К вопросу о становлении института недостойных наследников в российском и зарубежном праве

Р оссийский институт недостойных наследников в современном его понимании сформировался в советскую эпоху. В ныне действующем наследственном законодательстве содержание института недостойных наследников составляют, главным образом, правила ст. 1117 ГК РФ [7], которые во многом повторяют положения ранее действовавшего ГК РСФСР 1964 года (ст. 531) [8] – основного источника отечественного наследственного права второй половины ХХ века. Прежде чем приступать к ретроспективному анализу института недостойных наследников, необходимо определиться с объектом научного исследования, уяснить сущность норм, составляющих содержание института недостойных наследников.

Российский законодатель определяет понятие “недостойный наследник” в п. 3 ст. 1117 ГК РФ, где под ним понимается лицо, не имеющее права наследовать или отстраненное от наследования на основании ст. 1117 ГК РФ. Примечательно, что институт недостойных наследников весьма схож с институтом эксгередации (лишения наследства), так как в обоих случаях определенные наследники лишаются возможности наследовать. По смыслу закона потенциальный наследник приобретает статус недостойного наследника исключительно по основаниям, которые исчерпывающим образом определены законодателем. В этой связи лица, которые лишены наследства по воле наследодателя, выраженной в завещании de iure не могут рассматриваться как недостойные наследники. Вместе с тем необходимо отметить, что de facto наследники, лишенные наследства посредством эксгередации в итоге также являются недостойными, если принимать во внимание толкование слова “недостойный”, которое означает “не заслуживающий чего-либо” [12]. Итак, наследник, лишенный в завещании наследства, по сути тоже недостойный, но с той лишь разницей, что в данном случае основания не-достойности определены не законодателем, а волей частного лица. Завещатель может лишить наследника наследства по причине неприязненных отношений, из мести или в воспитательных целях и пр. Основания “частного” лишения наследства – это личное дело завещателя и они находятся вне правового поля.

Принимая во внимание вышеизложенное, логично предположить, что термин “недостойный наследник” может рассматриваться в двух смыслах – в узком и в широком. В узком смысле недостойные наследники – это лица, обозначенные в качестве таковых законодателем в ст.1117 ГК РФ. В широком смысле недостойные наследники – это лица, не заслуживающие наследства как по причинам, указанным в законе (ст. 1117 ГК РФ), так и по фактическим причинам, имеющим значение для наследодателя и послужившим основанием для эксгередации. Итак, в чем же особенность современного института недостойных наследников? Полагаем, что исходя из содержания ст. 1117 ГК РФ, одна из его особенностей заключается в том, что недостойный наследник – это лицо, которое изначально являлось достойным, но утратило этот статус по причине указанных в законе обстоятельств(совер-шение противоправного деяния, невыполнение возложенных законом обязанностей), которые связаны с определенным поведением лица, имеющим “негативную” правовую окраску.

В данной работе предполагается рассмотрение института недостойных наследников в исторической ретроспективе, что позволит увидеть особенности становления данного института и проследить тенденции его развития. О необходимости и пользе применения историко-правового инструментария в цивилистических научных работах неоднократно говорилось на страницах литературы. Так, еще в XIX веке ученые особо отмечали потенциал исторического метода научного познания, например, по мнению известного английского историка права Г. Мэйна, заключения, сделанные при помощи исторического метода исследования предмета существенным образом отличаются от тех, которые сделаны “без помощи истории” [10]. Современные авторы также отмечают особую значимость исторического метода научного анализа. В частности, профессор Л.В. Щенникова подчеркивает, что современные цивилистические исследования должны базироваться на принципе учета традиций гражданско-правового регулирования общественных отношений, которыми необходимо руководствоваться при изучении любого института гражданского права [15]. Мы полностью согласны с приведенными высказываниями и полагаем, что применение исторического метода позволит нам определить закономерности развития института недостойных наследников. Также надеемся, что нам удастся сформулировать предложения по совершенствованию современного института недостойных наследников, опираясь на традиции правового регулирования соответствующих отношений. Справедливости ради следует отметить, что на современном этапе ученые неоднократно прибегали к историческому анализу института недостойных наследников. Причем в исторической ретроспективе правовое положение недостойных наследников рассматривалось как по российскому, так и по зарубежному законодательству. История института недостойных наследников в российском и зарубежном праве раскрывается также в рамках монографического исследования, написанного известными специалистами в сфере наследственного права О.Е. Блинковым и В.Н. Огневым [5]. Несмотря на солидную научно-теоретическую основу вопроса истории развития института недостойных наследников, некоторые представленные в науке выводы нуждаются в критическом осмыслении.

Итак, на какой именно исторический период приходится зарождение института недостойных наследников? В литературе по данному вопросу не сложилось единого мнения. По мнению З.А. Ахмедовой и Х.Х. Раджабовой первые упоминания о недостойных наследниках мы встречаем в памятнике русского права XV века – Псковской судной грамоте[1]. Некоторые авторы ограничиваются пространным выводом о наличии института недостойных наследников в русском дореволюционном праве, связывая его, главным образом, с законодательством XIX века (Свод законов Российской империи) [13].

Что касается первобытнообщинного строя, то мы не можем с уверенностью утверждать, что в данный период были известны нормы о недостойных наследниках, так как по справедливому замечанию О.Е. Блинкова и В.Н. Огнева на данном этапе правовые нормы были представлены в форме обычаев, устный характер которых не позволяет прийти к определенным выводам [5]. Однако, нормы наследственного права были известны в период Древней Руси еще до появления Русской Правды. Обычно в числе ранних памятников древнего наследственного права называют договоры русских князей с греками, особый интерес в этой связи представляет договор князя Олега с греками 911 года, в содержании которого ничего не упоминается об отстранении лиц от наследования.

