К вопросу о праве на реабилитацию после декриминализации

Принятию любого нового закона, который отменяет, изменяет либо дополняет ранее существовавший закон, предшествует развитие соответствующих общественных отношений, которые, как известно, опережают нормотворческий процесс и являются его движущей силой. Декриминализация деяния также вызвана изменением определенных общественных отношений.

Под декриминализацией общественно опасных деяний следует понимать отраженное в уголовном законе устранение законодателем преступности или наказуемости деяний, ранее признававшихся общественно опасными, и отказ в связи с этим государства от уголовного преследования лиц, подозреваемых, обвиняемых в совершении указанных деяний.

По смыслу ст. 10 УК РФ, законом, устраняющим преступность деяния, считается закон, объявляющий о декриминализации этого деяния, т.е. об исключении его из УК РФ и, следовательно, об отмене уголовной ответственности и наказания за его совершение1.

Декриминализация деяния может происходить и путем внесения изменений в Общую часть УК РФ (например, введение новых обстоятельств, исключающих преступность деяния, сужение понятия соучастия в преступлении, ограничение ответственности за предварительную преступную деятельность)2.

Вступление в силу закона, устраняющего преступность или наказуемость деяния (ч. 2 ст. 24 УПК РФ), в настоящее время является нереабилитирующим основанием прекращения уголовного дела и преследования. Причем для принятия решения именно о прекращении уголовного дела этот закон должен быть введен в действие до передачи дела суд, а там - до вступления приговора в законную силу, иначе применяется другой порядок -освобождение осужденного от наказания судом в рамках стадии исполнения приговора вследствие издания уголовного закона, имеющего обратную силу, в соответствии со ст. 10 УК РФ (п. 13 ст. 397 УПК РФ).

Так, согласно ч. 4 ст. 133 УПК РФ нет оснований для реабилитации, в том числе для возмещения вреда, в случае принятия закона, устраняющего преступность и наказуемость деяния, т.е. закона о декриминализации.

В силу требований ч. 2 ст. 24 УПК РФ уголовное дело подлежит прекращению за отсутствием в деянии состава преступления в случае, когда до вступления приговора в законную силу декриминализация деяния была установлена новым уголовным законом.

Отсутствие состава преступления, по большому счету, должно служить основанием для реабилитации и при декриминализации деяния потому, что согласно п. 3 ч. 2 ст. 133 УПК РФ право на реабилитацию, в том числе на возмещение вреда, связанного с уголовным преследованием, имеет подозреваемый (обвиняемый), уголовное преследование в отношении которого прекращено, а также осужденный, в отношении которого был отменен обвинительный приговор по основанию, предусмотренному п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, т.е. тоже за отсутствием в деянии состава преступления. В связи с этим Н.В. Ильютченко пришла к выводу о том, что ущерб в данном случае необходимо возмещать также, как и в других случаях прекращения дела по названному основанию. По ее мнению, закон, устраняющий преступность и наказуемость деяния, должен действовать не с момента вступления в силу, а с момента совершения деяния, преступность и наказуемость которого устранена3.

Действительно, - отмечает Б.Т. Безлепкин, - отсутствие состава преступления является реабилитирующим основанием освобождения от уголовной ответственности. Но его применение означает, что гражданин оказался жертвой судебной, следственной или прокурорской ошибки (или всех вместе взятых ошибок) и что государство по отношению к такому гражданину является должником. Прекращение уголовного дела за отсутствием состава преступления означает невиновность, которая влечет комплекс восстановительнокомпенсационных правоотношений между государством, с одной стороны, и безвинно пострадавшим гражданином - с другой4.

Причем А.В. Смирнов объясняет причину отсутствия таких оснований тем, что «действие презумпции невиновности после прекращения дела или преследования по нереабилитирующим основаниям как бы ослаблено, неполно». Однако прекращение уголовного дела по нереабилитирующим основаниям не означает, что презумпция невиновности после этого полностью прекращает свое действие и лица, в отношении которых состоялись подобные решения, считаются виновными. Поскольку в этих случаях имеет место лишь установление виновности лица для целей прекращения дела или преследования, а не признание его виновным в совершении преступления приговором суда, презумпция невиновности не прекращает своего действия. Такие лица не имеют судимости, не могут именоваться совершившими преступление, а лишь считаются теми, против которых осуществлялось уголовное преследование5.

