К проблеме гетерогенности системы русского литературного языка в контексте теории альтернаций И. А. Бодуэна де Куртенэ

Классические труды представляют ценность не только как феномен научного наследия, но и как теоретический и практический материал, представляющий значимость для дальнейших исследований. С этим согласуется утверждение О. Н. Трубачева о языкознании как науке возвратов:

«Получая в руки новые данные, мы возвращаемся к науке, “проигрываем” снова старые вопросы, старые решения и вдруг видим, что они вовсе не такие “старые”, но оживают вновь. Необходимо возвращаться к великим идеям прошлого» [18: 39].

Безусловно, здесь работает и формула И. Ньютона – стоять на плечах гигантов, чтобы ви- деть дальше, но главное – обратить внимание на то, что сделано в прошлом. Бодуэн де Куртенэ объясняет востребованность наработок прошлого тем, что «иногда, несмотря на все усилия исследователей, нельзя открыть, действию каких сил, влиянию каких причин обязано своим существованием известное явление» (59)1. Замечания Бодуэна де Куртенэ заслуживают особого внимания потому, что проблемы «строго научной оценки работы человеческого разума» (245) и «претензий на ученость в сочетании с неменьшим невежеством» (244)2 постоянно затрагиваются в его трудах.

Наука наполнена такими открытиями, которые отложены на какое-то время, но, судя по за- мечаниям Бодуэна де Куртенэ, начало возвратов к прошлому предопределено постановкой правильных вопросов – «“почему?” (а не “для чего”) и ответов: “потому что” (а не “для того чтобы”)» (59); брошенных вскользь пророческих замечаний, которыми наполнены труды ученых, не скованных шаблонами современных научных статей, отбором новой литературы, актуальностью и прочими требованиями. Классики писали по вдохновению, на основательном фактическом материале, «не насилуя и искажая факты на основании узкой теории» (55), не отказываясь «от результатов других»3 (66), получая «удовольствие от знаний и от познания» (221). Отсюда значительный след научной деятельности, побуждающей к результативным возвратам. В этой связи научное наследие Бодуэна де Куртенэ следует рассматривать не только как достояние русской и польской лингвистики, но и, как справедливо отметил В. В. Виноградов, как деятельность ученого «столь широкого диапазона, такой интернациональной ориентации», что его «следует рассматривать в плане развития мирового языкознания и мировой филологической науки» [7: 6].

Оценивая «живительную силу научного наследия» Бодуэна де Куртенэ, В. В. Виноградов подчеркивает его значение как «основателя фонологии, или “теории фонем”, и тесно связанной с ней теории фонетических альтернаций – чередований» [7: 12]. Вит. Дорошевский также особо отмечает авторство Бодуэна де Куртенэ в представлении «самого элементарного и благодаря этому самого основного лингвистического понятия, каковым является понятие чередования» [9: 21]. Действительно, «Общая теория фонетических альтернаций» (1895) относится не столько к выдающимся страницам лингвистических учений, сколько к «основным идеям, легшим в основу не только синхронной, но и диахронической фонологии» [14: 103]. Более того, из выдвинутых Бодуэном де Куртенэ разновидностей звуковых модификаций закономерно складываются разработки Н. С. Трубецкого, основателя отдельной лингвистической дисциплины – морфонологии [17: 9], а материалы исследования альтернаций по-прежнему представляют теоретически и практически значимый материал для дальнейшего исследования морфонологических явлений [8], [17], [19].

В связи с этим теория альтернаций Бодуэна де Куртенэ представляет особый интерес, обусловленный не только тем, что в классических трудах имеются ресурсы, которые могут быть востребованы современной наукой, но и как первый опыт рассмотрения статуса чередований с генетически неоднородными альтернантами, что дает основание обратиться к наследию великого лингвиста с целью осмысления генезиса русского литературного языка.