Особое место среди писаных правовых памятников Древней Руси отводится Русской Правде, которая датируется XI веком н.э. Указанный древний кодекс содержал нормы различной отраслевой принадлежности, в том числе и нормы наследственного права. Помимо норм о наследстве, о наследниках и основаниях наследования, Русская Правда содержала некоторые правила, которые представляют интерес в контексте темы нашего исследования. Речь идет о наследственных правах детей. Так, статьи Русской Правды, посвященные правилам наследования после смерти матери, говорят нам о том, что к наследованию призывались дети, которые были “добры” к матери, приютили ее и кормили. Если же дети проявляли непочтительность к матери, были “лихи”, то они не могли претендовать на наследство после ее смерти [6]. Приведенные нормы позволяют предположить, что уже в древний период русское право придавало значение “неугодному” с точки зрения семейных традиций поведению лиц, связанных узами кровного родства с наследодателем, устанавливая неблагоприятные наследственно-правовые последствия такого поведения. В данном случае мы видим методологический подход, аналогичный тому, который использует современный законодатель в норме о недостойных наследниках, а именно: указание причины трансформации достойного наследника в статус недостойного. Что касается наследования законнорожденными и незаконнорожденными детьми, то Русская Правда не дифференцировала их правовой статус, так как в данный период времени христианские положения о браке еще не получили широкого распространения. Однако статус свободы матери ребенка оказывал влияние на его наследственно-правовое положение. Так, дети, рожденные от рабыни не имели права наследования (“задницы им не имати”) в имуществе отца, однако после его смерти такие дети и их мать получали свободу (“но свобода им с матерью”) [11].

Что касается отстранения от наследования наследников, недостойных наследовать по причинам, имеющим значение для наследодателя, то есть по его воле, то подобное отстранение в рассматриваемый период было невозможно ввиду отсутствия свободы завещания и как следствие отсутствия у наследодателя в содержании его завещательной правоспособности права на лишение наследника наследства.

Подводя итог анализу положений наследственного права Русской Правды, мы делаем вывод о наличии в ней норм, предусматривающих отстранение от наследования определенных лиц. Мы не можем утверждать, что данные нормы составляли институт недостойных наследников в современном его понимании, но позволим себе предположить, что некоторые из них (правила наследования после матери) представляли собой прообраз современного института недостойных наследников. Иными словами, зарождение института недостойных наследников в отечественном праве мы связываем с нормами Русской Правды.

Что касается вопроса становления института недостойных наследников в зарубежных правопо-рядках, то в науке господствует мнение о том, что данный институт получил свое правовое оформление в Древнем Риме [2]. Справедливости ради необходимо отметить, что становление института недостойных наследников началось задолго до формирования правовой системы Древнего Рима. Так, например, в сборнике законов царя Хаммурапи (1793-1750 гг. до н.э.) были правила об отстранении от наследования отцом своего сына [9]. В соответствии с §§ 168-169 законов царя Хаммурапи отец мог отстранить сына от наследования в случае нанесения им отцу «тяжкой обиды». На первый взгляд, данное правило, имеет черты сходства с древнеримской exgeredatio. Однако, указанные нормы предусматривали, что отец мог “отвергнуть” своего сына от наследства при условии, что факт нанесения ему тяжкой обиды будет подтвержден в судебном порядке. В итоге мы видим, что в нормах §§ 168-169 законов царя Хаммурапи нашли отражение сущностные характеристики недостойных наследников в современном их понимании, а именно: совершение противоправного деяния против наследодателя и необходимость судебного подтверждения данного факта. Единственный нюанс древних норм – это инициирование отстранения наследника от наследства непосредственно самим наследодателем.

Как мы уже отметили, ученые неоднократно обращали внимание на то, что нормы о недостойных наследниках можно видеть в источниках римского частного права, где в достаточной степени были регламентированы основания признания наследника недостойным. Примечательно, что римские юристы применяли специальный термин для обозначения недостойного наследника – indignus, а в период принципата – indignitas [4]. В литературе отмечается, что в римском праве перечень оснований был достаточно обширен, но при этом противоречив [5]. Так, например, Ю. Барон выделяет четыре группы оснований не-достойности наследника: совершение деяний против личности наследодателя; действия против последней воли наследодателя; нарушение норм закона; лишение наследства по воле наследодателя[3]. Анализируя указанные в литературе по римскому частному праву основания недостойности наследника, мы приходим к выводу, что римский законодатель придавал значение как противоправному поведению наследника (посягательство на личность наследодателя), так и его морально-нравственным качествам (уклонение от ухода за душевнобольным наследодателем, отказ в выкупе плененного наследодателя). Отдельно в нормах римского права говорилось о лицах, не способных быть наследниками, к которым относились перегрины, дети государственных преступников, еретики и пр. [14]. Сказанное позволяет нам сформулировать вывод о том, что в римском праве различались правовые ситуации недостойности наследника, и его наследственной неправоспособности. Недостойность наследника была обусловлена совершением им недозволенных действий, так или иначе связанных с наследодателем, а его неправоспособность зависела от особых, не связанных с наследодателем обстоятельств, например, от его гражданства или отношения к религии.

Продолжая римскую правовую традицию, некоторые зарубежные страны отразили в своем наследственном законодательстве аналогичные критерии недостойности, например расточительность потенциального наследника [2]. Полагаем, российскому законодателю также следует расширить перечень оснований для отстранения наследника от наследования как недостойного и принимать во внимание не только законопослушность наследника, но и его морально-нравственные качества (расточительность, аморальный образ жизни и пр.).