К оценке влияния социальных рисков на продолжительность жизни экономически активного населения

Современный этап развития общества характеризуется интенсивными трансформациями во всех сферах жизнедеятельности человека, которые приводят к возникновению глобальных вызовов и угроз, чей количественный и качественный взрывной рост входит в противоречие с задачами устойчивого развития. Это противоречие нашло отражение в «Повестке дня на XXI век»1 и «Целях тысячелетия»2, где названы глобальные вызовы, с которыми столкнулось человечество и преодоление которых является ключевым фактором для обеспечения устойчивого развития в интересах не только ныне живущих, но и будущих поколений.

В постоянно меняющемся мире все острее стоят вопросы, связанные со способностью и возможностью адекватно реагировать на требования среды, выбрать оптимальный способ реакции на возрастающие вызовы в виде той или иной формы поведения (деструктивной или конструктивной). Таким образом, индивид и общество постоянно оказываются в ситуации неопределенности и необходимости принимать решение, т. е. в ситуации риска. В зарубежной литературе понятие риска появилось в 1920-е гг.

(Knight, 1921), однако только во второй половине ХХ века сложилось отдельное направление исследований, связанное с вопросами страхования и финансов. Со временем понятие риска приобрело междисциплинарный характер – специалисты в области социологии (Бек, 2000; Гидденс, 1994; Луман, 1994), психологии (Allen, Badcock, 2003), поведенческой экономики (Lupton, 1999; Канеман, Тверски, 2003), социокультурных исследований (Дуглас, 2000; Hofstede, Minkov, 1997) привнесли понятие риска в категорийный аппарат социогумани-тарных наук.

В отечественной литературе интерес к проблематике рисков возник позднее, и расцвет работ о страховых рисках приходится на реформенный период 1990-х гг. При этом научные работы того периода отражали больше социальный аспект, чем финансовый, что привело к возникновению категории социальный риск. Продолжая идеи Бека и Гидденса, О.Н. Яниц-кий связывает понятие риска с кризисом, социальным конфликтом и аномией (Яницкий, 2003), В.И. Зубков – с процессом принятия решения субъектом и его действиями в условиях неопределённости (Зубков, 2001). Экономические аспекты социальных рисков отечественными учеными рассматриваются в связи утратой материальной обеспеченности из-за невозможности продолжения трудовой деятельности (Тамошина, Тимошина, 2009; Баранник, 2012).

На современном этапе исследований социальный риск изучается через призму неустойчивости, нелинейности развития социума, что порождает новые риски для жизнедеятельности общества (Микрюков, Илюшин, 2022) и обусловливает необходимость решения проблем в условиях неопределенности (Золотарев, 2024; Lockie et al., 2024; Wang et al., 2024). Следует отметить, что, несмотря на отдельные попытки концептуализировать понятие социального риска (Максимович, 2023), значительная часть отечественных и зарубежных исследований посвящена изучению социальных рисков в приложении к конкретным сферам жизнедеятельности общества (Леонтьева, 2020; Ли, 2024; Nguen, Cole, 2024; Liu et al., 2024; Jones et al., 2024; Li et al., 2024). В результате, на наш взгляд, складывается фрагментарное представление о социальных рисках, возникающих в контексте отдельных угроз, однако поиску взаимосвязи социальных рисков и жизнедеятельности населения в целом уделяется существенно меньше внимания.

В связи с этим возникает необходимость в расширении научных подходов к осмыслению и оценке социальных рисков. На наш взгляд, это возможно с привлечением методологических положений социальной биологии человека, разработанных академиком РАМН Т.Б. Величковским. Основным методом познания в социальной биологии человека как междисциплинарной области научных знаний является сравнительный анализ демографических показателей и показателей уровня здоровья населения, с одной стороны, и социальноэкономических условий жизни общества, с другой (Величковский, 2012). Т.Б. Величковский подчеркивает, что уровень здоровья и продолжительность жизни населения определяются не только биологическими характеристиками популяции, но и социокультурным контекстом, в частности структурой социальных рисков (Величковский, 2013).

