К вопросу о присутствии наручей в защитном вооружении народов Северного Кавказа XIII-XV вв.

Как и в ситуации с другими разновидностями вооружения, в специальной научной литературе доминируют как минимум две точки зрения. Первая принадлежит А.Н. Кирпичникову, который считает, что самые ранние находки наручей в регионе имеют древнерусский генезис. Это мнение базируется на факте единственной находки двучастного наруча на территории Княжей Горы (Сахновки) (рис. 1.1) [5, c. 20–21].

С атрибуцией данного наруча, однако, не согласился М.В. Горелик, который обосновал другую версию относительно распространения этого элемента доспеха.

Исследователь в первую очередь обращает внимание на то, что задолго до сахновской находки (прототипы которой на Руси неизвестны) наручи были широко известны на территории Средней и Центральной Азии, где они фиксируются еще «с VII–VIII вв.» [3, c. 80].

По этой причине, считает М.В. Горелик, распространение наручей в Восточной Европе следует рассматривать как монгольскую новацию.

Одним из главных аргументов в пользу этого предположения автор приводит ссылку на изображения наручей на восточных миниатюрах (рис. 1.2–3), а также сообщение о находках «на Херсонщине, в монгольском погребении, датируемом второй половиной XIV в., пары хорошо сохранившихся базубандов»–наручей [2, c. 136].

Между тем в наметившейся дискуссии северокавказские находки наручей М.В. Гореликом учтены далеко не полностью.

Одной из самых ранних находок наручей является упоминание аналогичной находки из осетинского святилища Реком.

По описаниям, речь шла о «паре стальных наручников с отдельными медными накладками против кистей руки» [10, c. 78].

Е.И. Нарожный, рассматривая шлем из того же святилища, полагает, что шлем и наручи могли принадлежать легендарному Ос-Бакатару [7, c. 112–115].

Это утверждение позволяет рассматриваемую деталь защитного вооружения из осетинского святилища Реком отнести к концу XIII – началу XIV в., вероятно – иранского происхождения. Любопытно то, что в описании этих наручей упоминается такая отмеченная выше деталь, как отдельные медные накладки против кисти.

М.В. Горелик описывает схожие черты в качестве редких деталей некоторых восточных наручей (базубандов), упоминая наличие у них «прикрытия кистей рук, выполнявшихся из мелких железных пластинок, соединенных кольцами и клепкой на ремнях» (рис. 2.1–3) [4, c. 258].

Вероятно, остатки именно такой «конструкции» защиты кисти, но из бронзы и описываются анонимным автором на рекомовских наручах – базубандах. Точно такие же наручи прорисованы М.В. Гореликом с изображений на тебризских миниатюрах.

Второй, фрагментированный наруч был найден в 1927 г. при раскопках полуподземного склепа XIV–XV вв. у горноингушского сел. Верхний Лейми Л.П. Семеновым [12, c. 82–83]. После публикации рисунка предмета удалось его несколько уточнить (рис. 2.4).

В первой публикации фрагмента, при описании размеров наруча была допущена техническая ошибка: размер фрагментов указан «в 9 см длины». На самом деле общая высота сохранившихся обломков наруча – 20,4 см. Наибольшая ширина – 9 см. Фрагменты пластин – вогнутые.

Фрагмент еще одного, третьего, налокотника был встречен С.Ц. Умаровым при исследовании поселения XIV–XV веков в высокогорье Чечни (Цеча-Ахк). Наруч опубликован Е.И. Нарожным и Д.Ю. Чахкиевым и является идентичным находкам у селения Макажой и Верхний Оздан. (рис. 3) [8, c. 122].

Прорисовка наруча сделана с фотографии. Судя по масштабу, общая высота вогнутой пластины – 22,2 см. Ширина в нижней части фрагмента – 8,9 см. С одной стороны наруча, в нижней части – бронзовое шарнирное крепление, посредством которого этот фрагмент должен был соединяться со вторым.

В 1987 г. при исследовании полуподземных склепов Келийского могильника в горной Ингушетии была встречена нижняя, сильно фрагментированная часть еще одного, четвертого по счету, наруча [9, c. 74].

Общая высота фрагментов – 10,1 см, ширина в нижней части – 9 см. Нижняя закраина наруча отогнута наружу (то есть – в сторону кисти защищаемой руки). Справа, ближе к верхнему окончанию фрагментов, к наручу посредством тонкой железной петли крепилась бронзовая пряжка (рис. 2.3). Точно такие же пряжки (рис. 2.5) встречены в склепах № 11 Келийского могильника и в склепе № 68 Шуанского склепового могильника.

Тогда же у горноингушского селения Верхний Алкун был доследован сильно разрушенный каменный ящик, в погребальном инвентаре которого, наряду с двумя серебряными монетами Пулада (нач. XV в.), фрагментами керамики с грузинскими надписями, шлемом, кольчугой, саблей, были встречены и два налокотника [13, c. 64–66].

Оба наруча фрагментированы, но хорошо «составляются». Любопытно другое: будучи в одном закрытом комплексе, оба наруча несколько разнятся в размерах: первый образец имеет длину – 34 см, второй – 34,4 см.

