 511), то существует и некая конечная цель, которой кульминируются означенные стремления. Стоит отметить, что А. Шопенгауэр намекал на наличие такой цели, приводя довод о том, что «самое существо, т. е. подлинную реальность, воля находит только внутри себя, и поэтому каждый хочет всего для себя, хочет всем обладать или, по крайней мере, господствовать над всем, а то, что ему противится, он хотел бы уничтожить» (2019: 500). Для того чтобы концептуально сформулировать эту цель, необходимо пойти по направлению к субъективному полюсу опыта и отделить чистый субъект от Вселенной объектов, т. е. феноменальной пространственно-временной множественности. Как утверждает Ф. Меррелл-Вольф, «субъект уходит в точку сознания и в тот же момент она превращается в некое пространство, в котором “Я” и содержание сознания слиты в одно нераздельное целое. Я назвал это Пространственной Пустотой, в котором “Я” тождественно всему Пространству» (2020: 173). Таким образом, мы обнаруживаем изначальное единство всего сущего, тотальную тождественность субъекта и Вселенной, постигаемую посредством упразднения привязанности к объектам.

Как отмечает А. Шопенгауэр, воля как вещь в себе, равно как и объективированная воля, есть суть одна и та же воля. Следовательно, субъекту вне зависимости от степени его объективации априори известно, что он есть ничто – Безобъектная Пустота, в которой помещается вся

Вселенная объектов. Парадоксально, но в этом и заключается глубокое постижение целостности, неразделенности и покоя. И если интроверсия ведет по пути постижения этой целостности ввиду тяготения сознания к субъективному полюсу опыта, то объективированная воля, по сути своей фундаментальной природы обращенная к объективному полюсу, пытается достичь этой целостности путем экстраверсии: посредством расширения своего влиятельного присутствия в мире феноменальной пространственно-временной множественности. Мнимая конечная цель, к которой она устремлена, – это обладание, единоличное собственническое владение и распоряжение всей Вселенной объектов. Пока этого не произойдет, объективированная воля (конкретнее и доступнее для понимания будет выразиться – отделенное от целого эго как аспект психической структуры субъекта) никогда не будет удовлетворена надолго и не обретет покоя. Не является ли самое «утверждение» воли, устремленной в своей предельной степени к бесконечности, целенаправленностью? Если так, то стремление объективированной воли действительно, как полагает А. Шопенгауэр, не имеет конца, но цель все же усматривается. Она состоит в достижении объективированной волей тождественности бесконечной энергетической плотности.

Обратим внимание на следующие результаты исследований в области теоретической физики и космогонии. Английский физик-теоретик С. Хокинг утверждает, что в момент Большого взрыва «все, что есть во Вселенной, было сконцентрировано в одном месте, и, следовательно, Вселенная была бесконечно малой и бесконечно плотной» (2022: 21); «в области бесконечной плотности кончается время» (2022: 148). Проанализировав сущностные особенности и притязания, проявляемые объективированной волей, мы склонны утверждать, что она устремлена к достижению целостности в тождестве бесконечной энергетической плотности и окончанию времени.

Не является ли в таком случае переживаемое страдание возникающим сопротивлением действию иного – противоположного целенаправленного влияния, которым, как мы определили в более ранней работе, является «растворительная аннигиляция дуальных энергоплотностных структур – субъективной “сансары”» (Гаращенко, 2023)? В этом мы усматриваем суть процесса энергетической эволюции. Энергетическая плотность как дискретное многообразие мира феноменальной пространственно-временной множественности пребывает в состоянии непрестанного растворения самое себя, т. е. в упразднении объективированного напряжения с целью прихода к вечному покою в единой гомогенной субстанциальности, пребывающей за пределами интенций и содержаний времени и пространства. Это объясняет причину, по которой, согласно утверждению французского философа Ж.-П. Сартра, «вещи, в том числе и человек, страдают от разрушительной и фантазматиче-ской “воли к ничто”, к некоему абсолютному отсутствию» (Ж.-П. Сартр в настоящем времени…, 2006: 131). Страдание возникает исключительно как сопротивление тому, к чему организуется непрестанное тяготение самого процесса энергетической эволюции, т. е. в результате попыток объективированной воли утвердить и сохранить объективированную структурную конфигурацию того, что неумолимо пребывает под эффективным влиянием процесса упразднения.

