К оценке подходов изучения сложносоставных луков

Одним из актуальных вопросов в археологии Волго-Уралья является хронология. Однако некоторые категории находок, периоды и территории практически выпали из обсуждения. Одной из таких проблемных групп являются сложносоставные луки. Интерес автора был обусловлен обсуждением конкретных находок с Бирского могильника в контексте появления и распространения деталей такого вида вооружения в Прикамье (этому был посвящен доклад на I Ма-житовских чтениях в декабре 2018 г.), а одной из трудностей оказалось типологическое определение археологически сохраняющихся элементов – распространенные в литературе теоретические подходы плохо соотносятся с реальным материалом, что и побудило обратить внимание на историографию и имеющиеся подходы к изучению.

Библиография и историография находок луков обширна. Имеет смысл кратко остановиться только на отдельных публикациях, существенных для рассматриваемого круга находок.

В типологии остатков (деталей) луков можно отметить два ведущих подхода: учет количества и формы деталей и учет конструктивных особенностей.

Второй подход неоднократно декларировался как наиболее обоснованный и более значимый в плане доказательств. В частности, он указан в наиболее полной сводке луков Восточной Европы Е. В. Круглова [ Круглов , 2005 а , с. 74]. Его основоположником называют венгерского этнографа К. Шебештьена, который «основные различия этого оружия определял не по количеству произвольно сохранявшихся роговых накладок, а по специфическим особенностям их изготовления и крепления к кибити» [ Круглов , 2005 а , с. 74; Круглов , 2008, с. 217; Савин , Семенов , 1998, с. 293; Измайлов , 1998, с. 243; Измайлов , 2011, с. 57; Измайлов , 2014, с. 205‒206; Иванов , 2002, с. 36]. Наиболее последовательно его пропагандировали А. М. Савин и А. И. Семенов, которые формулируют метод так [ Савин , Семенов , 1998, с. 291]:

• ‒    «принципиальные особенности конструкции луков убедительно определяются не по количеству сохранившихся деталей , а по существенным, но не всеми различаемым признакам технологии , реконструируемым на жестких обкладках независимо от их числа»;

• ‒    определяющей является «новая технология сборки оружия – соединение деталей встык »;

• ‒    «выражением нового способа сборки являются уступы на концах боковых обкладок рукояти по их тыльному краю »;

• ‒    «уступы служили для упора торцов тыльных плечевых пластин».

По описанию – тыльная сторона тыльного конца тыльной накладки – опознать деталь невозможно. Иллюстрации нет. Есть два примера: лук из Монгун-Тайги и отсылка на страницу (не на изображение) в монографии Б. Б. Овчинниковой.

Лук из Монгун-Тайга-1958-X-2 [ Грач , 1960, с. 123‒129, рис. 61‒69] описан кратко: две концевые и две срединные накладки, приведены их фотографии [Там же, с. 125, рис. 65: вверху справа] (рис. 1, 4 ). Б. Б. Овчинникова ограничивается выделением типа шести срединных накладок: «отличаются от остальных тем, что на корпусе накладки в месте перехода к части крепления, где нанесена штриховка, имеется уступ. Такие накладки меньше по размерам. Большая часть их встречена вместе с концевыми накладками (исключение составляют накладки из погребений МТ 58-Х и БД 13-2). Привлекает внимание комплект накладок из могильника А1 V-2, в котором обнаружено девять экземпляров (табл. 13; Овчинникова , 1972¹)», и ссылкой на рисунок [ Овчинникова , 1990, с. 68, рис. 35: 9, 10] (рис. 1‒3). В сумме получается три случая². Как видно (см. рис. 1, 1 ‒ 4 ), речь может идти о выступании одной из длинных сторон срединной накладки.

«Убедительной такую реконструкцию крепления сделало открытие В. Д. Кубарева в урочище Джолин» [ Савин , Семенов , 1998, с. 292]. Находки из Джолин, к. 9 представлены двумя обломанными с одного конца пластинами, зауженными с другого конца [ Кубарев , 1992, рис. 4: 13‒15] (см. рис. 1, 5 ). У них нет уступа. Аналогий этой форме не известно³ [ Горбунов , 2006, с. 17].

