К вопросу о взаимодействиях конкурентных дискурсов в сектоведении Русской Православной Церкви

Статья поступила в редакцию 07.09.2021; одобрена после рецензирования 17.09.2021; принята к публикации 24.09.2021.

PROCEEDINGS OF THE DEPARTMENT OF THEOLOGY

Scientific Journal

Saint Petersburg Theological Academy Russian Orthodox Church

No.3 (11)

Priest Nikolay Svyatchenko

On the Issue of the Interactions of Competitive Discourses in Sectarian Studies of the Russian Orthodox Church

UDC 271.2:2-79

DOI 10.47132/2541-9587_2021_3_58

About the author: Priest Nikolai Sergeevich Svyatchenko

Master of Theology, Master of Divinity, postgraduate student of the St. Petersburg Theological Academy and Herzen Russian State Pedagogical University, Senior Lecturer at the Russian Christian Academy for Humanities, Head of the Missionary Department of the St. Petersburg diocese.

The article was submitted 07.09.2021; approved after reviewing 17.09.2021; ac-cepted for publication 24.09.2021.

Погружаясь в сферу религиозных взаимоотношений, исследователи сталкиваются со специфическими терминами и понятиями, без знаний которых невозможно дальнейшее научное изучение. В рамках нашего исследования за основу взята концепция конкурентных дискурсов. В различных социальных и гуманитарных науках это понятие имеет различные дефиниции. Каждая дисциплина сам термин «дискурс» трактует различно. В философии, лингвистике, литературоведении, культурологии, семиотике, искусствоведении и т. п. существуют свои определения данного термина. Обобщая определения термина дискурс в различных науках, В. А. Бачинин заключает, что «дискурс — это условный комплекс, включающий в себя как стиле- речевой компонент, так и особенности мировосприятия и мировоззрения, набор исследовательских методов, способов доказательств»1 и т. д.

В результате глобальных социальных изменений в XX в. в сектоведении как динамично развивающейся науке происходят процессы, связанные с изменением в семиосфере2, также возможна дискурсная трансформация, приводящая к появлению нового или альтернативного дискурса в данной церковнонаучной системе, который в свою очередь, обуславливает появление новых терминов или целых термосистем.

Очевидным является факт, что церковный подход к сектантству потерял свою монополию и православное сектоведение сегодня является одним из направлений в обществе, изучающих нетрадиционные религиозные движения3. Начиная с деятельности и работ свт. Иринея Лионского церковное сектоведе-ние существовало в различных формах в зависимости от социальной и политической ситуации, и на протяжении почти восемнадцати веков изучение сект с позиции ортодоксии было единственным подходом к сектантству. В первой половине XX в. в результате мировоззренческих, социальных и политических причин церковное отношение к сектантству перестает быть единственным, науки секуляризируются, в том числе это касается и религиоведения. В результате деятельности социологов Макса Вебера и Эрнста Трельча в начале XX в. появляется академическая светская школа изучения сект, которая более чем за столетие достигает серьезных результатов4.

В XVIII–XIX вв. рассматривание сектантства в Русской Церкви осуществлялось в составе Догматического и Сравнительного богословия, преподаваемых в духовных академиях. Согласно новому Уставу Духовных академий, в 1910 г. в качестве дополнения к курсу «Истории и обличения западных исповеданий» появился новый предмет — сектоведение. С 1912 г. «История и критика сектантства» в учебной программе академий становится самостоятельной дисциплиной и относится к общеобязательному кругу предметов5.

После прекращения существования Советского Союза Русская Православная Церковь стала свободной в своей просветительской и научной деятельности. В эти годы начинают создаваться новые отношения между государством и Церковью, Церковью и обществом; происходит отмежевание государства от атеистической идеологии, возрождаются общественные институты. С начала 1990-х годов Церковь стала формировать отношение к сектантству, часто не имеющего аналогов в прошлые столетия. Последние тридцать лет, несмотря на издания отдельными церковными сектоведами научных трудов по сектантству, все еще ощущается нехватка многоаспектного, всестороннего православного осмысления феномена сектантства в новой мировоззренческой парадигме. При этом потребность в подобном осмыслении имеет не только теоретическую необходимость, но и принципиальное практическое значение. Основные принципы государственно-церковных отношений в России в девяностые годы были связаны с фактором новых религиозных движений. Закон Российской Федерации «О свободе вероисповеданий» 1990 г. декларирует толерантное отношение ко всем существующим религиям и конфессиям, а новый действующий Закон Российской Федерации «О свободе совести и о религиозных объединениях» 1997 г. зафиксировал создание правовых норм, в рамках которых действуют новые религиозные организации на территории России6.

Последние двадцать лет развития сектоведения как самостоятельной науки в рамках Русской Православной Церкви произошло формирование самостоятельных дискурсов в сектоведении, имеющих конкурентный между собой характер. Регулярные публикации в церковных и светских СМИ отражают бурные дискуссии относительно методов работы и понимания сект церковными организациями и конкретными сектоведами. По мнению В. А. Мартиновича, все многообразие научно-исследовательских учреждений, церковных организаций, частных инициатив условно можно отнести к одному из известных в мире направлений в изучении сектантства. Каждое из направлений имеет уникальные методы работы исследователя, ставит определенные цели и имеет оригинальные допущения относительно сектантства в целом7.