Отныне представляется возможность идентифицировать дуалистичность самой целенаправленности. Это стремление к тождеству бесконечной энергетической плотности со стороны объективированной воли, проявляющееся в виде притязания на обладание Вселенной; ее мы называем объективированной целенаправленностью. И противоположное означенному стремлению тяготение самой жизни к изначальному равновесию, извечному покою, тождественному Безобъектной Пустоте, в которой в качестве содержания и пребывает суетливая избыточность Вселенной объектов; ее мы именуем имманентной целенаправленностью. Априорной формой познания является исключительно имманентная целенаправленность, поскольку необходимо подразумевает упразднение объективированной воли, а жажда желаний, притязаний и обладания трансформируется в тягу к познанию субъектом самое Себя. Как мы видим из приведенных рассуждений, кульминируются эти противоположные направления упразднением времени и пространства, однако в случае реализации процесса энергетической эволюции это будет освобождение по факту их преодоления («второе рождение»), в случае же тождества бесконечной энергетической плотности – разрушение по факту порабощения временем и пространством. Ввиду того что объективированная воля одержимо притязает на собственническое обладание Вселенной объектов, следует указать на бесперспективность этого стремления. Если прежде есть лишь Безобъектная Пустота, которую иначе можно наименовать тотальным Отсутствием, значит, ни Вселенную, ни ее содержимое на самом деле никто не создавал. Следовательно, все притязания объективированной воли обречены на провал, погружение в бездну невоплощенного ничто.

Итак, мы показали, что в рамках пребывания в мире феноменальной пространственно-временной множественности с протекающим в ней процессом энергетической эволюции действует дуалистичная целенаправленность – имманентная и объективированная. Взаимопротивоположно она реализуется самой жизнью как тяготение к изначальному равновесию и извечному покою, в чем усматривается как априорная форма познания, и объективированной волей – как стремление к тождеству бесконечной плотности через обладание Вселенной объектов. На наличие таких целенаправленностей указывает Ж.-П. Сартр, называя то, что мы выявляем как стремление объективированной воли, «фундаментальным проектом самоуничтожения», который не может быть реализован до конца. Ему присуща обратная сторона, нарекаемая «фундаментальным проектом самоприсвоения». Это «недостижимая идея, вертикальный вектор, который тем не менее имеет горизонтальные проекции, реальные практические следствия» (Ж.-П. Сартр в настоящем времени…, 2006: 131).

На априорную целенаправленность намекает Аристотель, приводя доводы в пользу конечной цели: «то, ради чего, – это конечная цель, а конечная цель – это не то, что существует ради другого, а то, ради чего существует другое; так что если будет такого рода последнее, то не будет беспредельного движения; если же нет такого последнего, то не будет конечной цели» (2022: 50). Другое следует понимать как наличие субъект-объектного (двойственного) сознания, т. е. наличие мира феноменальной пространственно-временной множественности, в который вовлечен субъект по причине привязанности к объектам. Следовательно, дуальный мир существует для субъекта в целях достижения конечной цели. При упразднении другого, т. е. объективированной воли, создающей иллюзию реальности энергоплотногостного многообразия Вселенной объектов, исчезает противостояние субъект – объект, упраздняется разделенность и мир феноменальной пространственновременной множественности становится ничем по факту тотальной непривязанности к нему.

Выводы . В результате проведенного с позиции эзотерического подхода исследования мы можем сделать следующие принципиальные выводы.

• 1.    Предвосхищающей страдание причиной является привязанность к проявленному энергоплотностному многообразию мира феноменальной пространственно-временной множественности. И только по факту этой привязанности страдание выглядит неизбежным. Сознательный отказ от объективированной воли и упразднение привязанности к объектам позволяют осознать самую жизнь как извечный принцип: постичь, что она есть в своем непосредственном содержании. Тогда имеется возможность удостовериться в том, что страдание на самом деле не столько неизбежно, сколько необходимо для освобождения от него.

• 2.    Самая сущность жизни – это не страдание, как полагает А. Шопенгауэр, а извечный покой, непрестанно стремящийся к восстановлению посредством растворения суетливой избыточности и, следовательно, упразднения объективированной воли. Поэтому имманентную целенаправленность к извечному покою мы считаем необходимым рассматривать в качестве априорной формы познания.

• 3.    В рамках пребывания в мире феноменальной пространственно-временной множественности реализуется дуалистичная целенаправленность – имманентная и объективированная. Первая есть принцип самой жизни, она представляет собой тяготение к изначальному равновесию и извечному покою, в чем усматривается как априорная форма познания; вторая является принципиальным аспектом объективированной воли, стремящейся к тождеству бесконечной плотности через обладание, единоличное владение и распоряжение Вселенной объектов.

• 4.    Противоположные направления дуалистичной целенаправленности кульминируются упразднением времени и пространства, однако мы показали, что в случае реализации процесса энергетической эволюции, т. е. имманентной целенаправленности, это будет освобождение от времени и пространства по факту их преодоления («второе рождение»), в случае тождества бесконечной энергетической плотности, к которой целенаправленно устремлена объективированная воля, – разрушение по факту порабощения временем и пространством.