К вопросу переосмысления теории модернизации в современной реальности

Государственный аграрный университет Северного Зауралья, Тюмень, Россия, ,

Northern Trans-Ural State Agricultural University, Tyumen, Russia, ,

Несомненно, модернизация Запада является реализацией исключительно собственного проекта переустройства общества. В то же время следует признать, что западный путь модернизации, который постаралась применить Россия, довольно дорого ей обошелся, и в начале XVIII в., и конце XX в. едва не привел к роковому социокультурному расколу.

Со времён Александра II Россия особенно старалась стать западной страной, причём перенимать старались не только технико-технологические достижения, как при Петре I, но и социальнополитические идеи и идеалы. В советский период страна под руководством коммунистической партии осуществила реализацию радикального варианта модернизации (радикализованный модерн) в попытках догнать Европу в условиях грядущей мировой войны, создавая военно-технологическую модернизацию, наподобие той, которую совершила Япония в 1868 г. (реформация Мэйдзи).

Либеральная модернизация исчерпала свои возможности, так как продемонстрировала не только положительные, но и отрицательные черты и закономерности. Одной из таких черт является, например, неравномерность развития регионов и поляризация классов, исходя из неравномерности роста доходов. Поиск национального варианта модернизации с сохранением культурной идентичности и выражением принципа справедливости актуален сейчас как никогда.

Актуальность исследования . Мы наблюдаем сложные и динамичные процессы изменения сложившейся «архитектуры» мирового устройства, основанного на бесспорном доминировании «стран золотого миллиарда»; одновременно возрастает движение в сторону усиления национальных экономик и отказ поддерживать ценности глобализма, основанные на неолиберализме и Бреттон-Вудской системе. Западный мир, выступавший учителем и колонизатором одновременно для стран мировой периферии, испытывает небывалые трудности с собственной внутренней политикой и попытками продолжить прежнее доминирование. На основании вышеуказанного, считаем, что отношение к теории модернизации должно быть изменено и показано её ограниченное применение к реализации развития стран, являющихся не-Западными с точки зрения представителей неолиберальной доктрины

Цель работы – показать и сформулировать идею о поливариантности путей модернизации, культурном и историческом опыте каждой цивилизации и её праве трансформировать классическое представление о модернизационном изменении с учётом собственного цивилизационного многообразия.

Главная гипотеза следующая: в стремлении к переменам страна может отказаться от механического повторения опыта и системы ценностей Западного мира, так как этот подход подрывает саму суть устройства общества – единства в многообразии. В современной России до сих пор важное место занимают традиционные ценности (сильное государство, крепкая семья, церковная организация и её влияние на семью и государство), также значительная часть населения проживает вне культурно-цивилизационного влияния мира постмодерна. Власть, основываясь на историческом опыте, понимает бесперспективность западного модернизационного проекта в стране, где сформировалось устойчивое отрицательное отношение к реформированию по западному пути (печальная для многих постсоветских людей память о 1990-х гг.).

Помимо этого, мы поставили некоторые задачи:

• 1)    дать ответ на вопрос почему Западная цивилизация могла претендовать на роль культурного гегемона в распространении своего влияния, которое сопоставимо с термином «европоцентризм»;

• 2)    обосновать (насколько это возможно) вектор поворота от модернизации к условной архаизации (не-модернизации) в практике социального развития некоторых обществ.

Методология . Исследование опирается на общефилософский подход, культурно-антропологические методы, ориентированные на обоснование важности понимания многовариантности и противоречия модернизации и переосмысления классической дихотомии модерна и архаики.

