К вопросу промышленного переворота, демократизации материальной жизни и массовизации потребления

сейчас называем глобальным Западом. Она поставила на пьедестал право человека на самостоятельную активную преобразовательную деятельность; кальвинизм признал не только значимость богатства, но и объявил его проявлением милости Божьей, признанием со стороны Бога заслуг человека и его права на небесное блаженство. Современное общество, по-видимому, достигло такого уровня развития материальных отношений, которые можно условно назвать Золотым веком. И это заслуга капиталистической системы и рыночных отношений, которые непрерывно совершенствуются, как бы демократизируясь.

Нельзя не признать, что волна Реформации следовала за эпохой Ренессанса, которая не просто поставила на первое место человека с его земным чувственным началом, но и провозгласила право индивида на личное счастье, в том числе с гедонистическим началом; и Ренессанс, и Реформация породили европейский индивидуализм, яркое проявление капиталистического общества, который в сочетании с идеями самореализации и преследования личного интереса станет впоследствии центром культурной платформы общества модерна.

Нас интересует существующая проблема усиливающегося противостояния культур модернизма и традиционализма, которая становится камнем преткновения в отношениях современных западных («стран ядра» – в интерпретации теории мир-системного анализа), незападных (в основном относящихся к периферии мирового пространства) и стран, занимающих промежуточное положение между первыми двумя. При этом почти все они, за редким исключением, являются капиталистическими, развивающими у себя, насколько это возможно, рыночные отношения и механизмы. Это порождает огромное разнообразие предложений товаров и услуг, то есть выбор, а погоня за прибылью ведет к более интенсивному товарному производству и жизни. Выбор же, а точнее, увеличивающийся выбор, является проявлением свободы. Разве не было светлой мечтой людей прошлых столетий добиться освобождения от материальной нужды, голода и прочих лишений, достигнув счастья не в загробной, а в этой жизни?

Таким образом, можно констатировать, что, невзирая на разницу политических систем, автократий и демократий, благодаря отлаженному рыночному хозяйству и трудовой активности, можно добиться сравнительно высокого уровня жизненного комфорта, а культ потребления является не пороком, а определенно благом, даже ценностью, которая примиряет людей с действительностью. Именно такое положение вещей сейчас заслуживает внимания.

Наше исследование опирается на общефилософский подход, определивший методологию междисциплинарного исследования; философско-культурологическую методологию, способствовавшую осмыслению принципов и способов реализации потребительского поведения в условиях разных цивилизационных типов общества; культурно-антропологические методы, обусловившие возможность рассмотрения поведенческих особенностей людей западных и незападных обществ, а также историко-типологический метод, использованный в рассмотрении традиционных и современных обществ применительно к их механизмам социальной адаптации в процессе роста материального производства и потребления.

Культурные, политические, религиозные различия, конечно, порождают конфликты. В ряде стран отношения государства и общества переживают сложный период. Но система производства, распределения и потребления вкупе с развитием науки и технологий (которые коммерциализированы) позволяют находить ответы на довольно сложные вызовы. Также нужно отметить, что материальное развитие и достижение свободы оказываются взаимосвязаны. Н. Фергюсон в своей работе «Чем Запад отличается от остального мира» выдвигает шесть групп институтов, отвечающих за процесс материального развития. Это конкуренция, наука, право собственности, медицина, общество потребления, трудовая этика. Пятый пункт нам наиболее важен. Ученый отмечает, что общество потребления есть «образ жизни, при котором производство, покупка и продажа потребительских товаров (продукты, одежда и т. д.) играют в экономических процессах центральную роль. Без общества потребления промышленная революция могла быть невозможна» (Фергюсон, 2014). Анализируя сущность потребительского поведения, исследователь делает интересное наблюдение. Спрос на дешевую, доступную одежду выступил катализатором для внедрения технических новаций в Англии; рабочий стал одновременно производителем и потребителем необходимого или важного товара. Европу (да и весь мир) изменило постоянно растущее количество взаимосвязанных новаций в сельском хозяйстве, промышленности и транспорте. Прогресс на Западе в области технических новаций демонстрируют следующие примеры: отбеливание хлором, что было открыто французом К. Бертолле в 1785 г.; процесс получения соды, описанный бельгийцем Н. Лебланом в 1787 г.; газовое освещение, изобретенное шотландцем У. Мердоком (1798 г.); механизация льнопрядения за авторством Ф. де Жирара (1810 г.); ткацкий станок Ж.М. Жаккара, запатентованный в 1802 г., технология консервирования свежих фруктов и овощей в 1798 г., создателем которой выступил Ф. Аппер. Многочисленные инновации возникали и проникали во все сегменты общества, становясь частью культуры производства и потребления. Культурно-экономический прогресс разворачивался вглубь и вширь, стирая постепенно традиционный уклад жизни.

