К вопросу о конституционно-правовом предназначении судебно-правовых позиций высшего арбитражного суда и их соотношении с правовыми позициями Конституционного суда Российской Федерации

Новое для российской правовой системы явление – как правовые позиции Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ, названные Г. А. Гаджиевым «прецедентной революцией» [1, c. 5], – породило немало правоприменительных проблем и теоретических дискуссий. Важнейшую роль в их разрешении сыграло Постановление Конституционного Суда РФ от 21 января 2010 г. № 1-П «По делу о проверке конституционности положений ч. 4 ст. 170, п. 1 ст. 311 и ч. 1 ст. 312 АПК РФ в связи с жалобами ЗАО ПО «Берег», ОАО «Карболит», «Завод «Микропровод» и «Научно-производственное предприятие «Респиратор». В указанном постановлении Конституционный Суд РФ указал, что пересмотр по вновь открывшимся обстоятельствам судебных актов, вступивших в законную силу, предполагает необходимость прямого указания в постановлении Пленума ВАС РФ или постановлении Президиума ВАС РФ на возможность придания приведенному в нем толкованию норм права обратной силы, и от- дельно подчеркнул недопустимость придания обратной силы нормам, ухудшающим положение лиц, на которых распространяется их действие.

Отметим, что следствия проведенной конституционализации нередко неоправданно драматизируются, связываются с угрозами «девятого вала» судебных исков о пересмотре судебных актов в связи с выявленным Конституционным Судом РФ конституционноправовым смыслом примененных в конкретном деле норм. Ошибочность таких представлений, по нашему мнению, основывается на «расширительном» толковании собственно правосудной компетенции Конституционного Суда РФ (ч. 3 ст. 79 ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации»), с одной стороны, и неосновательном принижении роли в осуществлении правосудия высших судов (теперь уже только Верховного Суда РФ), с другой стороны. Разумеется, арбитражные суды не могут преодолевать решения Конституционного Суда РФ в силу ст. 118, 125–128

Конституции РФ, однако возможность требовать пересмотра ранее принятых решений судов (и иных органов) есть только специфическая форма поощрения конкретных граждан, инициатива которых обусловила принятие Конституционным Судом РФ по жалобе на нарушение их конституционных прав и свобод решения о признании неконституционным закона (иного нормативного правового акта) или его отдельного положения. Дела этих заявителей подлежат пересмотру компетентными органами, невзирая на истечение пресекательных сроков и независимо от того, определены ли соответствующие основания для пересмотра дела в иных, помимо ФКЗ «О Конституционном Суде РФ», актах. Другие лица, чьи дела также были разрешены судами на основании актов, признанными неконституционными, но которые при этом не являлись участниками конституционного судопроизводства, могут претендовать на пересмотр их дел в установленных федеральным законом случаях, то есть с использованием закрепленных другим законодательством материально-правовых оснований и процессуальных институтов.

Причем именно ВАС РФ можно поставить в заслугу появление конституционноправового установления, согласно которому наличие материальных и процессуальных предпосылок, а также возможных препятствий для пересмотра основанных на неконституционных актах решений (например, в связи с истечением срока исковой давности либо пропуском срока для возобновления дела по вновь открывшимся обстоятельствам) подлежит установлению по заявлению гражданина или уполномоченного должностного лица тем судом, к компетенции которого отнесен такой пересмотр, при соблюдении общих правил судопроизводства.

Гораздо более достоверной и опасной представляется нам угроза того положения дел, что на практике нередко суды прибегают к различным казуистическим уловкам, чтобы не исполнять решения Конституционного Суда РФ; причины тому – «желание настоять на правильности своего решения и непринятие чужого толкования как более правильного» [5, c. 289].