Пытаясь обосновать свой вариант, А. М. Савин и А. И. Семенов вводят косвенный маркер: «Наиболее очевидный признак соединения встык – торец» [ Савин , Семенов , 1998, с. 292]. Но с реальными находками есть одна проблема. У тыльной пластины, о которой идет речь, концы чаще всего разрушены в силу тонкости. В озвученной формулировке признак не работает⁴.

Если рассматривать по существу, то цикл рассматриваемых публикаций посвящен вовсе не лукам, а попыткам назначить какой-либо признак этническим маркером: «Трансформация, ощутимая для конца VII в., сопровождается важным изменением в обряде : на смену впускным, меридионально ориентированным захоронениям, приходят основные (широтные)»; «Лук болгарского типа Восточной Европы со сборкой внахлест сохраняет основные черты лука гуннского типа и не находит аналогий в принципиальных конструктивных деталях со сменившим его в конце VII‒VIII в. на Дону, Волге и в Восточном Приазовье луком хазарского или центральноазиатского типа. Последний, созданный по способу соединения встык, появляется в Восточной Европе одновременно с резкой сменой погребального обряда , встречается исключительно в инвентаре неизвестных здесь прежде подкурганных погребений с яркими центральноазиатскими чертами» [Там же, с. 293].

Дело не в луке. Дело – в ориентировке погребений,одни из которых авторам хочется считать «болгарскими», а другие – «хазарскими».

Громко заявленный конструктивный признак (уступы на боковых накладках) отмечен единично (четыре случая) и сомнительно:

• ‒    сборочный признак (внахлест и встык) не фиксируется в силу сохранности;

• ‒    типы луков, назначенные этническими, встречаются в любом обряде;

• ‒    есть множество переходных форм, сочетающих признаки луков «внахлест» и «встык».

В публикациях А. М. Савина и А. И. Семенова нет реальных находок с конкретными отличиями конструкции: нет иллюстраций, перечня (карта его не заменяет), по которому можно было бы проверить выводы. Позднее, больше всего образцов собрал в единый иллюстративный блок Е. В. Круглов [ Круглов , 2005 a ]. И среди них нет принципиально значимых именно по заявленным признакам.

Что показательно, сам К. Шебештьен [ Sebestyén , 1930] нигде не пишет ни про какие конструктивные вырезы. Его задачей была идентификация функции костяных пластин [Ibid., s. 204] как остатков луков, которые до него считались ткацкими принадлежностями [Ibid., s. 205]. Типология находок строится на учете количества и расположения экземпляров⁵.

Это позволяет вернуться к первому подходу в изучении луков, основанному на учете количества накладок.

Принципиальные отличия между ранними («хуннскими») и поздними («тюрскими») луками подчеркнули К. Шебештьен [Ibid., s. 211] и А. А. Гаврилова [ Гаврилова , 1965, с. 87]. Первые имеют гладкую оборотную сторону, для вторых показательна оборотная сторона, покрытая насечкой⁶. Кроме «хуннского» (= «гладкого») были выделены «берельский», аналогичный по комплектности пластин, но со «штриховкой», «кудыргынский», с тремя или двумя срединными и одной парой концевых, и «катандинский» ‒ только со срединными накладками [ Гаврилова , 1965, с. 87‒88] (прочие выходят за хронологию рассматриваемых). С этим согласился Д. Г. Савинов, изменивший название «катандинский» на «тюркский» и разделивший «кудыргинские» на два самостоятельных типа по признаку наличия/отсутствия срединной тыльной накладки: с двумя накладками названы «кудыргынскими», с тремя – «уйгурскими» [ Савинов , 1981, с. 148‒150, 152] (см. рис. 2).

Специфика по регионам и культурам отражена в работах Ю. С. Худякова [ Худяков , 1980; 1986; 1991 и мн. др.], но, кажется, одной из задач обобщающей статьи [ Худяков , 1993] было выделить как можно больше типов. Иначе трудно объяснить, что тип хуннский-1 = булан-кобинский-1 = кокэльский-1 = берельский-1 и т.д.; тип хуннский-2 = булан-кобинский-2 = кенкольский-1 и т.д.; тип булан-кобинский-4 = тюркский-2 (см. рис. 3, 4). Примеры есть практически по каждому типу⁷ (см. рис. 3, 5).

