К вопросу о фактах отобрания отцами своих детей у матерей в бракоразводном процессе

«Мир начинается дома!», то есть всякие положительные качества человека порождены влиянием семьи как самой маленькой ячейкой общества. Однако, в последние десятилетия в России, которая является оплотом традиционных ценностей в мире сталкивается со своими социальными проблемами, в том числе возникающие в развитии института семьи и брака.

Согласно судебной статистике Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации [10] поступило 399599 гражданских дел, связанных с расторжением брака. При рассмотрении дел по расторжению брака суд в случае, если между супругами отсутствует соглашение, с кем из них будут проживать несовершеннолетние дети, о порядке и размере средств, подлежащих выплате на содержание детей (алименты) либо в случае нарушения таким соглашением интересов ребенка – суд разрешает указанные вопросы по существу одновременно с требованием о расторжении брака [8]. При слишком конфликтом разводе «судебные разбирательства становятся одной из форм борьбы между родителями» [5], поэтому, несмотря на предоставленные законодателем правомочие для сторон (супругов) самим разрешить судьбу их несовершеннолетних детей и совместно нажитого имущества, на практике достигнуть единодушия не все- гда получается, в связи с чем применяются нормы закона, а не воля сторон.

Семейное законодательство, а именно в ч. 3 ст. 65 Семейного кодекса [6] Российской Федерации (далее – СК РФ) регламентирует в таком случае учет интересов ребенка при раздельном проживании родителей. Верховный суд разъяснил, что суд при этом принимает во внимание возраст ребенка, его привязанность к каждому из родителей, братьям, сестрам и другим членам семьи, нравственные и иные личные качества родителей, отношения, существующие между каждым из родителей и ребенком, возможность создания ребенку условий для воспитания и развития, а также другие обстоятельства, характеризующие обстановку, которая сложилась в месте проживания каждого из родителей [2]. Если ребенок достиг возраста десяти лет, мнение ребенка следует учитывать в обязательном порядке, при условии, что это не противоречит его интересам.

Таким образом, при отсутствии решения вопроса супругами о проживании несовершеннолетнего законодательство отсылает к мнению ребенка (с участием психолога, органов опеки и попечительства), на которое, к сожалению, оказывается негативное воздействие как самими родителями, так и самой ситуацией бракоразводного процесса, что формирует при- знанные юридической психологией условия психотравмирующей обстановки. Сафуанов Ф.С. указывает [2], что в 46% заключений отмечались у ребенка в течение 1 года от начала раздельного проживания родителей невротические реакции.

В силу щепетильности и особой важности вопроса проживания несовершеннолетних с одним из родителей или близким родственником, разрешаемым судьей, решение выносится с учетом обстоятельств и доказательств конкретного гражданского дела. Однако, такой комплексный вопрос не может быть разрешен исключительно на основании норм закона, вследствие чего выработался правовой обычай, подобно уже зафиксированному в СК РФ разделу совместно нажитого имущества супругов в равных долях, по которому суд зачастую передает несовершеннолетнего на проживание с его матерью.

Однако, несмотря на указание Верховного суда [7], который хоть и предписывает учитывать род деятельности и режим работы родителей и их материальное и семейное положение супруга, с кем будет проживать ребенок, но прямо говорит, что само по себе преимущество в материально-бытовом положении одного из родителей не является безусловным основанием для удовлетворения требований этого родителя – то есть богатство одного родителя (зачастую мужа) не означает, что другой, более бедный супруг не может жить вместе со своими детьми – суды все равно поступают иначе. Примером тому может служить бракоразводный процесс М. Максаковой-Игенберг и миллионера В. Тюрина, который по данным СМИ смог оставить детей на проживании у себя, использовав, кроме того, коллизию целей семейного законодательства – приоритет интересов детей в материальном плане и права ребенка на уровень жизни, необходимый для его физического, умственного, духовного, нравственного и социального развития.

В указанном случае, принимая во внимание тот факт, что матери обыкновенно до расторжения брака не имели занятости или собственной работы, а занимались исключительно воспитанием и домашним хозяйством, и, следовательно, не могут обеспечить должный уровень доходов для удовлетворения потребностей детей, в ситуации расторжения брака может быть фактором безосновательного лишения матери совместного проживания со своими детьми, и недобросовестные мужчины могут использовать свой социальный статус – высокий и стабильный доход, трудоустройство, наличие жилья, которое в большинстве случаев не подпадает под раздел между супругами ввиду его приобретения до брака самим мужчиной, в собственных целях, нередко унижая бывшую супругу, что еще более усугубляет психологическую обстановку для ребенка.

В другом случае, несогласные с решением не в свою пользу отцы «активно» используют регламентированное ст.66 СК РФ право на осуществление родительских прав с ребенком, проживающим от них отдельно. Норма определяет установление порядка осуществления родительских прав супругом в договорном порядке (по соглашению) или по решению суда. В самой природе семейного права, являющегося, как и гражданское – частным правом – заложено способствование договорному урегулированию конфликтов с использованием согласованной воли частных лиц, однако сама норма права попустительствует исключительно судебному порядку, характеризующегося затяжным и стрессовым качествами, по следующей причине.

