К вопросу о когнитивной реконструкции смыслов в тексте юрислингвистики: семантико-этимологический аспект (на примере репрезентации одного аспекта судебной власти Англии)

Юрислингвистика как научное направление, целью которого является изучение соотношения языка и права, вызывает интерес ученых различных научных направлений, в том числе привлекает внимание лингвистов. Текст юрислингвистики представляет собой знаковую систему, культурный код, транслирующий и интерпретирующий определенные культурно-исторические реалии. Любая текстовая информация в виде законченного смыслового единства рассматривается с точки зрения когнитивной лингвистики как многогранный и многоаспектный конструкт культурологического, психолингвистического, этнокультурного, когнитивного планов.

Не удивителен тот факт, что, обосновывая статус лингвистической антропологии, А. Дуранти рассматривает язык как культурный ресурс, а речь – как культурную практику [15, с. 15–21]. Всякое функционирование какой-либо коммуникативной системы (какой является культура) подразумевает существование общей памяти коллектива [7, с. 616]. По заметкам Ю.М. Лотмана, культура есть ненаследственная память коллектива, предполагающая как синхронный объем, так и диахронную глубину. Глубинная память, по мнению ученого, обеспечивается наличием языковых элементов, которые, во-первых, подвержены изме- нениям, во-вторых, обладают способностью сохраняться в системе и в своей инвариантности, и в своей вариативности. Таким образом, тот или иной культурный комплекс, или в когнитивной лингвистике целесообразно говорить о концепте, способен реконструироваться в нашем сознании с точки зрения тех культурных контекстов, в которые он когда-то включался. Кроме того, хранящиеся в культуре символы (знаки языка текста юрислингвистики!), с одной стороны, несут в себе информацию о подобных контекстах, с другой – для того чтобы эта информация «проснулась», символ необходимо поместить в какой-либо современный контекст, что неизбежно в определенной степени трансформирует его значение. Таким образом, как отмечает Ю.М. Лотман, реконструируемая информация всегда реализуется в контексте игры между языками прошлого и настоящего [7, c. 618]. В настоящем исследовании суть «игры между языками прошлого и настоящего» сведена к сравнительно-историческому методу исследования семантического значения слова на разных этапах его «эволюции», так как ключевой принцип когнитивной реконструкции – принцип историзма, цель которого – «показать социальную обусловленность языка в действии, в историческом движении языка, через его лексику» [2, c. 74–75].

Обращаясь непосредственно к термину «реконструкция», согласно словарю С.И. Ожегова, уточним, что это восстановление чего-то по сохранившимся остаткам, описаниям [9, с. 552]. В этом плане этимологическая (историческая) память слова, к которой мы обратимся, суть история концептуализации знаний о мире и трансформации лексического значения. Как отмечает Е. Курило-вич, «внутренняя реконструкция делает диахронические выводы на основе синхронического анализа языковых данных» [6]. В сравнительно-историческом языкознании под внутренней (в рамках одного языка) реконструкцией, помимо непосредственно процесса «восстановления смыслов» подразумевается «комплекс приемов и процедур воссоздания незасвидетельствованных состояний, форм, явлений путем исторического сравнения соответствующих единиц отдельного языка» [6]. Процесс восстановления (или воспроизведения) предполагает обращение в целом к комплексной методике изучения семантической структуры слова. Так, Л.П. Дронова замечает, что «результаты лингвистической реконструкции должны быть в конечном счете как-то соотнесены с результатами других видов реконструкции – археологической, исторической, культурной. Только такая реконструкция может служить достижению когнитивно точного описания семантической структуры языковых единиц в динамике (а когниция всегда отталкивается от прежнего знания!), проверке психологической реальности языковых прототипов» [5, с. 24–31]. Следуя за мыслью автора, обозначим, что когнитивная реконструкция смыслов в тексте юрислингвистики должна проводиться в аспекте непротиворечия известным национальным культурно-историческим фактам и логически «включаться» в систему инференциальных характеристик конкретного периода текста. Принимая во внимание этнокультурный «план содержания», А.А. Мельникова отмечает, что единицы, отражающие специфику непосредственно национального менталитета, можно обнаружить на разных языковых уровнях [8, с. 109–187]. При этом когнитивно-семантический анализ зачастую сопровождается когнитивно-синтагматическим анализом в рамках общего когнитивно-ориентированного исследования. Таким образом, помимо «культурного» содержания рассматриваемых номинант важно синтагматическое единство в периоде юрдискурса.