Дж. Голдстоун в своей работе «Возвышение Запада» (Голдстоун, 2014) постулирует мысль о том, что в XVII–XVIII вв. в Европе произошли важные изменения:

• 1.    Столкнувшись с рядом открытий (Галилея, Ньютона, Кеплера), европейцы убедились, что прежние знания и сама существующая в их сознании картина мира несовершенны и нуждаются в корректировании.

• 2.    Религиозные войны в раннее Новое время, особенно разорительная Тридцатилетняя война 1618–1648 гг., завели Западную Европу в тупик, причем как экономический, так и политический.

Мы привели далеко не полный перечень изменений. Именно после этих событий возникает тип цивилизации, построенный на признании плюралистической модели социальных отношений, секуляризме и, естественно, предпринимательской активности населения. Это была реакция окрепшей буржуазии на стремительно слабеющую феодальную эпоху, которая изо всех сил пыталась продлить свое существование. Интересно, что когда-то Дж. Вико выделял целые этапы развития и трансформации человеческого общества (Вико, 1940). Эпоху теократии сменяет аристократия; последняя в свою очередь уступает дорогу представительной монархии или плебисцитарной республике. Феодальную эпоху часто называют «старым режимом», указывая на ее ущербность, состояние упадка и деградации.

Буржуазия, новый класс, благодаря быстрому развитию всех инструментов производства и средств связи вовлекает все народы, даже отсталые, в цивилизационный процесс. И низкие цены на потребительские товары – это, возможно, самое большое достижение капиталистического общества.

Еще К. Маркс и Ф. Энгельс отмечали, что необходимость в постоянном расширении рынков заставляла буржуазию устанавливать связи по всему земному шару; заменять старинные национальные производства такими, которые больше не используют местное сырье; осуществлять выпуск товаров, которые потребляются не только в конкретном регионе, но и во всем мире. В результате географическая и национальная изоляция сменилась активным взаимодействием всех народов в самых различных плоскостях (Маркс, Энгельс, 1974). В любом случае такие действия привели к генерализации процесса капиталистического развития.

Ф. Бродель убедительно показал, как предпринимательская активность изменила облик Европейского континента, а потом и всего мира (Бродель, 1988 а).

Консьюмеризм – это представление о том, что увеличение потребления товаров и услуг, имеющихся на рынке, всегда является желанной целью для развитого общества; можно сказать, что благополучие и счастье человека, согласно этой концепции, зависят от приобретения потребительских товаров и услуг. В данном случае рассматривается классический вариант прочтения этого термина.

Консьюмеризм происходит от английского «to consume», «consumer», что в переводе значит «потреблять», «потребитель»; следовательно, данный термин явно указывает на стремление человека удовлетворять свои нужды. Однако есть и более широкая его трактовка – как чрезмерного потребления, потребления на показ с целью демонстрации своих финансовых и материальных возможностей. Человек может получить моральное осуждение, если он начинает потреблять бесконечное множество вещей и услуг, которые ему объективно не требуются для поддержания стабильного и благополучного существования. Сегодня часто говорят о чрезмерном потреблении в обществе, и именно это отражает термин «консьюмеризм», но, на наш взгляд, все гораздо сложнее, и еще совсем недавно можно было говорить о кризисе потребления, то есть о недопотреблении.

Потребление, с нашей точки зрения, – это социальное явление, которое стало одной из ярких сторон жизни капиталистического общества, серьезным стимулом трудовой и предпринимательской активности.

В рамках данной статьи мы хотим максимально, насколько возможно, обосновать тезис, что для большинства современных людей, в том числе членов зрелых модернизированных обществ, политические свободы, равенство сил и здоровая конкуренция в значительной мере утрачивают свою важность и привлекательность. Люди в наибольшей степени включены в экономические процессы и связи, поэтому стабильность в этом отношении для многих важнее политических свобод. Все, что связано с рынком товаров и процессом потребления, вызывает острый и неисчезающий интерес у людей и является неиссякаемым источником человеческой активности.