В настоящем исследовании под социальным риском будем понимать ситуацию неопределенности, возникающую под воздействием факторов трансформации среды обитания и оказывающую существенное потенциально разрушающее воздействие на продолжительность жизни населения, что отражает способность населения выдерживать указанные выше стрессовые ситуации (трансформации внешней среды), сохраняя при этом способность к росту и развитию, Таким образом, продолжительность жизни выступает интегральным индикатором социально-экономического благополучия и здоровья населения в условиях высокой неопределенности, а цель исследования заключается в выявлении социальных рисков, актуальных на современном этапе развития российских регионов, а также в оценке их влияния на продолжительность жизни экономически активного населения.

Данные и методы

Представленное исследование носит поисковый характер и направлено на выявление социальных рисков и оценку их влияния на продолжительность жизни населения как комплексный индикатор, агрегирующий оценки здоровья, социального капитала, социальноэкономического благополучия населения (Cai et al., 2023; Iyakaremye, Tripathi, 2024; Onisanwa et al., 2024; Salehi, Sedgh, 2023). Данный показатель достаточно подвижный, чутко реагирует на реализацию социальных рисков и отражает динамику социальной среды, что ярко проявилось, например, в период пандемии COVID-19, когда продолжительность жизни резко сократилась к концу 2021 года, а затем начала активно восстанавливаться3.

В нашей работе объектом исследования выступает экономически активное население (в возрасте 15 лет и старше) российских регионов, которое, с одной стороны, принимает активное участие в социально-экономической жизни общества и тем самым формирует условия для реализации социальных рисков, а с другой, обладает субъектностью в отношении адаптации к трансформирующейся среде. Кроме того, исследователи отмечают, что на протяжении длительного периода основной вклад в формирование смертности населения в России (а следовательно, и продолжительности жизни) вносят люди продуктивного возраста4 (Нарбут, 2016), что также определяет актуальность исследования структуры и влияния социальных рисков на продолжительность жизни людей этой возрастной категории.

Для определения структуры социальных рисков и оценки их влияния на продолжительность жизни использованы данные Росстата о социально-экономическом развитии регионов

России в 2019–2022 гг., среди которых методами логического и статистического анализа были отобраны показатели регионального развития, имеющие даже небольшую, но статистически значимую связь с продолжительностью жизни населения в возрасте 15 лет, с одной стороны, и потенциально характеризующие социальные риски, с другой (табл. 1).

Таблица 1. Показатели социально-экономического развития, используемые в факторном анализе для выявления социальных рисков

Группа показателей	Показатели социально-экономического развития	Коэффициент корреляции с ОПЖ_15 (при р = 0,05)
Уровень жизни, доходы	Покупательная способность доходов населения, раз	0,104
	Доля населения с доходами ниже прожиточного минимума, %	0,016
	Доля расходов на ЖКХ и топливо в потребительских расходах, %	-0,418
	Коэффициент Джини, раз	-0,047
	Заработная плата, руб.	-0,144
	Средний размер назначенных денежных выплат на человека, руб.	0,267
Занятость и условия труда	Уровень безработицы по МОТ, %	0,420
	Доля занятых с высшим образованием, %	0,537
	Доля занятых с СПО, %	-0,470
	Доля занятых в промышленности, %	-0,238
	Производственный травматизм, на 100 тыс. чел. населения	-0,404
	Доля занятых без профессионального образования, %	-0,016
	Доля занятых во вредных условиях труда, %	-0,437
Заболеваемость	Заболеваемость населения новообразованиями, установлено впервые, на 1000 чел.	-0,300
	Доля инвалидов в общей численности населения, %	0,249
	Заболеваемость населения эндокринными болезнями, установлено впервые, на 1000 чел.	-0,181
	Заболеваемость на 1000 человек населения	-0,284
Демографический статус	Доля населения старше трудоспособного возраста, %	-0,159
	Суммарный коэффициент рождаемости, детей на 1 женщину	-0,024
	Соотношение браков и разводов, на 1000 браков	-0,100
	Доля бездетных домохозяйств, % от общего числа домохозяйств	-0,557
Коммуникации и социальные связи	Индекс тревожности населения	0,207
	Доля населения с ежедневным выходом в интернет, %	0,225
	Доля одиноких частных домохозяйств, % от общего числа домохозяйств	-0,411
Деструктивное поведение	Доля внешних смертей в общей смертности, %	-0,444
	Доля больных психическими расстройствами, повторно госпитализированных в течение года, %	-0,204
	Доля больных алкоголизмом, повторно госпитализированных в течение года, %	0,035
	Доля больных наркоманией, повторно госпитализированных в течение года, %	-0,002
	Доля убийств в общей смертности, %	-0,386
	Зарегистрировано преступлений на 100 тыс. чел. населения	-0,744
Источник: рассчитано автором по данным Росстата.