Специфика работы человеческого сознания заключается в том, что в своей речемыслительной деятельности человек не производит готовые значения, он их формирует, «сознательно осуществляя выбор языковых средств» [1, с. 32]. Этот выбор обусловлен тем фактом, что язык не просто отражает окружающий мир в своих значениях, а репрезентирует концептуальную систему человека. При этом, как справедливо замечает В.И. Постовалова, существует столько картин мира, сколько имеется наблюдателей, «призм» миро- видения, миров, на которые смотрит наблюдатель [10, с. 8–69]. Насколько индивидуальна концептуальная структура коллективного или индивидуального сознания, настолько индивидуальны средства выражения или средства репрезентации концепта в речи. В этом смысле находит отражение элемент «сотворчества» отправителя сообщения, реципиента и непосредственно текста как трансфера определенных значений. Помимо когнитивной и коммуникативной язык выполняет интерпретирующую функцию. Более того, Н.Н. Болдырев утверждает, что экспериенцальный подход в когнитивной лингвистике предполагает исследование слова не только с точки зрения набора семантических признаков, которые регулируют правильность использования этого слова в словосочетании или предложении, но и с точки зрения обыденного познания – когниции. Как утверждает ученый, первые, объективные, характеристики (существенные семантические признаки слова или значимые дифференциальные семы) относятся к общему опыту познания, вторые, субъективные, обыденные (зачастую ассоциативные), часто лежат в основе формирования смысла высказывания и его понимания в ходе общения между людьми [1, с. 27]. Как следствие, не последнюю роль в когнитивноориентированном исследовании играет становление понятийно-образного, эмпирического, ассоциативного компонента в изучении культурно-языковых феноменов в диахроническом аспекте. В этой связи в настоящей работе для исследования привлечен метод метафорического моделирования.

Как отмечает А.П. Чудинов, посредством когнитивной функции языка «… акцентируется роль языка как средства для познания и объяснения действительности» [9, с. 81]. По заметкам Е.В. Дзюбы, когнитивная функция языка – это такая функция языка, сущность которой заключается в ментальном освоении и интерпретации человеческим сознанием окружающего мира, а также в способности фиксировать полученное знание в семантике языка – лексической и грамматической [4, с. 34]. Основная функция политической коммуникации (юридический дискурс не является исключением) – это борьба за политическую власть, с этой точки зрения язык воспринимается как средство для завоевания социальной власти и управления обществом [12, с. 81]. Отражаясь в семантике лексических единиц, когниция автора создает «сильный контекст», под которым подразумевается наличие в текстовых знаковых системах отсылок к отношениям между «агенсом» (судебной или политической властью, создающей статут) и «пациенсом» (посредником-медиатором) высказывания. Кроме того, через призму исследования лексики политико-правового пространства текста становится возможным обратиться и к проблеме атрибуции, а именно, по словам Э.В. Будаева, к профилированию авторства, где задача эксперта заключается в том, чтобы опреде- лить характеристики анонимного автора (в нашем исследовании – авторитарного политического «деятеля», непосредственной власти, создающей статут) [3, с. 39]. Как следствие, этимология слова призвана вскрыть глубину характеристик самого автора и его отношений к «пациенсу».

Исследуя этимологическую память слова и обращаясь к различным лексикографическим материалам прошлых лет, мы также хотим заметить, что наличие нескольких дефиниций в разных словарях свидетельствует о том, что содержание того или иного концепта до конца неисчислимо. Каждая дефиниция, каждое слово способно репрезентировать лишь часть концептуальных характеристик, значимых для коммуникации. Тем не менее их включение в мыслительную деятельность способно привести к активизации других концептуальных характеристик – скрытых, вероятностных, ассоциативных [1, с. 54]. С этой точки зрения этимологическую память слова целесообразно назвать микросемиотическим аспектом, призванным также раскрыть специфику семиозиса (означивания языковых единиц), а именно факт контаминации или расширения семного состава слова, актуализации определенных инференциальных характеристик слова, наличие или отсутствие эмотивных сем (эмосем по В.И. Шаховскому), выявление коннотативных значений слова и др.

