К вопросу о самостоятельной имущественной ответственности крестьянского (фермерского) хозяйства.

Принятие современного Гражданского кодекса Российской Федерации, а также Федерального закона «О крестьянском (фермерском) хозяйстве1» в 2003 году внесли новый подход к пониманию сущности крестьянского (фермерского) хозяйства (далее КФХ). В настоящее время одним из актуальных вопросов правового регулирования фермерского хозяйства является вопрос о его имущественной ответственности.

Федеральный закон «О крестьянском (фермерском) хозяйстве» в п.1 ст. 1 определяет КФХ как объединение граждан, связанных родством и (или) свойством, имеющих в общей собственности имущество и совместно осуществляющих производственную и иную хозяйственную деятельность, основанную на их личном участии. Но в тоже время п. 3. ст. 1 вышеуказанного закона указывает на то, что КФХ осуществляет деятельность без образования юридического лица.

Проблема, порожденная двойственностью правого статуса данного субъекта права, который с одной стороны представляет собой объединение лиц, то есть коллективный субъект, состоящий из нескольких членов КФХ, а с другой стороны регистрируется в порядке, предусмотренном для индивидуальных предпринимателей, то есть как единоличный субъект, привела к неопределенности установления субъекта ответственности и в связи с этим появлению у цивилистов множества позиций относительно решения данного вопроса.

Одни авторы, такие как Е. А. Зверева, В. В. Устюкова, отрицающие самостоятельную правосубъектность хозяйства, исходят из того, что поскольку имущество последнего принадлежит на праве собственности не самому хозяйству, а его членам, то нельзя разграничивать ответственность КФХ и его членов2. Таким образом, по обязательствам хозяйства во всех случаях отвечают его участники.

Однако КФХ не должно отождествляться с его членами, поскольку различны интересы членов КФХ и самого хозяйства, поэтому необходимо отличать, во-первых, имущество членов хозяйства, от использования которого они систематически получают доходы и которым несут самостоятельную ответственность за осуществление сельскохозяйственной деятельности в рамках фермерства, а во-вторых, имущество граждан, которое они используют в личных целях, не связанных с деятельность фермерского хозяйства и распоряжаются им по своему усмотрению.

Ю. Вольдман, О.А. Макарова и другие указывают на необходимость обращения взысканий по обязательствам КФХ к его главе3. Данное мнение сложилось в связи с приравниванием КФХ к индивидуальным предпринимателям, деятельность которых также регулируется ст. 24 ГК РФ, где говорится о том, что гражданин отвечает по своим обязательствам всем принадлежащим ему имуществом, за исключением имущества, на которое в соответствии с законом не может быть обращено взыскание.

Расширительное толкование породило практику несения ответственности за имущественный ущерб главой КФХ. Однако в

соответствии со ст. 17 Закона «О крестьянском (фермерском) хозяйстве» глава КФХ лишь представляет его интересы и совершает сделки от имени КФХ, то есть он составляет часть субъекта и не является самостоятельным, поскольку, если иное не доказано, все приобретаемые ими обязательства считаются обязательствами фермерского хозяйства, представляющего объединение членов, имеющее единую волю, отличную от воли каждого конкретного участника.

Но существует другая, противоположная двум первым позиция, которой придерживается большинство исследователей, точка зрения о необходимости обращения взыскания при наступлении ответственности, прежде всего, на общее имущество членов КФХ. Эта позиция изложена в работах Т.А. Гусевой, Н.В. Лариной, В.В. Подсосонной, С.Ю. Чашковой, Н.Н. Мельникова, О.А. Серовой и других1.

Так, В. В. Подсосонная пишет, что при рассмотрении совместной собственности по аналогии с супругами и с простыми товариществами кредитор должен обращать взыскание на общее имущество членов. И только при его недостаточности члены несут субсидиарно солидарную ответственность имуществом, принадлежащим каждому из них2.

С. Ю. Чашкова говорит о том, что поскольку крестьянское хозяйство не является субъектом гражданского права, то и об его ответственности не может быть и речи. Следовательно, только глава крестьянского хозяйства является предпринимателем и может нести полную имущественную ответственность. Лишившись своей доли в общем имуществе членов фермерского хозяйства, глава не утрачивает «членства» в нем, а значит, и дальше может заниматься предпринимательской деятельностью, не имея при этом уже никакого имущества, которое бы обеспечивало исполнение его обязательств перед третьими лицами3.