Выбор периода исследования обоснован несколькими соображениями. С одной стороны, необходимо обеспечить полноту статистических данных. Так, данные о возрастных коэффициентах дожития по российским регионам, необходимые для расчета ожидаемой продолжительности жизни населения в возрасте 15 лет и старше, в региональном разрезе доступны авторам только с 2019 года. Кроме того, часть социально-экономических показателей также рассчитывается только за отдельные периоды: уровень тревожности в российских регионах рассчитывается только с 2019 года; данные, характеризующие распространенность информационно-коммуникационных технологий, с 2014 года; сведения об одиноких домохозяйствах доступны только по данным переписей населения 2010 и 2020 гг., а также микропереписи 2015 года. Вместе с тем, все эти характеристики социальных рисков являются важными в контексте нашего исследования, что значительно ограничивает временной период для анализа.

С другой стороны, аргументом для выбора периода исследования стала возможность проведения сравнительного анализа социальных рисков в динамике. Выбранный период включает годы, существенно различающиеся по своим характеристикам. Так, 2019 год может быть определен как относительно стабильный с точки зрения социально-экономического развития; в то время как период 2020–2022 гг. характеризуется высокой нестабильностью, включая период пандемии (2020–2021 гг.), а также период обострения геополитической ситуации и нарастания экономических санкций (2022 г.). Указанное разнообразие внешних условий (ста-бильность/нестабильность) и угроз (пандемия, санкции, геополитика) определяет необходимость анализировать каждый год отдельно и позволяет выдвинуть гипотезу о различной структуре социальных рисков по сравнению с периодом стабильности5.

На этапе поискового исследования предложено исходить из предположения о том, что в российских регионах, безусловно, реализуются различные социальные риски, однако отсутствует априорное знание об их количестве и структуре. В связи с этим для выявления конкретных социальных рисков, реализующихся в тот или иной период, используется метод факторного анализа (метод главных компонент, варимакс вращение), реализованный в статистическом пакете SPSS. Он предполагает, что известные переменные зависят от меньшего количества неизвестных переменных и случайной ошибки. Этот метод позволяет выявить взаимосвязь между переменными, когда в один фактор (в нашем случае – социальный риск) объединяются несколько показателей, высоко коррелирующих между собой (что, кстати, позволяет в дальнейшем решить проблему ав-токоррреляции переменных, например, при регрессионном анализе). Таким образом, в результате перераспределения дисперсии определяется компактная и наглядная структура факторов (в нашем случае – социальных рисков), каждый из которых получает свое обозначение, исходя из содержательной интерпретации переменных, отнесенных в каждый фактор по результатам факторного анализа. Таким образом, формируется структура социальных рисков, определяющих ключевые угрозы для продолжительности жизни экономически активного населения в тот или иной период.

На заключительном этапе для определения влияния социальных рисков на продолжительность жизни населения проводится построение регрессионных моделей с пошаговым включением полученных на предыдущем этапе социальных рисков (факторов) и оценка статистической значимости надежности полученных моделей в соответствии с информационным критерием. Расчеты реализованы в статистическом пакете SPSS с использованием модуля автоматизированного линейного моделирования. Это позволило оценить влияние социальных рисков на ожидаемую продолжительность жизни населения в возрасте 15 лет и старше, а также выявить различия в факторном влиянии в отдельные периоды времени.

Результаты

Ожидаемая продолжительность жизни населения в возрасте 15 лет (ОПЖ_15) показывает как существенную динамику в целом по России, так и значительную внутрирегиональную дифференциацию (рис. 1) . Так, если в 2019 году она составляла 58,9 года, то в 2021 году снизилась до 55,6 года (в результате последствий пандемии новой коронавирусной инфекции), а затем начала восстанавливаться и в 2022 году достигла 58,3 года.