В контексте юрдискурса в фокусе нашего внимания находится этимологическая (историческая) память слова как маркер национальнокультурной специфики судебной власти страны (Англии). В качестве объекта исследования обозначим национально-специфические концептуальные признаки лингвокультурного концепта «авторитет», выявленные в диахроническом срезе посредством сравнительно-сопоставительного анализа дифференциальных характеристик номинант в лексикографических источниках различного типа. Предмет исследования – этимологически репрезентированное знание в контексте концептуализации основных значимых характеристик медиатора как официального представителя английской судебной власти. Основными методами исследования являются сравнительно-сопоставительный метод, лингвокогнитивный анализ, дефиницион-ный анализ, метафорическое моделирование.

Рассмотренные примеры являются единым периодом юрдискурса, представленным в Правилах семейного судопроизводства Англии (и Уэльса) (п. 3.1. Family Procedure Rules) [19].

«“authorised family mediator” means a person identified by the Family Mediation Council as qualified to conduct a MIAM;

• (a)    subject to the Family Mediation Council's code of conduct by virtue of his or her membership of a Family Mediation Council member organisation; and

• (b)    certified to undertake MIAMs by the professional practice consultant who is supervising the me-

• diator's practice and who is a member of and approved for the purpose by a Family Mediation Council member organization» [19].

В русскоязычной версии: «Уполномоченный семейный посредник» означает лицо, определенное Советом семейного посредничества как квалифицированное для проведения MIAM;

• (a)    в соответствии с кодексом поведения Совета по семейному посредничеству в силу его или ее членства в организации-участнике Совета по семейному посредничеству; и

• (b)    сертифицированный для принятия MIAMs консультантом по профессиональной практике, который контролирует практику медиатора и является членом и одобрен для этой цели организацией-членом Совета по семейной медиации…».

Глагол identify транслирует отношения между посредником и Советом семейного посредничества. Согласно дефиниции identify как «1) distinguish from others (CC); 2) different in some way; 3) establish or indicate what or who you are (OD)», посредник по семейному сотрудничеству – лицо, опосредованно противопоставляемое другим, репрезентирующее оппозицию «свои» / «чужие» вследствие выявленных дифференциальных характеристик «in some way». Establish эксплицирует стабильное положение посредника, так как «мотивационным признаком» является прилагательное stable. Обратимся к дефиниционному анализу зафиксированных в лексикографических источниках данных. Identify – associate oneself inseparably with [20, с. 403]. Associate – 1) joined in companionship, function or dignity; partner, companion; 2) connect in idea , make oneself a partner in a matter [20, с. 49]. Смысл «идентификации» медиатора в качестве квалифицированного посредника Советом семейного посредничества неразрывно связан с признанием совместных задач и целей посредством семы партнерства. Неразрывное единство интересов и формирование единого целого зафиксировано в следующих дефинициях: identify – unite or combine in interest, purpose, use ; ascertain or prove to be really the same with something described [18, с. 269]; combine – bring into union [18, с. 94]; identify – unite or combine in such a manner to make one unit [21, с. 654]. Признаком доверия является открытое объявление веры в этого человека как квалифицированного уполномоченного исполнять медиатор-скую функцию в процессе примирения сторон, доказательством чего служит следующая дефиниция: identify – ascertain, recognize [14, с. 290]. Recognize – to acknowledge, to see the truth of [14, с. 601]. Acknowledge – to own the knowledge of, to confess, to admit [14, с. 5]. Confess – profess belief in [14, с. 96]. Profess – openly declare [14, с. 571].

На втором этапе нашего когнитивноориентированного исследования обратимся к сравнительно-сопоставительному анализу синонимического ряда глагола identify в современном лексикографическом источнике (ABBYY Lingvo 6)

и словарях конца XIX – начала XX в. Identify – unite, integrate, verify, recognize, incorporate VS identify – associate, equate [13, 16, 17]. В рамках этимологически репрезентированного знания на первый план выдвинута идея единства, инкорпорирования части в целое, где цель – единое целое, союз. В рамках концептуализации слова identify целесообразно определить процесс идентификации как совпадение (в умах!) идей, взглядов, функций, задач, которое приводит к сотрудничеству. Обратимся к семантике слов companion, partner. Companion – one who accompanies another [20, с. 166]. Partner – sharer, the one who shares risks or profits [20, с. 598]. Этимологическая память слова identify в более ранний период (1886–1904 гг.) фиксирует сему единения, которая подвергается контаминации в дальнейшей эволюции данной лексической единицы. На последующем этапе глагол identify актуализируется как «открыто заявить о правах и знаниях медиатора». Данная сема сохраняется в современном значении.