Восточноевропейские находки луков собраны Е. В. Кругловым [ Круглов , 2004, 2005 b , 2007], который заявил приверженность принципам А. М. Савина и А. И. Семенова [ Круглов , 2005 а , с. 74; Круглов , 2005 b , с. 313], но в выделении конкретных вариантов [ Круглов , 2005 а , с. 75‒76, 80‒81; Круглов , 2005 b , с. 307‒308; Круглов , 2008, с. 224] и при описании находок исходит из количества накладок. При этом он немного иначе расшифровывает путаные описания А. М. Савина и А. И. Семенова про «вырезы». По Е. В. Круглову⁸, треугольные окончания срединных боковых накладок возвышались над центральной частью (см. рис. 1, 7 ), либо углублялись относительно центра⁹ (см. рис. 1, 8 ) [ Круглов , 2005 b , с. 307, 313, 315], либо имели равную толщину (см. рис. 1, 9 ). Последние («огуро-савирские») – ранние, до VII в., первые («тюркохазарские») сменяются вторыми («хазарскими»¹⁰) на рубеже VII/VIII вв. [Там же, с. 314, 315]. Другим признаком, важность которого постоянно повторяется Е. В. Кругловым, является наличие насечек/штриховки на лицевой поверхности накладок [ Круглов , 2005 а , с. 77‒79]¹¹.

Известны конкретные образцы цельнодеревянных луков (тип «кокэльский-4»: [Худяков, 1993, с. 117‒118, рис. 8: 15]) (см. рис. 5, 1), известны конкретные находки накладок из «мягкого рога» [Милованов, Иерусалимская, 1976, с. 41; Савин, Семенов, 1998, с. 291; Савин, Семенов, 1999, с. 27] или дерева [Топрак-Кала, 1984, рис. 88], сохранность которого непредсказуема, но все-таки количество, расположение12 и форма накладок остаются самыми существенными при- знаками археологических луков, которые лишь дополняются технологическими (обработка оборотной поверхности) особенностями. На принципе количество ‒ форма построена четко структурированная классификация В. В. Горбунова13 [Горбунов, 2006, с. 10‒22, рис. 3‒22] (рис. 6). Он же применен и в новых исследованиях памятников Алтая [Серегин и др., 2022, с. 46‒52].

Рис. 1. Конструктивные особенности деталей луков: 1–5 – накладки с выступами;

6 – схемы элементов и соединений; 7–9 – продольный профиль накладок ( 7 – с выступающим центром; 8 – с углубленным центром; 9 – плоский); 10–22 – некоторые хронологически значимые элементы. 1, 12 – Таловый II, к. 3/п. 1 [ Глебов , Иванов , 2007, рис. 6: 1, 2]; 2, 3 – нет данных [ Овчинникова , 1990, рис. 35: 9, 10]; 4 – МТ-58-Х [ Грач , 1960, рис. 65]; 5 – Джолин, к. 9 [ Кубарев , 1992, рис. 4: 13‒15]; 7 – Жирноклеевский, к. 6 [ Круглов , 2005а, рис. 31: 11]; 8 – Таганский, п. 2 [ Круглов , 2005 а , рис. 14: 1]; 9 – Комсомольский, п. 12 [ Круглов , 2005 а , рис. 9: 1]; 10 – Яло-ман II, к. 62 [ Горбунов , Тишкин , 2006, рис. 2: 6]; 11 – Талдуаир I, к. 7 [ Кубарев , 2005, рис. 24: 1];

14 – Кубей, к. 8/п. 2 [ Круглов , 2005а, рис. 3: 21]; 15 – Клин-Яр III, кат. 29 [ Круглов , 2005 а , рис.