При этом снизилась внутрирегиональная дифференциация по данному показателю: разница между минимальным и максимальным значением сократилась с 15,6 года в 2019 году до 11,3 года в 2022 году. Более того, в 2022 году остался всего один регион с экстремальным высоким значением показателя, в то время как в предыдущие годы их было три-четыре.

Факторный анализ позволил выделить систему социальных рисков, формировавших вызовы и угрозы продолжительности жизни населения российских регионов в рассматриваемый период (табл. 2). Так, на протяжении всего пе- риода исследования проявляются риски социально-демографического статуса в виде возраста, семейного положения, наличия детей, статуса безработного. Уровень образования, обычно включаемый в социально-демографический статус населения, по результатам факторного анализа формирует отдельный социальный риск, что подчеркивает его значимость для экономически активного населения российских регионов вне его связи с демографическими характеристиками и уровнем доходов населения.

Также постоянно наблюдаемым социальным риском являются качество условий труда и заболеваемость населения, связанная с ними (производственный травматизм, эндокринные заболевания и т. п.). Кроме того, выявлены значимые риски распространенности насилия (смертность от внешних причин и убийства) и социально значимых заболеваний (наркомания, алкоголизм), а также уровня стресса населения, который отражается в виде динамики тревожности аудиторий СМИ и социальных сетей страны в целом и в региональном разрезе6.

Рис. 1. Динамика ожидаемой продолжительности жизни населения в возрасте 15 лет в российских регионах в 2019–2022 гг.

75,00

70,00

65,00

60,00

55,00

50,00

Годы

■ 2019 ■ 2020 ■ 2021 ■ 2022

Источник: рассчитано автором по данным Росстата.

Таблица 2. Социальные риски для населения российских регионов в 2019–2022 гг. (по результатам факторного анализа)

Социальные риски	2019	2020	2021	2022
Социально-демографический статус	v	v	v	v
Уровень насилия	v	v	v	v
Цифровизация и цифровые компетенции	v		v	v
Социально значимые заболевания	v	v	v	v
Заболеваемость и условия труда	v	v	v	v
Доступность соц. поддержки		v
Уровень образования		v	v	v
Уровень жизни и неравенство		v	v
Уровень стресса	v	v	v	v
v отмечены риски, выявленные в данном периоде. Источник: рассчитано автором по данным Росстата.

Уровень цифровизации и сформирован-ность цифровых компетенций также выступают источником социального риска для продолжительности жизни населения, что связано как с доступностью более качественных высокооплачиваемых рабочих мест, так и в целом с включенностью в информационное поле и социальные взаимодействия, существенная часть которых перешла в онлайн. В 2020 году в период стремительного развития пандемии COVID-19 факторами риска стали в принципе уровень образования и качество социального капитала (Li et al., 2024), что предположительно может быть обусловлено наличием взаимосвязи между уровнем медицинской грамотности населения и вероятностью применения альтернативных, зачастую низкоэффективных, способов лечения, что в некоторой степени определило уровень заболеваемости и избыточной смертности в этот период. Уточнение данной гипотезы представляет собой научный интерес, однако выходит за рамки проводимого исследования.

В период пандемии в качестве социального риска проявились уровень жизни и степень неравенства, что, на наш взгляд, отражает количество и разнообразие различных ресурсов для адаптации в условиях возникшего вызова (наличие финансовой подушки безопасности, альтернативных источников заработка, доступности платных медицинских услуг и т. п.). Кроме того, в 2020 году значимым фактором риска стала (не)доступность социальной поддержки как еще один источник адаптации к отрицательным социально-экономическим последствиям пандемии для отдельных категорий населения.