Изменения в семантическом составе лексем являются «подвижным определителем» когниции нации.

Основная задача посредника по семейному сотрудничеству – получить одобрение своей «квалификации» у Совета семейного посредничества.

В современном значении qualify интерпретируется как «1) become officially recognized as a ractitioner of a particular profession or activity; 2) have all the features that are needed to be that thing» [16, 17].

Qualify – to fit as for a place, office, occupation; to supply with legal power or capacity; make capable as of an employment [21, с. 1071]. Fit – make suitable, render competent [21, с. 516]. В данной дефиниции помимо совпадающей с современным значением семы компетентности выявлена сема «приписывания» власти, необходимой для выполнения служебных обязанностей. В следующих двух значениях слова qualify отсутствует сема наделения посредника судебной властью: qualify – to fit or prepare for anything; to render capable or competent [18, с. 494], где competent – suitable, adequate [18, с. 101]; qualify – make fit or suitable for anything; give the necessary quality to [14, с. 588]. Следует заметить, что именно эти качества – судебная власть и компетентность – становятся ключевым признаком оппозиции «свои» / «чужие». В словаре «Concise Oxford Dictionary of Current English» выявлена амбивалентность процесса наделения судебной властью. Помимо обеспечения данным правом (титулом) посреднику по семейному сотрудничеству приписаны требования (claims, demands), что можно проследить в дефиниции: qualify – invest or provide with the necessary qualities; be competent; make legally entitled [20, c. 679]. Entitle – 1) give a person the title of; 2) give a person a claim [20, с. 273]. Claim – 1) demand as one’s due; 2) right, title [20, c. 149]. Invest – endue a person with qualities [20, с. 431]. Quality – degree of excellence [20, с. 679]. Endue – clothe a person with qualities, furnish a person with qualities [20, с. 270]. Метафорические модели «власть – одежда» и «власть – мебель в комнате» в этимологически репрезентированном знании эксплицируют способность и возможность Совета по семейному посредничеству (в широком смысле слова и политической структуры государства) как наделить властью, так и лишить власти.

Рассмотрим следующее требование к посреднику по семейному сотрудничеству, репрезентированное в причастии certified . Certify в современной трактовке детерминировано следующим образом: 1) attest or confirm in a formal statement; 2) officially recognize as possessing certain qualifications or meeting certain standards [17]. Обратимся к лексикографическим источникам конца XIX – начала XX в.

В словаре «Webster’s Complete Dictionary of the English language» зафиксирована следующая дефиниция: certify – make a declaration [21, с. 213], где declaration – instrument by which an announcement is authoritatively verified [21, c. 341] и verify – prove or establish the authenticity of [21, с. 1469]. Слово establish также эксплицирует компонент авторитарности: 1) make stable; 2) enact by authority [21, с. 465]. Согласно обозначенному этимологически репрезентированному знанию, «сертификация» посредника по семейному сотрудничеству представляет собой процесс авторитарного наделения властью данного уполномоченного со стороны Совета по семейному посредничеству. В этом этимологически обусловленном контексте просматривается авторитарная роль судебной власти как непосредственных представителей политической структуры государства. На последующих этапах «эволюция» слова certify маркирована некоторой модификацией коннотаций. Проследим непосредственно по дефинициям: certify – testify to in writing, to inform or declare positively [18, с. 80], где testify – state or declare on oath; declare freely , give evidence [18, с. 651]; certify – declare in writing [14, c. 74], где declare – make known, assert, decide in favour of [14, с. 122] и favour – good feeling towards [14]. В данных определениях целесообразно обозначить дифференциальные семы «образ действия» при утверждении и объявлении кандидатуры с реализацией значений «открыто, ясно, с благосклонностью по отношению к человеку» (посреднику).

На последующем этапе развития семантики слова и, надо заметить, в когниции другого лингвиста-лексикографа зафиксировано следующее определение certify: attest formally, declare by certificate, furnish with license [20, с. 134], при этом certificate – document stating that a person has satisfied legal requirements [20], a furnish, как отмечалось ранее, репрезентирует метафорическую модель «власть – мебель», последнюю можно как пода- рить, так и забрать. Кроме того, слово license интерпретируется как allow freedom or grant permit [20, с. 469]. Следовательно, судебная власть может трансформироваться в «суть авторитарность», может «носить» характеристики открытости и благосклонности декларации при утверждении кандидата на должность посредника, может наделять безграничной властью или лишать ее.

