К вопросу о коррупции при условно-досрочном освобождении

* Доцент кафедры уголовного права и криминологии Бурятского государственного университета, судья в отставке.

В последние годы Российская Федерация пытается выстроить систему противодействия коррупции, в том числе совершенствуя нормативно-правовую базу. Связано это и с тем, что с 1 февраля 2007 г. в России вступила в силу Конвенция Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию, заключенная в Страсбурге 27 января 1999 г. К примеру, ст. 12 данной Конвенции была внесена в Уголовный кодекс Российской Федерации (далее – УК РФ) практически в точном соответствии с оригиналом – ст. 291.1 (посредничество во взяточничестве). Что касается криминализации обещания или предложения посредничества во взяточничестве (ч. 5 ст. 291.1 УК РФ), то данная норма не имеет аналогов в истории российского права [1].

Необходимо согласиться и с мнением А. И. Рарога, что эффективная борьба с коррупцией средствами уголовного права предполагает, во-первых, высокое качество уголовно-правовых норм, направленных на противодействие коррупции, а во-вторых, отсутствие коррупциоген-ности в самом уголовном законе [4].

Особенно опасны факты проявления коррупции в уголовно-исполнительной системе. К примеру, в Забайкальском крае весной 2016 г. вынесен приговор организатору и лидеру преступного сообщества «осиновские», который осужден в том числе за организацию преступного сообщества, банду и убийство на срок 25 лет с отбыванием первых пяти лет в тюрьме. Его криминальная деятельность началась в 1991 г. С 2001 по 2007 г. на территории Забайкальского края и других субъектов Российской Федерации, в том числе в Москве, Осинцев и его подельники убили 17 человек и покушались на убийство еще 2 человек. В декабре 2009 г. Забайкальский краевой суд приговорил Осинцева к лишению свободы. Однако в 2012 г. он освобожден по поддельному судебному решению об условно-досрочном освобождении (далее – УДО)1. Зная систему (каким образом подаются документы на УДО, как рассматриваются, что в принципе исключает неведение ИК об освобождении на УДО!), невоз- можно представить, что Осинцев был освобожден по ошибке.

Совершенно справедливо отмечает Е. В. Красникова, что «коррупционные преступления, совершаемые в сфере исполнения уголовного наказания в виде лишения свободы, зачастую становятся предикатными по отношению к другим распространенным видам преступлений и правонарушений. Более того, недостижимой в условиях коррумпированности должностных лиц пенитенциарной системы становится цель восстановления социальной справедливости, аннулируются порой все предыдущие усилия правоохранительных органов, связанные с выявлением, раскрытием и расследованием того или иного преступления» [2, с. 4].

Из криминологических исследований следует, что коррупционные проявления в уголовно-исполнительной системе, в том числе и при решении вопроса об условно-досрочном освобождении лица, отбывающего наказание в виде лишения свободы, встречаются достаточно часто. По данным председателя Верховного Суда Российской Федерации В. М. Лебедева, в 2013 г. на четвертом месте по числу осужденных за взяточничество оказались сотрудники ФСИН (6 %)2.

За 2015 г. по стране зарегистрировано 65 729 сообщений о преступлениях коррупционной направленности (по направлению деятельности ФСИН – 4 490), из них возбуждено уголовных дел лишь 8 287, в том числе по ФСИН – 1 014, из которых направлены в суд соответственно 3 667 и 389. Общее число обвиняемых по направленным в суд делам составило 6 530 должностных лиц, в том числе по ФСИН 269 должностных лиц3.

По мнению Е. В. Красниковой, значительная доля всех совершенных сотрудниками уголовно-исполнительной системы преступлений приходится на взяточничество, 21 % взяток связан именно с подготовкой материалов на условнодосрочное освобождение [2, с. 12]. При этом суммы увеличиваются пропорционально ужесточению ответственности за взяточничество.

Так, суд г. Иваново вынес приговор в отношении бывшего сотрудника УФСИН России по Ивановской области. Он признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 6 ст. 290 УК РФ (получение взятки в особо крупном размере). Будучи в должности начальника оперативного УФСИН России по Ивановской области с 1 августа по 24 ноября 2011 г., он согласился на предложение адвоката осужденного за 2 млн р. обеспечить личную безопасность осужденного, оказать содействие в составлении положительной характеристики, дальнейшем переводе его в колонию-поселение, условно-досрочном освобождении, а также оказывать общее покровительство4.

Всероссийская антикоррупционная общественная приемная «Чистые руки» в своем докладе об уровне коррупции в России в августе 2014 г. отметила, что «есть отдельные сферы компетенции ФСИН, количество нарушений в которых выросло. Так, увеличилось число жалоб на коррупцию при получении условно-досрочного освобождения. Этому вопросу посвящено две трети всех жалоб на ФСИН. Средний размер взятки за условно-досрочное освобождение составляет 10 тыс. долларов»5.