Наиболее соотнесенным с темой нашего исследования представляется анализ Постановления Конституционного Суда РФ от 21 января 2010 г. № 1-П, представленный

В. И. Круссом [3, c. 23–28]. Нельзя не согласиться с этим ученым в том, что для адекватного восприятия принятого решения важно знать его предысторию. Остановимся на ней еще раз с учетом исключительной важности вопроса. Пленум ВАС РФ принял Постановление от 14 февраля 2008 г. № 14 «О внесении дополнений в Постановление Пленума ВАС РФ от 12 марта 2007 № 17 «О применении АПК РФ при пересмотре вступивших в законную силу судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам». В этом Постановлении, истолковав нормативные положения п. 1 ст. 311 и ч. 1 ст. 312 АПК РФ, Пленум ВАС РФ приравнял ко вновь открывшимся обстоятельствам определение практики применения положений законодательства (смысла этих положений) в правовых позициях ВАС РФ, содержащихся в Постановлении Пленума ВАС РФ или Постановлении Президиума ВАС РФ, в том числе принятых по результатам рассмотрения другого дела в порядке надзора.

Конституционный Суд РФ указал, что сформированный в результате вышеназванного истолкования механизм пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам: 1) вытекает из полномочий ВАС РФ, закрепленных в ст. 127 Конституции РФ (дача разъяснений по вопросам судебной практики); 2) не может быть признан нарушающим конституционные критерии законного суда и независимости судей исключительно на том основании, что Пленум ВАС РФ дал более широкое истолкование положений АПК РФ, продиктованное потребностями арбитражного судопроизводства.

• В.    И. Крусс задается вопросом: что это за потребности, которые, с позиций ортодоксального восприятия российской правовой системы, входят в противоречие с принципом разделения властей; приемлемы ли они? И отвечает: поскольку речь идет о защите и обеспечении прав и свобод человека, такие «потребности» «нельзя поставить под угрозу даже в связи с угрозой «нарушения» указанного конституционного принципа, во-первых. Сами же конституционные принципы не могут быть нарушены постольку, поскольку они учитываются в связи с этими потребностями, во-вторых. Так проявляется высшая ценность человека, его прав и свобод как альфа и омега конституционного правопонимания» [3, c. 25– 26].

По мнению ученого, мотивируя принятое решение, Конституционный Суд РФ дал единственно возможное обоснование обозначенной конституционной коллизии. Согласно расставленным Судом акцентам, само по себе расширительное толкование норм закона высшим судом в руководящих разъяснениях нижестоящим судам (судьям) может нарушить конституционные критерии независимости судей, даже если такое расширительное толкование было обусловлено потребностями судопроизводства. «Дело, однако, не в осуществленном расширительном абстрактном толковании норм права и не в потребностях судопроизводства как таковых, а в необходимой конституционности «обретаемых» судами (судьями) и воспринимаемых им как общеобязательных правовых смыслов тех или иных абстрактно истолкованных законодательных установлений».

Далее отмечается, что исходя из значения конституционных положений никто не вправе вторгаться в компетенцию судов как органов судебной власти в рамках осуществляемого ими правосудия: ни ВАС РФ, ни даже Конституционный Суд РФ. Однако последний имеет исключительное право легитимной конституционной интерпретации любых нормативных правовых положений и, принимая данное постановление, он осуществляет конституционную доработку выявленных ВАС РФ смыслов законодательных положений, утверждая их окончательно в качестве конституционно-правовых. При этом решающим аргументом в пользу конституционности новых процессуальных положений становится выявленное институциональное расширение (не ограничение) гарантированных возможностей каждого (ст. 45 Конституции РФ) добиваться в суде защиты своего права или законного интереса [3, c. 27].

И здесь мы подходим к главному, на наш взгляд, доводу, проясняющему и особую природу судебно-правовой аргументации высших судов, выраженной в их руководящих разъяснениях, и «безопасность» такого воздействия на суды, «проникновения» в механизм принятия судебного решения для конституционного принципа независимости судей. Как подчеркнул Конституционный Суд РФ, разъяснения эти в любом случае (ч. 4 ст. 170 АПК РФ) останутся только возможными дополнительными обоснованиями, только для принимаемых судами решений. Это и позволяет характери- зовать соответствующие формулировки, наделенные особенной адресной нормативностью как судебно-правовые позиции. «Выявить конституционно-правовой смысл закона и «оформить» его общеобязательным образом – принципиально разные вещи. «Разъясняющие» полномочия высших судов направлены на поддержание (а не обеспечение) единообразия в толковании и применении норм права судами и являются элементами конституционного механизма охраны единства и непротиворечивости российской правовой системы (а не системы права)», – подчеркивает В. И. Крусс [3, c. 28].