Самое ранее по генезису в сектоведении направление — противокульт или конфессиональная школа, которая занимается критикой нетрадиционных религиозных движений с позиции вероучения традиционной религии. В Средневековье это был единственный подход к сектантству, с учетом же изменившейся политической и социальной картины в XX–XXI вв. конфессиональное направление представлено миссионерскими центрами и богословами. В основе методологии противокульта лежит сравнительный критический текстовый анализ, и главной целью является недопущение неортодоксальных влияний на прихожан и ухода их в иные религиозные организации или культы.

В современной Русской Православной Церкви конкурентный дискурс конфессионального направления связан с сектоведением Романа Михайловича

Коня8. Его книга «Введение в сектоведение» является учебным пособием для духовных академий и семинарий. Особенностью мысли исследователя является убеждение в том, что современное сектоведение должно основываться на опыте и учении Отцов Церкви9. В частности, Р. М. Конь полагает, что за период Вселенских Соборов святыми отцами, ведущими полемику с различными ересями, был накоплен весь необходимый опыт для борьбы с новыми сектами XX и XXI вв., и что секты XVIII–XX вв. не имеют какой-то особенной природы и их необходимо подвергать традиционной критике с точки зрения догматического богословия10.

Р. М. Конь решительно критикует появившиеся в начале 1990-х гг. новые термины «тоталитарная секта» и «деструктивный культ», введённые в употребление А. Л. Дворкиным, полагая, что для описания новых типов сектантства нет необходимости прибегать к созданию новой терминологии, поскольку каждое новое религиозное движение имеет в своем содержании еретические принципы, доктрины или практики, известные в прошлом тысячеле-тии11. Р. М. Конь А. М. Дворкина и его коллег из православного центра имени сщмч. Иринея Лионского рассматривает в качестве «сторонников тоталитарных сект» и антикультистов, отвергая их основное положение, что «тоталитарность сект определяется не их верованиями, а их методами деятельности»12. По мнению Р. М. Коня, этот подход опасен для православного сектоведения прежде всего как для богословской науки, потому что критикует секты с медицинской, психологической, правовой точек зрения, а не с точки зрения ложности их вероучений. Представители антикультового направления не используют святоотеческие тексты, ссылаясь на различие парадигм, культур, традиций, реалий социальной и политической жизни13. Р. М. Конь полагает, что в сектоведении нельзя использовать понятие «промывание мозгов» применительно к вербовке сектой новых адептов, т. к. это понятие имеет опасность для миссии Церкви, которую также можно рассмотреть, как классический пример «промывки мозгов». Поэтому подходы антикультового направления, а также академической школы изучения новых религиозных движений для «православного сек-товедения» являются неприемлемыми14. Из публичных церковных деятелей этот дискурс поддерживают православный блогер, писатель, миссионер и сек-товед иерей Георгий Максимов; православный блогер, писатель, миссионер, сектовед, сотрудник центра реабилитации жертв нетрадиционных религий А. С. Хомякова в Москве протоиерей Олег Стеняев; сектовед, миссионер, руководитель миссионерского центра прп. Иосифа Волоцкого в Москве Андрей

Иванович Солодков; автор многих книг и статей архим. Рафаил (Карелин); автор нескольких книг иером. Серафим Роуз.

Следующий известный в церковной науке конкурентный дискурс в современном православном сектоведении связан с многолетней деятельностью Александра Леонидовича Дворкина15.

Р. М. Конь связывает деятельность А. Л. Дворкина и его коллег в работе с сектантством с антикультовым направлением, которое главной целью ставит предотвращение влияния сектантства на общество. Основным методом борьбы с нетрадиционными религиозными движениями (НРД) является обнаружение деструктивных форм работы НРД с адептами и отрицательного влияния на социум, выявление в общественном пространстве информации, создающей отрицательный имидж НРД в социуме и способствующей к привлечению НРД через суд к административной и уголовной ответственности. Деструктивный характер сект обнаруживается через свидетельство бывших членов сект. Как правило, антикульт представлен организованно — в лице церковных и светских антисектанских центров, так же и по частной инициативе — в лице журналистов, психологов, психиатров, бывших членов секты пострадавших от деструктивного воздействия данной религиозной организа-ции16. Многие антикультовые организации входят в Европейскую федерацию центров по исследованию и информированию о сектантстве FECRIS. Центр религиоведческих исследований во имя сщмч. Иринея Лионского, возглавляемый А. Л. Дворкиным, представляет FECRIS в России.