Особенности эпохи Нового времени как цивилизационной платформы модернизации . Безусловно, будет правильным считать, что такие концепты как Античность, Средневековье и Новое время обусловлены своим появлением исключительно развитию истории и культуры Западной Европы. Сам термин «Новое время» с точки зрения хронологических рамок довольно условен. Самое важное свойство – это противопоставление старым порядкам, господствовавшим в Средневековье: таким цивилизационным особенностям, как господство церкви и военнофеодального сословия, преобладание аграрных отношений над промышленными, иррациональных воззрений над рациональными. Средневековье вообще характеризовалось замедленным развитием техники и технологий, доминированием традиций над инновациями. Всё это находило своё оправдание и объяснение; например, следуя религиозным трактатам, утверждалась мысль, что всё развитие человечества – это следование по пути очищения от грехов и достижения Царства Небесного. Действительно, зачем вмешиваться и нарушать сложившийся порядок вещей, который установлен не людьми…

Процесс трансформации Средневековья в новую цивилизацию занял не одно столетие. Отправными точками историки называют такие даты как 1453 г., 1492 г. и др. Средневековье быстро не ушло из социальной и культурной жизни, и есть все основания утверждать, что так называемый Старый режим продержался в Европе до 1789 г., хотя к востоку от Эльбы феодальный строй или его элементы сохранились до 1848 и 1861 гг. (в Пруссии и России соответственно). В то же время следует признать, что к XV в. в Европе уже существовала буржуазия, которая стала оказывать постоянное и усиливающееся воздействие на средневековые институты. Буржуазный способ производства, как говорят марксисты и сторонники мир-системного анализа, возникает в отдельных регионах Европы ещё в XIV в. (Кагарлицкий, 2010). Одной из важнейших причин колоссальных перемен стал недостаток ресурсов. Процесс накопления капитала начал происходить наиболее активно, когда буржуазия стала вынашивать планы по формированию своего более устойчивого положения в существующем феодальном обществе, понимая необходимость заключения альянса с центральной властью и переориентации сельского мира с натурального хозяйства на потребности города (Голдстоун, 2014). Развитие международной торговли непосредственно сказывалось на производстве товаров потребления, что вело к совершенствам как технических методов, как и юридических институтов, к появлению более рационально организованных и управляемых предприятий, а также к развитию духа инициативы и предпринимательства, из которых вырастала фигура буржуа – нового деятеля эпохи. Производство всё более отрывается от местных рынков и ориентируется на мировой рынок, в свою очередь попадая в зависимость от импорта. Способность купцов Генуи или Амстердама организовать вывоз товара на внешние рынки делает возможным получение более высокой нормы прибыли. Торговля способствовала развитию судостроения, строительству дорог, развитию технологий. Накопление прибавочного продукта позволило удовлетворять более престижные потребности, у европейцев (сначала элиты, а потом и у среднего класса) появились вкус и тяга к красивой и комфортной жизни. Торговля шла синхронно с развитием мануфактурного производства, которое толкало вперёд техническое изобретательство, а в целом и технологизацию жизни. Жить нужно сейчас и здесь, получая от жизни максимальное удовольствие; не метафизические, а весьма прагматические и гедонистические ценности должны определять цель и смысл социальной активности субъекта. Так или примерно так мыслил буржуазный социум, как в ранние времена своего существования, так, в общем, и сейчас.

Надо признать, что технологические изменения в Европе ускорились, начиная с XI в., когда водяные и ветряные мельницы, а также тяжелые железные плуги стали распространяться почти по всей Европе. При этом нельзя не упомянуть тот факт, что до XVIII в. центр экономического роста находился отнюдь не в Европе. Индия и Китай по многим показателям опережали Европу (Голдстоун, 2014).

В XVII–XVIII вв. в Западной Европе произошли очень важные изменения. Во-первых, это триумф свободолюбия и скептицизма. Во-вторых, это религиозные войны, продлившиеся с конца XVI по середину XVII вв., которые завели Европу в тупик. При этом государи некоторых европейских стран пришли к выводу, что разумней всего в создавшейся ситуации предоставить решение вопросов религиозного характера своим подданным, а самим сохранять терпимость по отношению к религиозным суждениям (Голдстоун, 2014). Подобный подход подорвал абсолютный авторитет политических и религиозных лидеров; в дальнейшем именно это стечение обстоятельств оказало грандиозное воздействие на причины и протекание буржуазных революций XVIII в.: это привело к формированию республик и конституционных монархий, свободе мысли, толерантности в отношении религиозных убеждений, открытости политических дебатов, распространению в науке эмпирических методов исследования. Лучшие представители буржуазии и профессионального сообщества помогли общественности принимать законы, устанавливающие контроль над государством.