Ф. Бродель высказал одну из важных мыслей относительно того, что развитие капиталистического рынка зависит от потребительской активности самого массового в удельном весе покупателя. «Растущее предложение, способное создавать из любых вещей новые потребности, – то был скачок, ставший возможным с машинным производством … Промышленная революция была в конечном счёте революцией спроса, преобразованием желаний» (Бродель, 1988 б).

Кроме промышленной революции, свою роль сыграли и цивилизационные особенности западных обществ. Д. Даймонд развивал мысль, что монолитные империи, занимавшие равнины

Восточной Евразии, душили изобретательство, а многочисленные монархии и города-государства западной части материка постоянно пребывали в состоянии творческой конкуренции и обмена (Даймонд, 2017). В своей жажде предпринимательства и тяге к гедонизму (последнее вызывает некоторые споры) они породили тот проект, который сейчас называют обществом потребления. Важно не забывать, что свобода предпринимательства основывалась на культурной платформе, заложенной еще эпохой Просвещения…

В начале Нового времени денежное богатство все более легитимизировалось, правоведы и законотворцы ослабляли запреты на коммерческий процент. Правовая защита частной собственности укреплялась под строгим контролем юристов, выходивших из стен университетов. Можно сказать, что в этом в том числе проявилась уникальность Запада, обеспеченная юридической традицией, а также фактом политического плюрализма в условиях отсутствия единого сильного государства, наподобие империи Моголов или Китая времен династии Мин.

Представители левых политических партий делали акцент на крайне негативном характере потребительского поведения; по их мнению, оно деформирует и закабаляет человека, ориентирует его на приземленные ценности и помыслы. Занятые бесконечным удовлетворением своих потребностей, зажатые в тисках кредитов и ипотек, люди утрачивают дух гражданственности, замыкаясь в собственном убогом мирке, их уделом становятся одиночество и ментальная нестабильность (Большакова, 2020). На наш взгляд, такой подход опирается на взгляды Э. Дюркгейма, который подчеркивал, что в обществах потребления наблюдается неприятная тенденция – доминирование установок, ценностей и стереотипов, определяющих нормы социального поведения, связанные с эгоизмом (противостоящим социальной солидарности) (Дюркгейм, 1996). Возникает мысль о том, что эгоистический инстинкт замыкает индивида в контур духовного вакуума и полного недоверия к другим. Однако именно в обществе потребления возникает обратный процесс. В результате расширения набора благ индивид многократно усиливает свою зависимость от труда и экономической активности членов общества. Уровень доступности потребительских благ возрастает, что повышает степень жизненного комфорта. Важно учитывать, что одной из характеристик капиталистического общества является расширение производства в погоне за увеличением прибыли.

Для представителей либерализма свобода всегда являлась важнейшей ценностью, а применительно к теме консьюмеризма речь идет о свободе потребления и выборе действия для индивида как потребителя. Общество всегда поддерживало тренды, которые повышали социальную динамику. Примеров из истории множество: это, в частности, различные общественные движения, которые изменили политический ландшафт во всем мире.

По мере того как анализом общества потребления стали заниматься экономисты, социологи, историки, антропологи, культурологи, специалисты по гендерным исследованиям, фокус внимания переместился с актуальных характеристик самого общества на его культуру – так называемый консьюмеризм. В центре изучения оказались символы, ритуалы, а также практики потребления. В результате исследовательской активности ученых хронологические границы начала, расцвета потребительского поведения людей довольно расширились. Надо отметить, опираясь на работы Ф. Броделя (Бродель, 1988 а, б), что развитие капиталистических рынков началось задолго до промышленной революции, и эти рынки, опираясь на закон спроса и предложения, создали феномен, который мы называем демократизацией потребления .

Доступность ранее закрытых для использования товаров и вещей для широких масс – это, безусловно, самая сильная сторона капитализма. Возрастание темпов и объемов производства, количества потребляемых товаров и услуг служит индикатором роста общественного благосостояния, а такой макроэкономический показатель, как индекс потребительских настроений, указывает на общее состояние экономики. В своих работах Ф. Бродель обращает внимание на примечательную закономерность: «Никогда нет недостатка в потребителях, кои не могут потреблять столько, сколько хотелось: те, кто едят только хлеб из гречихи и пьют одну только воду, желали бы есть пшеничный хлеб и пить вино; те, кто не могут есть мясо, желали бы его есть» (Бродель, 1988 а).