Регрессионное моделирование на основе выявленных социальных рисков позволило определить их важность для продолжительности жизни населения. В 2019 году такие социальные риски, как уровень насилия (54,3%) и цифровизация (34,8%), стали наиболее важными для продолжительности жизни экономически активного населения (рис. 2а) . При этом видно, что рост уровня насилия (развитие данного социального риска) отрицательно связан с зависимой переменной, т. е. рост преступности в целом и особенно числа преступлений насильственного характера (убийства, преступления с тяжким причинением вреда здоровью) сокращает продолжительность жизни населения старше 15 лет (рис. 2б) , что в целом ожидаемо с точки зрения методики расчета ожидаемой продолжительности жизни, и таким образом подтверждает достоверность полученных результатов. Риск цифровизации имеет положительную взаимосвязь с зависимой переменной, поскольку он выражается в показателях, непосредственно снижающих этот риск (обеспеченность соответствующей инфраструктурой и развитость цифровых компетенций населения). Таким образом, уменьшение данного фактора в модели ведет к снижению продолжительности жизни исследуемой возрастной группы населения.

Третьим по важности в 2019 году являлся риск, связанный с социально-демографическим статусом населения (6,6%), при этом следует пояснить отрицательный знак этого фактора в регрессионной модели: поскольку сам фактор формируется из показателей, негатив-

Рис. 2. Регрессионное моделирование влияния социальных рисков на продолжительность жизни экономически активного населения российских регионов в 2019 г.

а) важность социальных рисков, %

Оценка коэффициента

Положительные

Отрицательные

0ПЖ15 z

б) регрессионная модель

Источник: рассчитано автором на основе данных Росстата.

но связанных с продолжительностью жизни и адаптационными возможностями (доля населения старше трудоспособного возраста, отсутствие семьи или, наоборот, наличие большого числа детей создают предпосылки для уязвимости к вызовам внешней среды), то его нарастание снижает ОПЖ_15. Социально значимые заболевания (алкоголизм, наркомания) также оказывают значимое, хотя и не очень большое влияние на ОПЖ_15, а положительный знак влияния этого социального риска в модели связан с тем, что, как и любой показатель заболеваемости, он свидетельствует скорее не об увеличении распространенности данного явления в обществе, а о более качественной и ранней диагностике в условиях относительной стабильности и доступности медицинской помощи, что способствует лучшему излечению, а следовательно, росту продолжительности жизни населения.

Отдельно стоит отметить, что при построении регрессии социальные риски, значимые с точки зрения факторного анализа (условия труда и заболеваемость, а также уровень стресса), не вошли в модель, поскольку полученные коэффициенты при этих переменных оказались статистически незначимыми, следовательно, они не оказывали ощутимого влияния на про- должительность жизни экономически активного населения в 2019 году.

Период пандемии новой коронавирусной инфекции 2020–2021 гг. значительным образом изменил как количество, так и приоритет социальных рисков для продолжительности жизни населения российских регионов в возрасте 15 лет и старше (рис. 3, 4) . В 2020 году сохраняется доминирующее влияние таких рисков, как уровень насилия (57,0%) и социально-демографический статус (18,6%).

Кардинальная трансформация условий жизни (резкий рост заболеваемости и смертности, локдаун экономики, разрушение экономических связей и социальных отношений) определила также возникновение дополнительных рисков. Важность доступности социальной поддержки составила 8,2%, причем это влияние отрицательное. Таким образом, увеличение объемов социальных выплат отражает уровень бедности и экономическую уязвимость населения. Кроме того, важным фактором является уровень образования, с одной стороны, отражающий адаптационный потенциал населения к изменениям на рынке труда, а с другой – степень информированности и рациональности поведения населения в отношении COVID-19 (Peter et al., 2024). Также существенное влияние

Уровень насилия

Уровень обр а зования

Заболеваемость и условия труда

Социальнодемографический статус

Доступность социальной поддержки

Социаль н о значимые заболевания

Рис. 3. Регрессионное моделирование влияния социальных рисков на продолжительность жизни экономически активного населения российских регионов в 2020 г.

R²=0.60 0 , p=0.05

а) важность социальных рисков, %

б) регрессионная модель

Источник: рассчитано автором на основе данных Росстата.

на продолжительность жизни людей в возрасте 15 лет и старше оказал уровень заболеваемости и условий труда как определяющий фактор здоровья трудоспособного населения и отяжеляющий фактор при COVD-19.