Судебная практика по разному подходит к разрешению вопросов ответственности фермерского хозяйства.

Так, в одном случае Высший Арбитражный Суд РФ вынес определение, где указывалось, что ссылка заявителя на незаконность удовлетворения иска путем взыскания заявленной суммы с индивидуального предпринимателя Нечипуренко С.П., а не с КФХ «Отрадновское» не могут быть приняты во внимание. В соответствии с положениями ст. 23 ГК РФ КФХ осуществляет свою деятельность без образования юридического лица. От имени хозяйства с момента его государственной регистрации действует его глава в качестве индивидуального предпринимателя4.

То есть в данном случае суд указал на несение ответственности по долгам многосоставного КФХ именно его главой, но не остальными членами.

В другом случае судебная инстанция по-иному подошла к решению вопроса об ответственности КФХ. Так, Федеральный арбитражный суд Уральского округа, рассмотрев кассационную жалобу Главного управления Федеральной службы судебных приставов Российской Федерации на решение и постановление апелляционной инстанции по заявлению главы КФХ В.Ф. А. о признании незаконным постановления судебного пристава-исполнителя, установил, что глава КФХ В.Ф. А. обратился в Арбитражный суд с заявлением о признании незаконным постановления судебного пристава-исполнителя об обращении взыскания на денежные средства, находящиеся на личном счете гражданина В.Ф. А. Суд кассационной инстанции считает, что в соответствии со ст. 257 ГК РФ имущество КФХ принадлежит его членам

ПРАВОВОЕ ГОСУДАРСТВО: теория и практика

на праве совместной собственности, если законом или договором между ними не установлено иное. Положениями Закона «Об исполнительном производстве» установлено, что меры принудительного исполнения, в том числе и обращение взыскания на денежные средства, могут применяться только в отношении должника и принадлежащего ему имущества. Материалами дела подтверждается, что у КФХ В.Ф.А. имеется имущество, достаточное для взыскания всей суммы долга. Таким образом, действия судебного пристава-исполнителя по обращению взыскания на денежные средства, принадлежащие гражданину В.Ф.А., не соответствуют положениям Федерального закона Российской Федерации «Об исполнительном производстве» и, как следствие, незаконны1.

По нашему мнению, именно во втором случае судом вынесено наиболее верное решение. Суд совершенно справедливо исходил из невозможности применения положений ст. 23 ГК РФ, по которой глава КФХ как индивидуальный предприниматель должен отвечать по долгам хозяйства всем своим имуществом, в том числе и личным. В данном случае должны действовать специальные нормы Закона «О крестьянском (фермерском) хозяйстве».

Таким образом, можно говорить об отсутствии единой позиции в отношенииответственности КФХ. Неопределенность имущественного статуса КФХ порождает определенные трудности в установлении его ответственности. Одни авторы вообще не признают возможность определения самостоятельной ответственности хозяйства, другие же - выискивают пути решения вопроса ответственности исходя из анализа, сопоставления и толкования различных норм законодательства.

По результатам исследования нами предлагается установить признак самостоятельной гражданско-правовой ответственности как односоставного, так и многосоставного хозяйства. Даже если односоставное КФХ представлено одним единственным его членом – главой, поскольку его деятельность является особой формой предпринимательской деятельности в сельском хозяйстве, ответственность наступает лишь в пределах принадлежащего КФХ имущества, которое находится на его балансе.

Это подтверждается и п. 3 ст. 8 Закона «О крестьянском (фермерском) хозяйстве»: «По сделкам, совершенным главой фермерского хозяйства в интересах фермерского хозяйства, отвечает фермерское хозяйство своим имуществом».