Посредник должен получить одобрение со стороны Совета семейного посредничества, что выражено лексемой approve . Современная интерпретация сводится к значениям: 1) formally accept as satisfactory; 2) believe that someone is good [17].

Проследим особенности этимологической памяти слова approve по лексикографическим источникам. Approve – 1) be pleased with; think well of; admit the excellence of somebody; 2) confirm [21, с. 68], где confirm – make firm, give strength, render certain; establish [21, с. 272]. Как отмечалось выше, ядерная дифференциальная сема глагола establish – авторитарность власти. Кроме того, признание квалификации посредника, выраженное причастием qualified , так же как и approved , маркировано наличием семы «превосходство» (excellence), что толкуется как «the state of surpassing others» [21, с. 474]. В данном случае снова репрезентирована оппозиция «свои»/«чужие».

Помимо семы «превосходство» в следующей дефиниции находят отражение сема похвалы и благосклонности по отношению к посреднику семейного сотрудничества: approve – be pleased with, like, commend [18, с. 24], где commend – praise; represent as worthy or suitable; speak in favour of somebody; intrust or give in charge [18, с. 99] и worthy – having excellence [18, с. 736]. Однако акценты в данном случае расставлены иначе: при отсутствии семы авторитарности в процессе признания права посредника происходит сдвиг в сторону его похвалы и компетентности (suitable).

Согласно словарю «A modern dictionary of the English language» также выявлена сема «авторитет», под которым понимается не только власть как внешняя сила, но и знания, и опыт эксперта (посредника): appro ve – speak or think well; be pleased with; sanction [14, с. 23], где sanction – permit, authorize [14, с. 634] и authorize – give authority, authority – right, power, expert [14, с. 31] и expert – one who has got skilled knowledge and experience [14, с. 178].

На более позднем этапе этимология слова транслирует отношение власти через оценку «good» («хорошо, правильно»): approve – 1) confirm, sanction, commend; 2) pronounce, consider good [20, с. 40]. Good – having the right qualities, satisfactory, adequate [20, c. 356].

Этимологически репрезентированное знание достаточно подвижно, оно бесспорно определяется как когницией участника процесса (агенса или па-циенса), так и ментальностью нации в целом; интерпретация этимологической составляющей в се- мантико-когнитивном исследовании вносит определенные коннотативные оттенки, инференциаль-ные характеристики, эмосемы. Как следствие, анализ семантики «в разных измерениях» приобретает верификационную значимость в рамках приемов реконструкции когнитивно-ориентированной лингвистики. Наиболее успешным в связи с этим можно считать сочетание в лингвистическом исследовании синхронического и диахронического подходов. Как отмечает А.А. Реформатский, «любая «синхрония» исторична, исторически реальна и идиоматична данному индивидуальному языку для данного места и времени; только при лингвистическом анализе момент времени в ней приводится с нулевым показателем» [11, с. 40].

В процессе анализа выше приведенных примеров выявлены некоторые характеристики отношений «агенса» (представителя высшей судебной власти) и «пациенса» (посредника-медиатора). Во-первых, вектор взаимодействия в рамках этимологически репрезентированного знания, полученного в ходе анализа глагола identify , направлен от единения к сотрудничеству; во-вторых, метафорические модели «власть – одежда» и «власть – мебель в комнате» и оппозиция «свой» / «чужой», актуализированные вследствие рассмотрения глаголов qualify и certify вносят пейоративные оттенки в отношения участников процесса; в-третьих, этимологически репрезентированные семы авторитарности власти, несмотря на положительные характеристики посредника-медиатора, подчеркивают историческую данность английской судебной власти.

Подводя итог нашему исследованию, обозначим, что «глубинная семантика» языка способна выполнять миросозидающую (world-creating) и экспланатарную (explanatory) функции в процессе выявления национально-специфической языковой и концептуальной картины мира рассматриваемого сообщества. Не лишенное вариативности, творческого и прагматического потенциала этимологически репрезентированное знание функционирует как «подвижный определитель» контекста юрди-скурса, актуализируя коннотации, пейоративные семы, инференциальные характеристики исследуемого контекста.