В 2021 году ведущую роль в формировании продолжительности жизни экономически активного населения играли социальные риски (рис. 4а) , связанные с цифровизацией и цифровыми компетенциями населения (60,7%), что

Рис. 4. Регрессионное моделирование влияния социальных рисков на продолжительность жизни экономически активного населения российских регионов в 2021 г.

б) регрессионная модель

а) важность социальных рисков, %

Источник: рассчитано автором на основе данных Росстата.

определяется стремительной трансформацией рынка труда в результате усиления тренда на удаленную работу, а также интенсивного внедрения цифровых технологий во всех сферах общественной жизни. Важность этого социального риска была настолько значительной, что частично нивелировала риски высокого уровня насилия (до 12,2%).

По-прежнему сохраняется важность таких социальных рисков, как социально-демографический статус (11,1%), заболеваемость и условия труда (8,9%), а также уровень образования (3,7%) и уровень жизни (3,4%). Отдельно остановимся на таком риске, как уровень образования – его отрицательный вклад связан с тем, что в его структуру включены показатели, характеризующие распространенность среднего профессионального образования и отсутствие профессионального образования. Таким образом, при усилении этого фактора снижаются адаптационный потенциал и продолжительность жизни населения, что и отражается в виде отрицательной взаимосвязи с ОПЖ_15 (рис. 4б) .

В 2022 году количество социальных рисков, оказывающих значимое влияние на продолжительность жизни экономически активного на- селения, сократилось по сравнению с предыдущим периодом (при регрессионном моделировании коэффициенты оказались статистически незначимыми для части переменных), а их структура приблизилась к структуре 2019 года, когда наблюдалось достаточно стабильное социально-экономическое положение в российских регионах (рис. 5).

Наибольшую важность для формирования продолжительности жизни населения в возрасте 15 лет в этот период демонстрируют уровень насилия (53,7%) и цифровизация (33,3%). Менее важными, но по-прежнему значимыми социальными рисками являются социальнодемографический статус (6,8%), а также социально значимые болезни (4,3%). Кроме того, сохраняется влияние заболеваемости и условий труда (1,9%).

Таким образом, анализируя разнообразие и важность социальных рисков, оказывающих влияние на ожидаемую продолжительность жизни населения в возрасте 15 лет, можно сделать несколько выводов. Во-первых, существует набор социальных рисков, оказывающих значимое и существенное влияние на данный показатель на протяжении всего анализируемого периода. К ним относятся уровень насилия в

Рис. 5. Регрессионное моделирование влияния социальных рисков на продолжительность жизни экономически активного населения российских регионов в 2022 г.

б) регрессионная модель

а) важность социальных рисков, %

Источник: рассчитано автором на основе данных Росстата.

обществе, а также социально-демографический статус как вероятность попадания в уязвимую категорию населения по социально-демографическим характеристикам (пожилой возраст, многодетность, статус безработного и т. п.). В эту же группу рисков входят риск цифровизации как с точки зрения развития цифровой инфраструктуры, так и с точки зрения сфор-мированности цифровых компетенций населения, а также уровень заболеваемости и качество условий труда. В целом эта группа социальных рисков связана с угрозами физической безопасности и социальной депривации населения как факторов сокращения продолжительности жизни.

На наш взгляд, перечисленные социальные риски носят системный характер, поскольку являются значимыми на протяжении всего рассматриваемого периода и неотъемлемо связаны со сложившимися социально-экономическими отношениями. Снижение негативного влияния таких рисков необходимо осуществлять системно на государственном уровне в контексте приоритетов национальной социально-экономической политики, что и отражается в новых национальных проектах, запущенных в 2025 году7.

Во-вторых, выявлена группа социальных рисков, возникающих в кризисных ситуациях, например проявившихся в период пандемии новой коронавирусной инфекции. К ним относятся преимущественно экономические риски, связанные с угрозами нарастания бедности и неравенства, а также низким уровнем образования как дополнительного риска снижения качества жизни во время кризисных явлений в социально-экономическом развитии российских регионов. Перечисленные социальные риски вследствие характера их возникновения и скоротечности их влияния могут быть названы ситуативными, а их нивелирование связано как с точечными решениями государства (например, комплекс федеральных и региональных мер социальной поддержки населения в условиях пан- демии COVID-19 в 2020–2021 гг.8), так и с усилиями гражданского общества, направленными на поддержку групп населения, наиболее уязвимых в конкретной ситуации (пожилых людей, семей с детьми, людей с ОВЗ, безработных граждан, беженцев).