К.Б. Калиновский считает, что нереаби-лититующие основания «предполагают доказанность совершения обвиняемым (подозреваемым) деяния, которое содержит признаки состава преступления. В этом смысле прекращение дела по нереабилитирующим основаниям означает отказ государства от уголовного преследования»6. Всего лишь отказ и, как видно на практике, не более того. То есть государство, принимает в такой ситуации как бы половинчатое решение, а именно, давая возможность прекратить уголовное дело, оставляет за собой право предполагать указанную доказанность, не предоставляя права на реабилитацию.

Судебная практика также дала ответ на вопрос о том, подлежит ли реабилитации лицо, подозревавшееся или обвинявшееся в совершении деяния, позднее декриминализированного законодателем. Так, согласно п. 2 Постановления Конституционного Суда РФ от 28 октября 1996 г. № 18-П по делу о проверке конституционности статьи 6 УПК РСФСР (в УПК РФ - утратившая силу ст. 26) в связи с жалобой гражданина О.В. Сушкова принятое на основании оспариваемой нормы решение о прекращении уголовного дела не подменяет собой приговор суда и, следовательно, не является актом, которым устанавливается виновность обвиняемого в том смысле, как это предусмотрено ст. 49 Конституции РФ. Вместе с тем прекращение уголовного дела вследствие изменения обстановки хотя и предполагает освобождение лица от уголовной ответственности и наказания, но расценивается правоприменительной практикой как основанная на материалах расследования констатация того, что лицо совершило деяние, содержавшее признаки преступления, и поэтому решение о прекращении дела не влечет за собой реабилитации лица (признания его невиновным), т.е. вопрос о его виновности остается7.

Выходит, что виновность обвиняемого не устанавливается, а вопрос о его виновности остается, и если по делу не выносился обвинительный приговор, то это лицо приобретает статус как бы пожизненно виновного.

Кроме того, обвиняемый (подозреваемый) ставится решением о прекращении уголовного дела (преследования) по нереабилитирующим основаниям в относительно неблагоприятное положение, так как у него не возникает права на возмещение вреда, причиненного уголовным преследованием8.

Для государства получается все очень просто, если человек совершил деяние, позднее декриминализированное, значит, он виновен в его совершении.

В связи с этим возникает вопрос: а не присутствует ли здесь продолжение уголовно правовой репрессии, указывающей на то, что, мол, пусть человек будет доволен уже тем, что государство потеряло к нему интерес уголовного преследования и наказания в связи с декриминализацией деяния, в совершении которого он подозревался, обвинялся или был осужден, и перестает вмешиваться в его частную жизнь, отпуская восвояси.

Для ответа на этот вопрос и на вопрос о реабилитации после декриминализации необходима перестройка сознания правоприменителей и законодателя. Но к этому пока ни законодатель, ни правоприменитель, по-видимому, психологически еще не готовы. Поэтому, как говорила русская императрица Екатерина П, «для введения лучших законов необходимо потребно умы людские к тому 9 приуготовить» .

Согласно требованиям ст. 8 французской Декларации прав человека и гражданина 1789 г. провозглашалось, что закон должен устанавливать наказания лишь строго и бесспорно необходимые10. Следует, как пишет Т.В. Кленова, оценивать соответствие уголов- но-правовых норм конституционному подтверждению высшей социальной ценности человека11.

Необходимо задуматься над тем, почему человек, даже сознавшийся либо изобличенный в совершении деяния, которое в дальнейшем государство перестало считать преступным, и ставший, по сути, жертвой ошибки самого государства, не должен иметь право на возмещение вреда от государства, которое, во-первых, приняло неправовой уголовный закон, криминализировавший то или иное деяние, а, во-вторых, длительное время не отменяло его.

По нашему мнению, государству следует прийти к окончательно оформленному уголовно правовому компромиссу в деле разрешения вопроса о реабилитации в случае декриминализации того или иного деяния, для чего ему придется, видимо, вначале приобрести признаки идеального государства, с присущими ему четырьмя добродетелями, выработанными еще Платоном Афинским, а именно: мудростью, мужеством, рассудительностью и справедливостью12.

Пока же следует согласиться с мнением о том, что общество при самом благоприятном исходе может иметь такие законы, которые соответствуют уровню его развития13. Следовательно, отсутствие законодательно закрепленного права на реабилитацию при декриминализации деяний говорит о несовершенном уровне развития нашего общества.

Почему за репрессивность, а затем нерасторопность государственной машины должен страдать человек, у которого государством были нарушены, к примеру, его естественные права? Например, право на свободу слова, на свободный труд, на свободу и личную неприкосновенность, на свободу передвижения и выбор места жительства и др.

