К вопросу об отношении к проведению религиоведческой экспертизы

Периодически на страницах различных интер-нет-изданий, а также в разговорах с руководителями религиозных организаций приходится сталкиваться с рассуждениями о формах и методах проведения религиоведческой экспертизы, которая стала актуальной в связи с активным участием государства в процессе регулирования государственно-конфессиональных и межконфессиональных отношений в Российской Федерации. Запрет в последние несколько лет деятельности ряда религиозных организаций и объединений: религиозной организации Свидетели Иеговы, неоязыческих и исламоори-ентроованных организаций, наукообразных культов типа Откровения Нового века, а также судебные решения по оценке содержания ряда священных для верующих текстов (Бхагавадгита и переводы Корана Кулиева) дают основание говорить о востребованности в настоящий момент не столько самой религиоведческой экспертизы, сколько легитимной в глазах верующих религиоведческой экспертизы.

Однако неоднозначность восприятия светским обществом и религиозным сообществом ряда судебных решений, вынесенных по итогам религиоведческих экспертиз, а также периодически критикуемое в прессе качество подготовки привлекаемых к религиоведческой экспертизе специалистов-экспертов дает возможность провести дополнительный анализ деятельности данного института, уточнить мнение членов Экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы о деятельности экспертов, а также рассмотреть отношение руководителей ряда конфессий, деноминаций и культов, действующих в Пермском крае, относительно результатов религиоведческих экспертиз и их социальных последствий. В качестве референтных лиц были выбраны два члена Экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Управлении Министерства юстиции Российской Федерации по Пермскому краю и три руководителя религиозных организации, действующих на территории Пермского края (евангельских христиан, христиан адвентистов седьмого дня и харизматической христианской церкви).

Теоретический подход к проведению религиоведческой экспертизы должен содержать не только констатацию наличия или отсутствия четырех элементов, характеризующих религиозную организацию, объединение, сообщество — религиозное сознание; религиозную деятельность; религиозные отношения и структуру религиозной организации, — но и их анализ.

Религиозное сознание членов общины, главной чертой которого является вера в реальное существование сверхъестественного, при котором человек полностью уверен в наличии потустороннего, имеющего на него прямое влияние, может иметь два подуровня: обыденноличностное, определяющее религиозное сознание конкретного верующего, и концептуальнотеологическое, определяющее глобальное бытие и мироустройство. Религиозная деятельность может быть нами структурирована на внутреннюю и на внешнюю. К внутренней деятельности относятся религиозные празднования, богослужебные ритуалы, церемонии, обряды, таинства, посвящения. К внешней деятельности следует отнести публичные действия верующих, такие как миссионерство, церковная благотворительность, распространение религиозных знаний через обучение и литературу, направленную на внешние объекты. Религиозные отношения — это отношения между верующими людьми как индивидуально, так и между социальными группами, складывающиеся в процессе как внешней, так и внутренней религиозной деятельности. Говоря о религиозной организации, следует отметить наличие сложной, централизованной и иерархизированной системы разделения верующих на обладающих некими священными знаниями и не обладающих таковыми. А также на наличие их взаимодействия, в процессе которого и осуществляется религиозная деятельность. Итогом данной деятельности можно считать появление контроля: либо одним слоем людей (слоем лиц, обладающих священными знаниями) над другим (не обладающими таковыми), либо конкретной фигуры, наделенной божественной харизматичностью (божественной благодатью) и воспринимаемой верующими в качестве пророка или живого божества, и на этих правах контролирующего верующих.