Полученные результаты открывают возможности для дальнейшего изучения структуры и содержания социальных рисков, в том числе исследование на более длительном периоде времени позволит в перспективе уточнить системные риски, а на примере других шоковых явлений (финансового кризиса, природных катастроф и пр.) – расширить представление о ситуативных социальных рисках и мерах по их смягчению.

Заключение

Представленное исследование посвящено выявлению социальных рисков, а также оценке их влияния на продолжительность жизни населения, которая зависит не только от биологических предпосылок, но и от способности населения адаптироваться к нарастающей неопределенности в условиях постоянной трансформации внешней среды.

Поисковое исследование, выполненное методами факторного анализа на основе показателей социально-экономического развития российских регионов в 2019–2022 гг., позволило выявить конкретные социальные риски, актуальные для каждого года выбранного периода анализа. Последующее регрессионное моделирование использовало в качестве независимых переменных социальные риски, определенные по результатам факторного анализа, а в качестве зависимой переменной – ожидаемую продолжительность жизни населения в возрасте 15 лет. В результате регрессионного моделирования, во-первых, определены важность и направленность влияния выявленных социальных рисков на продолжительность жизни экономически активного населения, во-вторых, проведен сравнительный анализ отдельных временных периодов между собой и показаны значительные различия в структуре актуальных социальных рисков.

Проведенное поисковое исследование свидетельствует, что на продолжительность жизни экономически активного населения оказывают влияние две группы рисков. Те социальные риски (уровень насилия, социально-демографический статус, условия труда и заболеваемость, социально значимые заболевания, цифровизация), которые сохраняют значимое влияние на протяжении всего рассматриваемого периода и входят во все четыре регрессионные модели, определены нами как системные, присущие сложившейся социально-экономической системе в российских регионах. Другая группа социальных рисков, возникающих в результате кризисных явлений в экономике и социальной сфере (например, в период пандемии) и связанных с вероятностью быстрого снижения уровня жизни населения и роста неравенства, обозначена нами как ситуативные риски. При этом их влияние в период нестабильности может быть настолько значительным, что их важность становится преобладающей в краткосрочном периоде.

Предложенный подход к классификации социальных рисков предопределяет, на наш взгляд, необходимый характер регулирующего воздействия для увеличения продолжительности жизни населения: системные социальные риски требуют планомерных долгосрочных стратегических решений, направленных на преодоление указанных социальных явлений и постепенное преобразование социальноэкономической системы в целом, в то время как ситуативные социальные риски могут быть минимизированы краткосрочными точечными мерами преимущественно экономического характера (например, выплатой единовремен- ных пособий, предоставлением дополнительных льгот и т. п.).

Таким образом, научная новизна исследования связана с его поисковым характером и заключается в уточнении состава актуальных социальных рисков, оказывающих влияние на продолжительность жизни экономически активного населения в российских регионах в период 2019–2022 гг., а также в обосновании двух групп социальных рисков – системных и ситуативных, что позволяет принимать аргументированные решения по повышению продолжительности жизни населения в зависимости от характера выявленных рисков. Полученные результаты могут быть использованы при формировании социально-экономической политики в стране и ее отдельных регионах.

Вместе с тем следует отметить, что социальные риски не являются универсальными для различных социально-демографических групп населения, что частично подтверждается полученными результатами, поскольку социальнодемографический статус выступает в качестве системного риска и сохраняет свою важность в разные годы. Кроме того, несмотря на то, что поисковый характер исследования определил достаточно ограниченный период для анализа, даже такой короткий ретроспективный взгляд позволил предположить высокую подвижность структуры социальных рисков как с точки зрения их количества, так и их важности. Это открывает возможности для дальнейшего исследования данной тематики в части дифференциации социальных рисков по группам населения и их анализа на более длинном временном ряде.