К вопросу о специфике некерамического погребального инвентаря из погребений волго-донской культуры на территории Заволжья и Волго-Донского междуречья

Эпоха средней бронзы (за исключением поздне-ямного этапа и финального посткатакомбного времени) на территории Заволжья и Волго-Донского междуречья представлена памятниками полтавкинской и волго-донской катакомбных культур. Формирование этих культурных образований явилось результатом сложных и динамичных процессов той эпохи, связанных с функционированием Кавказского очага культу-рогенеза.

На протяжении длительного времени памятники волго-донской культуры относились различными исследователями к позднеполтавкинским материалам. Однако позже возобладала точка зрения А.В. Кияшко, Н.М. Малова, в.В. Филиппченко, которые настаивали на вычленении этих комплексов в самостоятельную культуру, получившую распространение в позднедонецкий период [2; 3; 5]. Специфику данных материалов отметил еще С.Н. Братченко. Исследуя территорию Донского региона, он обратил внимание на «небольшую подгруппу» погребений в Волго-Донском междуречье, отличную от синхронных им памятников круга катакомбных культур (донецкой и среднедонской): «Эти погребения, сопровождавшиеся среднедонской керамикой, в погребальных сооружениях (большие и малые ямы), а также в положении костяков (на спине с согнутыми коленями вверх ногами…, а также на левом боку), их ориентации (головой к С, СВ, В, ЮВ) обнаруживают удивительные параллели с могилами соседней полтавкинской культуры» [1, с. 77]. Однако тогда же он отметил невозможность считать эти элементы безусловно полтавкинскими. Факт их более позднего бытования подтверждается как примерами стратиграфии, так и некоторыми внутренними морфологическими признаками (в частности, особой елочно-гребенчатой орнаментацией поверхности сосудов, которая отлична от орнаментики, присущей полтавкинской керамике). В 1990-е гг. появилось мнение об их принадлежности к более поздней – постполтавкинской катакомбной культуре, которую М.Н. Малов и В.В. Филипченко назвали волго-донской [5].

Анализ выборки волго-донских погребений (82) показал, что памятники этой культуры обладают внутренней динамикой, которая прослеживается именно на основе анализа набора некерамического погребального инвентаря.

Среди инвентаря волго-донских погребений выделяется категория изделий из металла, прежде всего ножи, поскольку их типологические особенности являются определенными хроно-индикаторами волгодонской культуры. С территории Заволжья и ВолгоДонского междуречья происходят 8 ножей. Один из них фрагментирован, его форму установить не удалось (Цаца, к.1, п. 5).

Пять ножей по типологии, признанной многими исследователями, относятся ко второму при-вольненскому типу с расширением верхней трети лезвия и заточкой его скошенных к острию граней (Бережновка, к. 3, п. 6; Котлубань I, к. 9, п. 5; Колпачки, к. 5, п. 2; Первомайский I, к. 4, п. 4; Антонов, к. 6, п. 1). По мнению А.В. Кияшко, эти ножи эволюционируют от клинков александровского типа (пятиугольные по форме, бытующие в раннедонецкое время, широко распространенные на позднем этапе полтавкинской культуры), а в свою очередь привольненские ножи с резким переходом к верхней трети клинка (Котлубань I, к. 9, п. 5; Антонов, к. 6, п. 1; Бережновка, к. 3, п. 6), скорее всего, являются переходным звеном к пламевидным костромского времени [4, с. 26 – 27]. В длину они достигают 15 см. В погребении все ножи были расположены либо перед лицом умершего, либо за головой. В целом они маркируют третий, приволь-ненский этап кавказской металлообработки эпохи средней бронзы, соответствующий позднедонецким древностям.

Еще два ножа соответствуют четвертому этапу кавказской металлургии – костромскому (Новая Квасниковка, к. 4, п. 2; Ясырев I, к. 5, п. 23). Они характеризуются теми же вытянутыми пропорциями, но с приталенными гранями и пламевидным расширением верхней части лезвия. Размеры и местоположение ножей этого типа в погребениях сохраняются прежними, что и на предыдущем этапе. Подобные клинки маркируют позднекатакомбное время.

Уникальным признан исследователями бронзовый наконечник копья из к/м Сторожевка (к. 1, п. 3). Внутри его втулки были обнаружены остатки деревянного древка, а поверх – следы кожаного ремешка. Его длина 22 см, в погребении был расположен у колен погребенного. По своему облику он вполне сопоставим с позд- некатакомбными пламевидными ножами, поэтому также может быть датирован костромским временем.

Среди других изделий из металла следует отметить бронзовые шилья. Всего обнаружено 7. Почти все они фрагментированы (Соленое Займище, к. 7, п. 3; Писаревка, к. 1, п. 2; Калиновский, к. 8, п. 32), лишь одно в длину – 10 см (Первомайский I, к. 4, п. 4), прямоугольные или квадратные в сечении. В погребениях шилья расположены, как правило, у головы – перед лицом или за черепом умершего. Сами по себе они мало информативны, поскольку могли входить в инвентарь как более ранних, так и более поздних комплексов, однако в большинстве своем были обнаружены в наборе с другими изделиями, в частности, с ножами второго привольненского типа (Бережновка, к. 3, п. 6; Первомайский I, к. 4, п. 4; Антонов, к. 6, п. 1). Одно шило типологически соответствует раннедонецкому времени – месяцевидной формы с заостренным концом, квадратное в сечении, однако в исследуемом памятнике явно выглядит пережиточным элементом, поскольку обнаружено в комплексе с ножом костромского типа (Новая Квасниковка, к. 4, п. 2).