По мнению опрошенных членов Экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы (далее — экспертов), их деятельность по анализу организаций на предмет присутствия или отсутствия у них вышеуказанных признаков религиозной организации не в полной мере позволяет провести качественный анализ и дать полноценное, всесторонне взвешенное заключение по заявленной организации. Более того, эксперты не производят анализ соответствия социальных практик, заявляемых организацией, претендующей на статус религиозной организации, с их практическим воплощением. Высказывания экспертов подтверждаются анализом текстов экспертных заключений Экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Управлении Министерства юстиции Российской Федерации по Пермскому краю (далее — Экспертного совета). Размещенные в открытом доступе три экспертных заключения Экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Управлении Министерства юстиции Российской Федерации по Пермскому краю [Экспертное заключение ... от 6 ноября 2018г.; Экспертное заключение ... от 25 января 2017 г.; Экспертное заключение ... от 01 марта 2018 г.] показывают, что ни одно из их размещенных экспертных заключений не дает возможности понять, каким образом эксперты осуществляют проверку соответствия заявленных при государственной регистрации форм и методов деятельности религиозной организации формам и методам ее фактической деятельности. Опрошенные руководители религиозных организаций, прошедшие процедуру регистрации своих религиозных организаций, заявляют, что экспертиза проводится без выхода в религиозные организации. А соответствие заявленных при государственной регистрации форм и методов деятельности религиозной организации формам и методам ее фактической деятельности производится со слов руководителя регистрируемой религиозной организации. При этом следует отметить, что изученные экспертные заключения экспертных советов иных субъектов Российской Федерации [Экспертное заключение ... по Республике Адыгея; Экспертное заключение

... по Республике Алтай] в своей основе содержат информацию о наблюдениях экспертов за фактической деятельностью (богослужебной практикой) и ее соответствием представленным для регистрации документам. Очевидно, понимая данную недоработку, Экспертный совет полностью игнорирует данную задачу в тексте своих экспертных заключений и констатирует, что у экспертов нет повода для сомнений в достоверности сведений о вероучении регистрируемой организации. То есть фактически Экспертный совет не в полном объеме решает задачи экспертизы. Подобная практика приводит к весьма нежелательным социальным последствиям: когда община лишается права называться религиозной. В том числе и потому, что руководитель организации, претендующей на статус религиозной, не обладает специальными знаниями в религиоведении. Таким образом, создается социальный парадокс: организация обладает всеми признаками религиозной организации, активно участвует в социальной жизни соответствующего населенного пункта, но документально не является таковой. А Экспертный совет по факту незнания руководителем ряда законодательных норм и особенностей структуры конфессий или деноминаций фактически лишает организацию, проводящую полноценную религиозную деятельность, статуса религиозной организации. Показательна в этом случае позиция экспертов по трактовке вопросов, поставленных Управлением Министерства юстиции Российской Федерации по Пермскому краю перед экспертами. В частности, эксперты должны ответить на вопрос о том, является ли организация, подавшая заявление как религиозная, собственно религиозной. В результате анализа экспертных заключений, было обнаружено, что, несмотря на четкую трактовку постановку вопроса в законодательстве, Экспертный совет может изменить смысл вопроса. Так, экспертное заключение от 25 января 2017 г. [Экспертное заключение ...от 25 января 2017 г.] в преамбуле содержит типовые вопросы, соответствующие законодательству, а в констатирующей части происходит подмена понятий. В частности, происходит подмена вопроса: «Свидетельствуют ли учредительные документы, сведения об основах вероучения Организации и соответствующей ему практики о том, что Организация является ре- лигиозной организацией?» на вопрос «Свидетельствуют ли представленные документы о том, что организация — местная православная религиозная организация “Последователей Апостола Первозванного Андрея” представляет из себя православное объединение, находящееся под культово-обрядным окормлением служителей Русской православной церкви (Московский патриархат)?». А вместо второго вопроса «Достоверны ли сведения, содержащиеся в представленных учредительных документах относительно основ ее вероисповедания?» эксперты в своем заключении, самостоятельно меняют его на два иных вопроса: «Имеется ли необходимое подтверждение, выданное Централизованной религиозной организацией православного вероисповедания — Пермской митрополией Русской православной церкви?» и «Соответствует ли положение устава Организации уставу Русской православной церкви?». Далее эксперты делают вывод о том, что создание местной религиозной организации «Последователей Апостола Первозванного Андрея» не соответствует вероисповедной практике и уставу Русской православной церкви (Московский патриархат). Выходя за рамки религиоведческой экспертизы, эксперты дают заключение, что данная организация не заявила своего отношения к Русской православной церкви (Московский патриархат) и ее социальной концепции. Более того, эксперты обнаружили, что религиозные особенности данной организации включают в себя «толкования “О свободе критичности” православного верующего по отношению к церковной иерархии», что противоречит «действительно каноническому вероучению Русской православной церкви Московский патриархат и ее социальной концепции». Сделав несколько подобных открытий, эксперты в заключительной части неожиданно возвращается к законодательной трактовке вопросов «Свидетельствуют ли учредительные документы, сведения об основах вероучения Организации и соответствующей ему практики о том, что Организация является религиозной организацией?» и «Достоверны ли сведения, содержащиеся в представленных учредительных документах относительно основ ее вероисповедания?» и делает вывод, что полученные сведения «не свидетельствуют о том, что организация является религиозной организацией» и «имеет ся повод для сомнений в достоверности сведений о вероучении вышеназванной религиозной организации». Фактически эксперты отказывают организации, действующей как религиозная, имеющей все атрибуты религиозной, в государственной регистрации. При этом по информации, полученной от экспертов, руководитель регистрируемой организации находился на заседании и не смог дать пояснения на поставленные экспертами вопросы. Опрошенные руководители религиозных организаций предположили, что, возможно, сам руководитель организации, претендующей на статус религиозной, или запутался в религиоведческой терминологии и не смог объяснить, что православная ориентация его религиозной организации не является обязательством находиться в структуре одной из православных централизованных религиозных организаций, или же просто не был подготовлен для государственной регистрации. В качестве примера прозвучало, что ряд крупных религиозных деноминаций христианского толка, действующих в Пермском крае: евангельские христиане-баптисты, христиане адвентисты седьмого дня, христиане веры еван-гельской-пятидесятники — обучают своих будущих руководителей-пасторов основам взаимодействия религиозной общины и государственных органов на специальных курсах.