26: 3]; 16 – Саловский, к. 1/п. 2 [ Копылов , Иванов , 2007, рис. 15: 3]; 17, 18 – Маяцкое сел., я. 18/кат. [ Винников , Афанасьев , 1991, рис. 22: 3, 4]; 19 – Дмитриевский, кат. 173 [ Плетнева , 1989, рис. 32: 173]; 20 – Усть-Бийке III [ Горбунов , 2006, рис. 9: 12]

В целом можно заметить, что количество ссылок и восторги от «нового подхода» А. М. Савина и А. И. Семенова несколько избыточны. Предлагаемые ими признаки, если вообще подтверждаются распутыванием системы цитирования, насчитываются единицами. В других случаях первоначально заявленный признак выступа сбоку накладки (см. рис. 1, 1 ‒ 4 ) превратился в совершенно другой ‒ наличие возвышения или углубления в центральной части (см. рис. 1, 7 , 8 ). Сохранность этой детали на реальных находках оставляет желать лучшего. Двухуровневая классификация ‒ накладки и их сочетания ‒ оказывается более практичной.

Существенно, что лук – функциональный инструмент. Его этническая привязка минимальна, практически на уровне первого изобретения. Как только оружие проявляет свою эффективность, оно заимствуется повсеместно. Выделять какие-то «этносы» по находкам луков бессмысленно.

Некоторые признаки имеют значение в рамках больших эпох: принципиально важное появление концевых передних и тыльных накладок; появление вкладышевых концевых накладок; изменение формы срединной тыльной на I-образную («веслообразную»); размеры и толщина накладок; асимметрия плеч лука по количеству и размеру накладок (см. рис. 1, 10‒22). Но гово- рить о реальном хронологическом значении луков не приходится.

Рис. 2. Схема соотношения типов во А. А. Гавриловой [ Гаврилова , 1965] и Д. Г. Савинову [ Савинов , 1981]

Рис. 3. Схемы конструкции луков. Заливкой отмечено наличие деталей.

Взаиморасположение см. на рис. 1, 6

X - кокэльский-4 1				X -буланкобинский-3 X - байырку-2 К - ТХ-ГБ А-Ш-2-6 К-ХазБ-П-1      J
	X - хуннский-2       X - «с усами» X - буланкобинский-2 X - бурхотуйский X - кенкольский-1     3 - западнотюркский-1 X - кангюйский      X - кимакский-1 X - кокэльский-1      X - шивэйский! X - чаатинский       Г - хуннский, берельский X - кок-пашский-1    С - хуннский, берельский X - берельский-1      Кубарев-2 X - одинцовский     Горбунов-1,3         $	X - хуннский-1        Кубарев-1 X - буланкобинский-1 К - ТХ-ГБ A-I-2-6 X - кокэльский-1      К - ТХ-ГБ 11 l-2-a X - берельский-1      К - Хаз A-I-3 X - тюркский-1       К - Хаз Б-1-3 X - шивэйский-2     Горбунов-2,4 4	X -кенкольский-2 X - западнотюрский-2 X - байырку-3 5
	X - тюркский-3 С - уйгурский К - ТХ-ГБ A-l-2-a	X - буланкобннский-4 Кубарев-3 X - тюркский-2       К - Хаз А-3 Г - кудыргинский      К - Хаз Б-1-3 С - кудыргинский     К - ТХ-ГБ A-IlI-2-a
К - ТХ-ГБ Б-1-2-6 8	X - тюркский-6    Г - катандинский X - уйгурский-1    Кубарев-6 X - кыргызский-2  К - Хаз A-1-a X - кимакский-2   К - ТХ-ГБ A-l-2-в X - байырку-7     Горбунов-8 9	X - тюркский-7        Г - катандинский X - западнотюркский-3 С - тюркский X - кургызский-1       Кубарев-5 X - кимакский-3        К - Хаз Б-1-1 X - шивэйский-3       К - Хаз A-1-б К - ТХ-ГБ Б-1-2-В ГорбуНОВ-11    jq	X - кимакский-4 X - байырку-4 X - шивэйский-4 Горбунов-8 И