Судебно-правовые позиции высших судов, ВАС РФ в частности, вполне соответствуют той модели правосудия, которая должна основываться на положениях ст. 15 (ч. 1), 17, 18, 19 и 120 Конституции РФ, тогда как правовыми позициями, нормативность которых есть величина «окончательная» и безусловная, они считаться не могут, в том числе потому, что существуют и конституционная обязанность запроса суда любой инстанции, пришедшего к выводу о неконституционности подлежащего применению закона, в Конституционный Суд РФ, и возможность конституционно-правового опровержения и дисквалификации судебно-правовой позиции.

Судебно-правовые позиции ВАС РФ имели своим конституционно-правовым предназначением не нормативно обязывать арбитражные суды принимать определенное решение по конкретному делу или по делам аналогичного характера (судебный прецедент), но посредством присущей им особой нормативности, они должны были «настраивать» арбитражные суды на волну выработки и принятия конституционно-взвешенных решений, не исключая, однако, того, что решения эти будут скорректированы с учетом судебной интерпретации фактических обстоятельств дела, правильно (конституционно) соотнесенных с оценочными правовыми понятиями. Такое восприятие всегда останется только возможным, даже при наличии безоговорочно конституционных судебно-правовых позиций ВАС РФ, как получивших подтверждение в решениях и правовых позициях Конституционного Суда РФ. При этом оно является необходимым условием реального правосудного соучастия в конституционализации правовой системы России.

Текст Конституции РФ, как неоднократно подчеркивалось в юридической литературе, определяет потенциал и формат конституционных преобразований как возможности в определенных пределах уточнять и изменять условия общественного компромисса, реализовывать правовые изменения, направленные на совершенствование государства и социума в соответствии с высшими мировыми достижениями в политико-правовой сфере.

В конституционном контексте представляется крайне важной правовая логика, которой руководствуется судебный орган при необходимости установления приоритетов определенного правового принципа или интереса, преодоления пробелов или коллизий в праве и законе, и которая, по смыслу конституционализации, должна базироваться на исследовании конституционного смысла той или иной юридической нормы и сложившейся правоприменительной практики по рассматриваемому вопросу. Квинтэссенция такой правовой логики находит свое выражение прежде всего в правовых позициях Конституционного Суда РФ, но это не означает, что ее могут быть лишены судебно-правовые позиции высших судов (ВАС РФ), что и определяет актуальность их сопоставления и оценок через призму конституционализации.

Отраслевая (подведомственная) специализация правосудия не может служить препятствием для такого сравнительного анализа, и не только в силу известной универсальности предметной подведомственности Конституционного Суда РФ. Современная арбитражная судебная практика также должна работать на преодоление догматических «отраслевых барьеров» [4, c. 30], о которых как об угрозе «слепого правосудия» более столетия назад писал выдающийся ученый Г. Ф. Шершене-вич [6, c. 20–21].

Сегодня представляется бесспорным, что именно конституционные нормы, лежащие в основе детализирующих их отраслевых положений, интегрируют политические, моральные и юридические основы национального правового регулирования, что, по мнению И. П. Ильинского, способствует установлению гибкой и эффективной системы регулирования социальных отношений [2, c. 32–44].

Развивая это утверждение, можно, таким образом, говорить о том, что конституционализация деятельности судебной власти непосредственно определяется степенью единообразия конституционного правопонимания и соответственно толкования и применения юридических норм высшими судами Российской Федерации. При сопоставлении же подходов Конституционного Суда РФ к выработке правовых позиций и ВАС РФ к формированию судебно-правовых позиций, как равно направленных на конституционное разрешение юридических конфликтов и гармонизацию соотношения прав и законных интересов участников правовых отношений, «презумпция эталона» должна относиться все-таки к доктринально-нормативным формулировкам высшего органа российской конституционной юстиции.