Два из трех религиозных лидеров обратили внимание на то, что деятельность неквалифицированных экспертных советов может вызвать серьезную социальную напряженность. В частности, с августа 2011г. по март 2012 г. в г. Томске проходили слушания о признании экстремистским материалом главного канонического текста кришнаитов (вайшнавов) «Бхагавад-гита как она есть» — единственного широко распространенного русскоязычного издания священного индуистского текста «Бхагавад-гита» с комментариями основателя Международного общества сознания Кришны Свами Прабхупады. Данный судебный процесс вызвал волну недовольства российских почитателей этого религиозного культа, а также протесты со стороны различных общественных и религиозных организаций США, Индии и критику со стороны части научного сообщества России.

Этот пример показывает, что из-за отсутствия специального иммунитета никакие священные тексты юридически не защищены и, следовательно, не защищены граждане, исповедующие ту или иную религию, для которой эти тексты являются основополагающими. Отсутствие иммунитета и возможность признания любой священной книги экстремисткой подтвердили все опрошенные, при этом руководители религиозных организаций говорили о важности для эксперта Экспертного совета профильного богословского или религиоведческого образования. Наличие подобного образования дает возможность взглянуть на тот или иной текст исходя из конфессиональных особенностей и возможности использования данного текста для совершения определенных социальных действий. Опрошенные эксперты считают, что при поиске экстремистских черт надо в первую очередь обращать внимание на социальную практику религиозных организаций. Эксперт должен наложить анализируемые действия на выявленные признаки религиозной организации и определить, насколько личное участие лица, осуществлявшего экстремистскую деятельность, или литература, признанная судом экстремисткой, или иные факторы были включены в исследуемые элементы религиозной организации. Все это можно определить в методологии проведения религиоведческой экспертизы. Говоря о методологии, можно отметить методологию проведения религиоведческой экспертизы предложенную И.В. Загребиной в ее учебнике [Загребина И.В. и др., 2017, с. 90] или работу С.И. Политовой, в которой автор предполагает, что целью религиоведческой экспертизы является установление соответствия содержания деятельности религиозного объединения или представленных на экспертизу объектов исследования законодательству РФ [Политова С.И., 2014, с. 17]. К объектам исследования могут быть отнесены такие объекты экспертного анализа, как а) учредительные документы религиозной организации, решения ее руководящих и исполнительных органов; б) сведения об основах вероучения религиозной организации и соответствующей ему практики; в) формы и методы деятельности религиозной организации; г) богослужения, другие религиозные обряды и церемонии; д) внутренние документы религиозной организации, отражающие ее иерархическую и институционную структуру; е) религиозная литература, печатные, аудио- и видеоматериалы, выпускае мые и (или) распространяемые религиозной организацией [Приказ Министерства юстиции...]. В исследуемых экспертных заключениях мы можем видеть анализ протоколов организации, устава организации, сведений об основах вероучения, а также списка учредителей, что явно меньше, чем установленные требования по объектам экспертного анализа.