Р. М. Конь настаивает на том, что А. Л. Дворкин, «отвергнув святоотеческое предание в борьбе с ересями, призвал на помощь социологов и психологов, а также привлек идеологию протестантских теологов, на идеях которых построил теорию тоталитарного сектантства. Невзирая на то, что основные положения этой теории признаны ненаучными в зарубежном и отечественном религиоведении и считаются неконфессиональными, в Русской Православной Церкви они определенными лицами выдаются за церковные… Несостоятельность этой теории не подлежит сомнению»17. Р. М. Конь считает теорию тоталитарного сектантства А. М. Дворкина противоречащей святоотеческому опыту в борьбе с ересями, не имеющей церковного основания18. В отношении указанной критики А. М. Дворкин замечает: «Новое в современных тоталитарных сектах — именно то, что отказывается замечать г-н Конь, — это структура и организация тоталитарных сект, их методы пропаганды и вербовки, а также способы контролирования ими сознания своих адептов. Новым является невиданный ранее синкретизм и эклектизм их доктрин, сочетающих самые разнородные и несоединимые элементы, что вызвано глобализацией распространения религиозных идей и их опошлением и профанацией в современной высокотехнологичной постмодернистской цивилизации»19. В отношении термина «тоталитарная секта» Александр Леонидович пишет: «Мы вовсе не претендовали на некое богословское открытие: мы просто стремились предупредить наших сограждан о страшной опасности этого нового явления. И в этом смысле наша деятельность безусловно входит в сотериологическую миссию Церкви. Но при этом следует отметить, что термин “тоталитарная секта”, на который столь яростно ополчаются г-н Конь и его единомышленники, давно уже был воспринят Церковной Полнотой и, в частности, прозвучал в определениях Архиерейских Соборов 1994 г. и 1997 г.»20. Полемика в СМИ между дискурсами сектоведения Р. М. Коня и его коллег и дискурсом сектове-дения А. Л. Дворкина все чаще принимает ожесточенные публичные формы21.

Следующий конкурентный дискурс в православном сектоведении связан с работой В. А. Мартиновича22, который и своим методом, и целями находится в рамках академического подхода к изучению НРД. Как правило, академическая школа дистанцируется от оценочных суждений, занимаясь научным изучением сектантства, рассматривает принципы организации, структуры, вероучение, обряды, место в социуме сект и культов, их генезис, вход и выход адептов. На данный момент учеными написано множество работ из разных областей знания, рассматривающих феномен сектантства: религиоведения, социологии, этнологии, права, психологии, психиатрии, социологии, истории23. При этом А. Л. Дворкин не поддерживает классификацию сект24, которую предлагает В. А. Мартинович в своей монографии25.

Р. М. Конь считает, что «сектоведом из Белоруссии В. А. Мартиновичем была создана еще одна версия сектоведения под названием “нетрадиционная религиозность”, в рамках которой появилась концепция “внутрицерковного сектантства” (ВЦС), маркирующая отдельные проблемы церковной жизни как сектантство»26. Также Р. М. Конь критикует основные научные положения Мартиновича: классификацию критериев сектантства «по структуре» и «по содержанию», понятие «внутрицерковное сектантство», обвиняет ученого в противоречии православному подходу к изучению феномена сектантства27.

В свою очередь, В. А. Мартинович в своей рецензии28 на книгу Р. М. Коня «Введение в сектоведение» для духовных учебных заведений Русской Православной Церкви подробно разбирает фактологические и методологические ошибки автора. Особый акцент В. М. Мартиновичем делается на концептуальном разборе понятий в дискурсе православного сектоведения: понятие «православное сектоведение», или «православный подход к сектам» или «богословский подход», как теоретический конструкт, не может быть запатентован одним сектоведом. В заключении рецензии В. А. Мартинович указывает, что эта работа имеет множество фактологических и методологических ошибок. Более того, что книга имеет крайне полемический характер, материал преподносится несистемно, многие темы затрагиваются поверхностно. По мнению Мартиновича, книга Р. М. Коня не соответствует уровню пособия по предмету «Сектоведе-ние» в высших учебных заведениях Русской Православной Церкви29.

Также существуют иные дискурсы в сектоведении Русской Православной Церкви, связанные с частными сектоведами, не имеющими своей школы и последователей. К таковым относятся протоиерей Вячеслав Рубский30, который основывается на психологических аспектах при подходе к сектантству31, Виталий Юрьевич Питанов, который много лет работал в составе миссионерского центра «Ставрос» в Санкт- Петербурге (последний использует апологетические предпосылки в сектоведении32), и другие.

Очевидно, что концепция конкурентных дискурсов подходит Русской Православной Церкви для изучения состояния современного сектоведения. К сожалению, полемика между дискурсами приобретает все более острые формы, а людям, не занимающимся профессионально вопросами НРД, она становится все менее понятной.

С одной стороны, конкурентные дискурсы способствуют рефлексии православного сектоведения, с другой — повышенный эмоциональный градус, с которым осуществляется внутренняя и внешняя полемика между дискурсами, не способствует положительным результатам в развитии православного сектоведения, особенно в теологической ее составляющей. В этом направлении происходит лишь процесс накопления антисектанских работ, причем отсутствуют существенные качественные изменения. Православное сектоведение в XX в. встретилось с принципиально новыми формами сектантства. Начиная от НРД Нью Эйдж, заканчивая светскими формами сектантства — псевдонаучными, коммерческими, псевдопсихологическими культами и т. д. Рассмотрение конкурентных дискурсов показывает, что перед православным сектоведением стоит целый ряд фундаментальных вопросов, которые требуют систематических исследований.