К дискуссии о понимании международного трудового права в российской и зарубежной доктринах

Пермский государственный университет, 614990, Пермь, ул.Букирева, 15

Рассматривается смысл международного трудового права. Предлагается отказаться от наиболее распространенного взгляда на этот феномен как исключительно на фрагмент международного публичного права. Автор доказывает свою точку зрения, согласно которой международное трудовое право объединяет в себе части нормативных массивов международного публичного и международного частного права, права международных договоров и т.д. Анализируются и некоторые иные вопросы структурирования международного трудового права.

Вопросы сущности современного международного трудового права эффективнее рассматривать на фоне соответствующего исторического анализа. Что касается становления и развития международного трудового права, то необходимо признать, что научная идея международного правового регулирования трудовых и иных непосредственно связанных с ними отношений формировалась на протяжении веков. По свидетельству российских правоведов начала XIX в., юристы трудились над вопросами международного частного права с XIV в. [4. С. 19]. Можно предположить, что в границах (выражаясь современным языком) гражданско-правового оборота при этом рассматривались и отдельные вопросы, связанные с трудовым наймом. Но на сегодня это только гипотеза, которая пока не имеет неоспоримых доказательств.

В отечественной и зарубежной историографии по данным вопросам доказанной точкой отчета расценивается обращение английского социалиста-утописта Р.Оуэна в 1818 г. к Конгрессу держав Священного Союза с петицией, в которой он призывал монархов объединить свои усилия в облегчении участи бедняков, предлагая при этом использовать его опыт создания коммун промышленных рабочих, построенных на

принципах всеобщего равенства и справедливости [10. С. 251; 18]. Правда, «пальма первенства» Р.Оуэна оспаривалась в 1913 г. Н.Н.Кравченко, который не усматривал юридических начал в указанной петиции и считал, что идея международного регулирования отношений по поводу труда принадлежит французским юристам, указывая при этом прежде всего на Ж.А.Бланкюи [10. С. 251-252]. Интересно, что российской историко-юридической литературе более известен представитель предпринимательских эльзасских кругов Д.Легран. Он в 1841г. в ходе обсуждения французского законодательства о труде детей рекомендовал правительству выступить с проектом международного фабричного закона, явно исходя при этом из целей предотвращения социального взрыва в Европе из-за чудовищных форм эксплуатации трудящихся. Таким образом, в первой половине XIX в. родилась идея международного трудового права.

Однако только к концу XIX в. стали предприниматься попытки ее практической реализации. В частности, на коммунистических интернациональных конгрессах в 1866 и в 1881 гг. были приняты решения, призывающие работников всех стран бороться за расширение и претворение в жизнь трудового законодательства. В 1890 (Берлин), 1900 (Париж) и в 1905 (Берн) гг. состоялись специальные международные конференции по вопросам международного трудового права. В ходе последней из названных конференций были выработаны акты о запрещении ночной работы женщин и о запрещении употребления некоторых видов фосфора в производстве спичек. В 1906 г. эти акты были оформлены международными соглашениями. Эти соглашения упредил франкоитальянский договор 1904 г. о равных условиях труда для своих и иностранных работников в пограничных районах. То и были первые стандарты, ознаменовавшие собой появление международного трудового права как идеи, воплощенной в реальность [8; 9. С. 251-254].

28 июня 1919 г. был подписан Версальский мирный договор. Его XIII частью стал Устав МОТ. МОТ была создана при Лиге наций как международная комиссия для выработки конвенций и рекомендаций по вопросам трудового законодательства и улучшения условий труда. Примечательно, что по предпосылкам создания МОТ ведется научная дискуссия. Некоторые специалисты полагают, что МОТ воплотила идеи Р.Оуэна, развитые Ч. Хиндли и Д. Леграном. Другие историки связывают создание МОТ исключительно с результатами Первой мировой войны: страны-победительницы удовлетворили требования международного рабочего класса. Интересно, что последняя точка зрения излагалась и первым Генеральным директором МОТ А. Тома [3. С. 11-12]. Представляется, что указанные разноплановые предпосылки вполне сочетаемы друг с другом. С современных позиций неоспоримо, что с того времени дальнейшее развитие международного трудового права связано, главным образом, именно с деятельностью МОТ.

