К вопросу истории становления и развития системы образования мусульманских народов Северного Кавказа (конец XVIII - XIX вв.): мифотворчество и объективная реальность

В событийно-хронологическом ракурсе период с конца 80-х годов XVIII в. по XIX в. охватывает достаточно широкий темпоральный диапазон, нижней границей которого служит присоединение народов Северного Кавказа к Российской империи, и начало становления государственной политики во всех сферах жизнедеятельности автохтонов, в том числе в их национальном образовании. На протяжении всего столетия проводились мероприятия государства, связанные с формированием образовательной светской модели у горских народов.

Принятие государственности в регионе послужило началом формирования системы образования на государственном уровне. Однако освоение данного пространства в начале имперского правления сопровождалось активным применением военной силы. В этот период всеобщее просвещение горских народов не являлось основной задачей, однако и в данный период наметились первые зачатки образования, представленные созданием аманатских школ и военных пансионатов.

Правительство попыталось пустить «ростки образования» в горский край посредством учреждения в крае средних учебных заведений в начале XIX столетия, когда был опубликован Указ от 24 января 1803 г. «Об открытии гимназий в каждом губернском городе». Но это распоряжение не было выполнено по многим причинам. Прежде всего, в городах Кавказского края (в ее православных областях) только-только стали появляться начальные и уездные училища, на которые не находилось достаточных средств финансирования. Да и губернаторы не сумели доказать учебному ведомству чрезвычайную важность принятого решения. Поэтому дело открытия гимназий откладывалось. А открывающиеся средние школы в крупных центрах Кавказа: Екатеринодаре, Екатеринограде и Георгиевске (если не считать учреждения уездных училищ в Ставрополе (1811), Георгиевске (1818), Кизляре и Моздоке (1820) - не привели к ожидаемому результату. Они попросту не пользовались авторитетом у местного населения. Эти школы учреждались православным ведомством исключительно в православных городах и казачьих станицах для просвещения новых подданных империи. Если какая-то образовательная политика и имела место, то она связывалась с христианизацией коренных народов, не затрагивая образовательный уровень мусульман, которые продолжали обходиться имевшейся у них традиционной системой образования.

Устройство упорядоченной образовательной политики началось с создания в 1840 г. Кавказского комитета и особой комиссии, которой поручалась разработка проекта реформирования учебной части в крае. Главной целью нарождающейся просветительской политики в одном из периферийных районов империи становится стремление мирными средствами ознакомить только что присоединенные этносы к правилам и нормам российской государственности. В этом плане отметим, что главным принципом новоиспеченной образовательной политики стал сословный ценз.

Таким образом, к середине 1840-х годов вся сеть образовательных учреждений (помимо духовных школ) состояла из одной гимназии (Ставропольской) и 21 начальной школы (из которых только пять находились в мусульманских районах). Всего в них обучалось 1 207 детей [1].

Что касается начальных училищ края, то они работали по программам, адекватным всем училищам империи. Эти учебные заведения размещались в специальных помещениях. При каждой школе имелась библиотека. Училища содержались на счет казачьих войск и государственного казначейства.

Новое «Положение о Кавказском учебном округе» 1853 г., принимавшееся уже при активном участии новой кавказской администрации и Кавказского комитета, где были сильны позиции централистов, ничего не изменило в статусе мусульманских школ [2].

Власти полагали: чтобы краевая система образования, в том числе и у мусульманских народов, могла успешно функционировать, ей необходимо было количественно расширяться и качественно изменяться. Для этого были проведены следующие усовершенствования:

• -    включение в гимназический курс изучения местных и латинского языков;

• -    увеличение срока обучения (он составил 8 лет);

• -    открытие в Ставропольской гимназии специальных классов, подготавливающих к поступлению в университеты;

• -    учреждение религиозных учебных заведений - мектебы и медресе (под опекой правительственных органов);

• -    создание полковых и горских школ, казенных уездных и мусульманских училищ;

• -    учреждение специальных классов для подготовки учителей;

• -    приведение в соответствие с общероссийским гимназического образования;

• -    принятие дифференцированного подхода к обучению детей в зависимости от их социального статуса [3].

С окончанием Кавказской войны задачами государственной политики становится адаптация кавказских народов, укрепление в крае российского законодательства, формирование местной администрации на базе коренного населения. Вместе с тем улучшается работа по созданию социальной инфраструктуры и системы образования и подготовки среди горцев просвещенной прослойки. Разрозненные прежде образовательные учреждения объединяются в определенную систему, что дает основание нам предположить, что российское правительство начинает внедрять государственность с учетом изменения своих политических амбиций.