Давайте вспомним те деяния граждан, которые государство декриминализировало и которые в наше время кажутся нам теми, которые и нельзя было облачать в рамки общественно опасных и уголовно наказуемых. Среди них занятие запрещенными видами индивидуальной трудовой деятельности; самовольное возвращение высланного в места, запрещенные для проживания; ведение паразитического образа жизни; уплата и принятие выкупа за невесту; спекуляция, недоносительство и др. Однако ни один гражданин не был реабилитирован за совершение этих деяний в виду отсутствия на то воли государства.

Государство нашло в свое время мудрость и мужество реабилитировать огромное количество жертв политических репрессий, в частности, необоснованно привлеченных к уголовной ответственности, и дела, прекращенные по нереабилитирующим основаниям (п. «д» ст. 3 Закона РФ от 18 октября 1991 г. «О реабилитации жертв политических репрессий»), которые подлежали реабилитации после дикриминализации таких деяний, предусмотренных УК РСФСР, как антисоветская агитация и пропаганда (ст. 70), распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй (ст. 190.1), нарушение законов об отделении церкви от государства и школы от церкви (ст. 142), посягательство на личность и права граждан под видом исполнения религиозных обрядов (ст. 227).

В настоящее время в обоснование необходимости реабилитации лиц, совершивших преступление, можно указать то, что согласно ч. 1 ст. 10 УК РФ уголовный закон, устраняющий преступность деяния, имеет обратную силу, т.е. распространяется на лиц, совершивших деяния до вступления такого закона в силу, в том числе на лиц, отбывающих наказание или отбывших наказание, но имеющих судимость. Это в полной мере соответствует требованиям ст. 54 Конституции РФ, которая провозглашает, что если после совершения правонарушения ответственность за него устранена или смягчена, применяется новый закон, так как в данном случае имеет действие общепризнанный принцип обратной силы закона к деяниям, совершенным до его издания.

При этом ст. 10 УК РФ следовало бы дополнить тем, что обратная сила закона распространяется также и на лиц, подозреваемых, обвиняемых в совершении преступления.

Следует учесть, что смягчение наказания или иное улучшение положение лица, совершившего преступление, не связанное с декриминализацией совершенного им деяния, скорее всего, не может являться основанием для реабилитации.

Итак, на сегодняшний день в решениях о прекращении уголовного дела с согласия подозреваемого, обвиняемого с освобождением от уголовной ответственности, констатируется, что подозреваемый или обвиняемый совершил то или иное преступление. Однако Конституционный Суд РФ в резолютивной части названного выше постановлении все-таки признал, что такая констатация не равнозначна признанию лица виновным и что в этих случаях вопрос о виновности не разрешается.

Таким образом, следует прийти к выводу о необходимости продолжения дискуссии на предмет рассмотрения вопроса о возможности законодательного закрепления обязательной реабилитации по итогам декриминализации.

• ¹    Комментарий к УК РФ / под ред. В.И. Радченко. - М., 2000.-С. 16.

• ²    Комментарий к УК РФ: научно-практический комментарий / отв. ред. В.М. Лебедев. - М., 2001. - С. 23.

• ³    Ильютченко Н.В. Возмещение ущерба, причиненного личности в уголовном процессе незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия и суда: автореферат дис.... канд. юрид. наук. - М., 1995. -С. 9.

• ⁴    Безлепкин Б.Т. Уголовным процесс России: учебное пособие. - М., 2004. - С. 294.

• ⁵    Смирнов, А.В., Калиновский, К.Б. Указ. соч. - С. 83.

• ⁶    Там же. - С. 453.

• ⁷    Вестник Конституционного Суда РФ. - 1996. - № 5.

• ⁸    Смирнов А.В., Калиновский К.Б. Указ. соч. - С. 453.

• ⁹    Цит. по: Мартышин О.В. Несколько тезисов о перспективах правового государства в России // Государство и право. - 1996. - № 5. - С. 5.

• ¹⁰    Цит. по: Правовое государство, личность, законность. -М„ 1997.-С. 67.

• ¹¹    Кленова Т.В. Принципы уголовного права и принципы кодификации в уголовном праве // Государство и право. - 1997. - № 1. - С. 58.

• ¹²    Политическая мысль второй половины XX века: хрестоматия для студентов. - Пермь, 1999. - С. 16.

• ¹³    Драма российского закона. - М., 1996. - С. 45.