При многосоставном КФХ ответственность по закону должно нести само хозяйство как лицо, состоящее не только из главы, но из других членов хозяйства. Четкое отграничение имущества членов КФХ от их личного имущества направлено на недопущение обращения взыскания на такие вещи члена фермерского хозяйства, как жилой дом, личные вещи и другое, а также на защиту кредиторов, так как это существенно снижает возможность злоупотребления «перевода» части имущества КФХ в личную собственность его членов в случае наложения ответственности. Об этом имеется указание в ст. 218 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»2, в соответствии с которой к заявлению о признании фермерского хозяйства банкротом должны быть приложены документы не только о составе и стоимости имущества крестьянского хозяйства, но и о составе и стоимости имущества, принадлежащего членам этого хозяйства на праве собственности (т.е. личном имуществе) с указанием источников его приобретения. Таким образом законодательство установило императивное правило, по которому в случае совершения сделки главой фермерского хозяйства, который является представителем КФХ, ответственность будет нести само хозяйство всем своим имуществом, которое находится на его балансе. При возникновении спорных ситуаций всегда необходимы доказательства, что сделка, совершенная главой фермерского хозяйства, заключена в интересах фермерского хозяйства. Если же будет доказано обратное, то и ответственность, следовательно, будет нести сам глава своим личным имуществом.

Таким образом, установление признака самостоятельной имущественной ответственности тесно связано с таким признаком как имущественная обособленность. Если не будет обособленного имущества, то и ответственность будут нести все члены хозяйства всем своим имуществом, которое включает в себя имущество как используемое в деятельности

хозяйства, так и неиспользуемое, но это     имущества – осуществление коллективной противоречит сути объединения, в том числе и     предпринимательской деятельности.

МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ К ОПРЕДЕЛЕНИЮ ПОНЯТИЯ УПРАВЛЕНИЯ В АДМИНИСТРАТИВНОМ ПРАВЕ

Одной из основных научных категорий административного права является понятие управления. Отдельные попытки рассмотреть по существу основные подходы к его определению в юридической литературе предпринимались еще в 70-80-е гг. прошлого века. Однако данный вопрос до сих пор остается актуальным, т.к. большинство исследователей недостаточно аргументируют свою точку зрения. Вполне вероятно, что авторы уделяют мало внимания обоснованию методологических основ этой дефиниции либо не осознают их значимости для понятия управления.

В научной литературе управление рассматривается в разных аспектах, и соответственно в его понятие вкладывается разное содержание1. Предлагаемая вниманию читателя научная статья является началом исследований в области дефиниции государственного управления и посвящена обсуждению проблемы методологических оснований определения понятия управления, например, рассмотрению управления как «воздействия» и «деятельности» и сопоставлению данных терминов. Хотелось бы отметить, что в данном исследовании не будет рассмотрен вопрос о составе субъектов управления и государственного управления. Также автор этой работы не преследует в качестве цели исследования формирование собственного определения понятия управления. По этой причине критика посвящается чаще всего не мнению конкретного ученого по поводу указанной дефиниции, а содержанию рассматриваемых ниже подходов.

Что же представляет собой управление? Слово «управление» и его синоним «менеджмент» происходят от корня латинского слова "манус" (лат. - «рука»), которое первоначально относилось к сфере управления животными и означало искусство управлять лошадьми. Позже это слово было перенесено в сферу сугубо социальной деятельности и стало обозначать область науки и практики управления людьми и их коллективами2.

В современной науке сложилось несколько точек зрения к определению данного понятия, каждая из которых может иметь как положительные стороны, так и существенные недостатки.

В отдельных случаях ученые-юристы могут допускать ошибки. Например, в некоторых научных публикациях управление характеризуется как отношение, входящее в систему общественных отношений. Причем в данных трудах внимание обращается на содержание правовой формы управленческого отношения, в котором один субъект способен властно выражать и осуществлять свою волю3. К числу таких работ относится доклад профессора Н.М. Казанцева, в котором он утверждает, что управление не является воздействием или деятельностью. Управление, по его мнению - это правоотношение взаимообусловленного, взаимообязанного и взаимополезного целеосуществления дееспособных субъектов4. Однако данная точка зрения требует справедливой критики потому, что подобное мнение является примером типичного заблуждения среди ученых-правоведов. Нельзя оставить без внимания тот факт, что содержание приводимой Н.М. Казанцевым дефиниции управления по смыслу совпадает с определением понятия административного правоотношения. Таким образом, юристами, поддерживающими данную точку зрения, производится нецелесообразная подмена взаимосвязанных в науке административного права терминов, что приводит к искаженному пониманию управления.