Теперь империя была озабочена скорейшим включением Северного Кавказа в свою структуру. В выполнении поставленной задачи развитию образования придавалось огромное значение. Оно уже осознавалось одним из самых действенных инструментов для поэтапной ликвидации этнических и конфессиональных различий, для унификации края с общероссийским государственным строем [4]. Именно этими факторами объясняется усиление процессов слияния образовательных учреждений края с государственным стандартом, в результате которого в июле 1860 г. произошла реорганизация Кавказского округа. Однако вся имеющаяся инфраструктура, дифференциация по разрядам и внутренняя структура всех видов учебных заведений остались без изменений. Только все управленческие обязанности и полномочия передавались от попечителя и наместнику.

Опрометчивость такого решения не заставила себя долго ждать: географическая распыленность директорий, децентрализация некоторых административных обязанностей и полномочий локальных руководителей привели к развалу только начавшей налаживаться системы. Местные власти, порой не имеющие понятий о специфике просветительской сферы и не имеющие познания в этой области, стали принимать решения, взаимоисключающие друг друга, что зачастую приводило к путанице.

Видя такой сумбур, новый наместник великий князь Михаил Николаевич начал работу в крае с его коренного реформирования, в том числе и в области народного образования. Изучая итоги неудавшегося управленческого эксперимента своего предшественника, Кавказский наместник отмечал: «С уничтожением должности попечителя учебного округа, наместник лишился непосредственно от него зависящего ответственного и специально знакомого с делом руководителя народным образованием в крае; начальники губерний и областей, обремененные многосложными трудами по прямым и важнейшим обязанностям своим, мало или совсем незнакомые с педагогическими вопросами, не могли посвятить в совокупности столько времени на надзор за ходом и преуспеянием учебных заведений, сколько мог посвятить попечитель округа, исключительно этим занятый» [5].

Он подписал указ, по которому наместнику позволялось принимать в крае циркуляры только в том случае, если они касались специфики Кавказа, способствовали его расцвету. Этим документом Михаил Николаевич стремился как можно теснее унифицировать периферию и центр.

Вскоре с его легкой руки продолжилось увеличение образовательного конгломерата. В крае стали учреждаться женские учебные заведения различных типов (низшие школы, прогимназии, гимназии). Появлялись педагогические училища. Разнообразные городские общества на свои средства основывали училища. Проводилось реформирование в структуре уже функционирующих учебных заведений: Ставропольская гимназия преобразовывалась в классическую гимназию, Пятигорское уездное училище было заменено классической прогимназией, двухклассные уездные училища в Нальчике и Дербенте преобразованы в трехклассные и т.д.

Следующим законодательным шагом в области образования мусульманских народов стал Указ от 20 ноября 1874 г., который подчинял мектебы и медресе учебному ведомству. Надзор за ними ставился в обязанность инспекторам народных училищ, которые обязались склонять иноверцев к обустройству на собственные средства общины классов русского языка с последующим содержанием в них учителя.

Как видим, на первый план выходит не решение проблемы «магометанского» образования, а его русификация, которая в крае приняла наиболее уродливые формы, чем в целом по стране, так как русификация вводилась ущерб родным языкам. Такое преобразование вызвало в народной среде мусульман волнения и недовольство, и вскоре Министерство народного образования отозвало свой указ и запретило обучать русскому языку в ущерб природным диалектам.

Российские чиновники прекрасно осознавали факт сильнейшего влияния исламского образования, понимали, что русские школы не смогут конкурировать с существующей системой, связанной с религиозными мотивами и предубеждениями горцев. И потому ничего лучшего они не могли придумать, как вытеснить искусственным способом арабский язык обучением на языках горских народов.

Основу такого шага блестяще прокомментировал П.К. Услар, говоря: «Если проводником для чуждой цивилизации (мусульманской) послужил чуждый язык (арабский), то языком народным всего удобнее противодействовать ей. Наконец, нетрудно управлять умами там, где народ только слегка подвергся какой-либо самой по себе слабой цивилизации (действие горской цивилизации на горцев под русским контролем) или цивилизации, нам не враждебной (немусульманской)» [6].

Однако исламское духовенство воспротивилось этому новшеству и предприняло попытки противодействия распространению в народе грамоты, угрожая карами Аллаха. Известно по многим архивным материалам, что к горцам, которые получили образование в русских школах, мусульмане ощущали, по меньшей мере, предубеждение, а иногда и недоверие [7].

Впоследствии все учебные заведения, функционирующие в мусульманских районах, власти поделили на два разряда. В первый - включили «верно организованные школы различных типов с преподаванием в них русского языка». Во второй - внесли учебные заведения при мечетях и синагогах, воспитательно-образовательная роль которых оставалась под сомнением. Но все же, несмотря на такую государственную политику в области образования нерусских народов, численность мусульманских школ в Северокавказском крае стала заметно увеличиваться.

С конца XIX в. началась радикальная модернизация хозяйственного и культурного уклада горских народов. Мануфактурное кустарное ремесло постепенно стало уступать место высоким капиталистическим техникам. Эта новая модель хозяйствования стала нуждаться в высокопрофессиональных специалистах. Востребованными оказались рабочие профессии, что наложило отпечаток на дальнейшее развитие образования на Кавказе, и процесс образования, таким образом, становится значительным фактором и известным импульсом дальнейшего формирования социальной общественной структуры.