ОБСУЖДЕНИЕ И РЕЗУЛЬТАТЫ

Системный подход к языковым явлениям позволил Бодуэну де Куртенэ соединить внешнюю и внутреннюю историю языка [15: 64] и проследить связи, которые особенно показательны в разного типа альтернациях, поскольку, по мнению ученого, «ни в одном языке нет ни одного звука, который стоял бы в языке изолированно, не имея другого, альтернирующего с ним звука, так же как нет слова, к которому было бы неприменимо учение о звуковых альтернациях» (271). Такая системность, пронизывающая и прошлое, и настоящее языка, где «все живет, все движется, все изменяется», проявляется «в вечном перемещении мест сцепления дальше неделимых языковых единиц» (349) и позволяет по-новому взглянуть на генетически соотносительные рефлексы праславянских сочетаний в истории русского литературного языка, которые достаточно рано стали рассматриваться как диагностические признаки восточнославянского и южнославянского происхождения, например, в «Лексиконе славянороссийском, имен толкование» (Киев, 1627) Памвы Берынды4.

Постепенно складывается научный взгляд на историю рефлексов и их функционирование в истории русского языка, что приводит к обязательной фиксации генетически соотносительных рефлексов в научных трудах при описании древнерусских памятников письменности, а в дальнейшем – и к их использованию как непременных атрибутов построения гипотез и концепций происхождения русского литературного языка (подробнее см.: [1: 17–72]).

Однако одновременно выясняются значительные несоответствия в представленности гетерогенных рефлексов в отдельных рукописях: «распределение написаний типа одежа / нощь, свойственное древнерусским литературным текстам, не соответствует ни старославянскому ( одежда / нощь ), ни разговорному восточнославянскому ( одежа / ночь )» [13: 259], более того, наблюдается «принцип совмещения оппозитов» (Б. И. Осипов, В. В. Колесов): «…либо городъ , с одной стороны, и городъ / градъ - с другой, либо градъ , с одной стороны, и градъ / городъ -с другой» [13: 265]. Отсюда и разные мнения о статусе данных рефлексов в истории русского языка – от «неорганичности их происхождения»

(В. В. Колесов) до утверждения церковнославянского происхождения ж < *dj (Б. А. Успенский).

Теория альтернаций Бодуэна де Куртенэ дает возможность отойти от простой регистрации наличия гетерогенных элементов и перейти к осмыслению их как «ценностей», которые могут быть рассмотрены

«лингвистически только тогда, когда входят в состав всесторонне живых языковых элементов, каковыми являются морфемы, ассоциируемые как с семасиологическими, так и морфологическими представлениями» [6: 226].

В соответствии с этим рефлексы праславян-ских сочетаний вписываются в соответствующие типы альтернаций. Бодуэн де Куртенэ считает, что их можно отнести к «рудиментарным корреляциям», «которые можно было бы сравнить с потухшими вулканами» (308), причины таких альтернаций коренятся в прошлом языковой системы, и с утратой действия закономерностей обнаруживаются только в результате историко-лингвистических исследований. По его мнению, такие палеофонетические альтернации являются «иноязычно-природными двуязычными» (или «наполовину» иноязычными) (282), и именно их

«можно превосходно изучить на материале русского литературного языка, так как этот язык довольно долго подвергался сильному влиянию церковнославянского и вследствие этого обязан ему также значительным количеством альтернаций» (314).

Вхождение генетически соотносительных рефлексов праславянских сочетаний в альтернационные ряды позволяет рассматривать их наличие в системе русского языка с точки зрения особенностей адаптации и взаимодействия начиная с XI века. В этой связи важным представляется объяснение Бодуэна де Куртенэ «отсутствия параллелизма между šč и žd » в заимствованных альтернациях, обусловленное тем, что в «церковнославянских памятниках не найдено сокращенного знака вместо жд вроде m вместо шт » (315) (подробнее о фонетической природе южнославянского по происхождению рефлекса *dj см.: [2: 8–21]). Таким образом, изначально южнославянские по происхождению рефлексы *tj, *dj на русской почве были поставлены в разные условия при прохождении фонетического фильтра, что в дальнейшем определило их расхождения в формировании альтернаций.

Бодуэн де Куртенэ постоянно подчеркивал, что «альтернирующими единицами могут считаться не фонемы, а целые морфемы» (273) или «даже слова» (301). Отсюда и различия альтернаций с разными рефлексами: с одной сторо- ны, полногласие / неполногласие, реализующееся в независимой морфонологической позиции – чаще всего в корнях или в корнеморфах типа город / град, с другой – рефлексы *tj, *dj, которые, находясь на конце корневого морфа, позиционно зависимы, тем более в глагольных и отглагольных образованиях, входящих в полную морфонологическую парадигму [2: 22–64].