И тем не менее в качестве особых вех в развитии международного трудового права необходимо отметить, по меньшей мере, еще две принципиальные тенденции.

Первая из них связана с созданием и деятельностью ООН. Эта международная организация государств, созданная в целях поддержания и укрепления мира, безопасности, активно занимается политикой в области труда и занятости, а также сопряженными вопросами. Устав ООН был подписан государствами-участниками учредительной

Сан-Францисской конференции 26 июня 1945 г. и вступил в силу 25 октября 1945 г. Главной заслугой ООН в области международного трудового права должно быть признано то обстоятельство, что, создав своего рода свод фундаментальных неотъемлемых прав человека ООН официально включила в него право на труд и ряд иных основополагающих прав, и ныне выступающих устоями международного трудового права.

Вторая тенденция выражается посредством резкой активизации регионального (в мировом плане) нормотворчества по вопросам трудового права в Европе. В частности, 5 мая 1949 г. создан Совет Европы, по сути, начавший свою деятельность с подписания 4 ноября 1950 г. Конвенции о защите прав человека и основных свобод, первого в европейском масштабе документа, гарантирующего защиту прав человека, включая и отдельные права по поводу труда. 18 октября 1961 г. подписана Европейская социальная хартия, расцениваемая в качестве аналога названной Конвенции в социальноэкономической сфере. Вторая тенденция получила мощную поддержку и в других регионах мира. Например, стандарты в области труда были установлены Организацией американских государств, Арабской организацией труда, Содружеством Независимых Государств и т.д.

Таким образом, получается, что история развития международного трудового права периодизируется специфически. Обнаруживаются этапы зарождения идеи такого юридического феномена и начала ее практической реализации (реализованные этапы). А далее следует признать три этапа, опосредующие качественно-количественные перемены в содержании и форме международного трудового права в виде действующих по сей день сущностных явлений (длящиеся и в настоящее время этапы).

Благодаря всему этому термин «международное трудовое право» стал и, в принципе, продолжает быть распространенным в доктрине международного права как в России [1; 7], так и в зарубежных странах [19]. Но однозначной трактовки этот термин не имеет. Тем не менее можно выделить точку зрения, которой придерживается большинство специалистов, ранее занимавшихся и занимающихся ныне анализом соответствующего спектра проблем. С.А.Иванов, первооткрыватель данного направления в отечественном правоведении, и его последователи Э.М.Аметистов, И.Я.Киселев, по сути, рассматривали международное трудовое право как подотрасль международного публичного права. Например, И.Я.Киселев писал: «Международные стандарты труда составляют нормативную субстанцию международного трудового права» [7. С. 3]. Других «субстанций» при этом не называлось. Значит, субстанционно международное трудовое право оценивалось автором именно как продукт определенной деятельности государств и международных организаций с участием государств, поскольку иное просто невозможно. В принципе, речь явно шла о международном публичном праве в его специализированной (о труде) части.

Однако, оценивая цитируемые исследования, нельзя не учитывать воздействовавшие на авторов обстоятельства. Ведь ученые работали в то время развития нашего государства, когда из-за идеологических устоев и абсолютизации мнения ряда юристов, находившихся вблизи правящих кругов, не было общепринято делить международное право на публичное, частное, а тем более – иные отрасли. Это суждение не надо абсолютизировать. Оно показывает только на общее направление советского юридического мышления. А исключения всегда были [9]. В таких условиях С.А.Иванов, использовав принятую логику во внутреннем делении советского права, пришел к весьма дипломатичному выводу: «Выделение международного трудового права в отрасль современного международного права обоснованно. Можно говорить о международном трудовом праве в том же смысле, что и о международном административном или уголовном праве. Термин «международное трудовое право» может быть использован для обозначения той… отрасли… которая имеет целью обеспечить сотрудничество государств в улучшении условий труда граждан» [6. С. 102]. Указание на сотрудничество государств показывает, что С.А.Иванов в 1964 г. международное трудовое право выделил в границах только международного публичного права. Но, если международное публичное право есть отрасль международного права, то значит, международное трудовое право реально при данной трактовке выступает в качестве подотрасли.