Предложение растущее, способное создавать из любых вещей новые потребности, – это был скачок, впоследствии реализовавшийся благодаря машинному производству… Ф. Бродель в своей работе приводит интересную цитату Ж. Мишле, согласно которому, в 1842 г. «прядильное производство было в отчаянном положении. Оно задыхалось; склады ломились, сбыта не было никакого. Перепуганный изготовитель не осмеливался ни работать, ни остановить работу с этими всё пожирающими машинами… Снижали цены – тщетно, снова снижали, вплоть до того, что хлопок упал вплоть до шести су… Тут произошла неожиданная вещь. Слова эти – шесть су – стали сигналом пробуждения. Миллионы покупателей, беднота, которая никогда не покупала, пришли в движение» (Бродель, 1998 а). Можем добавить: не это ли одно из главных достижений промышленной революции и свободного рынка?

Доходы населения и их влияние на общество потребления. Чтобы иметь возможность повысить потребительский потенциал, население должно получать достаточный доход в виде постоянно растущей заработной платы. В доиндустриальном обществе вся материальная жизнь основывалась на сельском хозяйстве и торговле. Изготовлением вещей занималось обычно небольшое число ремесленников и отдельные домохозяйства. Несомненно, что уже существовали какие-то и крупные производства. Развивалась, например, металлургия в Европе, гончарное производство и шелкоткацкие фабрики в Азии, сахароварение в Новом Свете, а также угольная промышленность и добыча цветных металлов. Однако примерно 70 % населения во всем мире было занято исключительно в сельском хозяйстве, поэтому неудивительно, что в XVI– XVII вв. богатейшими странами в мире были государства с наивысшей производительностью именно в этой сфере экономики. С ростом производительности сельского хозяйства увеличивалась и численность населения, но вплоть до того момента, когда ситуация не спровоцировала перенасыщенность рынка труда, что повлекло за собой снижение заработной платы.

Вместе с тем, когда мы говорим о доиндустриальной экономике, необходимо отметить в первую очередь ее неравномерный ход развития. Циклы роста товарности экономики и благосостояния населения сменялись периодами стремительного падения и затухания экономических процессов и резкого обеднения граждан. Ситуация стала меняться, когда резко возросла численность населения в Европе. Людям была необходима пища и одежда, что толкало буржуазный мир на массовизацию производства и потребления. Н. Фергюссон утверждал, что истоки промышленной революции, которая породила современную цивилизацию, находятся в революционных открытиях и изменениях в текстильной промышленности (Фергюссон, 2014). Главное чудо индустриализации заключалось в том, что у рабочего было больше двух рубашек, и он стремился приобрести новые. Возникла удивительная экономическая система, которая, породив многовариантность выбора, сделала жизнь намного привлекательнее. Особенно важно отметить, что в это время начинает снижаться уровень религиозности людей, то есть происходит заметное обмирщение социальной жизни. Роль «стабилизационных механизмов» начинают играть материальные ценности и соответствующие им интересы граждан. В XX в. даже общества, стремившиеся стать антикапиталистическими, не смогли преодолеть соблазна материального комфорта и удобства повседневной жизни.

Промышленная революция была бы бессмысленной, если бы заключалась только в увеличении производства металла, дерева или пара. Наиболее важным было развитие потребительского общества, нуждавшегося в материальных предметах и услугах. У людей все более возрастали вкус и тяга к дешевым и в то же время качественным изделиям (вначале – текстильного производства, как мы ранее отметили).

Разные мыслители весьма неоднозначно оценивали потребительский образ жизни. В частности, французский философ Ж. Бодрийяр в своей работе «Общество потребления» дает однозначно негативную оценку консьюмеризму (Бодрийяр, 2006). Главную угрозу человеческому существованию он видел в деградации системы ценностей, размывании и обесценивании аксиологических позиций. Удовлетворение потребностей в конечном итоге порождает пустоту… Такое общество постепенно превращается в пустыню, где главенствует кич и нет высоких художественных и моральных ценностей, а материальные предметы становятся своего рода фетишами. Комфорт и бытовой рай вытесняют сложные цели и интересы, превращая жизнь людей в убогое зрелище… Отчасти можно согласиться с философом, но также надо понимать, что наряду с ужасом сверхпотребления длительную историческую линию сопровождал ужас недопотребления, породивший течения мальтузианцев и неомальтузианцев.