По мнению Е.С. Элбакян, религиоведческая экспертиза чаще всего бывает частью комплексной комиссионной экспертизы. Однако она может быть и однородной, и единоличной, и комиссионной. Главное, что должно отличать религиоведческую экспертизу, это ее строго научный и независимый характер, а это становится возможным при условии следования определенным методическим стандартам. По мнению исследователя, важно понимать, что религиоведение является наукой о религии, возникшей около 150 лет назад в Западной Европе и формировавшейся вокруг предмета (различные стороны проявления религии в жизни человека и общества) и объекта (религия как социокультурный феномен) своего изучения с использованием при этом методов других наук (социологии, психологии, истории, этнологии, антропологии и др.) [Элбакян Е.С., 2014].

В результате анализа доступных экспертных заключений возникает серьезный вопрос не только к методике проведения религиоведческой экспертизы, но и к профессиональной подготовке привлекаемых специалистов-экспертов, представляющих научное религиоведческое сообщество. При этом список членов Экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Управлении Министерства юстиции Российской Федерации по Пермскому краю является непубличным и в открытом доступе отсутствует. Проводя аналогии с федеральным уровнем, мы можем отметить, что на федеральных ин-тернет-ресурсах список членов Экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Министерстве юстиции Российской Федерации также отсутствует. Однако православный интернет-ресурс — Центр религиоведческих исследований во имя священномученика Иринея Лионского — представляет на своих страницах полный список членов данного совета за 2009 г., что дает возможность проанализировать состав членов совета [Состав экспертного совета...]. В составе совета мы можем увидеть чиновников, ученых и священнослужителей традиционных конфессий. Из 24 членов совета 6 членов работают в конфессиональных или конфессионально-ориентированных организациях, 14 членов по факту наличия ученой степени кандидата или доктора наук могут быть отнесены нами к научному сообществу, 4 являются государственными служащими или работниками органов государственной власти. Более свежий список мы можем обнаружить на интернет-ресурсе «Википедия» [Экспертный совет по проведению государственной религиоведческой экспертизы...], где приведен список из 24 членов совета, 19 из которых мы можем отнести к представителям научной среды, 9 членов работают в конфессиональных или конфессионально-ориентированных организациях, 2 являются государственными служащими или работниками органов государственной власти. Сравнивая списки, можно отметить тенденцию увеличения числа членов совета с учеными степенями, а также сотрудников конфессиональных и конфессионально-ориентированных организаций и снижение числа государственных служащих.

Авторитет эксперта во многом является условием объективного научного исследования религиозной организации или иного объекта экспертного анализа. Так, по данным И. Загребиной, в результате разбора деятельности экспертов, привлеченных к экспертизе Бхагавад-гиты, выявляется следующая картина. Один из подписавших заключение «экспертов» профессор философии Томского университета С. С. Аванесов не проводил самого исследования, а только организовал его, а сам анализ проводили профессора В. Свистунов и В. Наумов. Допрошенный судом В. Свистунов сообщил, что С. Аванесов предложил ему сделать философское исследование, а не судебную экспертизу, что задачи перед ним были поставлены нечетко и что раньше эту книгу он не читал, а при составлении заключения пользовался информацией с антисекстантских сайтов, что его исследование — это его субъективное мнение. Третий эксперт, В. Наумов, заявил, что проводил «просто исследование», а не судебную экспертизу [Загребина И.В., 2013, с. 163].

По мнению Е.С. Элбакян, при проведении религиоведческой экспертизы религиоведы следуют научным принципам: верифицируе-мость, фальсифицируемость, объективность, рациональность, методичность, истинность, системность, интерсубъективность, аксиологическая нейтральность [Элбакян Е., 2012].

