К вопросу о месте в системе доказательств заключения специалиста

В научной литературе практики и теоретики не прекращают дискуссии на тему о том, считать ли доказательством заключение специалиста, в какой форме оно должно быть и других аспектов его получения и использования [1—14].

Обратимся к Словарю русского языка [15, с. 306], где под специалистом понимается человек, обладающий специальными знаниями в какой-либо отрасли науки и техники, приглашённый для разрешения вопросов, требующих специальных познаний.

Согласно части 1 статьи 58 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее — УПК Российской Федерации) [16], специалист — лицо, обладающее специальными знаниями, привлекаемое к участию в процессуальных действиях, в порядке, установленном УПК Российской Федерации, для содействия в обнаружении, закреплении и изъятии предметов и документов, применении технических средств в исследовании материалов уголовного дела, для постановки вопросов эксперту, а также для разъяснения сторонам и суду вопросов, входящих в его профессиональную компетенцию.

Заключение и показания специалиста пункт 3.1. части 2 статьи 74 УПК Российской Федерации относит к доказательствам по уголовному делу.

Части 3 и 4 статьи 80 УПК Российской Федерации к заключению специалиста относят представленное в письменном виде суждение по вопросам, поставленным перед специалистом сторонами, а показания специалиста — сведения, сообщённые им на допросе об обстоятельствах, требующих специальных познаний, а также разъяснения своего мнения в соответствии с требованиями статей 53, 168 и 271 УПК Российской Федерации.

Как следует из статьи 168 УПК Российской Федерации, следователь вправе привлечь к участию в следственном действии специалиста в соответствии с требованиями части пятой статьи 164 УПК Российской Федерации. Перед началом следственного действия, в котором участвует специалист, следователь удостоверяется в его компетентности, выясняет его отношение к подозреваемому, обвиняемому и потерпевшему, разъясняет специалисту его права и ответственность, предусмотренные статьёй 58 УПК Российской Федерации.

Аналогичные положения о правах и ответственности специалиста содержит статья 251 УПК РФ, регламентирующая порядок участия специалиста в суде (вызванный в суд специалист участвует в судебном разбирательстве; председательствующий разъясняет ему права и ответственность, о чём специалист даёт подписку, которая приобщается к протоколу судебного заседания).

Из содержания статьи 58 УПК Российской Федерации явствует, что специалист не вправе уклоняться от явки по вызовам дознавателя, следователя или в суд, а также разглашать данные предварительного расследования, ставшие ему известными в связи с участием в производстве по уголовному делу в качестве специалиста, если он был об этом заранее предупреждён 68

в порядке, установленном статьёй 161 УПК РФ. За разглашение данных предварительного расследования специалист несёт ответственность в соответствии со статьёй 310 Уголовного кодекса Российской Федерации [17].

Уголовная ответственность специалиста предусмотрена лишь за дачу заведомо ложных показаний (статья 307 УК РФ).

Уголовная же ответственность за дачу заведомо ложного заключения, как это предусмотрено в отношении эксперта, в законе не установлена.

Данные обстоятельства могут служить основанием для усмотрения в заключении специалиста признака недостоверности доказательства, поскольку специалист не предупреждается об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения перед дачей самого заключения, в отличие от тех же свидетелей и экспертов, которые дают подписку об ознакомлении с этим законоположением.

Для устранения таких противоречий просто необходимо внести изменения в часть 1 статьи 307 УК РФ, предусмотрев уголовную ответственность специалиста за дачу заведомо ложного заключения, придав тем самым завершённость достоверности такого доказательства.

Складывающаяся судебная практика по уголовным делам даёт чёткое убеждение в том, что заключение (мнение) специалиста, высказанное устно или предоставленное в суд письменно после ознакомления с проведённой по делу экспертизой и, как правило, вступающее в противоречие с выводами эксперта, не может служить вопреки требованиям пункта 3.1. части 2 статьи 74 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации доказательством по данному уголовному делу.

На практике подобное происходит, даже несмотря на положения пункта 19 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2010 № 28 «О судебной экспертизе по уголовным делам», устанавливающего, что «при оценке судом заключения эксперта следует иметь в виду, что оно не имеет заранее установленной силы, не обладает преимуществом перед другими доказательствами и, как все иные доказательства, оценивается по общим правилам в совокупности с другими доказательствами. Одновременно следует учитывать квалификацию эксперта, выяснять, были ли ему представлены достаточные материалы и надлежащие объекты исследования. Для оказания помощи в оценке заключения эксперта и допросе эксперта по ходатайству стороны или по инициативе суда может привлекаться специалист. Разъяснения специалист даёт в форме устных показаний или письменного заключения» [18].

Наряду с этим, в пункте 20 указанного Постановления обращается внимание на то, что заключение и показания специалиста даются на основе использования специальных знаний и, также как заключение и показания эксперта в суде, являются доказательствами по делу (часть 2 статьи 74 УПК РФ). При этом следует иметь в виду, что специалист не проводит исследование вещественных доказательств и не формулирует выводы, а лишь 69

высказывает суждение по вопросам, поставленным перед ним сторонами. Поэтому в случае необходимости проведения исследования должна быть произведена судебная экспертиза. Заключение и показания специалиста подлежат проверке и оценке по общим правилам (его компетентность и незаинтересованность в исходе дела, обоснованность суждения и др.) и могут быть приняты судом или отвергнуты, как и любое другое доказательство.

Что же касается формы заключения специалиста, то этот аспект также не остался без внимания учёных теоретиков и практиков [18, 212—217].

По нашему мнению заслуживает поддержки высказанная А. В. Рагулиным позиция, предусматривающая, что из-за отсутствия установленной формы для заключения специалиста, по мнению его респондентов, уменьшается его доказательственная сила, поэтому он предлагает его форму, напоминающую закреплённую в статье 204 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (заключение эксперта), с некоторыми изъятиями (речь идёт об исследовании, которое специалист не проводит).

Приведённая выше позиция автора этой статьи о законодательном закреплении уголовной ответственности специалиста за дачу заведомо ложного заключения будет полностью соответствовать предлагаемой А. В. Рагулиным форме такого вида доказательств и позволит судам правильно применять уголовно-процессуальный закон и рекомендации, данные в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации.