К вопросу рассмотрения информации как юридической фикции

В законодательстве многих стран сегодня явно наметилась тенденция универсализации категории «информация» и ее использование не только для обозначения сведений о чем-либо или о ком-либо, но и для условного обозначения любых информационных объектов. Так, Закон Сингапура «Об электронных сделках» под информацией понимает любые информационные объекты, а именно «данные, текст, образы, звуки, коды, компьютерные программы, программное обеспечение, базы данных»1. Такой же подход содержится в Законе США «Об электронных подписях в глобальной и национальной коммерции»2, с той лишь разницей, что вместо программного обеспечения указываются программные средства, а список информационных объектов обозначаемых термином «информация» не является исчерпывающим. Опыт Сингапура воспринят и в Индии, Ирландии, Гонконге и других странах3. В данном случае информация отождествляется с множеством различных форм ее выражения во вне. При этом используется прием нормы-фикции, приравнивающей понятия, которые в действительности различны. Данная разновидность норм-фикций наиболее распространена в нормативно-правовом материале. Эти фикции в различных целях приравнивают друг к другу объективно различающиеся понятия. Необходимость в таких фикциях возникает, когда полное отождествление правовых явлений невозможно, но они имеют определенное сходство4. При этом информация представляет собой фикцию, определенную юридическую конструкцию, которая в условиях современного увеличения информационнокоммуникационной сферы очень удобна для отражения очень многих информационных объектов как обобщающая их категория. Использование данного приема связано, на наш взгляд, с таким свойством информации, как ее нелинейность5. Выражается это в отсутствии прямой зависимости между количественными и качественными характеристиками информации на результат, откуда вытекает важное юридическое свойство - возможность относить к информации как отдельные сведения, документы, так и сложные организационные структуры, содержащие информацию

(информационные ресурсы, информационные системы, базы данных), а также различные образы, изображения, звуки и т.п. Это позволяет законодателю экономить нормативно-правовой материал, распространяя действие одних и тех же норм на правовые явления, полное отождествление которых невозможно, но которые имеют ряд схожих характеристик. Данный прием следует использовать в случаях, когда в отношении информации приоритетным выступает не ее количество, а определенное качество в конечном варианте. Так, по договору на оказание определенных информационных услуг по сбору информации должна быть предоставлена информация и, если не указана форма представления, то это может быть и звуковая информация (речь), коды, документы, базы или банки данных и т.п.

Необходимо отметить, что в юридической литературе уже была высказана точка зрения о рассмотрении информации в качестве фикции. При этом за основу было взято законодательное определение информации, а в качестве признаков информации как юридической фикции указано на то, что информация «служит для устранения неопределенности, имеет нормативное закрепление, обладает такими свойствами, как заведомая условность (присуща информации, содержащейся на виртуальных носителях), способность вызывать другие фикции»6. Рассмотрим данные признаки. Функцией устранения неопределенности в праве обладают не только фикции, но и дефиниции, презумпции и т.п. По сути, любой термин, даваемый тому или иному объекту или явлению, служит устранению неопределенности. Более характерный фикциям признак - заведомая условность — по мнению самого автора характерна только для информации, содержащейся на виртуальных носителях. Таким образом, данный автор оказывается непоследовательным, поскольку, беря за основу в качестве фикции информацию в значении, определенном российским законодателем (согласно которого к информации относятся любые сведения, независимо от формы их представления), к фикции он относит только информацию, содержащуюся на виртуальных носителях.

Проблемы и вопросы теории и истории государства и права

Полагаем, что в целом правильная идея о возможном использовании термина «информация» в качестве юридической фикции, предложенная О.В. Танимовым, исходит лишь из неверного рассмотрения в качестве фикции информации как сведений. Как раз в этом значении, на наш взгляд, информация - это конкретный объект правоотношений с реальным наполненным содержанием, без заведомой условности. Другое дело - это вариант законодательного определения информации в рассмотренных актах Сингапура и США. В данном случае законодатель в целях упрощения законодательных конструкций условно под информацией понимает данные, их передачу, коды, сигналы, речь, базы и банки данных и другие формы ее представления.

Для выяснения возможности рассмотрения информации как фикции в России обратимся к российскому законодательству. Новый ФЗ «Об информации, информационных технологиях и защите информации» от 27 июля 2006 г. под информацией определяет «сведения (данные, сообщения) независимо от формы их представления». К сожалению, в законе не разъясняется, что следует понимать под сведениями, данными и сообщениями. Между тем, категории «данные» и «сообщения» рассматриваются в качестве разновидности сведений. Понятие «данные» употребляется в двух значениях. В широком смысле слова данные — это сведения, необходимые для определенного вывода, решения; сведения, представленные в определенной форме, удобной для их использования. В узком смысле слова данные - это информация, представленная в виде, пригодном для обработки автоматическими средствами при возможном участии человека7. Применительно к толкованию термина «сообщения» следует, на наш взгляд, обращаться к законодательной категории «электронные сообщения», т.е. переданные или полученные сведения по информационно-телекоммуникационным сетям.

Отсюда сообщения - это переданные или полученные сведения. Таким образом, обновленное информационное законодательство России продолжает придерживаться традиционного подхода отождествления информации со сведениями.

Полагаем, что этот подход к феномену информации в нормативно-правовых актах не может рассматриваться как единственный. Мы не исключаем возможности использования приема фикции и отождествление «информации» с формами ее выражения во вне. Рассматривая информацию как фикцию можно и информационные объекты определять как разновидность информации, но при таком подходе в правовом акге обязательно следует указывать на это. В противном случае фикция может сыграть скорее негативную роль, т.к. правовая природа этих объектов различна, поскольку информационные объекты традиционно представляют собой материальные объекты с зафиксированной на них информацией, а информация по своей природе нематериальна.