Критика modernity в западной философии. Все неолиберальные трактовки модернизационных теорий основываются на признании довольно принципиального отличия традиционных (воспроизводящих привычные социальные отношения) и современных (инновационных, динамично развивающихся). Длительное время существовало представление о совершенном состоянии общества как порождении стадии модерна. На наш взгляд, наибольший интерес с точки зрения понимания зависимости сущности модернизационного проекта от ценностей либерального общества демонстрируют взгляды Д. Белла и П. Бергера. Так, взгляды Д. Белла, которые он выразил в работе «Культурные противоречия капитализма», можно охарактеризовать как весьма критичные по отношению к западной социально-культурной модели. Учёный взял за «идеальную модель» известное ему американское общество, в котором он выделил такие определённые особенности как популизм, гедонизм и ряд других (Белл, 1990). В мировоззренческом плане современность, по мнению учёного, имеет ряд весьма негативных аспектов: радикальный индивидуализм (социально-эко- номическое и культурное освобождение индивидов); технологизм, ставящий на приоритетные места в жизни социума технологии и технические устройства; духовное обнищание наций как некий итог вышеназванного. Одно из вопиющих противоречий современного «свободного» общества весьма ярко демонстрирует дихотомию свободы (декларируемой) и необходимости исполнения обязательных норм и требований, в современном мире диктуемых меньшинством. Можно сказать, что в своих взглядах Белл подводит итог либеральному проекту модернизма и модернизации, выделяя негативные следствия модернизации, приводящие в первую очередь к духовному кризису человека и человечества1 (Белл, 1989; Белл, Иноземцев, 2007).

П. Бергер также выражает критику в отношении эпохи современности² (Бергер, 2003). Он говорит о трудностях, пронизывающих человеческое бытие и затрагивающих фундаментальные философские и жизненные вопросы. Во-первых, он выделяет абстракции как основную черту современности. Они синонимичны терминам отчуждение и рационализация . При этом П. Бергер отмечает, что корни абстракции современности в основополагающих институтах, на которых покоится общество – в капиталистическом рынке и бюрократизированном государстве, в технологизированной экономике, в огромном городе с его гетерогенной агломерацией людей и т. д. Как результат наблюдаются суррогатные формы мышления и образцы поведения в быту³.

Во-вторых, серьезной проблемой является всё более распространяющиеся нигилизм и пессимизм . Возникает усиливающееся недоверие к государству, погрязшему в коррупции, к церкви и институту семьи, и взамен индивидам предлагаются их суррогаты в виде сект, однополых браков и т. д.

В-третьих, в современном обществе возрастает роль автономизации механизма выбора людьми того или иного варианта сферы деятельности. Перед социумом всё острее стоит проблема сохранения социальной стабильности в условиях динамической нарастающей неопределённости. Свобода подвержена эрозии, индивид подчинён требованиям современного социума не менее жёстко и последовательно, находясь в тисках необходимости (Бергер, 1994). Каким же образом? Модернизация постепенно и повсеместно ведёт к возрастающей секуляризации , к отходу и утрате религиозной веры и опыта метафизической работы ума. Люди постоянно находят причины быть недовольными государством, но, когда они наиболее упорно выражают своё недовольство, это перетекает в недовольство церковью. Плюрализм подрывает принятие религиозного мировоззрения; перед индивидом стоит задача конструировать своё собственное мироззрение, а это становится большой проблемой для многих людей, порождая тягостные эмоции и чувство неуверенности.

Модернизация и российский опыт конструирования аутентичной социальности во взглядах отечественных философов . Современный российский философ В.Г. Федотова выдвигает интересный тезис: модернизация – это стремление не к совершенному обществу, которое является утопией, а к современному обществу (Федотова, 2016). Современное общество выдвигает понятия, которые за десятилетия практически не изменились: ответственный и защищённый в правовом смысле индивид; демократия; социально-технологическая деятельность, ориентированная на улучшение существующей ситуации и т. д. В то же время хочется отметить важное замечание Й. Шумпетера относительно демократии. Известный экономист заявил, что демократия – это борьба элит за голоса избирателей. Из этого следует, что о власти народа в принципе говорить не приходится. Пожалуй, стоит согласиться с В.Г. Федотовой, которая развивает мысль о том, что модернизация – это сейчас в основном идеологема, создающая размытое представление об идеальном мире, в котором достигнуто всеобщее процветание.