Изложенное мнение долгое время (исключая отмеченный нюанс) было незыблемым. Однако ныне некоторые правоведы придерживаются содержательно иных позиций. Например, А.О. Харитонова, используя конструкцию международного права защиты прав человека как особой отрасли международного права, предлагает международное трудовое право считать частью указанного правового образования [14. С. 12]. И.В.Шестерякова в предмет международного трудового права включает международные трудовые отношения, под которыми понимает трудовые отношения, осложненные иностранным элементом [15. С. 18]. Такая позиция равнозначна признанию международного трудового права исключительно как международного частного трудового права. В литературе встречаются и мнения, согласно которым международное трудовое право необходимо расценивать в качестве фрагмента международного гуманитарного права и т.д.

Уважая мнения всех упомянутых и неупомянутых правоведов, как думается, надо все-таки констатировать некоторую односторонность изложенных точек зрения. Например, концепции, построенные на международном праве защиты прав человека или на международном гуманитарном праве, практически игнорируют особенности юридической защиты предпринимателей (работодателей) международным трудовым правом. А это не соответствует его современным реалиям. Вместе с тем авторы нового поколения явно правы в том, что сегодня международное трудовое право вряд ли верно сводить исключительно к публичноправовым регламентациям, действительность требует учета, например, индивидуально-договорного регулирования трудовых и иных тесно связанных с ними отношений на международном уровне [2; 12].

Примечательно, что, скорее всего, именно из-за неясности с актуальным пониманием термина «международное трудовое право» в отечественной юридической литературе начала XXI в. наметилась тенденция к отказу от данного понятия вообще. Эта тенденция пока весьма пунктирно прослеживается в России, но на Западе она видна гораздо отчетливее. Зачастую специалисты пишут о международном правовом сотрудничестве в сфере труда, международном регулировании труда, международных стандартах труда и т.д., но не называют при этом совокупность соответствующих регламентаций международным трудовым правом [11].

Понимая основную причину, нельзя оправдать абсолютизацию данного научного приема. Ведь термин «международное трудовое право» явно удачен, удобен, хорошо сочетается с устоявшимся признанием трудового права в большинстве национальных правовых систем. У него есть и масса других достоинств. Вряд ли настало время для отказа от рассматриваемого словосочетания.

Нельзя отрицать того, что международное трудовое право имеет свой предмет (отношения по организации труда на международном уровне, по поводу труда c «с иностранным элементом» и иные непосредственно связанные с ними отношения), обладает спецификой метода (преобладание диспозитивных начал над императивными конструкциями, трипартизм и т.п.), основано на своеобразных принципах (см., например, Декларацию МОТ об основополагающих принципах и правах в сфере труда и механизм ее реализации от 18 июня 1998 г.), осуществляет свои функции (в частности, функцию гарантированности социального прогресса в мире кругом социальных прав, основанных на общих человеческих ценностях), содержит свой понятийный аппарат, имеет специфичные источники и т.п. Как представляется, этого более чем достаточно для того, чтобы (по крайней мере – с позиций российской юридической ментальности) признать атрибутивные признаки отрасли права в актуальных обстоятельствах.

Подводя итог изложенной научной дискуссии, можно предложить определенный компромиссный вариант. Как представляется, международное трудовое право целесообразно рассматривать в качестве своеобразного правового образования, во- бравшего в себя нормы ряда отраслей международного права, регулирующие общественные отношения по организации труда на международном уровне, по поводу труда и тесно связанные с ними другие общественные отношения с участием международных организаций, государств и некоторых их внутренних структур, работников, работодателей и ряда иных субъектов «с иностранным элементом», так или иначе имеющих юридический статус относительно труда.