Мы ранее отмечали, что прорыв общества в сфере расширения возможности удовлетворения потребностей открыл перед людьми новую реальность. Торжество потребительских ценностей и соответствующего образа жизни может быть связано с увеличением досуга людей или направлено на совершенствование рынка труда, побуждение людей больше работать и зарабатывать, увеличивая возможности для более качественного потребления (Бродель, 1988 б).

Сделаем промежуточные выводы:

• 1.    Доиндустриальное общество было подготовлено предшествующим развитием к промышленной революции, породившей потребительское поведение (и мышление). Это выражалось в рационализации многих сторон жизни, повышении тяги к гедонизму и материальной независимости.

• 2.    Буржуазия действительно сыграла роль революционного класса, преобразившего не только социально-экономический ландшафт мира, но и породившего особый тип человека с установками потребления и приумножения капитала.

• 3.    Потребительский тип общества постепенно становится массовым, но не единственным вариантом социального существования.

Россия и ценности общества потребления . Теперь представляется целесообразным перейти к рассмотрению вопроса формирования и развития потребительского общества в России. Рост благосостояния народа свидетельствует о социальном прогрессе и успехе модернизации.

Можно признать, что общество, обладая отсталой политической системой, в то же время добилось реализации современных механизмов в поддержании и развитии экономики. Рассмотрим сказанное в привязке к историческим этапам.

• 1.    Россия до социальной революции. Существенным фактором, обусловившим повышение благосостояния граждан в дореформенное время, стала, по мнению историка Б. Миронова (Миронов, 2012), социальная политика самодержавия. На ранних этапах она была преимущественно направлена на ограничение всевластия помещиков. Это было впервые инициировано Павлом I, продолжено Александром I и Николаем I… Крестьяне получали скромные, но необходимые средства для своего существования, защиту и возможность устраивать свою жизнь на основе общинных и традиционных ценностей. В дальнейшем, когда Россия увеличила свое национальное богатство за счет присоединения новых территорий, произошел рост благосостояния и трудового народа. Не обладая статусом великой державы, не владея сильными и современными армией и флотом, Российская империя не смогла бы сохранить за собой огромные природные богатства, обеспечивавшие ей рост экономики и повышение качества жизни населения. Как талантливый социальный историк, Б. Миронов находит и использует впечатляющие цифры, развенчивающие миф об ужасающей бедности и упадке простого русского народа. В частности, с 1885 по 1913 гг. (развитие пореформенной России) произошло увеличение объемов производства товаров и продуктов питания; например, за указанный отрезок времени потребление сахара увеличилось в 2,2 раза, а с 1861 по 1913 гг. – в 15 раз (Миронов, 2012). Для роста экономики страны имелись все основания. Она стала рыночной: решения принимались индивидуально, а цены устанавливались благодаря стандартным для него механизмам. Несмотря на различия в политической и правовой областях, Россия действовала в рамках рыночной системы, и монархия с ее феодальными атрибутами никак не могла существенно сдерживать материальный рост благосостояния населения.

• 2.    В Советском Союзе влияние западного общества в большей степени оказывало влияние на партийно-чиновничью элиту, которая имела огромные возможности по сравнению с другой частью общества – выезжать за границу и приобретать там редкие для советских людей товары. В 60–70 гг. XX в. в СССР стал резко меняться вектор развития с мобилизационного на потребительский. Во многом причина этого процесса крылась в постепенном глобальном переходе индустриальных стран к следующей стадии развития. Экономика СССР (как и имперской России) носила многоукладный характер (Мякшев, Гуменюк, 2022). Жители таких городов, как Москва и Ленинград, имели возможность доступа к более разнообразным товарам и услугам, в отличие от провинций, и именно в крупных городах стал формироваться новый тип людей, весьма восприимчивый к ценностям потребительского общества.

• 3.    Современная Россия столкнулась с серьезными вызовами в связи с текущими геополитическими событиями, но экономика продемонстрировала удивительные адаптационные возможности (Коршунова, Сущин, 2016). Потребительское поведение россиян стабилизировалось, и ощущение дефицита товаров привычных брендов не является острым. Развитие онлайн-торговли спровоцировало усиление покупательной активности населения и в первую очередь женщин. Если оглянуться на прошлое и вспомнить времена тотального дефицита эпохи СССР, а также не столь отдаленные 90-е гг. XX в., то мы с уверенностью отмечаем сейчас как возросший уровень благосостояния населения, так и тренд на поддержание действующей власти, которая прилагает, в общем, немалые силы для сохранения достаточно высокого уровня покупательной способности населения. XXI в. внес свои весомые коррективы:

• 1.    Переход к постиндустриальному обществу сопровождается качественными сдвигами в потребностях, ценностях и мотивациях социального поведения, которые отражают экономические, технические и коммуникационные перемены социальной жизни.