В связи с этим предпринимаются попытки как-то повлиять на данный процесс. Примером может послужить предложение министра юстиции России А. В. Коновалова на заседании коллегии 16 декабря 2010 г. о возможности условно-досрочного освобождения автоматически при отсутствии взысканий, участии в реабилитационных программах и с учетом отбытия установленного законом срока. Он согласен с тем, что процедура условно-досрочного освобождения непрозрачна и представляет собой «колоссальный ресурс для коррупции»6.

Кроме этого, в проведенном в феврале–марте 2016 г. Институтом проблем современного общества исследовании, посвященном анализу ситуации с удовлетворением ходатайств осужденных об условно-досрочном освобождении и замене неотбытого срока лишения свободы более мягким видом наказания, отмечается, что среди тех, кто сталкивался с практикой рассмотрения дел об условно-досрочном освобождении осужден- ных, широко распространено мнение о наличии большой коррупционной составляющей, причем не только в тюремном ведомстве, где «покупаются» положительные заключения администрации о целесообразности УДО. К сожалению, такие домыслы не всегда беспочвенны [3, с. 5].

Руководитель правозащитного проекта «Гу-лагу.нет» В. Осечкин в 2015 г. высказал мнение о том, что условно-досрочное освобождение нужно сделать автоматическим по достижении определенного срока и отказывать в нем только злостным нарушителям порядка в колонии. Сейчас, считает он, УДО – это коррупционный бизнес, яркий пример которого – неправомерное и незаконное освобождение главного фигуранта дела «Оборонсервиса» Васильевой7.

Нельзя согласиться со сторонниками автоматического освобождения осужденных при отсутствии нарушений, поскольку при реализации на практике данного предложения ситуация, наоборот, усугубится. При имеющихся недостатках в настоящее время судебный контроль все же наиболее действенный. В судебном заседании имеется возможность выслушать претензии человека, который не согласен с взысканием. И, напротив, можно обнаружить, что у осужденного были взыскания, но они укрыты, поскольку в заседании проверяются все первичные документы. Трудно предположить, и это достаточно редкое явление, когда в сговор на получение взятки вступил ряд сотрудников. Обычно это один офицер, который может где-то допустить ошибку при уничтожении документов о наложении взыскания. Но это один из частных примеров.

Следует отметить, что в последние годы Верховный Суд Российской Федерации уделяет данному вопросу повышенное внимание, за 2014–2015 гг. приняв важнейшие документы, регулирующие вопросы условно-досрочного освобождения: Обзор судебной практики условно-досрочного освобождения от отбывания наказания (утв. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 29 апреля 2014 г.) и постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 17 ноября 2015 г. № 51 «О внесении изменений в постановления Пленума Верховного Суда Российской Феде- рации от 21 апреля 2009 года № 8 "О судебной практике условно-досрочного освобождения от отбывания наказания, замены неотбытой части наказания более мягким видом наказания" и от 20 декабря 2011 года № 21 "О практике применения судами законодательства об исполнении приговора"»8.

На наш взгляд, необходимо оставить судебный порядок рассмотрения вопроса об условнодосрочном освобождении. Приведем примеры, когда администрация может не допустить условно-досрочного освобождения. Можно создать ситуации, при которых на осужденных налагается взыскание. Один из вариантов – направить на работы, которые осужденный откажется выполнять, поскольку в противном случае подвергнется унижению и оскорблению со стороны других осужденных. Возможна также легкая провокация с использованием некоторых особенностей личности осужденного, чтобы тот ответил оскорблением словесно или действиями, что также отражается в рапорте и влечет за собой взыскание. При этом надо учитывать, что в большинстве случаев в ходе проведения проверок презумпция виновности действует в отношении осужденного.

Тем самым представители администрации ставят осужденного в такие условия, что он вынужден давать взятку за условно-досрочное освобождение. Так, по указанию начальника следственного изолятора Мордовии С. в 2004– 2005 гг. подчиненные направляли в суд ходатайства об условно-досрочном освобождении в отношении осужденных, совершивших тяжкие и особо тяжкие преступления, которые не отбыли предусмотренного законом срока наказания. Сведения, которые могли помешать освобождению, не отражались в готовящихся документах. Всего при содействии С. незаконно освобождены четыре человека. Один из них, Ч., вскоре совершил ряд тяжких преступлений9.

На территории исправительных учреждений Санкт-Петербурга и Ленинградской области руководители ГУ ФСИН организовали садистские наказания и участвовали в них. Все свои действия они снимали на видеокамеру для того, что- бы вымогать у родственников осужденных деньги за условно-досрочное освобождение10.

После выхода разъяснений Верховного Суда Российской Федерации подобные случаи продолжают встречаться. Так, в середине октября 2010 г. в Ростовской области задержан высокопоставленный сотрудник системы исполнения наказаний по подозрению в получении взятки в размере 80 тыс. рублей. Деньги были переданы в качестве предоплаты за оказание помощи в получении последним условно-досрочного освобождения.