Выбор альтернатив развития – не менее острая проблема, которая должна быть решена в ближайшее время. Однозначно понятно, что бездумное копирование западного стиля и образа жизни ни к чему положительному для общества не приведёт. Для преодоления однобокого понимания западноевропейского варианта модернизации как продвижения либеральной демократии и западного образа жизни создан концепт «другой Европы». Здесь можно выделить ряд важных тезисов:

• 1)    Россия в принципе европейская страна и ориентирована на институциональные основы Европейской цивилизации; в то же время Россия оставляет за собой право критиковать определённые ценности западного образа жизни;

• 2)    Россия заинтересована в поддержании своего статуса именно Европейской державы, но в основном по отношению к другим, менее развитым странам;

• 3)      Россия относится к эшелону стран так называемой неорганической модерниза

ции; переход к капиталистическим отношениям, развитию рынка и научного мировоззрения произошёл как вариант вынужденного догоняющего развития, довольно болезненного и на грани социокультурного раскола;

• 4)      модернизация в России проходила под исключительным контролем государства,

что связано с необходимостью интеграции всего общества во имя важных целей и задач.

Вариант - не-модернизация . Россия может стать весьма привлекательной для жизни страной за счёт анализа и применения своего богатого опыта выживания в исключительных условиях нарушенных широких контактов с ведущими западными державами. Например, опыт индустриализации и культурной революции 1930-х гг. в условиях мобилизационного типа экономики. Однако для этого должен быть соблюдён ряд условий. На наш взгляд, сплочение общества должно проходить не под влиянием популистских лозунгов и абстрактных понятий. Реальные направления социальной активности – это борьба с коррупцией путём ужесточения контроля за расходованием государственных средств и построение воспитательной политики, ориентированной на формирование у молодёжи бережного отношения к национальной истории, воспитание в духе традиционных ценностей. В то же время недопустима самоизоляция страны, необходимо поддерживать культурные и экономические контакты с симпотизантами России за рубежом. Но тренд отечественного развития всё-таки будет иметь в себе элементы определённой архаизации социально-культурной жизни. Безусловно, у определённой части отечественной элиты и значительной части среднего слоя России сохраняется искушение поддерживать ориентацию на систему ценностей западной цивилизации и использовать возможности для реинтеграции с ней, но, по-видимому, кризис межцивилизационных отношений может быть достаточно продолжительным. Перед отечественной гуманитарной научной мысли стоит задача разработок теоретической концепции, объясняющей сложившуюся ситуацию конфликта ценностей и интересов крупных держав.

В заключение можно констатировать следующее:

• 1)      в условиях кризиса эпохи глобализма теория модернизации представляет собой,

мягко говоря, не вполне актуальный научный подход в построении теоретических моделей развития общества;

• 2)      на наш взгляд, достаточно дискриминирующим проявлением научной мысли яв

ляется сравнение западных и не-западных стран по однобокому критерию – насколько присутствует вариант либеральной модели в политическом устройстве; надо сказать больше – насколько клиентским выглядит статус условного не-западного общества по сравнению со странами неолиберальной демократии;

• 3)      в цивилизационной модели каждого общества остаётся право на сохранение со

циокультурной идентичности, тем более что политическая элита учитывает в первую очередь интересы национального развития; новая парадигма модернизации должна принимать во внимание право нации на более широкий политический суверенитет и культурную автаркию с учётом опыта своего культурно-исторического развития;

• 4)      представители западного научного сообщества неоднозначно стали оценивать

успехи модернизации западных стран, видя их серьёзные проблемы в состоянии общества; это позволяет находить некоторую аргументацию в выборе национальной культурной политики.