Утверждение Бодуэном де Куртенэ «семасиологической, или смысловой альтернации морфем или целых слов» (273) закономерно приводит к выводу о том, что определенные отношения альтернантов, особенно генетически неоднородных, «могут сообщать оттенки грубости, абстрактности и так далее», например: « ra, la / oro, olo, šč, žd / č, ž в гражданин / горожанин, глава / голова , превращать / ворочать » (302). Особенно показательна семантическая и стилистическая дифференциация в группе слов с полногласием / неполногласием и примыкающей к ней группе «отдельных слов» (А. А. Шахматов), в которых практически не было фонетических запретов или позиционной избирательности определенных по происхождению рефлексов (более подробно см.: [2: 68–129]).

Таким образом, теория фонетических альтернаций Бодуэна де Куртенэ, к «которой он постоянно обращался в своей деятельности» [20: 95], представила исчерпывающую классификацию альтернаций, включая особенно показательные в характеристике генезиса русского литературного языка гетерогенные альтернации, которые полностью вписываются в декларируемое ученым положение о смешанном характере языков и понимание им смешения как «начала всякой жизни» (363). При этом замечание Бодуэна де Куртенэ о том, что русский литературный язык «подвергался сильному влиянию церковнославянского» (314), лишает приверженцев старославянской (церковнославянской) основы русского литературного языка возможности включить великого ученого в свои ряды.

Более того, на фоне рассмотрения данных альтернаций с разных сторон (по возникновению – палеофонетические, традиционные; по происхождению – «иноязычно-природные двуязычные», восточнославянские / церковнославянские) Бодуэн де Куртенэ особо выделяет смешанные альтернации типа č||šč , которые находят «в великорусском широкое применение» (317), что, по его мнению, только подчеркивает исконную природу русского литературного языка, поскольку близкородственные элементы входят в его систему, «не нанося ни малейшего ущерба чистой основе языка» (362).

В связи с этим решается вопрос об особом статусе жд на русской почве. Указанные Бодуэном де Куртенэ причины сложной адаптации южнославянского по происхождению рефлекса *dj объясняют различия судьбы гетерогенных рефлексов *tj и *dj в русском языке, которые до сих пор в науке рассматриваются как однотипные явления. Гетерогенные рефлексы *tj изначально были разведены по генетически соответствующим альтернациям вследствие продуктивной ассимиляции южнославянского / шт /. Для рефлексов *dj в древнерусский период наряду с восточнославянским типом сформировался смешанный тип альтернации⁵, что осложняет описания альтернаций с рефлексом *dj в современном русском литературном языке. В частности, Е. А. Земская выделяет чередование {д(д’)/ж/жд} [11: 93]; С. М. Толстая считает [жд] лексическим вариантом [ж] [17: 100]; в «Российской грамматике» имеются альтернационные ряды [д’–ж] и [д’–ж– шд’] для глаголов типа будить (воз-, по-, про-), вредить (по-) и др. [16: 675-677]; Л. Л. Касаткин представляет чередование фонем в виде {/д/–/д’/– (/ж/–/жд’/)} [12: 116].

Положение Бодуэна де Куртенэ о том, что «альтернируют не отдельные фонемы, а целые морфы или даже слова» (301), позволяет указать на особенности альтернаций в позиции перед следующим за альтернантом морфом, что свойственно для рефлексов *tj и *dj и репрезентативно в полной морфонологической парадигме, ср.: превращать - переворачивать, превращение - переворачивание, превращу -переворочу и преграждать - перегораживать, преграждение - перегораживание, прегражу / перегорожу и др. Для полногласных и неполногласных сочетаний, свободных от позиционных ограничений, более важной является «смысловая альтернация морфем и целых слов» (274), особенно показательная там, где еще хранится память о фиксации в древнерусской письменности слов, отражающих христианское мировоззрение и связанные с ним представления.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В результате своей теории альтернации Бодуэн де Куртенэ решительно ввел генетически соотносительные рефлексы праславянских сочетаний в систему взаимообусловленных и взаимоза-висящих языковых явлений русского литературного языка, что позволяет выявить достоверные механизмы адаптации и «встраивания» иноязычных элементов в систему принимающего языка в условиях отбора, взаимодействия и закрепления рефлексов в соответствующих альтернациях.