Речь может идти, скорее всего, о комплексной отрасли права. При этом надлежит учитывать, что в российской юридической доктрине идея комплексных правовых образований, если и находит свое признание, то с очень большими сложностями. Метод строгого отграничения одного юридического явления от всех других многими специалистами почитается в качестве незыблемого. Между тем он явно не соответствует тому, что в окружающей нас всех реальности очень многое образует сложные переплетения, далеко не всегда поддающиеся членению без вредных последствий. Право, будучи одним из механизмов социального отражения, не в состоянии игнорировать подобную комплексность. Не случайно то, что для зарубежной правовой доктрины не характерны дебаты об отраслевой (в праве), институциональной и иной принадлежности тех или иных отношений, регулирующих их норм и т.д. Комплексные правовые образования (обычно без точной идентификации на предмет признаков отрасли, подотрасли, генерального института, института) во многих зарубежных национальных правовых системах образуются легко, просто исходя из каких-либо насущных юридических задач [16]. Границы между разными правовыми образованиями при этом могут быть весьма призрачны. При формулировании выводов относительно международного трудового права данную особенность нельзя игнорировать и в России. Видимо, по такому варианту в международном трудовом праве сочетаются фрагменты международного публичного права, международного частного права, права международных договоров и т.п., а само международное трудовое право как нечто целостное сочетается с другими подобными образованиями внутри международного права.

При все еще достаточной распространенности термина «международное трудовое право» надлежит констатировать редкость случаев упоминания о международном праве социального обеспечения. Обычно социально-обеспечительные регламентации на международном уровне рассматриваются как стандарты, связанные с трудом. Для аргументации в пользу данного вывода достаточно напомнить, что МОТ приняла довольно много конвенций и рекомендаций по вопросам социального обеспечения [5. С. 473-478], но при этом осталась «организацией труда», не став «организацией труда и социального обеспечения». И тем не менее изложенный выше вывод о комплексных правовых образованиях надо распространить и на рассматриваемое специализированное правовое образование. Поэтому, как думается, вполне резонно утверждать о международном праве социального обеспечения. Но пока факты таковы, что международное право социального обеспечения – это специфическое правовое образование внутри международного трудового права, «претендующее» на признание отдельной, но опять же комплексной, отраслью международного права.

Интерес вызывает соотношение международного трудового права и европейского трудового права, все чаще называемого европейским правом занятости (European Employment Law). Примечательно, что, в основном, в зарубежной юридической доктрине между трудовым правом и правом занятости ставится знак равенства. Здесь надо учитывать, что не только право занятости, но и ранее сложившееся трудовое право в Европе не сводятся исключительно к правовой регламентации отношений, в разной степени приближенности связанных с трудом по (если исходить из принятого в России термина) трудовому договору, а чаще всего относятся к отношениям по поводу любого труда при широком использовании дифференцированного регулирования. Кстати, к любому труду, в принципе, относятся и стандарты МОТ, в которых ограничения рамками наемного труда обычно оговариваются особо в каждом соответствую- щем документе. Что же касается прилагательных «международное» и «европейское», то они явно соотносятся как целое и часть. Поэтому европейское право занятости (европейское трудовое право) суть один из региональных фрагментов международного трудового права.

В ходе данных дебатов есть усложнение, обусловленное различием взглядов на понимание категории «европейское право». Не углубляясь в их содержание, надо подвергнуть критической оценке наиболее распространенную ныне в России точку зрения, сводящую европейское право к праву Европейского союза. Для такого варианта использование категории «европейское право», как представляется, нет содержательных причин. Например, в равной степени здесь может быть названо и право Совета Европы [17]. Надо солидаризироваться в этом ракурсе с А.В.Созонтовой, которая определяет европейское право как результат правового регулирования отношений в Европе, охватывающих деятельность всех форм европейской интеграции (и прежде всего – Совет Европы, ОБСЕ, Европейский союз) и всю совокупность принятых ими правил по поводу экономических, социальных, политических, научных, культурных и иных отношений, а также международноправовые нормы, содержащиеся в многосторонних и двухсторонних договорах, заключаемых европейскими государствами по различным вопросам [13].

В заключение хотелось бы оговорить, что необходимы дальнейшие исследования по рассматриваемым вопросам. При этом нельзя исключать возможности коррекции высказанных в данной статье суждений.