К проблеме правового регулирования азартных игр как алеаторной конструкции и связанных с риском последствий

Система российского гражданского права каждый день претерпевает изменения, что обусловлено постоянными качественными и количественными изменениями в гражданско-правовых отношениях. Категория риска в отечественной цивилистике имеет множество форм и проявлений, в связи с чем можно говорить о многоплановости данной категории. Интересную для исследования форму риск приобретает в алеаторных отношениях, так как имеет довольно специфическое содержание.

По своей правовой природе алеаторная сделка, в отличие от других договорных отношений, основана не на обоюдно справедливом участии сторон в гражданско-правовом обороте, а на случае, поскольку при вступлении в данные правоотношения субъекты не могут знать об их исходе, и, как следствие, кто из сторон сделки станет кредитором или должником при наступлении тех или иных последствий. Поэтому в данных сделках речь идет об обоюдном риске: получение выгоды ставится в зависимость от обстоятельств, воле и сознанию сторон алеаторных сделок неподвластных.

Стоит заметить, что гражданское законодательство не содержит определения понятия "алеаторная сделка", что порождает многочисленные споры относительно данного термина среди исследователей. Так, И.С. Ли подчеркивает, что отсутствие законодательного закрепления понятия алеаторных сделок и их перечня не позволяет отнести какие-либо отношения, в частности, игры и пари, к их числу. [7, с. 57] В то же время гражданско-правовая доктрина уже давно рассматривает игры и пари как алеаторные сделки. Традиционно игры и пари в совокупности относят к азартным играм. Определение понятия "азартная игра" до 2012 года содержалось в Налоговом Кодексе РФ[1] и выглядело следующим образом: "азартная игра - основанное на риске соглашение о выигрыше, заключенное двумя или несколькими участниками между собой либо с организатором игорного заведения (организатором тотализатора) по правилам, установленным организатором игорного заведения (организатором тотализатора)". В настоящее время данное понятие содержит ст. 4 Закона №244-ФЗ "О государственном регулировании деятельности по организации и проведению азартных игр..."[6], в соответствии с которой азартной игрой считается основанное на риске соглашение о выигрыше, заключенное двумя или несколькими участниками такого соглашения между собой либо с организатором азартной игры по правилам, установленным организатором азартной игры. В приведенной формулировке определения азартных игр законодатель отказался от использования словосочетания "игорное заведение" ввиду запрещения деятельности таких заведений на всей территории России с некоторыми исключениями (игорными зонами). Однако, несмотря на запрет, подобные заведения продолжают действовать практически во всех субъектах Российской Федерации, маскируясь под иные развлекательные заведения. В связи с этим проблема правового регулирования азартных игр стоит по-прежнему остро.

Пари же в соответствии с вышеупомянутой нормой рассматривается в качестве азартной игры, при которой исход основанного на риске соглашения о выигрыше, заключаемого двумя или несколькими участниками пари между собой либо с организатором данного вида азартной игры, зависит от события, относительно которого неизвестно, наступит оно или нет. Иными словами, наступление изменений в имущественной сфере участников пари никак не связано с их собственным поведением, а зависит исключительно от наступления случая, как уже подчеркивалось выше.

Открытым остается вопрос законодательного регулирования игр и пари также ввиду того, что их определения не содержится в ГК РФ, нормы кодекса регулируют лишь правила проведения игр, в отличие от ФЗ №244, повествующем именно об играх азартных. К тому же указанный закон относит правовое регулирование деятельности по организации и проведению азартных игр именно к сфере, охватываемой ГК РФ. Однако главой 58 ГК РФ регулируется положение только о проведении игр и пари.[2] Поэтому, если толковать данные нормы буквально, то проблемным представляется вопрос о возможности отнесения правил ст. 1062 и 1063 ГК РФ к правилам организации и проведения азартных игр. В связи с этим наиболее распространенным является доктринальное толкование, в соответствии с которым что игры всегда являются азартными и что в основании игры лежит азарт, следовательно, положения главы 58 ГК РФ распространяются и на азартные игры. При этом резонным остается вопрос - почему в нормах закона №244-ФЗ указаны положения именно об азартных играх, а не просто об играх и пари? Возможно, законодателю всё-таки надлежит определить перечень видов деятельности, относимых к азартным играм?

Большую актуальность выделения перечня азартных игр приобрело в связи со вступлением в силу 1 марта 2013 года Закона №302-ФЗ [5], вносящего значительные изменения в ГК РФ, в частности, в правила ограничения гражданской дееспособности (ст. 30 ГК РФ). Отныне перечень оснований к ограничению дееспособности физического лица расширен и дополнен пристрастием к азартным играм. При этом такое пристрастие гражданина, чтобы стать основанием к ограничению его дееспособности, должно ставить в тяжелое материальное положение семью данного лица. Но факт пристрастия к азартным играм труднодоказуем, и проблема не только в отсутствии законодательного списка поименованных азартных игр. Отсутствие должной регламентации организации и проведения азартных игр ставит перед правоприменителем ряд вопросов относительно возможности признания лица ограниченно дееспособным вследствие пристрастия к азартным играм.

Пленумом Верховного Суда РФ были даны соответствующие разъяснения и рекомендации, в числе которых – само определение пристрастия к азартным играм . Под последним Суд понимает «психологическую зависимость гражданина, которая помимо труднопреодолимого влечения к игре характеризуется расстройствами поведения, психического здоровья и самочувствия гражданина, проявляется в патологическом влечении к азартным играм, потере игрового контроля, а также в продолжительном участии в азартных играх вопреки наступлению неблагоприятных последствий для материального благосостояния членов его семьи»[4]. Очевидно, что приведенное определение не только содержит ряд оценочных понятий, но и выходит за рамки правового поля и затрагивает, помимо гражданского права, медицинские науки (в частности, психология, психиатрия), социологию и т.д. В связи с этим у исследователя и правоприменителя возникает множество вопросов относительно того, кого же можно признать пристрастным к азартным играм, а кто в их число по тем или иным причинам не входит.

Также ряд вопросов вызывает порядок доказывания наличия пристрастия к азартным играм у гражданина. Упомянутое Постановление Пленума указывает, что в качестве доказательств пристрастия лица к азартным играм могут быть использованы любые средства доказывания, соответствующие ст. 55 ГПК РФ.[3] Общая судебная практика сложилась таким образом, что очень важное место в рассмотрении подобных вопросов отводится документам и показаниям свидетелей. Гипотетически самыми ценными показываниями для суда были бы показания лиц, имеющих отношение к игровым заведениям, в которых гражданин играет в азартные игры. Но деятельность таких заведений является, как отмечалось выше, незаконной, и под сомнение ставится возможность их посетителей или сотрудников выступить в суде в качестве свидетелей с целью подтверждения регулярности и продолжительности участия гражданина в азартных играх. В связи с этим в числе доказательств пристрастия лица к азартным играм остаются только показания заинтересованных членов его семьи, об объективности которых остается судить правоприменителю.

Этим проблематика азартных игр не исчерпывается. Являясь алеаторной конструкцией, т.е. будучи основанной на риске, азартная игра зачастую имеет негативные последствия для одной или нескольких ее сторон. При этом риск обретает юридическую значимость именно в случае наступления негативных последствий, поскольку риск, приведший к успеху, т.е. позитивным последствиям, в правовой оценке не нуждается.