		К-Хаз Б-1-1-4	12	Х-байырку-1 J3	К-ХазБ-П-2 i^
[без названия] 75	[без названия] 16	К - хазарский (обощенный)	17
К-ТХ-ГБ A-1-l-a 18	X - тюркский-4 К-ТХ-ГБ A-I-1-6 К-ТХ-ГБ A-II-1 К-ТХ-ГБ А-Ш-1 К - ТХ-ГБ Б-1-1               jg	[без названия]	20

X - тюркский-5 21	Кубарев-4 22	К - Хаз A-2-a К - Хаз Б-1-2             , , 23
		К - салтовский (обобщенный) К - Хаз A-2-б К-ТХ-ГБ Б-1-2-а Горбунов-5                    2 ^	X - байырку-5 - Горбунов-6 25	[без названия] 26
		К-ХазА-2-в          27	[без названия] 28

Рис. 4. Соотношение названий типов по разным авторам: Х - [ Худяков, 1993]; Г - [ Гаврилова , 1965]; С - [ Савинов , 1981]; К - [ Круглов , 2005 а ]; Кубарев -[ Кубарев , 2005]; Горбунов - [ Горбунов , 2006]. На рис. 3-5 классификационные ячейки занимают одинаковые места

Рис. 5. Образцы находок луков: 1 – Кокэль – ? [ Худяков , 1993, рис. 8: 15]; 2 – Усть-Эдиган, к. 15 [ Худяков , 1993, рис. 5: 5‒8]; 3 – Пазырык, к. 24 [ Худяков , 1993, рис. 9: 1‒6]; 4 – Хиргист-Хоолой, мог. 4 [ Худяков , 1993, рис. 2]; 5 – Поспелиха [ Горбунов , 2006, рис. 4: 22‒24]; 6 – Рисовое, к. 13/п. 12 [ Круглов , 2005 а , рис. 11: 6‒10]; 7 – Усть-Эдиган [ Худяков , 1993, рис. 5: 16‒19]; 8 – Жирноклеевский, к. 6 [ Круглов , 2005 а , рис. 31: 11‒13]; 9 – Сростки [ Худяков , 1993, рис. 14: 4‒6]; 10 – не ясно [ Худяков , 1993, рис. 14: 10, 11]; 11 – не ясно [ Худяков , 1993, рис. 14:

15]; 12 – Житков II, к. 4/п. 1 [ Семенов , 1988, рис. 8]; 13 – Харга-1, к. 6 [ Худяков , 1993, рис. 15: 1‒6]; 14 – Е. В. Круглов указывает две находки: Высочино VII, к. 25 и Кьюин Толга, к. 2/п. 6 (обе не изданы, проверить невозможно); 15 – нет данных [ Измайлов , 2011, рис. 2]; 16 – Fehértó-

B, grab 41 [ Sebestyén , 1930, fig. 5]; 17 – выделен Е. В. Кругловым, но, возможно, реальных находок не существует (указанный в качестве образца лук из Ново-Аксайский, к. 13, относится к схеме № 12); 18 – Лебеди IV, к. 5 [ Скарбовенко , Лифанов , 2012, рис. 8]; 19 – Авиловский-1, к. 1 [ Круглов , 2005 а , рис. 19: 1‒9]; 20 – Саловский, к. 1/п. 2 [ Копылов , Иванов , 2007, рис. 15]; 21 – Узунтал-1, к. 1 [ Худяков , 1993, рис. 12: 12‒17]; 22 – Талдуаир I, к. 7 [ Кубарев , 2005, рис. 24: 1]; 23 – Саловский-IV, к. 2 [ Круглов , 2005 а , рис. 34: 6, 7]; 24 – Сидоры, к. 34 [ Круглов , 2005 а , рис.

• 30: 1‒5]; 25 – Бахусан, к. 1/мог. 18 [ Худяков , 1993, рис. 15: 14‒16]; 26 – Закатное I, п. 6 [ Трубников , 2013, рис. 6: 7, 8]; 27 – Осиновка III, к. 7/п. 1 [ Багаутдинов и др., 1998, рис. 25: 2];

28 – Осинки [ Горбунов , 2006, рис. 8: 13‒15]

Рис. 6. Типология деталей по В. В. Горбунову [ Горбунов , 2006, рис. 10]