По мнению опрошенных руководителей религиозных организаций в России, отсутствует понятный всем механизм отбора членов экспертных советов и экспертов для судебных экспертиз. По мнению ученых, необходимо законодательно закрепить следующие требования к экспертам:

• -    в качестве эксперта по проведению религиоведческой экспертизы должен выступать специалист, имеющий высшее светское образование по научному религиоведению и ученую степень, стаж работы по специальности не менее 5 лет, обладающий научными и (или) практическими познаниями по рассматриваемому вопросу по соответствующим направлениям науки;

• -    в качестве эксперта не имеет право выступать священнослужитель, представитель какой-либо конфессии, гражданин, состоящий в трудовых или иных договорных отношениях с какой-либо религиозной организацией [Проблема религиоведческой экспертизы... ].

В ходе обсуждения данных предложений члены Экспертного совета и руководители религиозных организаций разошлись в оценках. Первые поддержали все вышеуказанные предложения, а вот религиозные деятели неоднозначно отнеслись к запрету на возможность быть членами Экспертного совета священнослужителям. Но все согласились, что привлекать в качестве эксперта православного или иного священника не своей конфессии недопустимо, однако при этом вполне допустимо, чтобы в качестве эксперта выступал священник своего вероучения.

Можно предположить, что первое требование носит избыточный характер, резко сужает круг специалистов, имеющих опыт и соответствующие знания по профилю возможных экспертиз. Современный ученый может специализироваться совсем не в той отрасли, в которой он изначально получил образование. В качестве примера можно указать на председателя Экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Управлении Министерства юстиции Российской Фе- дерации по Пермскому краю М.Г. Писманика, который, будучи юристом по образованию, защитил диссертацию на тему «Преодоление индивидуальной религиозности в развитом социалистическом обществе» и является в настоящий момент одним из авторитетнейших в Пермском крае религиоведов [Писманик М.Г.]. Скорее всего эксперта необходимо определять не по наличию диплома или стажа работы по специальности, а по верификации профильной деятельности возможного эксперта самим научным сообществом. Как нам кажется, главный критерием отбора в члены экспертного сообщества следует считать не образование и профиль работы кандидата в члены Экспертного совета или кандидата в эксперты, а наличие у него не менее 5 публикаций в научных реферируемых журналах по религиоведческой тематике за последние 5 лет. Наличие научных публикаций в специализированных реферируемых печатных или электронных изданиях дает возможность оценить действительную специализацию кандидата в эксперты и его воспринимаемость профильным научным сообществом.

Что касается второго предложения, то его имеет смысл поддержать, так как конституционный принцип светскости государства не дает права одной религиозной группе выступать в качестве эксперта по другим религиозным группам. Хотя вышеприведенный состав членов Экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Министерстве юстиции Российской Федерации показывает наличие в Экспертном совете сотрудников конфессиональных структур. По мнению опрошенных руководителей конфессиональных структур, наличие таких экспертов снижает доверие к заключению экспертных советов соответствующего уровня, а принятие подобными советами или экспертами, имеющими конфессиональную окраску, соответствующих экспертных решений может вызвать не только социальную, но и межрелигиозную напряженность в обществе.

Анализ экспертных заключений экспертных советов разных субъектов Российской Федерации свидетельствует о том, что отсутствуют единые подходы к оформлению религиоведческой экспертизы. Каждый Экспертный совет в меру своего разумения подходит к пониманию содержания экспертизы. По мнению интервьюи руемых членов Экспертного совета, наиболее эффективным средством экспертизы была бы организация обучения по типовой программе, разработанной Министерством юстиции РФ, включающей в себя типовую методику проведения экспертизы. Данным обучением необходимо охватить максимально большое количество членов совета, а в идеале вводить в состав членов Экспертного совета только после прохождения обучения. С таким предложением согласны и руководили религиозных организаций.

Развитие современных религиозных практик и рост их многообразия, а также либерализация законодательства о регистрации религиозных организаций, будут служить активаторами перехода религиозных групп, ранее действовавших неформально, в публичную плоскость, получения ими статуса религиозной организации. Более того, появление эклектических учений, часто включающих в себя элементы наукообразных, экологических и иных культов, дают основу для проведения религиоведческого анализа. Данные социальные процессы позволяют прогнозировать дальнейший рост обращений государственных органов в экспертные советы для определения религиозной составляющей в деятельности той или иной социальной группы, а также соответствующей религиозной литературы и особенностей социальных практик новых религиозных организаций.