Наибольшая ширина первого наруча (в верхней части) равна – 8,6 см, второго – 9,2 см. Толщина пластин колеблется от 2 до 2,1 см. Снизу на вогнутых пластинах заметны следы толстой матерчатой «подбивки».

В 1989 г. из разрушенного каменного ящика в окрестностях чеченского горного селения Макажой местными жителями была извлечена еще одна пара наручей, вместе с медной золотоордынской монетой XIV в. И опять, несмотря на то, что защитные доспехи находились в одном погребальном комплексе, оба наруча разнятся (хотя и незначительно) в размерах. Длина первого образца (справа) (рис. 3.1) – 33 см, второго (слева) – 30 см.

Особенно разнятся у этой пары наручей малые пластины. Как и в предыдущем случае, между собой пластины соединялись бронзовыми шарнирными петлями. По краям больших пластин – бронзовые пряжки, крепившиеся к основе посредством железных «хомутов». Вполне вероятно, что различие в размерах наручей в одном комплексе могло быть обусловлено трофейным характером их появления в горах.

В начале 1990 гг. еще одна пара наручей была отмечена в надземном склепе у сел. Верхний Оздик (горная Ингушетия) (рис. 3.2). Обращает на себя внимание то, что оба наруча, несмотря на их происхождение из более позднего комплекса, сильно напоминают наручи из Макажоя (рис. 3.2 и 3.1). Общая высота первого наруча (рис. 3.2, слева) – 32 см, второго (рис. 3.2, справа) – 34,4 см.

Еще более поздние образцы интересующего нас защитного доспеха из горной Ингушетии были встречены В.И. Марковиным [6, c. 101].

Еще одна пара наручей хорошей сохранности была встречена А.С. Скрипкиным во впускном позднекочевническом захоронении в одном из курганов у ст. Дмитриевской Кавказского района Краснодарского края (1982 г.).

Весь комплекс был опубликован дважды: вначале А.Г. Блохиным и А.Н. Дьяченко, а затем А.С. Скрипкиным и У.Ю. Кочкаровым [1, c. 120–123].

А.Г. Блохин, А.Н. Дьяченко, А.С. Скрипкин и У.Ю. Кочкаров по-разному датируют погребение: в первом случае не исключается его отнесение к золотоордынскому времени; во втором – обосновывается его «домонгольская» датировка.

Все из опубликованных наручей состоят из двух половинок, т.е. двучастные, причем одна створка длиннее другой. Обычно верхний край длинной части скруглен или заовален. Веро- ятно, именно эта створка прикрывала предплечье с нижней стороны, в то время как короткая створка покрывала верхнюю часть предплечья.

Соединялись они между собой при помощи шарнира. Изредка встречаются прорези, предназначавшиеся для ремней, стягивавших обе части наруча. Иногда вместо прорезей к одной из створок крепились бронзовые пряжки [11, c. 12].

Имеющийся в нашем распоряжении материал наглядно может свидетельствовать о следующем:

– судя по сопутствующему наручам археологическому материалу, мы можем констатировать тот факт, что ранее XIV в. (за исключением иранских базубандов из святилища Реком) наручей на Северном Кавказе мы пока не знаем;

– различие в размерах наручей, происходящих из одного и того же закрытого комплекса может быть воспринято как свидетельство о «трофейном» их распространении в горах. Однако вопрос о том, откуда – с золотоордынской равнины или с территории соседней Грузии, до середины XIV в. находившейся в системе политико-экономического контроля Хулагидов в горах региона – распространялись такие налокотники, остается открытым. Хотя и в этом случае, распространение наручей в Грузии могло быть связано с включением в систему политико-экономического контроля монголов Ирана. Грузины, кстати, нередко участвовали и в военных акциях, осуществлявшихся иранцами.

Таким образом, монгольский (центральноазиатский) генезис такого элемента вооружения становится еще более вероятным. Достоверно можно вести речь о том, что, восприняв подобные детали защитного доспеха, разноэтничные горцы Северного Кавказа долго (едва ли не до нач. XX в.) активно использовали наручи в своем комплексе вооружения.

Рис. 1. Наруч из Сахновки и изображения наручей на восточных миниатюрах Fig. 1. Bracer from Sakhnovski and image Bracer on the Eastern miniatures

1.     Наруч из сел. Сахновки (Южная Русь. По А.Н. Кирпичникову и А.Ф. Медведеву);

2–3. Прорисовки восточных базубандов с защитой кисти руки (по М.В. Горелику).

Рис. 2. Наручи из Чечни и Ингушетии

Fig. 2. Bracers of Chechnya and Ingushetia

• 1.    Из полуподземного склепа у сел. Верхний Лейми (Ингушетия);

• 2.    Из культурного слоя поселения XIV-XV вв. у села Цеча-Ахк (По С.Ц. Умарову) (Чечня);

• 3.    Из полуподземного склепа XIV в. у села Кели (Ингушетия);

• 4.    Из полуразрушенного каменного ящика у сел. Верхний Алпун (Ингушетия);

• 5.    Бронзовая пряжка (Кели и Шуан).

Рис. 3. Наручи из Чечни и Ингушетии

Fig. 3. Bracers of Chechnya and Ingushetia

• 1.     Из разрушенного комплекса у селения Макажой (Чечня);

• 2.     Из надземного склепа XVI–XVIII вв. у сел. Верхний Оздан (Ингушетия).