Архаичными выглядят и некоторые бронзовые украшения из анализируемых волго-донских погребений, в частности, так называемые подвески в 2,5 и 3 оборота с обратным разворотом (Светлое Озеро, к. 7, п. 2; Бережновка, к. 32, п. 5; Тихоновка, од. к., п. 1), дисковидные подвески с рельефной орнаментацией поверхности кругами и с петелькой для подвешивания (Вертячий, к. 7, п. 12; Вертячий, к. 7, п. 29), которые специфичны для раннедонецкого времени. Обычные же подвески в 1,5; 2,5 и 3 оборота (Политотдельское, к. 4, п. 6; Усть-Погожье I, к. 4, п. 7; Котлубань VII, к. 1, п. 5; Пичуга I, к. 1, п. 5; Вертячий, к. 7, п. 8; Цаца, к. 6, п. 1; Антонов, к. 6, п. 1) широко бытовали и в позднедонецкое время. В погребениях они были обнаружены, как правило, в районе черепа погребенных или на шейных позвонках, нередко в наборе с мелкими бусинами и прониз-ками (Бережновка, к. 32, п. 5; Вертячий, к. 7, п. 29; Барановка I, к. 22, п. 5).

Костяные изделия представлены кольцами (спилы трубчатых костей животных, обнаружены были у колен костяка в погребении Кумыска II, к. 1, п. 9), бусинами и пронизками (Первомайский I, к. 14, п. 3; Абганерово III, к. 12, п. 8), стержнями (трубками) из птичьих костей (Бережновка I, к. 9, п. 4; Бережновка I, к. 5, п. 26; Бержновка II, к. 80, п. 16; обнаружены были в руках, у лица и в ногах умерших, назначение непонятно, возможно, использовались в качестве амулетов), орудием из рога (молот-мотыга, Сторо-жовка, к. 1, п. 3).

Назначение еще двух костяных предметов, входивших в состав погребального инвентаря, остается невыясненным. Возможно, один из них является фраг- ментом костяной булавки: со следами сработанности, круглая в сечении, поверхность заполирована и неор-наментирована, в целом, облик чрезвычайно архаичен (Котлубань I, к. 9, п. 5). Другой предмет также без орнамента, поверхность его заполирована, изогнут дугой, с отверстием в верхней части, длина 19 см, в погребении был обнаружен за спиной умершего рядом с альчиками барана (Первомайский I, к. 14, п. 3). Неясным представляется также и назначение костяного изогнутого стержня с шаром на конце (Первомайский I, к. 4, п. 4).

В некоторых погребениях находились и кремневые изделия – заготовки для наконечников стрел (Новая Квасниковка, к. 4, п. 2), наконечники стрел с выемками у основания (Бережновка II, к. 2, п. 9; Кот-лубань I, к. 9, п. 5), ножевидная пластина (Сторожевка, к. 1, п. 3), а также кремневые отщепы (Бережновка II, к. 80, п. 16; Усть-Погожье I, к. 2, п. 4; Первомайский I, к. 4, п. 4).

Из каменных орудий необходимо отметить песты (Недоступов, к. 1, п. 2; Антонов, к. 6, п. 1; Первомайский I, к. 12, п. 7; Бережновка II, к. 80; Кот-лубань I, к. 9, п. 5; Новая Квасниковка, к. 4, п. 2; Советское, к. 3, п. 4), зернотерку (Первомайский I, к. 4, п. 4), выпрямители древок стрел (Бережновка II, к. 80, п. 16), точильный камень (Калиновский, к. 8, п. 32), пряслице из песчаника (Вертячий, к. 7. п. 8). В одном погребении встречена булава или пряжка из камня (Светлое Озеро, к. 7, п. 2). Идентификация этого изделия сложна, поскольку оно выделяется не-специфичностью своих параметров (диаметр – 4 см, высота – 1,6 см, диаметр отверстия – 1,8 см), аналогов на территории Заволжья и Волго-Донского междуречья не известно.

Таким образом, эволюция волго-донской культуры прослеживается, прежде всего, в трансформации металлического инвентаря: ножи привольненско-го этапа кавказской металлургии, соответствующие позднедонецкому времени, сменяются костромскими металлическими изделиями, которые бытовали в позднекатакомбное время. Исходя из малочисленности свидетельств бытования волго-донских древностей на заключительном этапе существования Кавказского центра металлургии, можно сделать вывод, что к концу эпохи средней бронзы на территории Волго-Донского междуречья волго-донская культура была в основном ассимилирована пришлыми племенами среднедонской и манычской культур. В то же время она сохранилась практически в неизменном виде на территории степного Заволжья, где, напротив, отсутствуют материалы маныческой и среднедонской культур.