• 2.    Движение социума в сторону «общества потребления» сопровождается возрастанием свободы в этом отношении. Смысл жизни – гедонизм, идея удовольствия как образа жизни. Человека увлекает бездна ощущений, дающих ему остроту восприятия жизни при сравнительно безопасном существовании.

• 3.    Изменяется эталонный тип личности: им становится homo ludence (человек играющий) – полная противоположность homo faber (человек производящий). Досуг и свободное время являются, можно сказать, не только главной, но и единственной целью современного «среднего» человека. Но это на Западе. В большинстве других государств люди готовы жертвовать свободным временем, возможностью провести время с семьей ради зарабатывания денег, но не только для возможности обеспечить себе наличие хлеба насущного. Количество потребностей современного человека определяется не только местом в социальном пространстве, но и намерением продемонстрировать определенную успешность, в том числе посредством обладания предметами элитарного свойства (престижная марка автомобиля, брендовая одежда и т. д.). Можно с уверенностью утверждать, что коммунистический период в истории России не истребил, а усилил модерновые черты общества применительно к практикам потребления и увеличения жизненного комфорта. Если мы вспомним знаменитый девиз Н. Бухарина эпохи НЭП «Обогащайтесь!», то

  становится понятно, что режим использовал беспроигрышное средство восстановления своего авторитета среди народа, так как искал некоторой передышки, тем более что едва не утратил власть в огне крестьянских мятежей 1921 г. и фронды Кронштадтского восстания. Народ, как и в 1917 г., доведенный отчаяния голодом и разрухой, готов был совершить новый, более грандиозный и кровавый переворот. В.И. Ленин, вовремя осознав риск ситуации, резко изменил вектор движения революции, пойдя на восстановление элементов рыночной экономики. И оказалось, что советские люди именно этого и ждали. За исключением фанатичных марксистов и некоторых прирожденных «ландскнехтов революции», все общество единым порывом обратилось к азбуке рынка и потребления, а не спасения мира в огне мировой революции.

В мрачные десятилетия массового террора и коллективизации потребление стало вступать в конфликт с дефицитом жизненных благ, так как общество, находясь в стадии мобилизационной, уже не могло обеспечивать широкие потребности людей, но государство сделало механизм потребления способом манипуляции и подчинения народа правящей партии. Выдающиеся деятели имели самый высокий уровень вознаграждения (магазины для избранных, автомобили, персональные дачи, элитная медицина и т. д.). Справедливости ради следует заметить, что курортный отдых, высокие премии и другие привлекательные бонусы на некоторое время стали доступны и представителям трудящихся масс, а не только чиновникам и представителям партэлиты – 30-е гг. XX в Советском Союзе продемонстрировали небывалый подъем реального сектора экономики и удовлетворение растущего спроса городского населения. Разительный контраст по сравнению с предыдущими десятилетиями обнаружил эффективность мобилизационной модели развития. Через 30 лет страна постепенно перейдет к потребительской.

Заключение . Обобщая наши рассуждения, сделаем ряд выводов.

• 1.    Несмотря на разницу политических систем, цивилизационных моделей и прочие отличия, благодаря отлаженному рыночному хозяйству и трудовой активности, можно добиться сравнительно высокого уровня жизненного комфорта, а культ потребления является не пороком, а определенно благом, даже ценностью, которая примиряет людей с действительностью, далекой в целом от совершенства и часто очень несправедливой. Разные исторические эпохи и политические режимы не меняли одного правила: люди стремились и продолжают стремиться жить в комфорте и материальном благополучии.

• 2.    Россия, отстаивая традиционные ценности, в том числе сохраняет уже проявившийся ранее тренд уважения к частной собственности; известно, что она является мощным стимулом хозяйственной активности, при этом собственность же является также одной из доминант консервативной идеологии, очень важной для современной России.

• 3.    Прогресс, развитие цивилизации, несомненно, приближают людей к счастью, причем, на наш взгляд, это выражается не только и не столько в удовлетворении гедонистических потребностей (наклонностей), сколько в спокойном жизненном существовании, в уверенности в завтрашнем дне, что возможно только при уверенно работающей экономике, производящей достаточное количество жизненных благ.