Социально-политическая и экономическая ситуация, в которой оказались центр и периферия в рассматриваемое время, послужила причиной достаточно серьезных изменений в системе образования. Решившись на быстрое приведение учебных заведений края в соответствие с едиными требованиями, имперская администрация решила отменить его особое положение. В связи с этим с ноября 1873 г. вводится циркуляр по использованию в учебных учреждениях Кавказского учебного округа единых училищных правил Министерства народного просвещения. С этой поры вся деятельность начальников образования Закавказья и Кавказа стали регулироваться указами Министерства, а внутренний режим учебных заведений - подчиняться общим законодательным актам государства.

В контексте этого реформирования были проведены следующие важные преобразования:

• -    утверждение устава Закавказской семинарии для учителей;

• -    развитие сети школ низшего и начального порядка;

• -    собирание общественных средств руководителями областей для учреждения школ;

• -    активизация благотворительности высших чинов и состоятельных граждан, основывающих на свои сбережения школы.

В результате всех этих мероприятий за десятилетие (с 1860 по 1870 г.) число учеников на всем Кавказе возросло в три раза и составило 68 тыс. человек [8].

Эти данные подтверждены начальником Кабардинского округа, который докладывал своему начальству в октябре 1870 г. о том, что во вверенном ему округе «нет организованных школ». По данным Кавказского учебного округа, одна правительственная школа [9] приходилась на 5636 жителей, а мусульманская школа - на 1310 душ. В 1875 г. в одной только Терской области существовало 137 мечетских школ, а светских ных - 108 [10]. По Кавказскому учебному округу к 1878 г. насчитывалось 438 церковноприходских школ, а школ мусульманского вероисповедания - 1557 [11].

Но количественный рост не сопровождался ростом качества образования. Например, число выпускников мужских гимназий ежегодно составляло 30-40 человек, но продолжить образование из-за низких знаний могли только единицы. Таким образом, гимназии не справлялись со своей основной задачей - готовить ребят к поступлению в институты.

Цель образования, заключавшаяся в увеличении общего интеллектуального уровня населения, формировании национальной интеллигенции, приготовлении кадров для развития социально-экономической ситуации, не получила своего разрешения.

Это произошло потому, что с начала 80-х годов XIX столетия образование перестало восприниматься как главное средство решения политических задач. После отмены в 1881 г. наместничества страна фактически устранилась от решения актуальных проблем образования, а общество оказалось не в состоянии взвалить на свои плечи содержание учебных заведений, так как в крае только-только начали зарождаться капиталистические отношения.

Перемена государственной политики в 80-х годах привела к изменениям и в образовательной сфере, которая переставала являться техникой привлечения горцев, их привыкания к российской государственности. Преобразовался и подход к национальному образованию.

В этот период в различных образовательных заведениях обучалось 8248 человек, что было на 4020 больше, чем в 80-е годы. Произошло некоторое увеличение детей из сельских и городских сословий [12]. Как свидетельствует перепись населения 1897 года, грамотность в Ставропольской губернии, включая и горцев-мусульман, составила 16,7%, а в Терской области -12,7% [13].

Порядок финансирования образовательных заведений остался прежним, однако значительно уменьшились ассигнования из государственного казначейства в сегмент среднего образования, горских школ и городских училищ. Произошло увеличение финансовых вложений в систему начального образования из-за формирования земских обществ, которые выплачивали земские сборы [14].

Материально-техническая база учебных заведений округа оставалась достаточно слабой, в среднем только 64% школ имели свои помещения, остальные арендовали. Особенно напряженная обстановка со школьными зданиями сложилась в мусульманских областях Кавказа: из 40 кабардинских школ 28 размещались в однокомнатных помещениях, около 70% адыгейских, 64% чеченских и 72% дагестанских школьных зданий вообще не имели приспособленных для занятий помещений. Власти отпускали им на материальные затраты мизерные средства [15].

Как видим, наравне с успехами имелись и недостатки, в результате которых система управления на Северном Кавказе к началу ХХ столетия пришла в упадок, отразилось это и на образовании. Вся передовая общественность понимала, что необходимо реорганизовать школу, и тут появилось новое течение под названием джадидизм. Сама терминология слова «джадидизм» относится к арабскому языку ( а п> jadid - «новый», араб. ч ja ja> jadidiyya - «обновленчество») и означает общественно-политическое и просветительское движение среди мусульманских народов в Российском государстве. На Кавказе оно появилось в начале ХХ столетия, поэтому хронологически мы его не рассматриваем, делая основной акцент на специфике системы мусульманского образования и, таким образом, перехода от теоретизирования к практическому анализу [16; 17].