Во Владимирской области в августе 2016 г. вынесен приговор в отношении бывшего начальника отряда отдела по воспитательной работе с осужденными. В 2014–2015 гг. он получал через посредников, действовавших в интересах пяти осужденных, отбывающих наказание в колонии, взятки в виде денег за незаконное изъятие из их личных дел сведений о наложении дисциплинарных взысканий и отрицательно характеризующей их информации, а также за подготовку материалов к представлению на условно-досрочное освобождение с положительными характеристиками, свидетельствующими о якобы имевшем место исправлении осужденных. Всего за указанный период подсудимый получил в качестве взяток около 128 тыс. рублей11. Указанные примеры свидетельствуют о том, что обозначенная проблема существует на территории всей России по настоящее время.

К сожалению, разъяснения Верховного Суда Российской Федерации могут быть использованы недобросовестными сотрудниками уголовно-исполнительной системы как возможность вымогательства взяток либо увеличения сумм поборов. К примеру, в Обзоре судебной практики условно-досрочного освобождения от отбывания наказания (утв. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 29 апреля 2014 г.) указано со ссылкой на статистические данные, что число рассмотренных судами в 2013 г. ходатайств об условно-досрочном освобождении является наименьшим за все время действия Уголовно-процессуального кодекса Российской

Федерации (с 1 июля 2002 г.). Так же характеризуется показатель удовлетворенных ходатайств об УДО. При этом последние 3 года происходило одновременное снижение как общего числа рассмотренных судами ходатайств, так и числа удовлетворенных ходатайств.

Кроме того, при рассмотрении вопроса об УДО суды принимали во внимание отношение осужденного к совершенному деянию, заключение администрации исправительного учреждения о целесообразности УДО осужденного и мнение представителя исправительного учреждения. Взыскание, наложенное на осужденного за нарушение порядка отбывания наказания, допущенное после обращения с ходатайством об УДО, как правило, расценивалось судами в качестве обстоятельства, свидетельствующего о том, что лицо нуждается для своего исправления в дальнейшем отбывании на-казания12.

Все вышеуказанное может быть доведено до сведения осужденных с комментарием о зависимости последних от сотрудников уголовноисполнительной системы (далее – УИС). Более того, из опроса сотрудников УИС следует, что они в целях экономии и своего времени, и времени судей перед датой, когда формально наступает срок подачи заявления, специально накладывают взыскания на тех осужденных, которые заведомо не подлежат условно-досрочному освобождению.

Есть мнение, что выявлена прямая связь между сокращением возможностей досрочного освобождения из мест лишения свободы и уровнем рецидивной преступности. Чем меньше заключенных освобождается досрочно, тем выше уровень рецидива. Это связано с тем, что у осужденных после неоднократного отказа в УДО ломается психика. Они начинают искать более легкие пути для достижения своих целей. Например, за счет таких форм «сотрудничества» с администрацией исправительного учреждения, как проведение ремонта и покупка бытовой техники в колонию своими силами, в том числе путем сбора «дани» с других осужденных, иногда и просто за взятку. И в конечном итоге на свободу выходит человек, привыкший для решения своих проблем искать обходные пути, в том числе и незаконные [3, с. 6].

Несмотря на разъяснения, данные Пленумом Верховного Суда Российской Федерации в постановлении от 21 апреля 2009 г. № 8 «О судебной практике условно-досрочного освобождения от отбывания наказания, замены неотбытой части наказания более мягким видом наказания»13, ряд вопросов остались неразрешенными.

Считаем, что для исключения подобных нарушений необходимо принять ряд мер в рамках реформирования уголовно-исполнительной системы. К примеру, сотрудничать с институтами гражданского общества, создавать условия для осуществления общественного контроля за деятельностью уголовно-исполнительной системы, как это заложено в Концепции развития уголовно-исполнительной системы до 2020 года14. В настоящее время это носит достаточно формальный характер.

Также назрела необходимость решения вопроса о предупреждении сотрудников колоний, дающих показания в суде, об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний. В настоящее время им грозит максимум дисциплинарное взыскание за положительную характеристику и поддержание ходатайства об условно-досрочном освобождении лица, которое фактически не подлежит освобождению. Это могло бы удержать сотрудников уголовно-исполнительной системы от представления суду заведомо недостоверных сведений о поведении осужденных.

В настоящее время при всеобщей компьютеризации возможно решение вопроса о создании единой электронной базы, в которую вносились бы все налагаемые на осужденных взыскания и поощрения. Эти данные могли бы еженедельно направляться в прокуратуру по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях, что воспрепятствовало бы возможности удаления из личных дел осужденных указаний о взысканиях и поощрениях.

Следует согласиться с Е. В. Красниковой, что «коррупция в сфере исполнения наказания в виде лишения свободы находится во взаимной причинной обусловленности с преступной деятельностью организованных объединений осуж- денных. Коррумпирование сотрудников УИС способствует укреплению могущества лидеров организованных объединений осужденных, усилению неформального влияния лидеров организованных объединений осужденных на процессы исполнения и отбывания наказания» [2, с. 12–13].

В противодействии коррупции в уголовноисполнительной системе, в том числе при решении вопроса об условно-досрочном освобождении осужденных к лишению свободы, необходимо с учетом теоретической проработанности вопросов приступить к их непосредственной реализации.