Так если другой родитель (в большинстве случаев мать), которому суд передал на воспитание несовершеннолетнего, препятствует общению с ним другого супруга, то суд вправе, при наличии злостного невыполнения матерью решения суда об осуществлении родительских прав отдельно проживающим супругом, передать ребенка этому супругу (зачастую отцу), в связи с чем мужчины могут злоупотреблять данной нормой закона (ст.66 ч.3 СК РФ), всячески способствуя нарушению бывшей супругой акта правосудия. Иными словами, только в случае осуществления общения через решение суда, а не соглашение между супругами, потенциально недовольный супруг – отец может повернуть дело ровно наоборот, обеспечив себе проживание несовершеннолетнего, то есть отобрать ребенка у матери. Еще одна правовая коллизия, используемая на практике, также не в лучшую сторону меняет конфликтность сторон – в случае, если получивший совместное проживание с детьми супруг не желает допускать общение ребенка с другим отдельно проживающим супругом, то закон позволяет использовать процедуру лишения родительских прав. Так как процедура общения с отдельно живущим родителем связана, прежде всего, с наличием родительских прав, предусмотренных семейным законодательством, и не зависит от юридического факта расторжения брака, то чтобы вовсе лишить нерадивого мужа его права на общение с ребенком необходимо лишение родительских прав, которое на практике хоть и происходит регулярно, но не всегда удается.

Как мы видели, правовой обычай оставления детей за матерью имеет исключения в случаях, если отец имеет больше материальных возможностей удовлетворить интересы и потребности ребенка, и суд, учитывая международные конвенции о правах ребенка, вынужден встать на его сторону.

Следовательно, из-за невозможности определить на общеобязательном уровне (нормативном) строгое правило передачи ребенка на проживание и воспитание конкретному родителю, то имманентно вытекает перенос решения данного вопроса на усмотрение судьи с учетом конкретных обстоятельств дела, ясность в него может внести только судебно-психологическая экспертиза либо комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза (далее – КСППЭ), на практике пользующаяся определяющим доказательственным значением, несмотря на законодательные установления в Гражданском процессу- альном кодексе Российской Федерации [11]. Но в вопросах экспертизы психологического состояния ребенка также имеются недоработки, которые не последнюю очередь играют на указанный выше способ отобрания детей бывшим супругом.

Так, по мнению Сафуанова Ф.С., «отсутствие четкой теоретической базы и ясных методологических принципов производства судебных экспертиз по таким делам препятствует полноценному и эффективному использованию экспертных заключений при принятии ответственных судебных решений. К сожалению, часто такие заключения не отвечают профессиональным стандартам судебной экспертизы и демонстрируют отсутствие научной методологии, эмпирической основы, несоответствие психологической части юридическим запросам, что приводит к многочисленным ошибкам и злоупотреблениям» [1].

По статистическим данным [9], опубликованным Федеральной службой государственной статистики (далее – Росстат), на 770,9 тысяч браков в 2020 году в Российской Федерации приходилось 564,7 тысяч разводов, что на 1000 населения составляет 5,3 и 3,9 зарегистрированных брака и развода соответственно. В учет не берутся фактически прекращенные браки, не зарегистрированные в официальном порядке в органах записи актов гражданского состояния. За 2021 год также поступило 32622 дел связанных с воспитанием детей, где определяется в том числе место проживания несовершеннолетнего [10]. Из этого следует, что количество потенциальных экспертиз только растет и ожидаемо будет только увеличиваться. От качества проведенной экспертизы и компетентности специалиста, ее проводящего, зависит судьба ребенка и его психическое здоровье, так как суд, хоть и принимает итоговое решение, но основывается на заключении, в дополнение к этому судьи не обладают познаниями в психологии и психиатрии, стало быть, это не снимает ответственности с экспертов.

В связи с этим следует согласиться с мнением Сафуанова Ф.С. о том, что наблюдается выход экспертами за пределы своей компетенции (психологом и психиатром) – несмотря на то, что разграничение прерогатив экспертов-психиатров и экспертов-психологов при производстве КСППЭ не вызывает значительных затруднений – уже разработаны алгоритмы психолого-психиатрического экспертного исследования, учитывающие предметную специфику комплексируемых наук [3]; ре- комендации специалистов о месте жительства и порядке общения ребенка с отдельно проживающим родителем часто противоречили нормам семейного законодательства, в котором закреплены равные права родителей, право ребенка на общение с обоими родителями, право отдельно про- живающего родителя на общение с ребенком [4].

Таким образом, при все увеличивающемся количестве расторжении браков в условиях высококонфликтных отношений при попустительстве установленной семейным законодательством норме об обратном изъятии ребенка и недоработкам в осуществлении судебной психологопсихиатрической экспертизе данные фак- торы негативно влияют на должное осуществление защиты прав и интересов ребенка, делая его заложником не только травмирующей ситуации, инициированной родителями, но и жертвой юридических коллизий и экспертных ошибок.